Любопытство Любчика толкало его вперёд с такой силой, что он уже успел найти глазами ближайшую свободную крио-камеру, казавшуюся ему почему-то особенно привлекательной. У него была и своя, админская, но версальские замашки Бесхлебникова давали о себе знать. Он воспринимал весь цех как нечто продолжающее себя. Белый хакер всё равно хакер, поэтому он довольно часто любил подключаться через пользовательские устройства. Естественно, система знала об этом, но поскольку девиантизм Любомира не выходил за установленные рамки, а производимая работа и отношения с коллегами стабильно повышали его социальный рейтинг, то уровень доступа рос. К тому же, в случае с безопасниками, им следовало повышать рейтинг наперёд и давать некоторый контролируемый уровень излишней свободы, иначе они могли бы перейти на тёмную сторону хакерства. Конечно, эти люди являлись заменяемыми, но их обучение и лояльность, обходились недёшево, к тому же сейчас они представляли собой одну из самых ценных частей системы, поэтому ими не разбрасывались. Особенно теми, кому уникальные вспышки озарений приходили чаще других.
Под мощный дерзкий бит в стиле кто тут самый крутой, а?, в несколько хулиганских прыжков, Любомир оказался возле длинного, уходящего под свод цеха ряда крио-камер, взобрался по технической лестнице и ловким движением туловища, словно усаживаясь в низкие сидения спорткара, махом оказался внутри запримеченной им крио-камеры. Рассудительность, обыкновенно столь ему присущая, в этот раз осталась в стороне на том основании, что опыт гениальных вспышек, как правило, показывал: развивать и проверять их следует безотлагательно, иначе мысль скомкается и останется предположением или только теорией, или, того хуже, погрязнет в рутине декларирования её согласно всем инструкциям техник безопасности, а затем и вовсе рискует утонуть на согласованиях. Вспомогательные мыслительные операционные системы хоть и способствовали в этих процессах, снимая львиную долю работы, занимавшую ранее восемьдесят процентов времени любого государственного служащего, но, поскольку хорошее быстро сделалось привычным, эти двадцать процентов остаточных тягот теперь воспринимались как предыдущие сто. Система вела автоматическое документирование действий пользователя и реагировала в случае чего с небольшой задержкой, требуемой на обработку и принятие решения, блокируя запретную область действий. Поэтому Любчик знал: худшее, что с ним может случиться, так это всего-то блокировка системой безопасности его попыток подключиться к имитации через крио-соединение. В таком случае тело просто зависло бы при попытке продолжения действий в данном направлении, однако другие действия оставались бы доступны. Но если он успеет войти в подключение до блокировки вуаля! проверить идею получится. Он быстро нацепил на себя оборудование, ввёл доступы и переключился на крио-соединение с виртуальной реальностью.
Тело Любомира в полной безопасности покоилось в закрытой крио-камере, сознание же оказалось размытым по бесчисленным децентрализованным серверам и мозгам. Ему было доступно всё, но он не был доступен кому-либо и чему-либо в системе.
II
Российская гуманитарная миссия в Африке, спонсируемая новым международным валютным фондом БРИКС продвигалась как нельзя лучше. После удачного раздела сфер влияния в Средней Азии с китайцами, индийцами и иранцами, опыт совместного неконкурентного присутствия в регионе был перенесён и на Африканский континент, где стороны продолжили теснить турецкое, европейское и американское влияние. Китайская мудрая безотходность и пятитысячелетнее видение истории помогли российской смекалке взглянуть на мир не только через призму извлечения корешков, но научили не чураться и вершков, которые при должном подходе оказывались ничуть не менее ценными, кому бы что ни доставалось. Обе стороны продолжали относиться друг к другу с уважительной опаской, но придерживались политики добрососедства, трезво оценивая очевидную невыгодность любого конфликта в текущей технологической фазе и, наоборот, полезность ресурсно-технологического сотрудничества. Китайские планы не подразумевали прямого противостояния с Россией, рассматривая возможности территориальных приобретений только вследствие исчезновения Российской государственности в Северной Азии. Тактический союз, пройдя через жерло войны, не утратил актуальности стороны сближались стратегически.
Гуманитарная африканская миссия соседствовала с производствами, перенесёнными по экономическим мотивам из Азии, где рабочая сила для этого сделалась уже слишком дорогой, и предприятиями по добыче полезных ископаемых. Охрана безопасности на суше и в воздухе осуществлялась российской стороной, китайцы и индийцы держали материк на юге и востоке флотилией с Индийского океана. Интеллектуально-технологическое производство зачастую велось в сотрудничестве за исключением суверенных государственных отраслей, присущих каждой из сторон. Устройства, взаимодействующие с вспомогательными мыслительными операционными системами, сборка бюджетных версий которых производилась в том числе в Африке, во многом являлись идентичными, но интерфейс, программное обеспечение и искусственно-интеллектуальная заточенность отличались существенно. С пришествием технологии, если что и стало прекрасным, так это межъязыковое общение на уровне мысли, отчего дружественные народы вышли на новую динамику сближения, чего нельзя сказать о противниках, чьи умозрительно-фундаментальные противоречия нагнетались по мере нарастания несовместимости технического и программного обеспечения.
Страны Западной Европы, Южная Корея, Япония, Австралия переживали период авторитаризации, начавшийя ещё в период военных действий. Молодое поколение европейцев, наблюдая реалии, вынужденно разочаровалось в жизнеспособности радикально-либеральных идей и гарантий безопасности от Соединенных Штатов Америки. Европейский Союз предпринимал попытки федерализации на основе политики Парижа или Берлина, однако отсутствие решающей внутренней доминирующей силы, способной к силовой централизации всей Европы и живая национальная гордость слишком многих членов мешали осуществиться этому решительному шагу. В итоге Париж снова начал тяготеть к Лондону, в то время как в Берлине, скрипя зубами, негласно признавали, что четвертая попытка противостоять востоку может оказаться последней. Германия вынужденно ещё сильнее открывалась Турции и нащупывала почву союзнических отношений с Москвой. Вызывающая дискомфорт со всех сторон Анкара заметно приросла влиянием на бывшие провинции. С ней приходилось считаться обеим глобальным сторонам, что делало её положение как выгодным, так и очень опасным, поскольку раздел Турции был давней рабочей стратегией дипломатического и военного размена. Но, благодаря исламизации Европы, Анкара обрела особое положение мусульманского жандарма, олицетворяя силу теперь даже большую, чем когда-то Константинополь. Население Турции одно из немногих могло вести реальные боевые действия, поэтому Европа играла с собой злую шутку, опираясь на живой военный потенциал этой страны, аппетиты которой были направлены не столько на густонаселенный восток, сколько на редеющий Запад.
Со времён глобальной разрядки, ситуация развивалась медленно, но прогнозируемо. В то время как одни реализовали свой ресентимент и развязали часть узлов, оставленных после деколонизации Британской Империи и распада Советского Союза, другие, получив военную пощёчину и потеряв рынки, самоизолировались и готовились к реваншу. БРИКС хотя и не допускали открытых военных и экономических провокаций, но плавно подбирали под себя те рынки и территории, которые сами изъявляли инициативу их присутствия. Политика ненападения и неведения прямого противостояния подразумевала, что старая капиталистическая ось иссякнет самостоятельно без подпитки извне и встанет на путь нового мироустройства. Добивать раненого соперника, обладающего столь серьёзным оружием, являлось попросту опасным действием, но и оставлять его в покое уже гарантированно было исторически вредно, поскольку продолжение противостояния в таком случае становилось лишь вопросом времени. БРИКС надеялись, что послевоенная агрессия противоположного лагеря будет направлена на внутренние разборки и противоречия и не коснётся самого союза в случае, если держаться настолько сплочённо, что любое нападение неконсолидированными силами являлось бы бессмысленным. Ставка пока оправдывалась: старо-новый свет никак не мог договориться, погрязнув в исторических обвинениях, расовой, национальной, пост-либеральной и климатической повестке. Возникала реакция Молодые европейцы, наблюдая явную фантасмагоричность риторики последних десятилетий и последствия в виде вырождения населения и бессилия перед агрессивными внешними силами, уже прилично закрепившимися внутри, с трепетом смотрели на грозных духов архаики, призванных предками последний раз добрую сотню лет назад В то время как американцы серьёзно ощущали угрозу первой за почти двести лет войны на собственном континенте. Становилось неясно кому принадлежит эта страна. Сразу несколько сил претендовали забрать порядок под свой контроль, однако на кону стояло так много, что ни одна из сил не решалась начать до тех пор, пока не обрушился хрупкий баланс.
В настоящее мгновение Любомир открыл глаза в Лагосе, где до отправления в Антарктиду проходил международную стажировку на одном из местных российских интеллектуально-производственных центров. Нигерийское солнце палило не ярче южно-полярного, но намного чернее. Благо существовала возможность понизить температуру восприятия до комфортного значения, ведь реальное тело лежало в крио-камере, и Любчик отлично это сознавал. Он тысячи раз путешествовал по виртуальной реальности, тестировал самые новые разработки, а в свободное время любил зависнуть на игровых платформах в драйвовых космических гонках по просторам Млечного Пути, где прилично прокачал свои летательные аппараты и их команды.
Он узнал рыбный рынок Макоко, где впервые попробовал свежевыловленного лобстера, приготовленного улыбавшимся и что-то бормочущим, высоким и схлым, но пузательким нигерийцем в засаленной кепочке, прикрывавшей щетинистую голову. Приятное ностальгическое воспоминание, притупив невзгоды жаркой погоды, вызвало урчащие позывы голода: Точно! Хотел же поужинать, а сам на сверхурочных завис! Впрочем, по собственному А там выступление сегодня! М-м-м Что-то забыл я, хотел же сходить. А кухню закроют потом Контейнеры с готовой едой останутся только Ну, тоже норм. Так, а что Стоп. Стоп! Какой голод? Я ведь подключен к питанию дошло. Любчик посмотрел на свои руки: не мои Гладкие, безволосые, чернокожие руки с длинными тонкими пальцами и аккуратно-подстриженными ногтями Версальский завис. Его мысли этого момента трудно назвать мыслями самими по себе. Скорее они походили на нечто-проносящееся из потока бессловесных ощущений и холодящих осознаний, которые, появляясь между животом и грудной клеткой, в районе печени и сердца, сначала ударяли в голову, создавая вакуум между ушей с одновременным давлением под глазами, ноющим зудом перед возможным выступлением слез, а затем, столь же резко пронив тело опустошением, опускались в стопы, которые будто магнитило к земле и жгло от её ответного давления на вес тела, пока это давление ни иссякало и ноги ни начнали делаться ватными и подкашиваться. Тот момент, когда люди уже всё понимали и не хотели в это верить, но неотвратимо приходилось. Лишь миг перед рефлексией, которая пыталась что-то объяснить логически, если только человек не поддавался сначала импульсивным эмоциям животного или драматическим наклонностям внутреннего актёра, считающего непременно-важным разыграть по этому поводу огромную сцену.
На выходе из ступора Любчик аж подпрыгнул, со ревущим выдохом передёрнув телом! Он, непременно, задал бы телесно-направленный риторический вопрос, но здравый смысл и специальная школа подготовки подсказывали, что правильнее пытаться сохранить ясность ума и предпринимать необходимые действия. Глубоко вдохнув и задержав на несколько секунд дыхание, Любчик снова внимательно посмотрел на чернокожие руки, думая, как он мог оказаться в этом теле: Почему в Нигерии? Как? Я не выбирал эту имитацию? Не выбирал. Вообще, не выбирал никакую имитацию Я проверял баг. Загрузил код. Ввёл параметры. Переключился на крио-соединение И-и-и? И что. Всё, что ли? После переключения на крио Ничего. Не помню Вот это баг! А может, я просто заснул? Или я в имитации Нигерии Что? Имитация какой Нигерии? Ещё скажи GTA XV Nigeria Mode самосмейка заметно сбавила интенсивность волны напряжения, но, отступая, волна оголила смысл, скрытый за юмором, и за ней тут же накатила следующая, не менее интенсивная. Если это не имитация, значит реальность! глаза изумлённо округлились: Но вроде бы тут не было проката робо-скелетов, да ещё и с такой реалистичной текстурой кожи! Китайцы, что ли, успели? Или сон? Нет. У меня не бывает таких снов. Пробовал научиться, но близко ничего подобного. Галлюцинаций тоже быть не должно С чего бы? словно часовщик, разбирая тонкие детали и осматривая их на ярком свете солнечной лампы, Любомир, как его учили, продолжал делать медленные вдохи и выдохи, слегка задерживая дыхание, дабы не поддаваться ещё способной взять своё панике. Надо вызвать меню! Точно! Естественно! Ага Это первое, что я сделал. И-и-и? Оно не появилось. Ага Я, очевидно, всё это время продолжаю его вызывать. Да он обнаружил, что часть сознания, которую он перестал держать в фокусе, сосредоточена на вызове меню. Тогда консоль. Ага! Консоль получается. Давайте-ка выйдем отсюда обратно! Неизвестная ошибка. Необходимы права Администратора Так я и есть Администратор! Повторим! Повторим. Повторим Повторим Да вот же бажина! Любчик почувствовал, как особенно широко и шумно раздувает ноздри. В родном теле ему такое не удавалось. Он явно начинал злиться, дыша с гортанным порёвыванием, быстрее, морща лоб и брови, напрягая челюсти, проживая другую вспышку, которую ещё называли пригоранием Её характерной особенностью являлись резкие ощущения в кишечнике, которые визуально, как правило, локализовались в районе лица, и у особо темпераментных переходили в руки, вплоть до характерных сжатий кулаков с дальнейшим приданием ускорения энергетическому выплеску в сторону субъекта разрядки. Не отличаясь подобным нравом, Любчик ограничился лишь направленными и действительными высказываниями о баге, коллегах, его допустивших, и, дойдя до себя, ещё немного поторговался в геневе, расхаживая взад-вперед, и, что называется, принял ситуацию методом остывания посредством установления прощающего баланса между линиями обвинительного самобичевания и защитной любви к себе, представленной непреодолимой тягой к исследованию, заручившейся адвокатской поддержкой человеческого фактора.