Тем не менее волапюк не может претендовать на лавры самого логичного языка. Хотя, по свидетельствам эсперантистов, в большинстве случаев значения волапюкских слов конкретнее и уже, чем в эсперанто, абсолютная однозначность была бы невозможной без многолетних исследований (сравнения лексики разных языков, хотя бы внимательного изучения достаточно толковых толковых словарей), а желавшие увидеть при жизни результат своих усилий Шлейер и де Йонг действовали по наитию и, несмотря на недюжинные селекционные таланты, вывели восприимчивый к вирусу полисемии язык. Нет ничего логичного в том, чтобы называть одним словом и церковь как сообщество верующих (как правило, Римско-католическую церковь), и христианский храм. Должно быть, непросто договариваться с официантом, когда одним словом вы можете назвать и паштет (скажем, из гусиной печени, фуа-гристый весь такой из себя), и пирожок (например, с угрём). Тяжело, когда без контекста неясно, что за первый класс имеется в виду группа школьников или тип железнодорожного билета. Поначалу, кстати, одним словом обозначались даже титул заглавие книги и титул звание человека (впоследствии для первого сохранилось существительное tiäd, для второго ввели корень titul, и волапюк сразу обзавёлся архаизмом stimatiäd «почётный титул, почётное звание»).
Практически каждый аффикс в волапюке (кроме совсем простеньких типа вице и экс-) обладает более или менее обширным списком значений, из-за чего невозможно следование вполне логичному принципу обратимости (исповедующие его идисты клятвенно заверяют, что в их языке, зная значение производного слова и словообразовательного форманта, всегда можно со стопроцентной достоверностью восстановить семантику производящего слова). Скажем, хотя leson «принц», lefat вовсе не «король-отец», а всего лишь обыкновенный «дедушка». Уму непостижимо, что общего между «измами» в словах fätim (фатализм), Fransänim (галлицизм), lalkoholim (алкоголизм); впрочем, алкоголизм вполне может претендовать на целостную философскую систему, родственную в том числе и фатализму. Даже верное представление о внутренней форме слова, таким образом, во многих случаях не избавляет от необходимости сверяться со словарём для установления того, что идиоматичного привнесено в семантику производного. Так, sinaf (это можно передать по-русски как «небесный корабль») это название созвездия Корабль (вообще-то sinaf: Argo, Корабль Арго), а silanan («небесный дух») не «созвездие Духа», а «ангел». И, думается, не случайно приходится регулярно пресекать попытки обозначать словом sinaf воздушное судно или космический корабль.
Нелогичными номинации делают и многочисленные кальки. Волапюкистам часто приходится задаваться неожиданными для себя вопросами. Страдают ли буфтальмом люди, или только быки? Почему ядовитая крапива называется чёртовой? Есть данные, помимо рисунков Эффеля, что дьявол подрабатывал садовником? Чем гремит гремучая змея? Она носит с собой погремушку? А может, кастаньеты? Вороний глаз это вороний глаз или мозоль? Почему поздний год это осень (не «поздняя пора года», а именно поздний год)?
И, конечно, совсем странно пренебрежение имеющимися возможностями выражаться более последовательно, чем во многих языках, к примеру, при указании на пол лиц, характеризуемых по занимаемому положению или физическим параметрам. В большинстве подобные слова в волапюке обозначают и мужчин, и женщин, но в случае необходимости к таким существительным можно присоединять мужские и женские приставки. Однако на практике постоянно использовалась только женская приставка ji-, а мужская hi не употреблялась, даже если, судя по личным формам глаголов-сказуемых, речь определённо шла о мужчинах. Примеров тому предостаточно.
Volapükan zilik at dalabom bukemi gretik Vpa. / Läd: Wolter äbinof dü degyels mödik ji-Volapükan bäldikün tala. / Söl: Dr. Arie De Jong, kadämal Volapüka, evedöl Volapükan ün 1888 ai eblebom slopan fiedik Volapüka
Типичные новости о приёме новых членов в клуб (hiliman не упоминался ни разу). Evedom liman diläda valemik feda Vpaklubas: söl: / Evedof jiliman Vpakluba valemik Nedänik: vomül
Особенно забавно, когда рядом употребляются слова, одно из которых формально относится к среднему роду (не имеет родовой приставки), хотя явно обозначает мужчину, а второе, называющее женщину, приставку как раз имеет:
Seimna lampör gretik e jilampör edabinons / Pos atos reg: Ramses ägegolom lü Lägüptän ko jimatal regik oka: jireg: Neferu-Ra.
Последовательно употребляются с приставками (и не встречаются без них) лишь немногие слова: pul (мальчик или девочка), matan (супруг). В целом же можно заметить, что в существующих текстах bäldan не просто пожилой человек, а именно старик, reg не монаршая особа, а король, lampör именно император, а не императрица, и т. д. Это, конечно, можно объяснить и экономией, в том числе бумаги, только вот непонятно, почему экономят за счёт мужчин.
Таким образом, претензии волапюка на абсолютную логичность безосновательны. Можно отчаяться из-за этого и оставить понятный, достаточно человечный язык ради полученных методом абстрактизационной возгонки ыфкуила или ложбана, чтобы составить небольшое предложение на которых нужно тщательно, во всех деталях, обдумать диктум и модус. Хотя бы несколько часов. Однако никто не мешает, к примеру, чаще употреблять приставку hi-. Даже интересно, приживётся ли в будущем кем-нибудь введённое слово hicifal.
Мифы о волапюке
Приступающий к изучению волапюка человек часто оказывается жертвой заблуждений, восходящих к чьим-то необоснованным заявлениям или опискам. Сам я тоже продирался сквозь пелену слухов и домыслов, поэтому развею здесь несколько сверхпопулярных мифов.
Миф 1. Буква r сначала почти не использовалась (вариант: совсем не использовалась) в волапюке и была введена Ари де Йонгом (вариант: в 1890-х гг. Шлейер расширял сферу применения этой буквы, а де Йонг вернул её во все корни в соответствии с языками-первоисточниками).
Зерно истины здесь состоит в том, что Шлейер считал звукобукву r не интернациональной (потому что, по его мнению, с произнесением соответствующего звука испытывали трудности китайцы, а также дети и взрослые картавые люди) и во многих корнях волапюка заменял буквой l.
Однако в данном вопросе сам Шлейер не был последователен. Уже в первом словаре имелись слова с буквой r, например:
rab ворон (чтобы не совпало с lab «обладание»? )
rel религия (чтобы не совпало с lel «железо»? )
rönön бежать (чтобы не путать с lönön «принадлежать кому-либо»? )
Потом буква r использовалась всё чаще. Де Йонг вовсе не стремился вернуть её в старые корни для облегчения запоминания слов, о чём свидетельствует хотя бы сохранение таких частотных слов, как flen (друг) и fluk (плод, фрукт).
Миф 2. Волапюк Шлейера был завершён к 1889 г., а де Йонг превратил этот «шлейеровский» волапюк в совершенно другой язык.
Правда состоит в том, что Шлейер постоянно, при каждом издании словаря и грамматики, подвергал более-менее серьёзной коррекции свой язык. Например, в первом изданном описании не упоминались такие формы, как оптатив, юссив и потенциалис. Потенциалис вообще появился достаточно поздно. Корни тоже претерпевали значительные метаморфозы: скажем, первоначальное hanüd, точнее ῾anüd (похоже на английское hand, правда?) превратилось в nam. Была и верхушка айсберга языковая реформа 1887 г. Деятельность Шлейера по модификации волапюка до поры до времени оставалась незамеченной потому, что он её не афишировал, не акцентировал замену старых форм новыми, а в эру всеобщего успеха волапюка нововведения носили ювелирный характер.
Однако и позже, вплоть до смерти, Шлейер видоизменял волапюк в 1890-х гг. уже для того, чтобы вернуть своему детищу былую популярность. Так что ревнители чистоты первоначального, шлейеровского волапюка, обвиняющие де Йонга в нарушении авторской воли создателя языка, могут не беспокоиться: значительная часть ассоциирующихся с де Йонгом изменений была сделана самим Шлейером. Просто сведения о корректировке языка или публиковались в малотиражных изданиях и прошли незамеченными, или остались только в рукописях. В реальности мы не знаем, какие изменения в волапюке по сравнению с вариантом 1889-го (года пика его популярности) сделаны самим Шлейером, а какие де Йонгом. Сам «реформатор волапюка» не оставил об этом подробных сведений. Кроме того, какие-то реформы Шлейер мог признать целесообразными и сообщить о них устно своим ближайшим соратникам, но не успеть практически реализовать в силу преклонного возраста и одолевающих болезней.
Вот, например, некоторые изменения, которые сделаны самим Шлейером, но часто приписываются де Йонгу (к вопросу о r):
Lusän > Rusän Россия (эта форма как альтернативная впервые приводится в «Большом словаре» 1888 г. и свидетельствует о готовности Шлейера прислушиваться к мнению членов Академии никакой «непримиримости» не было);
lemön > remön покупать;
lel > fer железо;
hel > her волос;
dlin > drin питие;
glet > gret величина;
gäl > fred радость;
flol > flor цветок.
А из тех немногих изменений, о которых де Йонг сообщал как о собственных в письмах Брайану Бишопу, по крайней мере одно (hem > kiem химия) было осуществлено ещё в шлейеровскую эпоху, так что память «реформатора» иногда подводила. Ясно только, что де Йонг продолжил работу в намеченных Шлейером направлениях улучшения волапюка:
упорядочение словообразования;
расширение сферы применения буквы r;
введение новых корней из существующих языков для облегчения запоминания слов (в том числе в сфере собственных имён географических названий).
Де Йонг всего лишь поставил точку в деле реформирования волапюка, начатом самим Шлейером, дал волапюку чёткую норму. Благодаря де Йонгу начался период стабильности, продолжающийся до сих пор.
Поэтому лучше говорить не об «изменениях де Йонга», а об «отличиях современного волапюка от классического» (я предлагаю такую условную периодизацию: 18791887 гг. протоволапюк, 18871889 гг. классический волапюк, 18891929 гг. постклассический волапюк, приблизительно с 1929 (фактически с 1931 г.) современный волапюк).
Миф 3. Этот миф о существовании слов klonalita-kipafabludacifalopasekretan и lopikalarevidasekretel характерен для русскоязычного сектора Интернета, и я уже вносил соответствующие правки в «Википедию», но повторю и здесь для тех, кто не читал обновлённую версию статьи (всё равно неудачную).
Многие критики (в частности, первый директор Академии волапюка О. Керкгоффс) порицали волапюк за слишком длинные, как в немецком языке, сложные слова. Примером трёхкомпонентного слова может служить klonalitakip «люстра» (klon «корона, венец» + litakip «подсвечник, канделябр»; последнее, в свою очередь, содержит два корня: lit «свет» и kip «удержание, хранение», а также соединительную гласную -a-, иногда трактовавшуюся как показатель родительного падежа [и тогда перед нами пример не словосложения, а сращения]), являющееся, кстати говоря, калькой с немецкого Kronleuchter (этим объясняется нелогичность постановки корня со значением «корона» на первое, а не второе место: дословно получается, что klonalitakip не «канделябровый венец», а «коронный канделябр»). Способность волапюка к соединению в сложном слове неограниченного числа корней порой даже высмеивалась: так, как сообщают Л. Кутюра и Л. Ло в своей «Истории всеобщего языка», в журнале «Le Volapük» один остроумец спародировал эту словообразовательную особенность волапюка, сконструировав в шутку существительное klona-litakipafablüdacifalöpasekretan «секретарь дирекции (заводоуправления) люстровой фабрики», а журнал «Cogabled» («Юмористический листок») предложил своим читателям разгадать значение слова löpikalarevidasekretel «обер-секретарь (верховный секретарь) счётной палаты», что оказалось под силу только двум волапюкистам (Couturat, L. Histoire de la Langue Universelle / L. Couturat, L. Leau. Paris, 1903. P. 145). Что характерно, оба слова не существовали в волапюке: первое было придумано в шутку, другое как головоломка (в русском Интернете, в частности, на страничке про волапюк сайта «Мир эсперанто», говорится, что оба слова реально существовали в шлейеровском волапюке; кстати говоря, эти слова приводятся с ошибкой, без диакритик). Первое из этих слов вообще сложно представить в реальном волапюке: в шлейеровский период суффикс -el употреблялся намного чаще, чем -an (хотя против этой «экспансии» -el выступали многие волапюкисты, в том числе О. Керкгоффс), и использовалось слово sekretel «секретарь» (а не sekretan); слово cifal «главный начальник» (суффикс -al со значением «самое высокопоставленное лицо») употреблялось по отношению к И. Шлейеру как руководителю волапюкского движения, но вряд ли им бы обозначили директора завода; потенциальное cifalöp «место, где находится главный начальник» также не фиксировалось словарями, возможно, потому что не поддаётся однозначному переводу (оно может обозначать и кабинет, и целое здание); наконец, сложно представить фабрику, которая выпускает одни только люстры (fablüd «фабрика»). Внутренняя форма второго слова отчасти семантически избыточна: в нём есть два связанных с идеей подсчёта корня kal «подсчёт» и revid «ревизия» (löpi приставка, аналогичная следующим: обер-, верхне-), причём отсутствует необходимый для расшифровки элемент «комиссия, палата».
Этимология слов волапюка
Для упрощения запоминания слов и для других целей (например, для точного установления вклада каждого языка в корнеслов волапюка) было бы полезно составить этимологический словарь волапюка или давать этимологические справки для единиц двуязычного словаря (как это сделано, например, в словаре Андре Шерпийо для эсперантистов). Однако, поскольку ни Шлейер, ни де Йонг не оставили подробных разъяснений, зачастую установить «правильную» этимологию невозможно. Курьёзный случай связан, например, с «Грамматикой волапюка» де Йонга: на одной странице сообщается, что слово stul заимствовано из русского (стулъ), а на другой что из голландского (stoel). В результате, скажем, Шерпийо несколько огрубляет картину, отдавая явное предпочтение французским (при наличии похожих по звучанию/написанию слов в английском языке) и экзотическим этимонам. Например, следует ли возводить слово basar к фарси или турецкому, если похожие слова есть в русском и английском? Следует ли считать zar заимствованием из русского, если слово могло быть взято в волапюк из английского или немецкого? Однозначно ответить на эти вопросы невозможно.
Этимологизированию мешают и смелые, вплоть до приёмов анаграммирования, изменения исходных корней. Вот некоторые курьёзные случаи, сохранённые молвой.
Один из самых известных рассказов посвящён слову «ножницы». Сначала для его создания Шлейер «обратился по обыкновению к английскому языку, но слово scissors оказалось неподходящим, французское siseaux тоже. Взял немецкое Scheere, отбросил e, заменил r на l: jel (шель); но это слово в воляпюкском словаре уже означало защита. Заменил гласную: jil; однако и это слово уже было занято понятием женственность. Заменил l на m получилось jim (шим), что и было внесено в словарь Воляпюка» (Свадост Э. П. Как возникнет всеобщий язык? Москва: Наука, 1968. С. 99).