Она смотрела в зеркальце фирменной своей пудреницы. Приласкала свои бровки, реснички, поправила губки. И все, красота наведена. Щелкнул замок пудреницы. Девица занялась телефоном и уже совсем отсутствовала, с кем-то беседуя.
Таисия, чтобы избавиться от какого-то странного обидного чувства обмана, исходившего от всего облика и поведения этой девицы, почувствовала еще к ней чуть зависть. К её приспособленности здесь и сейчас, легкости быстро принимаемых решений.
И вдруг она ясно поняла, что девочка эта никогда не потеряет лица. И вовсе не потому, что у нее его нет. Просто она этого не боится.
Пёстрая тетрадь,
21 октября 2020
Чудо-Ворота
В повседневной жизни Евгений был, и знали его, как обыкновенного парня, может чуть скучноватого, и ревностно любившего свой «мерседес», сдувая с него каждую пылинку и безжалостно сгоняя местных котов с капота и крыши, на которых любила погреться эта живность.
Он был заурядным, хотя внешне даже красивым, мужчиной, но обитал в основном у себя дома, где жили еще сын, жена.
Всех он любил, своих домочадцев. Но в меру. Сыну часто урезал количество карманных денег. И никаких лишних гаджетов. Пузатый его «мерс» занимал половину двора, горделиво возвышался над тутошними «киа» и «ауди».
Но это были будни. Простые и скучные. Работа-дом-дача-работа-дом-дача. И, может от этого однообразия, Женька срывался в «штопор». Так он сам говорил о себе: «Всё, пока. Я ухожу в штопор». Брал штопор из ящичка на кухне и уходил в свою комнату, а оттуда в запой.
И домочадцы начинали свои ночи и дни бессонных бдений.
Нет, Евгений не буянил, не бил посуду, а превращался в какого-то монстра щедрости.
Жена выгребала все кредитки из его бумажника. Но это ситуацию не спасало. Евгений впадал в высоты благотворительных деяний. И на это спускал все имеющиеся у него сбережения.
Его не выпускали из дома, отнимали ключи от машины. Лишали всякого общения с внешним миром.
Возвращаясь как-то домой, Евгений увидел расстроенного дворника Саида. Опять старые ворота вышли из строя, и во дворик проникали всякие нежелательные элементы и ставили чужие машины.
«Я позвоню в контору. Пусть починят», пообещал он дворнику. Но тот только махнул рукой, понимая, что Евгений уже не совсем трезв.
А Евгений пришел домой и позвонил. Но не в ЖЭК, а нашел цех по изготовлению ворот. И заказал их. Новые, чугунные, с калиткой. И кодовым замком. Сказал адрес и оплатил тайной своей кредитной карточкой. Конечно, инкогнито от семьи.
И ранним утром следующего дня приехали мастера-литейщики. Выгрузили роскошные, в узорах, ворота. Сняли старые, дырявые и ломаные. И уже через пару часов новые ворота были установлены, калитка сияла кодовым замком.
Все жильцы дома высыпали во двор ахать и охать. И восхищались жилищной конторой, столь расщедрившейся на такие настоящие ворота.
«Это Женька из тридцать четвертой. Обещал и сделал».
Но его информацию Женькино семейство пропустило мимо ушей.
Ворота закрывались плотно, открывались легко, и все любовались их благородным видом.
Не любовался только Евгений. Он потягивал виски из стакана, лечил голову с ночи и думал, как ему проскочить мимо жены в ванную.
Он по тишине в доме понял, что она отсутствует, выглянул украдкой в окно.
Машина его стояла на месте. Тут же толпились жильцы, размахивая руками.
Евгений решил, что опять какое-то собрание. Ворота ему из окна видны не были.
Услышал как жена возвращается. Женька нырнул в свою комнату и услышал, как жена сказала:
Могут, если хотят. Два года звонила им. Сделали, наконец.
Женька вышел на кухню, заглянул в холодильник.
Спишь всё. Проспал. Ворота у нас теперь настоящие. ЖЭК прислал, наконец, мастеров.
Евгений вдруг испуганно икнул.
Он вспомнил, что вчера заказал ворота. Да и оплатил, и за скорость установки отдельно еще заплатил.
Но главное было не проговориться.
Он пошел к себе в комнату, натянул штаны и осторожно вышел во двор.
Ворота действительно были крепкими и восхитительными. Женька потрогал черные, тяжелые шпингалеты. Это было похоже на чудо.
Что и подтвердил Саид.
Спасибо тебе, что позвонил, а то я жалуюсь, жалуюсь. Звоню, звоню. А ты молодец !
Да, молодец, почесал затылок Евгений.
Главное не проговориться. И Женька побежал домой заметать следы своей нечаянной щедрости.
Но выше страха перед женой в нем прыгала радость от его поступка. От нужного всем поступка.
Ну и что ему попадет. Да и знал он, что, выйдя из запойного своего штопора, он, может, и пожалеет о широте и бесшабашности вызывающего своего поступка.
Но это будет потом, а пока он дорожил в себе необыкновенной радостью от свершения, ну очень нужного всем. И еще подумал, что даже для этой радости сделанного стоило исчезать в небытии запоя.
Разве появились бы ворота, избавься он от этой своей привычки? Оставалось только разъяснить это непонятливому своему семейству.
«Хотя», решил Женька. «Лучше инкогнито. Тихо».
Но тихо не получилось. Саид проболтался.
Он трогал ежеминутно ворота, и приговаривал:
«Ай, Женя, ах молодец. Такой предмет купил для людей», и восторженно оглядывал всю узорчатую красоту ворот.
Но Саиду никто не верил. Весь двор знал, что Евгению еще далеко до выхода из, опасного для него, штопора.
Пёстрая тетрадь,
21 октября 2020
Скольжение
Она вдруг поняла, что напрасно бросила курить. Идя по люто скользкому тротуару, она заскучала по сигаретке, за которую она так любила держаться, идя по ледяной глади. Сигаретка грела ладошку и держала за руку, чтобы она не упала. И в этом была надежность и защищенность.
И сегодня, идя в холодном дне по почти безлюдному городу, она с трудом отбилась от желания зайти в ближайший магазин и купить пачку сигарет. В радость.
А почему бы и нет? Она решительно вошла в магазин и купила на кассе любимые свои сигаретки. А зажигалка у неё всегда была с собой. Так, болталась в сумке на всякий случай. И похоже, этот случай наступил.
Вера уже развернулась, чтобы покинуть магазин и закурить там, на бульваре. Как вдруг увидела на окне за кассиршей блестящую и веселую трубу. Большим кренделем он лежал на кафельном подоконнике и казался здесь, в полуподвальчике этой лавки, чужеземцем. Таинственным и прекрасно золотым. Кнопки его сияли, как нарядная застежка.
Вере он сразу понравился, и она вдруг спросила у кассирши об этом неожиданном предмете.
Да лежит вот. Вторую неделю. По пьяни забыл кто-то. Еще до Нового года. Вот, не приходят.
Вера почему-то страшно разволновалась. Она вдруг поняла, что геликон ждал ее, здесь, на пошлом кафеле, ждал, чтобы она его выручила. Поняла, как ему здесь не место!
Она быстро договорилась с кассиршей, сунув ей в карман купюру.
Забирай. Если найдешь хозяина.
Найду. Через интернет. Объявление дам, слегка покривила душой Вера.
Геликон оказался не таким уж тяжелым. Она взяла его на руки, как ребенка, и пошла к дому. Странно, она ни разу не поскользнулась, хотя шла очень быстро. Единственное, о чем она подумала, что асфальт зимой теплее и приветливее, чем эта плитка, как в замороженном бассейне.
В доме было тепло и приятно. Вера пометалась немного, определила место новому товарищу. Геликон легко уместился на кухне. Уютно лег в старенькое кресло, где лежали всегда нитки для вязания.
Вера решила, что потом она определится с местом для инструмента. Она протерла его фланелькой и попыталась разок дунуть в мундштук. Он откликнулся веселым бодрым хрюканьем.
Вера засмеялась. Почему-то ее радовало появление в доме этого медного красавца.
Вера хотела посмотреть в интернете информацию о геликоне и посмотреть объявления о пропажах.
Никто геликон не искал.
Вера вспомнила, как кассирша говорила, что хозяин ехал с концерта, был пьян, у него не хватило заплатить за коньяк. И он оставил залог геликон.
И скорее всего, он и не вспомнит, где оставил. И почему. Праздники давно прошли.
И Вера успокоилась. Хоть она и оставила на всякий случай свой телефон, никто, разумеется, не звонил.
И геликон как-то прижился. Вера вызвала мастера, и он вбил в стену крепкий удобный крюк, куда и повешен был инструмент.
Вера, за этими приятными хлопотами, так и не закурила. Геликон отвлек ее от этого желания. И событие это, яркое и необычное, превратилось в прошлое.
Но счастье это и лад разбились о телефонный звонок. В трубку кричал, умоляя, чужой низкий голос:
Куда, адрес !!? радовался хозяин трубы.
Вера не стала приглашать в дом незнакомца. Тем более так легкомысленно забывшего свой инструмент в продовольственном магазине.
Я сейчас подойду к вам. К магазину.
Стойте там. Никуда не уходите.
Я вас узнаю как?
По геликону
Вера подумала: «ну и тупой музыкант».
Она надела геликон через плечо, как модную сумку, и вышла на скользень тротуара. Пошла к магазину, вглядываясь во встречных мужчин с какой-то странной надеждой на неведомо что. И держалась за геликон, как за сигарету, чтобы не упасть. И хотелось ей, чтобы музыкант этот оказался еще и симпатичным. А вдруг? И очень надеялась, что они не придут всем оркестром.
Хотя Вере очень не хотелось возвращать инструмент, она понимала всю свою несостоятельность во владении им. Инструмент должен был работать.
Чуда не случилось. Музыкант оказался толстеньким, с неопрятным лицом, дядькой.
Вера даже с какой-то печалью вернула ему его геликон.
Он мелко и быстро поблагодарил и исчез в морозной дымке.
Она осталась на тротуаре, в нерешительности сделала несколько маленьких осторожных шажков. Снегопад усилил разом скольжение.
И тогда Вера вспомнила о неоткрытой с тех времен пачке сигарет. Она вынула ее из сумки и жадно закурила. Сразу согрелись пальцы, и по телу пошла радость вернувшейся привычки.
Вера шла спокойно, уверенно. Держалась за сигарету. Тепло и надежно.
И глупо было бросать. Лучше она не стала. Но как жаль, что владелец геликона оказался намного понятнее, чем его редкий инструмент.
Вера бросила окурок в урну у своего дома.
Дошла. Вот и хорошо. Хорошее случилось приключение. Вера отряхнула сапоги и вошла в парадную. И еще было немного жаль, что не с кем будет пообщаться вечером, и не услышать больше веселого хрюканья, оптимистически всегда настроенного, прижившегося в ее доме инструмента. Она вспомнила его блестящие бока и его раструб, доверчиво подставляющего себя к ее лицу.
Вера улыбнулась своим воспоминаниям. И завтра будет о чем рассказать на работе.
Пёстрая тетрадь,
22 октября 2020
Триллер по-домашнему
Совсем нечаянно, Ирина уронила тарелку с натертой свеклой.
Тарелка, конечно же, разбилась, сильно оскорбив своей лиловостью неприкасаемую белизну паркета.
Ирина быстро смела осколки, а потом терла паркет тряпкой, еще и еще. Розовость не уходила. Никак. Но Ирина вдруг переключила свое внимание совсем на другое.
Поскольку она стояла на коленях перед этим пятном, и лицо ее было низко к полу наклонено, она заметила, как из угла неразборчивым клубком торчали провода. Они воткнуты были в удлинитель, а потом разбегались по всей комнате: к настольной лампе, к торшеру, к компьютеру. Провода были похожи на каких-то животных, которые, похоже, управляли здесь всем.
Один провод даже сбежал в коридор вслед за пылесосом, а еще один в ванную уполз ужиком. Там стояла стиральная машина.
Ирина даже присела прямо на пол от этого зрелища. Оно будто воткнула и ее, Иру, в розетку. В зависимости от неё, Ирина выключить попробовала хоть один электроприбор. Но из-за причудливого сплетения всех разом проводов, это оказалось непростым делом.
Ире хотелось всё-таки, раз она увидела эту спрутность в комнате, навести порядок. Один удлинитель, поменьше, был включен в следующий, подлиннее и побольше. От клубка этого причудливого исходил какой-то угрожающий мотив.
Ира улыбнулась своему страху и подумала, что не будет эту путаницу тревожить до прихода ее мужчин, то есть сына и мужа.
В конце концов она отмыла до полного блеска свекольное пятно на полу, все это время стараясь не смотреть в сторону удлинителей. Твердо решив для себя, что с этим надо что-то делать, она отвлеклась на готовку обеда, густого борща с пампушками. Готовка всегда приводила в равновесие, и дурное мигом покидало тело, как смывалось аппетитным видом стряпни.
Она встретила сына, и пока он мыл руки, быстро налила еду в тарелку. Но сын все не шел.
Она заглянула в комнату и увидела сыновью спину и голову в наушниках перед компьютером. И прямо от него в розетку протянулся еще один провод, зарядки мобильного.
Ирина облокотилась на косяк и смотрела на некрепкую спину своего мальчика. И ей на секунду показалось, что это он себя включил в удлинитель, и оттуда невидимые токи его пацанской жизни текут и придают ему жизненные силы. А подойди и выключи провод из розетки, то сын ее сдуется.
Ирине стало страшно. Она подошла сзади, погладила сыновий затылок.
Она потянула наушники чуть:
Обедать иди.
Сын аккуратно снял наушники, положил их на письменный свой стол. Ирина почувствовала, что в видимом ею беспорядке и ужасе перед клубком проводов, сыну понятен и удобен порядок их расположения, нужности каждого из них.
Ирина не стала ничего говорить.
Вечером, когда пришел муж, она попыталась ему рассказать о нелепом своем ужасе перед клубком этих гадов-проводов.
«Все нормально, Ира», поцеловал он её в щеку. И не дослушав, и не вникая в её терзания по пустякам, он достал с полки электробритву и подключился к этому же удлинителю.
«В чем проблема, не понимаю. Удобно же», и он стал тщательно бриться на ночь.
Он всегда брился два раза в день, чтобы выглядеть браво и чистоплотно.
Ирина увидела подключенного мужа, подключенного сына, в тревоге пошла на кухню, включила утюг и телевизор.
Себя-то она со стороны не видела. И хорошо. Она не осознавала свою возможную зависимость. Уж она-то могла выключить любой из приборов, легко. И не надо смотреть на пол, где живут эти провода и удлинители. И она пообещала себе больше об этом не думать.
Пёстрая тетрадь,
24 октября 2020
Так не бывает
Мила любила всех, везде, всегда. Потому, что у нее был редкий дар короткой памяти. Совсем пунктирной была фиксация происходящего. Ничто не фокусировалось в ее разуме за ненадобностью. Поэтому жила она легко и опрятно, никого не обижая, не задевая и не помня.
О своем редком этом даре она не подозревала, думала она, что устроены так все люди. И ей и в голову бы не пришло оскорбиться на неуважение к себе. Один поворот головы в сторону от обидчика делал его моментально давно забытым прошлым.
Она уже чирикала милым воробышком с кем-то по телефону и неслась вперед, с легкой своей неозабоченностью и улыбкой.
У нее даже прозвище нашлось, когда окружающие обнаружили ее редкий дар, кто-то роковым голосом приговорил: «Так не бывает».
Когда она узнала об этом, долго хохотала, а потом, чтобы не забыть, выложила это прозвище на своем сайте, как псевдоним.
С ней было легко и приятно. Семья, как-то не получалась.
Но любимый мужчина был всегда рядом. В определенной очередности они сменяли друг друга, но до конца не расставались с ней. Ее бескорыстие изумляло и тревожило. И так не бывает. От этого ее всегда захламляли подарками.
Но внезапно жизнь отняла этот дар короткой памяти. Торопясь купить хлеб и весело шлепая по мартовским лужам, она добежала до «Булочной», ближайшей к ее дому, где она всегда брала кирпичик ржаного.
Она дернула за ручку дверь и увидела, что опоздала. И уборщица закрыла на ключ, хмуро, не глядя, выпустив последнего покупателя.