Портфель учителя - Каваками Хироми

Хироми Каваками

Портфель учителя

Hiromi Kawakami

SENSEI NO KABAN

Серия «Погода в Токио»

Печатается с разрешения автора и литературного агентства The Wylie Agency (UK) Ltd.

Перевод с японского Александры Гуровой

© 2001, Hiromi Kawakami All rights reserved

© Гурова А., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Луна и батарейки

На самом деле учителя звали Мацумото Харуцуна, но я называю его просто учителем. Не по фамилии и даже не по имени, а именно учителем.

В старших классах он вел у меня японский. Он не был моим классным руководителем, да и я не была слишком увлечена родным языком, поэтому не могу сказать, что учитель мне особенно запомнился. К тому же мы не виделись достаточно долго с самого выпускного.

С тех пор как я несколько лет назад случайно оказалась рядом с ним в дешевом баре у станции, я стала частенько сюда заходить. Учитель сидел за стойкой, немного приосанившись.

 Натто[1] с тунцом, обжаренный корень лотоса и маринованный лук, пожалуйста,  обратилась я к бармену, садясь за стойку, и почти в одно время со мной осанистый старик тоже сделал заказ.

 Маринованный лук, обжаренный корень лотоса и натто с тунцом.

Я посмотрела на него надо же, наши вкусы сошлись!  и он тоже посмотрел на меня. Его лицо показалось мне знакомым. Пока я силилась вспомнить, учитель сам обратился ко мне:

 Омати Цукико?

Я удивленно кивнула, и он продолжил:

 Я несколько раз видел тебя здесь.

 Да?  ответила я невнятно, продолжая внимательно рассматривать учителя. Аккуратно причесанные седые волосы, идеально выглаженная рубашка, серая жилетка. На стойке бутылочка с саке, блюдце с закуской из китового хвоста и маленькая миска с остатками водорослей. Что ж, кажется, и закуски мы предпочитаем похожие И тут вдруг в памяти всплыл неясный образ учителя, ведущего урок в старшей школе.

Учитель всегда стоял у доски с губкой для стирания мела в руке. «Весенний рассвет. Горы в первых лучах»[2] писал он мелом и немедленно стирал написанное, не оставляя текст и на пять минут. Он не выпускал губку даже во время лекций, она словно срослась с его мускулистой левой рукой.

 Ты же девушка, а ходишь в такие заведения,  заметил учитель, тихонько обмакивая последний кусочек рыбной закуски в соус и поднося палочками ко рту.

 Что?  ответила я, наливая себе пива.

Я вспомнила, что этот человек был учителем в моей старшей школе, но имя вспомнить не удавалось. Я осушила стакан, растерянная и одновременно пораженная тем, как он запомнил имя одной из многих учеников.

 Помнится, раньше ты носила косу.

 Ну да.

 Я увидел тебя у магазина и узнал.

 Понятно.

 Кажется, в этом году тебе уже тридцать восемь?

 Пока только тридцать семь.

 Прости-прости.

 Ничего страшного.

 Я проверил по списку класса и фотоальбому.

 Что?

 А ты совсем не изменилась.

 Вы тоже, учитель,  произнесла я, не подавая виду, что не помню, как его зовут. С тех пор я только так его и называю.

Тем вечером мы выпили пять бутылочек саке на двоих. Счет оплатил учитель. Во время нашей следующей встречи платила уже я. В третий раз мы попросили раздельный счет и каждый платил сам за себя. С тех пор мы всегда так делаем. Почему мы все еще продолжаем ходить в этот бар? Наверное, мы просто не можем иначе. Мы не только предпочитаем одинаковые закуски уверена, отношения с людьми мы тоже строим одинаково. Он старше меня на три десятка лет, но мне он кажется намного ближе сверстников.

Я несколько раз была у учителя дома. Порой после бара мы заходили в другой, а уже потом расходились по домам. Изредка мы шли в третий бар и в четвертый в такие дни мы обычно заканчивали пить уже у учителя.

Когда учитель впервые предложил пойти к нему домой, я немного напряглась.

 Тут недалеко,  сказал он.

Я слышала, что его жена скончалась и он жил один. Мне не очень нравилась идея идти домой к одинокому мужчине, но поскольку мы уже выпили и мне хотелось еще, я все-таки пошла.

В доме царил гораздо больший беспорядок, чем я могла ожидать. Мне казалось, что в комнатах не окажется ни пылинки, но в темном углу были свалены вещи. Переходящая в прихожую комната с ковром, где стоял старый диван, казалась нежилой, а вот в следующей комнате были разбросаны книги, бланки для сочинений и газеты.

Освободив чайный столик, учитель вытянул из горы вещей в углу двухлитровую бутыль и наполнил саке большие пиалы.

 Пожалуйста,  предложил он и, оставив меня, отправился на кухню.

Эта комната выходила окнами в сад. Одна из ставен была открыта. За стеклом смутно виднелись ветви деревьев, но без цветов я даже не могла понять, что это за деревья такие. Я в целом в растениях не разбираюсь.

Когда учитель вернулся, неся на подносе нарезанную кету и семена хурмы, я спросила:

 А что за деревья в саду?

 Там только вишни,  ответил он.

 Все деревья вишневые?

 Абсолютно все. Жена любила сакуру.

 Наверное, весной тут очень красиво

 Насекомых полно, осенью все засыпает листьями, зимой сплошь голые ветки Ничего хорошего,  без особой неприязни проговорил учитель.

 Луна взошла,  заметила я.

Высоко в небе повис полумесяц, подернутый облачной дымкой. Учитель подцепил семечку, чуть наклонил чашку и отпил саке.

 Моя жена была совершенно спонтанным человеком.

 Да?

 Делала что вздумается.

 Вот как.

 Эти семена хурмы из Ниигаты. Мне нравится их островатый вкус.

Острый, жгучий вкус семечек отлично подходил к саке. Какое-то время мы молча ели их.

В ветвях деревьев в саду кто-то летал. Наверное, это была птица. Я слышала тонкий птичий голос, какое-то время шелестели ветки дерева, но потом все стихло.

 Там птичье гнездо?  спросила я, но ответа не получила.

Оглянувшись, я увидела, что учитель внимательно читает газету. Не сегодняшнюю похоже, он достал ее из кучи на полу. Учитель сосредоточенно читал статью в рубрике зарубежных новостей, где была фотография женщины в купальнике. Казалось, он забыл о моем существовании.

 Учитель,  снова обратилась к нему я, но он не отозвался он был слишком сосредоточен на чтении.

 Учитель!  позвала я значительно громче. Он поднял голову.

 Хочешь взглянуть?  вдруг спросил он.

Не дав мне ответить, учитель положил развернутую газету на пол и, открыв раздвижную дверь, ушел в соседнюю комнату. Там он залез в старый комод, что-то вытащил и вернулся. В руках у него была маленькая глиняная посудина. В соседнюю комнату учитель возвращался еще несколько раз.

 Вот-вот, взгляни!  Учитель, прищурившись, бережно расставил на полу посуду. Там были сосуды с ручкой, крышкой и носиком.  Посмотри-ка.

 Хм?

Ну и что же это? Я присмотрелась: кажется, где-то я это уже видела. Сосуды были сделаны довольно грубо. И что это, чайники? Вроде маловаты

 Это дорожные глиняные чайники,  пояснил учитель.

 Дорожные?

 Их покупали в путешествие вместе с бэнто[3]. Сейчас чай продается в пластиковых бутылках, а раньше он продавался вот в таких чайниках.

Мужчина расставил на полу более десятка чайничков. Они были разных цветов: и яркие янтарные, и довольно тусклые. По форме чайники тоже были разными: с большим носиком, с крупной ручкой, с маленькой крышкой, пузатые

 Вы их коллекционируете?  поинтересовалась я, но учитель покачал головой.

 Я покупал их во время путешествий.

Этот чайничек куплен в год поступления в университет, когда учитель ездил в Синсю. Этот приобретен по пути в Нару, во время путешествия с коллегой на летних каникулах. Тогда учитель вышел из поезда на одной из станций, чтобы купить бэнто себе и коллеге, а когда хотел вернуться в вагон поезд уже отправился. А этот куплен в Одаваре во время свадебного путешествия. Чтобы не разбить, его завернули в газету и положили вместе с одеждой, сумку с которой во время путешествия носила жена. Учитель показывал пальцем на каждый из стоящих на полу чайничков и рассказывал его историю, а я просто кивала.

 Я слышал, что некоторые их собирают.

 Поэтому и вам захотелось?..

 Вот еще! Я такой ерундой не занимаюсь.  Учитель прищурился: мол, просто решил показать, что накопилось за годы.  Мне вообще тяжело что-либо выбрасывать,  признался мужчина, а затем снова пошел в соседнюю комнату и вернулся с несколькими небольшими пакетами.  Вот, посмотри.  Он развязал один.

Из пакета он вытащил множество батареек. Каждая из них была подписана черным маркером: «бритва», «часы», «радио», «фонарик» Учитель взял в руки большую батарейку и начал рассказывать:

 Вот эту батарейку я использовал в тот год, когда был тайфун в заливе Исэ[4]. В Токио тоже был довольно сильный тайфун, и я за одно лето истратил все батарейки для карманного фонарика. А вот батарейка от моего первого кассетного магнитофона. Их нужно было сразу восемь, и они очень быстро садились. Я много раз подряд прослушивал симфонии Бетховена, так что посадил батарейки за несколько дней. Все восемь штук я сохранить не мог, но хоть одну оставить хотелось, так что я закрыл глаза и выбрал одну наугад.

Учителю было жалко выбрасывать батарейки, ведь они служили ему верой и правдой. Батарейки помогают зажечь свет, включить музыку, запустить мотор а значит, нельзя просто бессердечно выбросить их, как только они сядут.

 А тебе разве не жалко, Цукико?  Учитель взглянул на меня.

Я не знала, что ему ответить, а потому в который уж раз за этот вечер кивнула и коснулась пальцем одной из нескольких десятков батареек. Она заржавела и отсырела. Надпись на боку гласила: «калькулятор Casio».

 Ночь скоро кончится,  заметил учитель, подняв голову.

Луна вышла из облаков и теперь ярко сияла.

 А чай в дорожных чайничках, наверное, вкусный,  пробормотала я.

 Может, чаю заварить?  предложил мужчина, протягивая руку, и, обшарив пол вокруг двухлитровой бутыли, вытащил чайницу.

Небрежно бросив листья в янтарного цвета чайничек, учитель открыл старый термос, что стоял рядом с чайным столиком, и залил заварку кипятком.

 Это мне один из учеников подарил. Сделан в Америке. Хороший термос, хоть и старый смотри, вода все еще горячая, а ведь налил еще вчера.

Учитель налил чаю в те же чашки, в которых было саке, и бережно погладил термос. Похоже, в чашках еще оставалось немного саке у чая был какой-то странный вкус. Алкоголь внезапно ударил в голову, и мне стало весело.

 Учитель, а можно мне посмотреть комнату?  спросила я и, не дожидаясь ответа, направилась в заваленный всякой всячиной угол.

Макулатура. Старая зажигалка. Покрытое ржавчиной ручное зеркало. Три больших черных кожаных портфеля, заношенных и помятых. Все три одного фасона. Садовые ножницы. Шкатулка. Какая-то пластиковая коробка черного цвета с делениями и стрелкой.

 Что это?  спросила я, взяв в руки эту черную коробку.

 Что тут у нас? Ах, это! Это тестер.

 Тестер?  переспросила я, а учитель аккуратно забрал у меня прибор и начал шарить среди вещей на полу.

Найдя красный и черный провода с клеммами на концах, он подсоединил их к тестеру.

 Делаем вот так.  Мужчина прижал красный провод с клеммой к одному концу батарейки с надписью «бритва», а черный к другому.  Посмотри сюда.

Так как обе руки учителя были заняты, мужчина указал на шкалу тестера подбородком. Стрелка мелко подрагивала. Стоило отдалить клеммы от батарейки и стрелка замирала, а если приблизить снова начинала колебаться.

 Мотор, конечно, не запустит, но небольшой заряд еще есть.

Учитель принялся проверять заряд батареек, поднося их к тестеру одну за другой. Почти все они были полностью разряжены, но изредка стрелка прибора все-таки двигалась, и тогда учитель тихонько восклицал: «О!»

 Еще не совсем сели,  заметила я, на что учитель едва заметно кивнул.

 Правда, скоро заряд кончится,  ответил он медленно.

 Так и пролежат в комоде до самого конца

 Ну, получается, что так.

Какое-то время мы молча любовались луной, но потом учитель бодрым голосом предложил:

 Ну что, еще по чуть-чуть?  и налил саке в чашки.  Ой, тут, кажется, еще остался чай,  заметил он тут же.

 Получается саке с чаем.

 Ну нет, саке разбавлять нельзя.

 Ничего страшного, учитель.

С этими словами я разом осушила чашку. Учитель же пил мелкими глотками. Ярко светила луна.

Вдруг он прочел звучным голосом:

 Что это? Что-то из буддизма?  поинтересовалась я.

Учитель посмотрел на меня возмущенно:

 А ты, смотрю, совсем не слушала меня на уроках.

 Этого мы не проходили!

 Как же? Это же Ирако Сэйхаку[5]!  произнес он самым учительским тоном.

 Никогда о таком не слышала.  Я взяла бутыль и налила в свою чашку еще саке.

 Где же это видано, чтобы женщина сама себе наливала саке!  рассердился учитель.

 Какой вы старомодный.

 Ну и что с того?  пробормотал он, наполняя свою чашку.

А потом он продолжил читать стихотворение:

Читал он сосредоточенно, закрыв глаза и словно вслушиваясь в собственный голос. Я же рассеянно рассматривала батарейки, тихо лежавшие в тусклом свете. Луна снова скрылась в облачной дымке.

Цыплята

Учитель предложил вместе сходить на базар, что организовывают три раза в месяц.

 Базар у нас бывает восьмого, восемнадцатого и двадцать восьмого числа каждого месяца. В этот раз двадцать восьмое число как раз выпадает на воскресенье ты, думаю, должна быть свободна,  с этими словами учитель достал из черного портфеля блокнот.

 Двадцать восьмое, говорите?  Я медленно пролистала свой ежедневник. Конечно же, на названную дату у меня не было никаких планов, но я ответила с крайне важным видом:  Да, двадцать восьмого я вполне свободна.

Учитель взял толстую авторучку и красивым почерком вывел на странице двадцать восьмого числа: «Поход на базар с Цукико. Встречаемся в полдень на автобусной остановке».

 Встретимся в полдень,  сказал мужчина, убирая блокнот в портфель.

Встреча с ним средь бела дня большая редкость. Обычно наши встречи проходят в полутемном баре, где мы садимся рядом и Выпиваем, используя в качестве закуски холодный или отварной тофу[6] это зависит от сезона. К тому же эти встречи обычно бывают случайны. Временами мы не видим друг друга по несколько недель, временами встречаемся едва ли не каждый вечер.

 А что продают на базаре?  спросила я, наливая себе саке.

 Как и на всяком базаре разные нужные в быту вещи.

Идея пойти вместе с учителем рассматривать разные бытовые товары показалась мне странной, ну да ладно. Я тоже записала в свой ежедневник: «В полдень на автобусной остановке».

Учитель медленно осушил свою чарку и снова наполнил ее. саке он наливал с легким бульканьем, немного наклонив бутылочку к маленькому сосуду. Однако он держал бутылочку не впритык, а поднимал ее над столом и наклонял, держа даже выше, чем чарку. саке текло тонкой струйкой, словно чарка его притягивала. Ни капли не проливалось мимо. Потрясающее мастерство. Я как-то раз попыталась повторить за учителем, но у меня ничего не вышло я почти все пролила. Полный провал. С тех пор я совершенно не изящно наливала саке, крепко держа чарку в левой руке, а правой максимально приближая к ней бутылочку.

К слову, как-то раз один из коллег сказал, что я не умею соблазнительно подавать алкогольные напитки. Понятие соблазнительности жутко устарело, но ожидание соблазнительности от женщины, просто подающей алкогольные напитки, еще более старомодно. Удивленная, я пристально уставилась на коллегу. Уж не знаю, что он себе вообразил, но после бара он попытался меня поцеловать. «Ну уж нет!»  решила я и оттолкнула его.

 Не бойся,  прошептал коллега, убирая мои руки и снова приближая свое лицо к моему.

Как старомодно Едва сдерживая смех, я с самым серьезным выражением лица сказала: