Что я сейчас делаю?
Саня, что ты делаешь? Чего калачиком свернулся, смотри, что я тебе принесла!
Это была Оля, я узнал этот голос и он вернул меня в реальность. Буквально секунда и уже сидел, взгляд прояснился.
А, ты опять уснул? Вот тебе. Оля улыбалась и протягивала мне пломбир.
Да, ты права. Заснул немного, и мне приснилась собака.
Здорово, сказала Оля, облизывая мороженое, а я животных люблю, у меня дома собака и кошка. Удивляюсь, как они живут в одной квартире. Хотя чего это я, это тут у дедушки тесно, а дома у меня трешка. Слушай, Саня, мне сказали, что ты очень душевный парень и хочешь мне кое в чем признаться. Я готова!
Кто сказал? Когда? Удивился я. в чем признаться?
Девушка, у тележки с мороженным, подошла, сказала, что твоя хорошая знакомая из Москвы. Говорила, ты очень чуткий и ранимый парень, что ты очень хороший. И рассказала мне про твой секрет. Ты не переживай. Первое, я никому не скажу, будет нашей тайной. Второе, на мой взгляд, в этом нет ничего плохого. Главное ты человек хороший. А то, что ты любишь парней, это ерунда. У нас в Ленинграде, я слышала, это встречается.
Что у вас в Ленинграде? Кого я люблю? Яя, я
В тот момент уже не чувствовал под собой землю. Я провалился в ад, под землю. Начал задыхаться и в моем мозгу произошел настоящий взрыв. Голова, со всем ее содержимым разлетелась и моментом собралась в большой огненный шар, который начал раскручиваться и уже через секунду он вертелся, с космической скоростью затягивая в себя всего меня, море, камни, чаек, кораблисжерал все.
Нормальный, зашипел я, как та собака, не урод, не больной, не придурок. Сейчас я тебе это докажу. Пошли.
Она сильно испугалась меня в тот момент, так как начала отползать, как каракатица. Быстро-быстро перебирая ногами, только камни летели. Я схватил ее за руку и нечеловеческой силой рывком, не поднял ее, а подкинул на ноги. Шипел и брызгал слюной. Ольга начала кричать, но я сразу заткнул ей рот рукой. Она задыхалась, видимо ей нос зажало. В два прыжка я заскочил за куст и кинул ее на землю. Слышал хруст, но не понимал что хрустит, ее тонкая шея или ветки с листьями.
Сейчас всем вам покажу, суки, шипел я, обращаясь к тем, троим девушкам, к Андрею, к Коляну, к старой бабке в черном, к собаке, -сейчас вы узнаете, что нормальный.
Я завалился на девушку и одним движением порвал ей трусы, кинул их в сторону. И начал стаскивать с себя шорты. Как вдруг меня за плечи потянули, вернее, рванули сильные руки.
Да ладно, Саня, ты что творишь. Это была шутка, визжал Колян. зачем ты это делаешь?
Уйди, сука, у меня нож. Я убью тебя и ее убью. Всех убью!
Я пытался Колю ударить, но он увернулся и выбежал из кустов. Упал и скорее всего, запутался, через секунду все стихло. Оля хрипела, ее глаза смотрели на меня. Вся в листьях и пыли, волосы всклокочены. Она лежала и закрывала живот руками. Рядом с ней белели разорванные трусики, которые, как будто, рвал самый большой и злой в мире черный пес. Меня повело в сторону, но заросли удержали на ногах. Зверь, в моем обличии, повернулся и вышел из кустов. Брел медленно, волоча ноги. Сзади послышались Олины крики, это были проклятия и ругательства. Меня это отрезвило, и я бросился бежать.
Глаза дьявола
Санкт- Петербург 6 августа 2023
«Я видел глаза дьявола три раза в своей жизни. Это страшно. В этих глазах чистое зло»
Сидел и грыз ручку. У меня было задание от психолога, которого мне вчера посоветовали на группе созависимых членов семьи. Вся жизнь, все события и переплетения моей судьбы, привели меня вчера на собрание этой группы.
На занятии я молчал, слушал тех, кто делился своей болью и с большим трудом переживал горечь своей жизни и своих утрат. Это очень больно. Глаза начали слезиться после того, как представился первый участник и начал делиться своим переживанием. А потом я просто рыдал. Позволил себе быть в таком состоянии перед публикой. И ощущал вчера, что слезы у меня кровавые. Я вытирал их, поначалу, платком, потом рукавом, а далее просто размазывал их по лицу ладонями. Не смотрел на участников, так как было стойкое ощущение, что лицо сейчас не в слезах, а в крови.
В самом конце я взял слово:
Здравствуйте все, меня зовут Николай Николаевич и мой сын наркоман. Я не знаю где он и что с ним. Когда видел его в последний раз, кормил его супом дома, а после он ударил меня два раза кухонным ножом. Удары были слабыми, просто кожу порезал. Но в тот момент я не мог, сопротивляется этому злу. Я застыл, очень испугался. Он забрал все деньги из квартиры, технику и драгоценности. Как оказалось, это было спланировано им и его дружками, которые ждали его за дверью в подъезде, что бы вынести все из дома.
А теперь я не знаю, что мне делать. Понимаете, я остался совсем один в этой жизни. Нет никого, совершенно один, как в космосе. Я хотел отыскать сына, забрать, вылечить. Но послушав Вас всех, уже совсем не знаю, что мне делать. Помогите мне. В душе черная дыра. Пустота сжигает меня. Я уже, как будто и не человек, в этом мире, а пустой лист бумаги, изрисованный жирным черным маркером. Линии эти шли бы дальше, но лист ограничен моим телом. Помогите мне.
И мне помогли, вернее, утешали, как умели и как могли. Меня поддержали тогда. А на выходе, ведущий группы, красивая девушка, дала мне визитку:
Вот, Николай Николаевич, если будет желание, позвоните этому человеку. Это очень хороший психолог. Его зовут Вячеслав Викторович, у него большой практический опыт.
Спал я, этой ночью, очень хорошо. За долгое время, мне удалось выспаться. Наверное, вчера на группе, выплакал все накопившиеся за долгие годы, слезы.
После завтрака я набрал номер психолога:
Ало, Вячеслав Викторович, мне посоветовали Вас, как хорошего психолога с большим практическим опытом. Мне нужна Ваша профессиональная помощь. Я был вчера на группе созависимых родителей, там, в общем, мне и посоветовали Вас. Мой сын наркоман, но речь не о нем, это я понял вчера на группе. Разговор обо мне. Вячеслав Викторович, дело в том, что внутри меня черная дыра, которая тянется из детства, которая не дает мне жить. Прошу прощения, я очень волнуюсь, и путаются мысли. Можно записаться к Вам на прием?
Здравствуйте, в трубке прозвучал спокойный, звучный, мужской басовитый голос. Простите, пожалуйста, можно узнать, как я могу к Вам обращаться?
Да, конечно, смутился, меня зовут Николай Николаевич и мне пятьдесят шесть лет.
Николай Николаевич, раз знакомству. Ближайшая дата, на которую я готов Вас пригласить, будет через три недели. Если Вам нужна консультация в ближайшее время, то могу рекомендовать своих коллег, чьи контакты я готов дать прямо сейчас.
Меня устроит через три недели, я согласен ждать.
Хорошо, Николай Николаевич. Я записал Вас. Так как с даты обращения пройдет уже значительное время, я могу предложить описать Вашу внутреннюю черную дыру в виде эссе. Не торопитесь, просто описывайте все так, как чувствуете. Можете в дальнейшем скинуть эссе мне на электронную почту, которая указана на обороте визитной карточки, либо взять его с собой на нашу будущую сессию. До встречи!
И вот вечер, я изгрыз ручку. Предо мной первая строчка моего эссе. «Я видел глаза дьявола три раза в своей жизни. Это страшно. В этих глазах чистое зло»
Что дальше? За плечами вся моя трусливая жизнь. Дорога полная благих намерений, которые только лишь слова. А действия где, поступки? Где и как я мог разорвать этот порочный круг зла, которое плыло перед моими глазами всю мою жалкую жизнь.
Первый раз я видел «Глаза дьявола», когда мне было десять лет. Я уже тогда знал, что мы живем под одной крышей с психопатом. Это мой отец. Он всегда был агрессивным и грубым, мы с мамой научились выживать рядом с этим фактом.
Если вот так, отталкиваясь от самого детства, вспоминать всю мою жизнь, то первое мое воспоминание, это как мой отец кричит и толкает маму. Зима, темно, огромные кучи снега и остановка. Ничего раньше я вспомнить не могу, да и позже не помню, видимо я тогда был совсем маленьким, но уже стоял на ногах. Это воспоминание, как яркая вспышка моего сознания. Отец стоит напротив матери, орет на нее. Не знаю, о чем была речь тогда, просто помню эмоциональный окрас ситуации. Страх. Он кричит и толкает мою маму в снег. Подбирает палку с дороги и с силой бьет ей по остановке. А я стою и наблюдаю, а может плачу, но это уже мои домыслы и фантазии. И вот палка ломается и одна часть отлетает мне прямо в лицо. Дальше я не помню, но мать сказала, что это была случайность, я упал. Вот и этот косой шрам у меня на щеке с того времени, точно помню.
Работал он на старом нашем предприятии в Ельце, сварщиком. Говорили, что и неплохим специалистом был. Но любил выпить. Пьяным то он спокойным был, даже веселым порой. А вот когда не пил был угрюмым и постоянно напряженным. На его лице и в его глазах читалось напряжение. А в маминых глазах, в моменты его напряжения, читался страх. Помню палец у ее губ и шепот:
Сиди тихо, папа сегодня опять не в духе, наверное, на работе что-то.
Не помню, что бы у него были увлечения или хобби. Другие мужики на рыбалку ходили или в гараже с мотоциклом ковырялись. Нет, папа сидел у окна и задумчиво курил. Потом вставал, одевался и уходил, хлопнув дверью. А приходил уже пьяным. Тогда ему море было по колено и все по плечу. Как будто в моменты пьянства с него слетал груз, уходило напряжение. Он становился простым русским мужиком, рубаха парень!
Это позже я узнал, что его мучила патологическая ревность к жене. Мама работала на том же предприятии в управлении. Им положено выглядеть ухоженными, строгими, но опрятными и красивыми. У нее всегда была красивая прическа, не вызывающий макияж и костюм.
Для кого опять ты нарядилась? язвительным и злым тоном говорил отец. Для Палыча этого плешивого или для этого нового из конструкторского отдела?
Ты же знаешь, дорогой, заискивая, отвечала мама, так руководство требует. Ну, хочешь, я уйду с этого завода? Пойду в другое место, ты же знаешь, что я и бухгалтером могу и работницей.
Никуда ты не уйдешь, давал заднюю отец. Просто прекращай мазаться. Я за тобой присмотрю. А этим козлам я устрою если что!
И так все мое детство я вот только сейчас осознаю, что, сколько я жил с ними, столько это и повторялось. Были периоды, затишья. Но они случались после, каких-то пиковых напряжений в семье. И все разговоры дома были на тему измен или около того.
Гостей или друзей моих родителей я не видел у нас в квартире никогда. Вот и сейчас задаюсь вопросом, а были у них вообще друзья? Родственники были точно, как с маминой, так и с папиной стороны, но и они к нам в гости не приходили. Мы ездили в деревню к папиной маме, и это было счастье. Там у папы сестра жила, и они очень весело тогда проводили время. Пили, плясали, песни пели. Мама там себя чувствовала хорошо, и папе было весело. А вот в Липецк, к родителям жены папа не любил ездить. Он ходил угрюмый несколько дней, был скованным и напряженным в гостях.
Когда мне было десять лет, в августе семьдесят седьмого года. Нас всех пригласили на юбилей, к какому-то начальнику с родительского завода. Вернее меня не приглашали, но папа, зачем то настоял на том, чтобы и я с ними был там. Праздник масштабный. Сейчас уже не возьмусь сказать, сколько там было человек, но очень много. Проходило торжество в столовой предприятия и столы расставлены огромной буквой «П», а на них были и фрукты, салаты и спиртное. Посередине этой буквы «П» люди танцевали. Вообще было весело. Конкурсы интересные, где я участвовал. А родители не вставали с мест. Отец курил, как паровоз обычно, а тут за весь вечер ни рюмки, ни покурить с мужиками. Просто очень напряженно сидел, разглядывая всех. Мама пила вино и общалась с женщинами напротив.
Папа дергал мать через каждые десять минут:
Пошли уже домой, поздравили, честь выказали и хватит.
Мама отмахивалась:
Давай еще немного, что люди скажут.
И вот на последнем папином заходе с предложением уйти, мама, уже немного захмелев от вина и осмелев, сказала:
Да хватит уже, отдохни. Ты видишь, я с девочками общаюсь. Выпей ты водки, сходи, покури, покушай и еще раз выпей. Хватит меня уже позорить, сидишь, как помидор красный, того и глядишь лопнешь от своей ревности. Уже люди косо смотрят.
Отец резко встал, задвинул стул. Достал, демонстративно, папиросы и вышел из зала. А мама пошла танцевать с подружками. Его долго не было, видимо стоял, как обычно и, думая, курил. Когда отец вернулся, я увидел, сбитую костяшку на его кулаке. Я понял тогда, что он стоял, где то в туалете и останавливал кровь, а когда у него это получилось, он вернулся в зал. Мама уже сидела на месте. Она была красная, с капельками пота на лбу и запыхавшаяся.
Так и прошел вечер. Домой гостей развозил служебный автобус. Нас подвезли к подъезду, быстрое прощание с пьяными коллегами:
До понедельника!
Мы поднялись по лестнице, открыли дверь. Я вбежал первый и нагнулся расстегнуть сандалии, как вдруг меня сбила с ног падающая мама. Она заходила за мной, и отец ее с силой втолкнул внутрь квартиры. Одним каблуком мать зацепилась за порог и обрушилась на меня. Дверь захлопнулась, ключ щелкнул два раза.
Ну что, тварь, успела сделать все, что хотела, пока меня не было? пока еще спокойно сказал отец, но с каждым словом голос становился все громче и громче, все успела, с кем хотела? Двадцати минут хватило, чтобы вспотеть с кем-то?
Коля, скажи ему, что я танцевала с девочками.
Споить меня хотела, шлюха не слушая доводов уже орал он, как и те кабели в курилке, которые спрашивали, почему я не пью.
Он схватил ее за рукав платья, потянул и отлетел к стенке. Рукав оторвался, и отец, падая, стукнулся головой о прихожую. Он яростно зарычал, поднимаясь, и двинулся на мать. Я уже отполз к двери туалета и встал на ноги, смотря на эту потасовку. С размаху его нога врезалась маме в живот, открытой ладонью он начал хлестать ее по голове. Мать визжала, как поросенок. Я бросился на помощь, с криком, «не трогай ее, она правда танцевала». И тут я встретился с его взглядом. Эти глаза были не его. Это были глаза самого дьявола, и в них отражалось чистое зло, без примесей светлого и без проблесков доброго. Таких глаз не бывает ни у людей, ни у зверей. Сам дьявол одолжил эти глаза моему отцу.
Уйди, сученок, у меня нож. Я убью тебя и ее убью. Всех убью!
Дальше я ничего не помню. Видимо вырубился от страха.
И что самое интересное, даже парадоксальное, что утром я проснулся у себя в кровати, когда на меня уже светило яркое солнце. Сел, скинул одеяло и вслушался в звуки квартиры. Мама готовила на кухне, а по квартире витал слабый аромат папиных папирос. Обычные звуки и запахи выходного дня. Долгое время я считал, что все это мне приснилось, пока не встретил своего товарища, который был на этом юбилее со своей мамой.
Что вы дарили Палычу на юбилей? спросил он у меня, мы с мамой галстук.
Картинка тогда сошлась. Палыч, юбилей, автобус, дверь и глаза. Это моя семья такая, для них, возможно, это нормально. Я понял, что это не экстраординарный случай, это нормально. Просто я в первый раз в жизни с этим столкнулся.
И жили мы дальше и ничего не менялось. Преображался только я. Рос, превратился из ребенка в юношу. И лет в пятнадцать решился подойти к маме, когда мы были на даче. Она занималась грядами, и на ней был старый халат без рукавов. Я увидел все разнообразие синяков и ссадин на ее запястьях, предплечьях и плечах.
Мама, давай уедем от него, он же тебя калечит, сказал я тогда.
О чем ты, Коля? Нет ничего подобного, мы с папой любим и стараемся изо всех сил тебя сделать человеком, вывести в свет.
Ты уверена?
Милый, не говори глупостей.
И я больше не говорил. Боялся выносить сор из избы. Для всех окружающих мы были обычной семьей. Старался вести себя хорошо в школе, решил учиться без троек. Не нарушал правил дорожного движения и держался в стороне от хулиганов и хулиганств. Была у меня девочка в школе, но и тут, я очень боялся сближения с ней. Выражал симпатию исключительно на расстоянии. И все это потому, что никто не должен лезть в нашу семью. И кругом страхи, а что подумают обо мне, что скажут про родителей. Не лезь в умники, не будь лучшим в спорте, не будь слабее всех, учись средне, будь самым обычным и не выделяйся никогда!
А тем жутким летом, когда я уже поступил в институт, меня отправили в Адлер. На море, на отдых, на курорт. А мне, если честно, не очень хотелось. Может быть с мамой и поехал, дал бы ей отдохнуть от психов отца. Но меня отправили. Путевку то ему дали, сварщику. Там и вредность и так далее. Но он, сами понимаете, без мамы бы не поехал, и уж точно ее одну не отпустил. Поэтому поехал я.