Кажется, диалог не клеится, и авторитет Шуйского и генерала Вавилова тут не помогут. На миг растерявшись, я подумал: «Хочу быть лучшим в мире переговорщиком!» Аргументы нашлись мгновенно, и я бросил ему в спину точнее слова сами слетели с языка:
Мне рекомендовал к вам обратиться Антон Игнатьевич Абакумов!
Это хирург Белькевича. Талант сам подкинул фамилию, которую я прочел в статье, пока ехал сюда. Видимо, другие аргументы на Белькевича, утомленного местными страждущими, не подействовали бы. Он обернулся. А у меня на миг пропал дар речи будто покойника увидел: узкое длинное лицо, простое, я бы сказал, располагающее. Растрепанные русые волосы. Розовая полоска шрама справа у виска. Но это то самое лицо! Валентину Белькевичу в этом году должно исполниться пятьдесят.
Извините, что забираю ваше время. Не каждый день встречаешься с легендой, тем более, когда у тебя личная просьба.
Белькевич вскинул бровь, я продолжил:
Нет-нет, я не буду проситься к вам в «Динамо». Я вратарь команды, причем той, с которой вы ни при каких обстоятельствах не хотели бы делить поле.
Озадаченный Белькевич остановился. Если бы я сам подбирал аргументы, чтобы убедить его помочь нам, то сказал бы другое и был бы послан. Но талант сам подсовывал правильные слова и расставлял их в оптимальной для данного человека последовательности.
Скорее всего я получу отказ, но вы наша последняя надежда.
Что тебе нужно? спросил он.
Не успел я обдумать ответ, как произнес:
Я играю в «Титане». В обновленном «Титане» без Филимонова. Этот так ославил команду, что теперь все от нас шарахаются, как от зачумленных. Я приехал просить вас о помощи: у нас полностью сменился состав, сыгранности ноль, очень нужны спарринг-партнеры. Прошу вас провести с нами товарищеский матч на вашей территории и на ваших условиях.
Белькевич недобро улыбнулся. Он не просто хотел нас одолеть, а был уверен, что разделает всухую и докажет своим деморализованным парням, что у них крутая команда.
Я правильно понял, что вы ни с кем не играли новым составом? Его глаза кровожадно блеснули.
Именно. Сегодня первый день, как состав собрался. Только одну тренировку провели да двусторонку.
А кто у вас теперь тренер?
Александр Александрович Димидко, честно ответил я.
Улыбка Белькевича стала еще шире.
Тот самый, из Владивостока?
Из Хабаровска, поправил его я.
И все равно наш, динамовец Взгляд его потеплел. Он посмотрел на меня уже с интересом, потирая подбородок. Но почему со мной говоришь ты, а не он?
После того, как наш тренер вам написал и не получил ответа, он уверен, что вы не станете его слушать.
С большой вероятностью так и было бы.
Мимо прошла пара футболистов, покосилась с интересом, и Белькевич кивнул мне на раздевалку. Когда мы вошли, он хлопнул дверью и сказал голосом, клокочущим от злости:
Ты в курсе, как «Титан» обошел нас в кубке?
Попытался купить защей?
Это было раньше. Он купил судей, и нас топили, как котят. Ваш Синяк взял мяч в руки, и что ты думаешь? И ничего! Парни так охренели, что до сих пор отойти не могут. Ты уверен, что хочешь с ними встречаться на поле?
Я представил матч. Представил трибуны с разъяренными болельщиками «Динамо» Есть шанс, что они на зимний товарняк не позовут болел, но Лиловск город маленький, сами узнают и набегут выместить злость за прошлый проигрыш Нет, я не хотел, но так было нужно.
Очень вас понимаю, выдал я то, что вряд ли сказал бы сам, но что с большой вероятностью думал сам Белькевич: Мы столкнулись с чем-то подобным: хороших игроков вместе с тренером выперли из дубля московского «Динамо». Видите ли, Кирюхин это тренер дубля.
Я знаю, кто такой Кирюхин, перебив меня, поморщился Белькевич.
Так вот, этот тренер-пенсионер боялся, что его подвинет Саныч, молодой коллега. И так везде. В итоге в стране футбол хромает на обе ноги. Никому не нужен результат, все вцепились задницами в свои кресла и боятся, как бы чего не вышло.
Похоже, моя короткая речь зацепила чувствительную струну в душе Белькевича, его взгляд потеплел.
Мы пересекались несколько раз с Димидко. Как футболиста я его в команду не взял бы. Посмотрим, на что он годен как тренер. Из его голоса исчезла злость, дальше он говорил спокойно: Ну а вас как занесло из Москвы в глухомань? Да еще на «Титаник»?
Ха! Никто и не подумал, с чем созвучно название нашей команды.
А куда было деваться? пожал плечами я. Заявочное окно закрыто. Димидко сказали, что здесь можно набрать команду практически с нуля, а нас девять человек. Мы только третий день как приехали, а тут столько сюрпризов Еще и местные играть не хотят ни х я осекся, вообще.
Белькевич, похоже, меня не слушал. Положил манишки на диван, подошел к календарю, к которому крепились разноцветные стикеры с напоминаниями, замер, наверное, на минуту. Его левая рука оставалась полусогнутой, пальцы сжатыми. Повернувшись, ответил:
В следующий понедельник ждем вас в центральном спорткомплексе в восемнадцать ноль-ноль. Я поищу сообщение Александра Димидко и отвечу ему. Но я не гарантирую вам теплый прием. Скорее не так. Прием будет крайне болезненным.
Футбольный бог не Тимошка, видит немножко, улыбнулся я. Но того «Титана» больше нет. И начальника команды мы тоже поменяем.
Попробуешь это рассказать моим парням. Он сменил тон беседы на строгий: Все, аудиенция окончена.
Улыбнувшись, я пожал его протянутую руку и распрощался, напоследок узнав, чего он хочет, и мне не понравилось его желание: уважаемый мной Валентин Белькевич жаждал нашей крови.
Да, товарищеский (а вернее, совсем не товарищеский, ибо заруба будет еще та!) матч не бог весть что, одной игры недостаточно для того, чтобы команда сыгралась. По сути этот матч наше боевое крещение.
Как говорил Черчесов контрольный матч, за который мы сами поставим себе оценку.
На улице свежий ветер развеял впечатление от встречи с легендарным Белькевичем, и я придумал кое-что еще. Я же сегодня самый крутой парламентер и могу убедить кого угодно в чем угодно! Чтобы талант не работал вхолостую, я набрал Жеку. Вот теперь он точно не соскочит! Мои аргументы должны перевесить его жадность и чувство собственной важности.
Он сто пудов купится на двести тысяч, обещанных за выход в первую лигу!
Пока слушал протяжные гудки, в голову пришла еще более прекрасная идея. Мне нужно было не домой, а ко Льву Витаутовичу.
Глава 3. Я не трус, но я боюсь
Жека и Игнат так и не ответили. Зато Тирликас снял трубку сразу же, и я выпалил:
Лев Витаутович, нужна ваша помощь
Через час я сидел у него дома и понимал, что спешить с разговором ни в коем случае нельзя. Мой бывший тренер заваривал чай в прозрачном чайнике и ничего не спрашивал, я молчал, ждал удобного случая. Только усевшись в кресло и выставив на стол конфеты, он отхлебнул чаю и кивнул.
Рассказывай.
Вместо того, чтобы излагать проблемы команды во всех деталях, я коротко брякнул:
Начальник «Титана» говно. И отхлебнул из чашки. Он не заинтересован в том, чтобы мы нормально играли. Его нужно менять.
Витаутович усмехнулся.
А сам он меняться согласен?
Он нам пригрозил своим увольнением.
Хм. Это мог быть шантаж. Не подумал?
Я потянулся к конфете, снял обертку со знакомым с детства изображением верблюда и прежде, чем отправить ее в рот, спросил:
За три тысячи вряд ли кто-то пойдет
Наблюдая, как Витаутович поджимает губы, я начал все понимать без объяснений.
Государство развивает спорт. Если команда выигрывает, выделяются большие средства, проводятся через завод. Тирликас потарабанил пальцами по столешнице. Сечешь?
Секу. Все примерно как на беспредельных боях. Заводу выгодно, чтобы команда выигрывала. Отсюда такая возня и интриги даже в несчастной Второй лиге.
Филимонов и Смирнов подкупали судей и игроков. Значит, им выгодны победы, озвучил я свои мысли.
Лев Витаутович щелкнул пальцами.
Именно!
А у футболистов зарплата по три тысячи Воруют?
Витаутович плотоядно улыбнулся.
Если ваш начальник начнет хвататься за свое место сто процентов! Он посмотрел, прищурившись. Одного я не понимаю, на кого вы собрались его менять и каким образом?
Слова сами сорвались с губ:
На вас.
Он чуть чаем не подавился. Поставил чашку и рассмеялся.
Ты серьезно?
Совершенно серьезно.
Чтобы ловить воров, есть специальное ведомство. Не мое. Да и я давно на пенсии. К тому же в футболе я мало что смыслю.
Неужели все-таки талант не подействовал на одаренного? Поразмыслив немного, Лев Витаутович сказал:
Ладно. Обещаю подумать, если ты скажешь, зачем это мне.
Слова столпились в голове, начали возмущенно толкаться, и я выпустил их:
А ведь действительно зачем? Зачем я играю в футбол, где все покупается и продается, когда мог бы колотить бабло на боях без правил? Зачем учитель снова и снова объясняет геометрию туповатому ученику? Зачем врач лечит больного, который все равно умрет? Зачем милиционер ловит вора? Иногда ведь выгоднее его не ловить. Понимаете?
Витаутович положил подбородок на сцепленные пальцы.
И?
Если от вас зависит, чтобы мир стал лучше и справедливее это не «зачем мне», а «для чего». Я хочу и умею играть. И могу вывести нашу сборную в чемпионат, и знаю, для чего это: чтобы сотни миллионов советских граждан почувствовали нашу силу. Они не могут сами сделать что-то великое, но могут через нас.
Речь была так пафосна, что под конец во рту стало сладко. С такой только с трибуны выступать, выбивая финансирование. Витаутович усмехнулся, съел конфету.
Ты хороший человек. Твое рвение похвально. Я подумаю.
Все-таки дар убеждения не сработал. Попытавшись понять, чего он хочет в данный момент, я услышал привычный белый шум.
В итоге на экспресс я не успел, и домой ехал на последней электричке «Лиловск Михайловск», отправляющейся в 23.15. В здании вокзала еще раз набрал Жеку он не ответил. Игнат тоже отморозился. Только я собрался убирать телефон, как он завибрировал. Звонил Лев Витаутович.
Я подумал, сказал он. Нужно обсудить вопрос с вашим тренером.
Так вы согласны? невольно улыбнулся я.
Этого я не говорил. Скинь контакт разберемся.
Он прервал связь. Все так же улыбаясь, я набрал Димидко, сказал, что нашел начальника команды, это человек серьезный, и предупредил, что он скоро позвонит.
Номер Тирликаса я отправлял Димидко уже в теплом вагоне электрички.
Вообще странный человек Лев Витаутович. По сути бээровцы верхнее звено пищевой цепочки, но у Льва Витаутовича не было ни «чайки», ни «волги-кросс», и уж куда ему до роскоши, в которой жил Погосян в Москве. На первый взгляд обычный пенсионер, довольствующийся малым, а поди ж ты бээровец. Как говорится, выше только бог. И Горский. Или они все такие идейные, и сам Горский формирует эту особенную касту? «На службе Родины» для них не пустой пафос.
Расспрошу его об этом позже что толку голову ломать?
Откинувшись на мягкую спинку кресла, я зевнул. В электричке тепло, пахнет хвоей. Колеса не стучат, а мерно шелестят, убаюкивая
Так! Не спать!
Мотнув головой и отогнав дрему, я снова открыл турнирную таблицу. Вторую лигу разделили на три зоны. Мы играем в зоне «Запад», по круговой системе, с апреля по ноябрь. В турнире двадцать две команды, сорок два тура. Первый наш матч с «Волынью» в Луцке. Второй 10 апреля с лиловским «Динамо», и опять в гостях. Третий пройдет у нас 17-го апреля с «Динамо» из Нальчика, и четвертый снова у нас 20 с ульяновским «Стартом».
Взгляд натолкнулся на знакомое название крылатой команды, которая все не может взлететь саратовский «Сокол».
Я уже знал, что с ними мы играем 6 мая в гостях, но промотал таблицу, чтобы еще раз убедиться. Да, так и есть. Я приеду в родной город Звягинцева. В голове пропел Микроб голосом Кипелова: «Там все живы, кто любил меня» Так ведь и есть: и мама жива, и даже бабушка, и Алена. При мысли о ней сердце заколотилось, и я усмехнулся.
Оно живет жизнью, отдельной от головы. Может, и с девчонками у меня не клеится, потому что есть Алена. И ведь знаю, что это женщина Звягинцева, а не моя, и что даже думать о ней не стоит, но Сердце бестолочь. Или даже не так. Коктейль из дофамина, серотонина и окситоцина, вырабатывающийся при мысли о ней и заставляющий сердце частить, суть эндогенный морфий.
Вот какого хрена мне так хочется открыть ее страницу в Комсети? Зачем ворошить мертвое прошлое? Я представил, как прихожу к Алене, как она непонимающе смотрит на меня, восемнадцатилетнего пацана, жалеет желторотика, который что-то лопочет о высоком. Тьфу! Я ж не Макрон.
Или, может, отпустит, если увижу Алену, и надо закрыть гештальт? Познакомлю ее со Звягинцевым, пусть будут счастливы. Ну а нет так нет. По крайней мере ни о чем сожалеть не буду.
Да, так и сделаю. Пока не знаю как, но обязательно сделаю. И на бабушку с мамой посмотрю хотя бы издали.
В углу экрана мигали два непрочитанных сообщения. Одно от Маши-Ани из Евпатории, которая обворовала нас по приказу хозяина бара, а потом перешла на светлую сторону. Ответил ей, что все у меня хорошо, буду играть в новой команде.
Второе сообщение удивило. Оно было от Лизы. Девушка извинялась за то, что познакомила меня с Ариной, и писала, что, если бы я пострадал из-за ее папика, то она бы себе этого не простила.
Я представил Лизу, и рьяный боец ее одобрил в своей манере. А разум нет, потому что я вообще не понимаю, что творится в ее прелестной головке. Иногда она ведет себя так, словно я ей небезразличен, но через час начинает демонстрировать полное равнодушие.
Я написал ей: «Неужели тебе и правда не все равно, если вдруг весной моя бренная тушка всплывет из-подо льда?»
Она ответила: «О, ужас! Утопленники крайне неприглядны».
Мы на английском перекинулись парой шуток о неэстетичности смерти, и Лиза пообещала прийти на мою игру, когда она будет в Москве. Все в той же шуточной манере я попросил взять симпатичных подруг для парней.
Закончив переписку, снова представил Лизу и поймал себя на мысли, что к ней меня тянет больше, чем к кому бы то ни было. Наверное, потому что все непонятное влечет. И красивое.
На ней короткое серебристое платье, подчеркивающее идеальные ноги. Руки и все части тела к ним так и тянутся. Она улыбается, жестом зовет за собой, и я знаю зачем. Меня охватывает вожделение
И тут вдруг кто-то хлопает по плечу. Я распахиваю глаза и вижу перед собой мужчину в черном, с сизым лицом и впалыми глазами, обведенными черными кругами.
Меня охватил какой-то первобытный ужас, я оцепенел, уверенный, что в руке, отведенной за спину, незнакомец держит шприц. Или нож. Или пистолет. Сунув телефон в карман, я вскочил, толкнул его он отлетел и упал на свободные сиденья напротив и рванул к распахнувшимся дверцам электрички, достигшей конечной станции.
Охренел? донеслось в спину.
Бежать! Скорее, пока он не бросился в погоню!
Дверцы напоминали две гильотины. Замешкаешься перережут пополам или ногу отхватят. Я пулей вылетел на мороз, обернулся, увидел черный силуэт в вагоне и рванул прочь. Загрохотал голос диспетчера, объявляющего прибывающий поезд.
У этого, в черном, наверняка есть подельники, как те, что караулили меня в Лиловске. Меня затрясло, я оббежал старуху на перроне, остановился, увидев группу людей при входе в вокзал, и недолго думая спрыгнул на колею и рванул по шпалам не разбирая дороги. Мне было все равно, куда бежать, лишь бы подальше от опасности. Вдоль рельсов, вдоль бетонной стены, под непонятный все нарастающий рев и скрежет.
За спиной загудел локомотив, и меня охватила паника, потому что бетонный желоб все тянулся, и тянулся, и тянулся. Заскрежетали тормоза. Если состав грузовой, то у него длинный тормозной путь, и