Он молчит, но я понимаю, возразить ему есть что, просто не хочет спорить.
И поэтому, продолжаю я, пользуясь свободной трибуной, Юрий Платоныч, мы будем работать по всем возможным направлениям. И по колбасе, и по игорному бизнесу и по дефицитному текстилю, и по стройотрядам. По всему, до чего дотянемся. Мы должны стать гидрой, спрутом. Отрубят нам одно щупальце, другое, третье, а мы новые отрастим. И будем мы сотрудничать и с ментами, и с конторщиками, и с блатными, и со спортсменами, и с афганцами. А ещё и с номенклатурой и с комсомольцами, и с партийцами. Вообще со всеми. И будем всем им давать корм и веру в светлое будущее.
Слушай, говорит он чуть помолчав. Я тут про наших баранов. Лида ушла в КГБ, значит ценность добытого тобой компромата на неё и Баранова ощутимо снижается, и майор может попытаться вырваться на волю.
Да ладно, ну как он вырвется? Материалы по потере табельного оружия у меня. Давление на директора мясокомбината тоже имеется. И он ведь получит крупную взятку за этот наезд. Можно теоретически факт передачи денег запротоколировать, если что. Кстати, с мясокомбинатом никаких подвижек нет?
Есть, кивает Большак. Есть подвижки. Сегодня только Урусов звонил, договаривался о встрече и намекал, что очень хочет сотрудничать «как раньше».
Ну вот, идёт работа!
И ещё есть кое-что.
Приятное, надеюсь?
Ну, так, нейтральное, пожимает Платоныч плечами. Иван Сергеевич Подъяков, тот что совсем ещё недавно был первым секретарём горкома, а теперь занял место Каховского, тоже сегодня звонил. Все прям зашевелились, будто кто-то ткнул горящей хворостиной в муравейник.
Ну, так и ткнули же, самодовольно улыбаюсь я.
Ткнули, да. Так вот, Подъяков предложил мне обдумать такую вещь. Хочет мою кандидатуру предложить на должность председателя Облпотребсоюза.
Ух-ты! Ну так это же здорово! Конгениально, лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Там возможностей будет немеряно, и мы их все реализуем. Чувствую! Ты согласился?
Сказал, что подумаю. Не хочется ведь упускать то что уже имеется. Здесь место очень хорошее.
Да, очень. Надо придумать, кого можно на него поставить. Нужен проверенный и надёжный человек.
Нужен, в том-то и дело, смеётся Платоныч. Да вот только в магазинах такие люди не продаются.
От Облпотребсоюза отказываться никак нельзя, вслух размышляю я. Там ведь неплохая автономия, фонды выделяемые на село, собственные производства, заготовка, техника и торговая сеть. А Ефим уже знает?
Наверное. Я с ним ещё не разговаривал. Не исключено, что это вообще с его подачи всё.
Может из комсомольцев кого взять? Но я толком с ними и не сдружился ещё. Главное, не Игорёшу.
Нет, ну это даже не обсуждается, кивает Платоныч. Ладно, подумаем, дня два у нас есть на раздумья.
Мне ещё бюстгальтеры надо купить успеть, смеюсь я.
Успеешь
От Платоныча я бегу к Лиде.
Лида, мне домой надо, поэтому сегодня я по-быстрому, чисто деловой визит.
Я отдаю ей её тысячу, долю с выигрыша на тотализаторе. Она берёт деньги с большим удовольствием и одаривает меня нежным поцелуем.
Хочу постоянно так зарабатывать, смеётся она.
Вот, я в тебе не ошибся. Ни на грамм не ошибся.
Вообще-то я сама тебя выбрала, ты помнишь? Когда ты не мог со своими деликатесным пайком справиться.
Это я специально горошек уронил, смеюсь я. Тебя подманивал.
Ох, трепло ты, Брагин!
Она тоже смеётся.
Лид, я сегодня говорил про тебя с Куренковым.
С чего это? вмиг хмурится она.
Ну как, беспокоюсь о тебе, вот и спрашивал у него, что и как. Он тебе уже обрисовал круг твоих задач?
Нет, коротко машет она головой. Сказал, что по ходу работы станет ясно, куда меня пристроить. Так и сказал, «пристроить», будто я предмет какой-то.
Понятно. Ещё сам не решил, наверное. Но неважно, скажет ещё. Я ему предложил оставить тебя на тотализаторе. Всё то же самое, с той лишь разницей, что теперь ты будешь сама принимать ставки и выдавать выигрыши.
Что? вскрикивает она. Чтобы меня опять украл какой-нибудь головорез? Нет! Только через мой труп!
Да погоди ты, не бузи. Это же совсем другая ситуация. Просто совершенно.
Нет, нет и нет!
А бабки хочешь? спрашиваю я. Вот, то-то и оно.
Мы оставляем этот вопрос открытым, подвешивая его решение и прощаемся. Согласится, как пить дать согласится. Я не хочу давить, поэтому оставляю всё как есть. Она сама должна решить.
Иду домой. Сейчас погуляю с Раджем, поужинаю и упаду в постель. Это как такое представить?! Что за жизнь пошла такая невероятная, что меня никто не хочет прессовать? Все разбойники и силовики, а также административные и ответственные работники и прочие потенциально заинтересованные личности, оставили вдруг меня в покое.
Не вдруг, разумеется, совсем не вдруг. Ну что же, значит время было потрачено не впустую и сейчас нужно настраиваться на созидание. Поле распахано, а какое не распахано, то будет распахано, и теперь остаётся его возделывать, поливая собственной кровью и потом. Всему своё время, и время всякой вещи под небом:
время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;
время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;
Размышляя таким образом, я поднимаюсь домой. У дверей меня встречает мама и выглядит она довольно встревоженно.
Егор! сразу рвёт она с места в карьер. Что случилось?
В смысле? не понимаю я.
Она показывает мне серую бумажку с печатью.
Ты должен мне всё рассказать! Я так и так всё узнаю!
Это вряд ли, мама. Это вряд ли.
Так что лучше сделай это сам! говорит она и в её голосе слышится невероятная по накалу драма. Тебе принесли повестку в милицию! Нас туда вызывают!
6. В круге неизвестно каком
Ну, раз вызывают, значит сходим, пожимаю я плечами. Наверняка, это Артюшкин никак не уймётся. Ему надо план по раскрываемости гнать, а он мух не ловит, вот за каждую призрачную возможность и хватается. Ты знала, что они иногда даже фабрикуют дела, чтобы этот план выдать?
Что за чушь ты несёшь! сердится мама. Рассказывай за что тебя вызывают! Что ты натворил? Я давно подозревала! Откуда у тебя деньги, а? Ты что, украл?
Я? Украл? Нет больше такого слова. В новом русском языке есть только слово «заработал». Отец стоит тут же, внимательно смотрит, но молчит.
Мам, ну я не знаю, ничего я не творил! Чушь какая-то. И знаешь Я с тобой не пойду.
Что?! задыхается мама.
Да, развожу я руками. Ты несдержанная и эмоциональная. Ты ведь этого Артюшкина и убить можешь, если поймёшь, что он кривду творит. Я лучше с папой схожу. Он спокойный. Он разберётся. Не сердись, но моё решение такое.
Он не может тебя представлять! злится мама. Мы в разводе!
Но со мной-то он не в разводе, отвечаю я. И родительских прав его не лишали. Тем более, он живёт с тобой в гражданском браке
Что?! опять восклицает мама возмущённо.
Просто интересуюсь, будет ли воссоединение семьи оформлено документально.
Андрей! взывает мама, чувствуя, что я выскальзываю из её цепких рук. Ну, что ты молчишь!
Кхе, откашливается папа. Да, правда Аня давай поженимся.
Мама подаётся вперёд, вытягивая шею и расставляя в стороны руки. Немая сцена, к нам едет ревизор. Глаза у неё становятся огромными и удивлёнными и, одновременно с этим, милыми, как у Кота в сапогах из «Шрека».
Пока родители стоят без движения, словно превратившись в мраморные статуи, я делаю знак Раджу и выскакиваю на лестничную площадку.
Утром у подъезда меня ждёт моя печальная поклонница Рыбкина.
Наташка! Привет!
Я подхватываю её и кружу, прижимая к себе.
Сумасшедший! румянится она.
Ну, зато теперь будет повеселее, а то от её взгляда и молоко бы в простоквашу превратилось.
Держи, достаю я из сумки небольшой свёрток с чулочно-носочными изделиями.
Что это? любопытствует она.
Подарочек из столицы. Позовёшь на примерку?
Она заглядывает в пакет и, покраснев, хлопает меня ладошкой по плечу.
Ой-ой-ой, дурашливо хватаюсь я за как бы ушибленную руку.
Я делаю несколько шагов и замечаю, что Наташки рядом нет. Оборачиваюсь и вижу её стоящей позади с упёртыми в бока руками.
Что такое? Пошли! киваю я в сторону школы. Опоздаем, Марьяша всю плешь проест.
Егор. говорит она до трагичности серьёзно. Спасибо за подарок, но я не могу его принять.
Почему? удивляюсь я.
Это не та вещь, чтобы дарить посторонним.
Ну, какие же мы посторонние?
Нет? А кто мы? спрашивает она.
Ах, вот в чём дело Понятно
Наташ, ну ты чего
Я подхожу к ней и утыкаюсь своим лбом в её лобик.
Что на тебя нашло? спрашиваю я. Пошли, не выдумывай. Знаешь, какие ножки будут в этих колготках? Конфетка! Мечта фетишиста.
Кого?
Неважно, считай, я ничего не говорил. Нет, ну что с тобой! Ну, правда! Пошли. Спрячь их в сумку, а то девки отнимут и пойдём уже.
Я беру её за руку и тяну.
Ну же!
Но она упирается и не хочет двигаться с места.
Обещай, что поговоришь со мной, упрямым голосом требует она.
Натусь, ну я же разговариваю. Это ты вон надулась и молчишь.
Нет, пообещай.
Хорошо. Обещаю. Я с тобой поговорю! произношу я голосом, каким порой строгий учитель обращается к нерадивому ученику, типа а-та-та.
Тебе всё шуточки, а мне вот не до смеха, вздыхает она. Сегодня же после уроков. Вернёмся домой и поговорим. Это очень серьёзно. Ты понял меня?
Понял, соглашаюсь я. Только давай не сразу после уроков. Сегодня будет комитет и Крикунов, сто процентов, меня выцепит. Потом меня вызывают в милицию, и я пойду с отцом. После милиции тренировка в школьном спортзале. Я и так уже пропустил, так что меня Скачков выгнать может. А после этого я весь твой. Без остатка.
Хорошо, соглашается Рыбкина и поджимает губы. Я подожду. Хотя правильнее было бы сказать, что мой, как раз, только остаток. На всех есть время, кроме меня.
Наташ, ну ты даёшь. Они в тюрьму хотят меня посадить, ты ж пойми, вопрос серьёзный.
За что? вдруг начинает волноваться она. За то?
Блин, лучше бы не говорил про ментовку, сейчас будет себя накручивать. Мда, лохонулся я.
Нет, за старое ещё
Какое такое старое? Не надо от меня ничего скрывать, пожалуйста. Ведь всё из-за меня тогда случилось. Поэтому я всю ответственность хочу разделить с тобой.
Наташ, пошли. Я тебе всё расскажу, не переживай. Без утайки.
Мы продолжаем наш путь, а колготки перебираются в её сумку. Уже на подходе к школе мы догоняем стайку пацанов, по виду четвероклассников. Они весело болтают.
Хрущёв умер и попал на тот свет, говорит один из мальчишек. Идёт такой и видит Маркса. У него табличка «ТК». Ну ладно, чё идёт дальше. Смотрит, Ленин стоит. Тоже с табличкой «ТК». И Сталин с такой же. К зеркалу подходит, а на нём тоже такая есть. Он такой спрашивает, чё типа это значит? А ему отвечают, Маркс теоретик коммунизма. Ленин творец коммузнизма, Сталин тиран коммунизма. Он говорит, а я тогда кто? А ты тварь кукурузная.
Они все начинают весело хохотать, а просмеявшись, продолжают дальше.
А вот ещё, слушайте, ребзя. Брежнев такой читает доклад
Мы с Рыбкиной обгоняем их и бежим дальше.
Слыхала? спрашиваю я.
Что?
Анекдот про тварь кукурузную.
Нет, какой анекдот?
Да так пацанята вон рассказывали.
После уроков, как я и ожидал, меня выцепляет Крикунов.
Брагин! На комитет комсомола.
И вам здравствовать, Андрей Михайлович, отвечаю я. Вот мне интересно даже, вам нравится меня отлавливать каждый раз? Получается, вы даже мысли не допускаете, что я могу по доброй воли на заседание явиться?
Так, проходи, не задерживайся. Тебя почему в школе не было?
Я был на задании. В Москву летал.
Мы шагаем в комсомольскую комнату.
Между прочим, я ваш вопрос не забыл. Вчера только его поднимал.
Болтун, реагирует Крикунов и распахивает передо мной дверь.
Оттуда вылетает мокрая тряпка, едва не задевая его лицо.
Сифа! раздаётся отчаянный голос из недр комитета комсомола.
Раздаётся и тут же смолкает. Крикунов не снисходит до выяснения того, кому он принадлежит и с порога начинает заседание. Отстрелявшись по-быстрому, он всех распускает.
Брагин! говорит он. Задержись на секунду.
А вас Штирлиц, я попрошу остаться.
Я хочу тебя серьёзно предупредить. На следующей неделе репетиция открытого городского собрания. Я тебя ловить по переменам не буду. Если провалишь мероприятие, вылетишь из Комсомола.
Вы что такое говорите, Андрей Михайлович! Меня уже в Партию зовут, сразу как восемнадцать исполнится. А вы тут исключением пугаете.
Мне вот, честно скажу, насрать, куда тебя там зовут, понял? Мне надо, чтобы у меня мероприятие идеально прошло.
Почему люди такие неблагодарные я делаю паузу, создания. Хотел сказать «твари», но решил, всё-таки сказать иначе. Я вот вчера встречался с первым секретарём горкома КПСС и ВЛКСМ. Одновременно. Представляете?
Поздравляю, совершенно не впечатляется он моими встречами.
И знаете, что я им сказал?
Что ты безответственный и никчёмный пройдоха?
Фу-у-у Я им сказал, возьмите нашего школьного Крикунова вторым секретарём Центрального райкома.
Чего? поднимает он брови.
Честное слово, поднимаю я руку в пионерском салюте.
Паяц, говорит он, но уже как-то не особенно уверенно, и после небольшой паузы спрашивает. И что они ответили?
Захарьин ответил, что не возражает, а Новицкая промолчала так, что я понял, возьмёт. Так что готовьтесь к восстановлению былой мощи. И вот что я скажу. За Комсомолом будущее, не бросайте его и он не даст пропасть уже через несколько лет.
Ты анаши что ли покурил, Брагин?
Это типа спасибо такое? Ладно, пошёл я. Комсомол это молодость мира, кстати.
Я прихожу домой, разогреваю борщ, достаю сметану, густую настолько, что даже непонятно, сметана это или масло. У мамы на работе у коллеги мать держит корову и приторговывает молочкой. Отрезаю хлеба и сала, несколько тоненьких ломтиков, просвечивающих на свету. Сало просто огонь. Мы с мамой едим, а отцу нельзя. Сука Джага. Иногда мне кажется, что зря мы, в смысле человеки, отошли от очень доходчивой и наглядной формулы «зуб за зуб». Я бы не возражал если бы этому уроду вырезали селезёнку.
Ох и борщ! Мама варит его шикарно. Со свёклой и с томатной пастой. Он получается насыщенного цвета, среднего между кармином и киноварью. Свёкла не переварена, твёрдая и даже немного хрусткая, как и капуста. И ещё укроп. Обязательно сушёный зонтик. Наливаю ещё одну тарелку с куском говядины. Я бы мог, наверное, целую кастрюлю съесть.
Приходит отец.
Ну что, господа малолетние правонарушители, готовы?
Готовы-готовы. Я быстро доедаю и мы выдвигаемся и чешем на Красную, в ментовку.
К Артюшкину, говорю я, протягивая дежурному повестку.
Он смотрит в бумажку и выписывает пропуск.
Это не к Артюшкину. К Суходоеву.
К какому ещё Суходоеву? Нет, мы к Артюшкину.
Вышел весь. Уволился Артюшкин.
Как так, без отработки что ли?
Это уж я не знаю, как он там договорился. Кабинет тот же, знаете куда идти?
Знаем. Ёлки. Что ещё за Суходоев такой! Чувствую, выдоит нас сейчас досуха Я стучу в дверь и оттуда выскакивает Зарипов. Не глядя на нас, он сквозит мимо.
В кабинете, прокопчённом предыдущим владельцем, стоит тяжёлый запах пепельницы. Это, думаю, приговор. Смрад после табачного капитана, полагаю, уже никогда не выветрится, хоть заремонтируйся и запроветривайся. Форточка, кстати открыта.
Лейтёха ещё пацан, конечно. Ну, в смысле, если взирать с вершины полтоса.
А где Анатолий Семёнович? спрашиваю я, когда мы усаживаемся за стол и оставляем позади все формальности.
Не знаю, отвечает Суходоев, обратитесь в отдел кадров.
Весь такой правильный, всё делает демонстративно по букве закона. Волосики тоненькие светленькие прилизаны, усики пшеничные топорщатся, глазки-бусинки сверкают Мышь белая. В греческом зале, в греческом зале, ах, Аполлон, ах Аполлон Спасибо Аркадий Исаакович, за афоризмы на все времена. Вернее, Жванецкий, в данном случае, если не путаю.