Прогулка немного отвлекла меня от неудачи с рисунком. Пока солнце не успело скрыться за тучами, я успел насладиться этим особым ощущением лета в городе: когда все уже разъехались кто куда и в городе стало тихо и безлюдно, словно во всём мире не осталось ни одного человека. Я прогулялся знакомыми улочками в стороне от крупных проспектов, буквально кожей впитывая воздух лета: прохладу тени под сенью деревьев и жар, поднимавшийся от раскалённого асфальта.
Вернувшись с прогулки, я занялся домашними делами. Потом поужинал. За окном забарабанил дождь, небо затянуло тёмной пеленой было ясно, что сегодня погода уже не разгуляется. Мама пришла с работы и первым делом спросила насчёт курсов. Без особого энтузиазма я сообщил, что подал документы на программирование, что маму, конечно, чрезвычайно обрадовало. Она похвалила меня за то, что я сделал правильный выбор, и в качестве поощрения дала денег на пополнение запасов принадлежностей для рисования, как бы вновь подчеркнув этим, что не имеет ничего против моего хобби, лишь бы оно не мешало мне здраво мыслить.
Часов около восьми, когда я уже, в общем-то, не собирался никуда выходить из дома, в дверь позвонили. Обычно дверь открывала мама, так как ко мне всё равно никогда никто не приходил, но сейчас она была в душе, и мне пришлось отложить скучную книжку из списка на лето и пройти в прихожую. Открыв дверь, я, к своему, мягко говоря, удивлению, увидел Макс. По случаю непогоды она была одета в джинсы и блузку с длинными рукавами. Правой рукой Макс опиралась на разноцветный зонт-трость, с которого на пол капала вода.
Пойдём гулять! заявила она с весёлой улыбкой.
Гулять?! я вытаращил глаза. Да там дождь же!
Не пойдёшь, значит? Ну и ладно. Тогда я одна пойду.
Я пойду. Заходи! Я сейчас переоденусь.
Я подожду тебя около подъезда.
Да ладно уж тебе! Заходи!
Неа, Макс помотала головой и пошла вниз по лестнице.
Я пошёл переодеваться. Визит Макс был, как обычно, неожиданным. И уж, конечно, я не понимал, в чём удовольствие гулять под дождём. Как бы то ни было, с Макс я был готов гулять хоть в ураган, хоть под накрывающей волной цунами. Опасаясь, что она может сбежать, пока ждёт меня я был уверен, что может я переоделся чуть ли не за несколько секунд. Галопом слетел по лестнице и выскочил из подъезда. Макс ждала меня у лавочки. Она высунула руку из-под зонта и наблюдала, как капли дождя разбивались об её ладонь.
Вот это скорость, весело заметила она. Как будто на электричку опаздываешь.
Кстати об электричках, я вот вчера был на кладбище поездов. И позавчера.
Ты ждал меня?
Ну, я думал, мы увидимся. Было бы клёво. Такая погода стояла шикарная, не то что сегодня.
Макс не стала ничего отвечать. Ничего не говоря, она взяла меня за руку и посмотрела на меня своими ослепительными лазурными глазами. Я не мог понять, что я читал в её взгляде: что-то похожее на спокойное счастье. Но у меня сразу пропало желание расспрашивать Макс о причинах, по которым она не приходила: как будто своим взглядом она убедила меня, что это не имело значения. У неё был поистине талант убеждения в том, что важно и что не важно. Мне захотелось обнять её это было такое незнакомое чувство, совсем не похожее на обычное влечение к другим девушкам. Если другую девушку хотелось обнять, то это всегда значило, что хотелось и поцеловать, и потрогать за разные места в общем, важен был тактильный контакт. К Макс же сейчас тянуло какое-то другое чувство, скорее, ближе к восторгу, восхищению тем, какая она есть необходимость обнять от избытка чувств, а не от желания потрогать.
Я начал было приближаться к ней, но мой зонт стукнулся об её, я замешкался, а в следующую секунду Макс уже отпустила мою руку и куда-то пошла. Я догнал её и спросил:
Извини, я обидел тебя?
Да нет же! Сколько ты ещё будешь спрашивать, не обидел ли ты меня? При всём желании у тебя не получится это сделать.
Это ещё почему?
По кочану. Обидеть можно лишь того, кто обижается. Я не обижаюсь.
Никогда-никогда?
Никогда-никогда.
А если я тебя обзову как-нибудь?
А ты обзовёшь?
Вообще, не хотелось бы. Но вдруг мы поссоримся, и я буду очень злой. Люди со зла много всякой дичи творят.
Что ж, я пойму твои чувства.
Такая прям спокойная и рассудительная всегда?
А то!
Не верю.
Это пожалуйста!
Ну а если я сделаю уж совсем что-то плохое?
Если я найду твоё поведение неприемлемым, я просто исчезну из твоей жизни. Но обычно я предпочитаю исходить из установки, что все люди слабы. Это позволяет легче относиться ко всему и меньше тревожиться. Разумеется, до разумных пределов.
Ты считаешь меня слабым?
Макс посмотрела на меня и улыбнулась:
Хорошо, все люди, кроме тебя, слабы. Надеюсь, теперь ты можешь расслабиться?
Мне кажется или ты язвишь?
Определённо кажется!
Ну а почему ты отпустила мою руку?
Ты во всём ищешь причину?
Всё в мире имеет свои причины. Когда их понимаешь, это помогает легче ко всему относиться и меньше беспокоиться.
Макс рассмеялась:
И не поспоришь. Вот только не все причинно-следственные связи дано понять человеческому разуму. Вот то же поведение человека. Да, там психологи, социологи дают какие-то модели. В общем случае по ним можно что-то спрогнозировать. А потом человек делает что-то спонтанно, и никакая модель не в силах это объяснить.
Но ведь спонтанным решениям человека предшествует накопленный им опыт. Человек не может сделать что-то абсолютно спонтанно.
Да, но ты не сможешь постичь весь опыт другого человека да даже и самого себя, чтобы спрогнозировать спонтанное, пусть и абсолютно закономерное его решение.
В общем, ты хочешь сказать, что отпустила мою руку просто так?
И вновь Макс не удостоила меня ответом. Только мило улыбнулась. Интересно, эта её манера начала бы меня раздражать, если бы мы общались очень-очень давно? Или, наоборот, я привык бы к этому?
Довольно долго мы шли молча. Я пытался понять, почему Макс отпустила мою руку. Может быть, я всё-таки ей не нравился? Но тогда почему она продолжала общаться со мной? Не хотелось верить, что она видела меня лишь во френдзоне. Оставалось надеяться, что я просто слишком назойлив: у меня не было опыта такого близкого общения с другими девушками. А если так, должен ли я был несколько охладить свой пыл, чтобы Макс стала мне больше симпатизировать? Или, наоборот, я должен был проявлять больше настойчивости, как настоящий альфа-самец? Все эти вопросы повергали меня в ужас от необходимости принятия каких-то решений с неизвестными последствиями. Я боялся ошибиться.
Дождь продолжал мерно стучать по нашим зонтам. Лужи растекались по тротуару всё шире и шире, и уже не всегда получалось обойти их приходилось перепрыгивать. Было слегка прохладно, и я жалел, что не взял ничего, чтобы накинуть на Макс. Это было бы, наверно, очень круто: в фильмах всегда так делают. Надо было взять толстовку или ветровку. Вот я осёл! А ещё можно было бы обнять её под предлогом, чтобы согреть, но это было просто нереально после моей предыдущей попытки: она ведь сразу сбежала не стоило раздражать её ещё больше.
А как ты узнала, где я живу? наконец прервал я свой внутренний монолог.
Просто как-то раз зашла следом за тобой в подъезд и посмотрела.
Оу, полагаю, это было ещё до нашего знакомства? Иначе я точно тебя заметил бы.
Угу, довольно промычала Макс.
И как давно ты за мной следишь?
С самого начала времён, не больше и не меньше, заявила она и рассмеялась.
Ну правда!
О, смотри, морожка!!! воскликнула Макс, показывая на ларёк с мороженым. Угостишь меня?
Да какое мороженое в такую погоду, Макс! И так холодрыга. Простудиться хочешь?
Да ладно тебе! Мы всего по одной штучке. Или тебе жалко для меня? Так и скажи, жадина-говядина, что зажал. Так-то ты с друзьями обращаешься!
«Друзьями». Мир рухнул в одно мгновение. Да, в жизни Макс мне было уготовано место лишь во френдзоне. А на что я рассчитывал? Как будто я всерьёз мог думать, что мы станем с Макс парой.
Ничего мне не жалко, угрюмо ответил я. Какое тебе хочется?
Вот это голубое с бирюзовыми шариками в голубом рожке.
Да это же химоза жуткая!
Между прочим, в организме человека чего только нет вплоть до бора, ванадия и олова. И всё это надо пополнять!
Призываешь питаться чипсами да газировкой?
Ещё Парацельс говорил, что никакое вещество само по себе не является ядом. Ядовиты лишь определённые дозы того или иного вещества. Вот я чувствую, что в моём организме сейчас не хватает голубого мороженого. Если в ближайшее время не съем, мне будет очень-очень плохо. Возможно, даже умру.
Я подошёл к ларьку и постучал в закрытое окошко. Из-за стекла раздался голос:
Всё, закрыто уже.
Я посмотрел на часы: было без двух минут девять. Потом посмотрел на Макс взглядом, дававшим понять: не успели и развёл руками.
Стопудово умру, сказала Макс и стала изображать, что ей становится плохо: скорчила рожу, задёргалась всем телом.
Ну пожалуйста, взмолился я к продавщице, тут девушка умрёт, если не поест мороженого.
После паузы окошко отворилось. Высунувшаяся из него продавщица посмотрела по сторонам и спросила:
Ну и кому тут плохо?
Вот ей, кивнул я на Макс.
Продавщица посмотрела на неё, потом перевела на меня скептический взгляд и тихо протянула:
Мда-а.
Я не оскорбился. Не важно, считала ли эта тётка меня недостойным такой девушки, как Макс, или она нашла нелепым дурачество Макс. Мнение продавщицы о нас и наших занятиях меня совершенно не волновало.
Пожалуйста, одно вот такое голубое в рожке и один пломбир в стаканчике, попросил я.
Рассчитавшись, я протянул Макс её рожок. Она засияла так, словно я ей кольцо с бриллиантами подарил, и с горящими глазами воскликнула:
Моя прелесть! Макс быстро развернула упаковку и, выбросив её в урну, с благоговением уставилась на мороженое. Ом-ном-ном, вкусняшка!
Чувствую я, сляжем мы с ангиной, скептически заметил я, разворачивая упаковку своего пломбира.
Зануда! воскликнула Макс и впилась в мороженое, словно хищник. М-м-м, оно просто офигенное!!!
И она побежала по улице, петляя между лужами и вопя:
У меня самая вкусная морожка в мире! Я властелин морожки!
Я догнал её, и мы пошли рядом.
Мне кажется, у тебя не совсем адекватная реакция на мороженое, с улыбкой заметил я.
Просто такой хороший вечер, и дождь, и морожка. Согласись, есть морожку под дождём круто!
Определённо можно сказать, что я никогда раньше не ел мороженое под дождём.
Интересно ведь?
Ну, необычно.
Мы пошли молча, наслаждаясь мороженым, дождём и этим вечером. Раньше я никогда не любил дождь, но с Макс всё стало по-другому. Самые обычные вещи стали какими-то особенными. К тому моменту, когда мы доели, мы оказались буквально в нескольких шагах от моего дома.
Хорошо погуляли, удовлетворённо резюмировала Макс.
Уже всё? расстроился я. Может быть, ещё погуляем?
Тебе ещё рисунок на конкурс рисовать.
Я сегодня уже пробовал получилось какое-то гэ.
А если я попрошу нарисовать для меня? Нарисуй дождь на далёкой-далёкой планете. Пусть там будут растения, обретшие волю и речь. И таинственные сверкающие камни осколки метеоритов, рухнувших на планету из глубин космоса.
Вот это фантазия у тебя! Тебе самой бы картины рисовать!
Я подумаю над твоим предложением. Так что насчёт моей просьбы?
Хорошо, я попробую. Я не обещаю, что получится, но я попробую.
Вот и славненько. Я пошла. Пока!
Подожди! Давай я тебя провожу!
Спасибо, но нет. Я тут рядом живу сама дойду, не маленькая.
Но
Не-е-ет! Провожать меня не надо.
Давай я хоть тебе свой номер телефона оставлю напишешь, как дойдёшь.
Я же уже говорила, у меня нет телефона.
Не желая больше препираться, Макс решительно направилась прочь. Я только успел крикнуть ей вслед:
Пока!
И весь в смятении отправился домой.
Глава 5
Надо ли говорить, что в субботу я проснулся в не сильно лучшем расположении духа, чем днём раньше. Да, Макс вернулась, и это было потрясающе. Но почему она не захотела, чтобы я её проводил? Ведь даже друзья провожают друг друга. И неужели у неё на самом деле не было телефона? Ведь это было просто нелепо. Эти мысли мучили меня весь вчерашний вечер, и, конечно, никакого рисунка, о котором просила Макс, я не нарисовал. Я просидел допоздна, придумывая различные причины, по которым она могла так себя повести: от того, что родители могли заругать её, увидев её с парнем, до того, что у неё и так уже был парень и она не хотела, чтобы он увидел её со мной. На практике любая причина могла оказаться правдой, но больше всего я склонялся к тому, что Макс не хотела, чтобы её увидели именно со мной: не важно кто важно было то, что ей было стыдно гулять со мной. Вот почему она предпочла встретиться со мной на уединённом кладбище поездов. И вот почему она позвала меня гулять в дождь.
Сегодня на небе не было ни облачка. Яркий свет солнца заливал двор. А это означало, что если мы с Макс и увидимся, то только на кладбище поездов. Но во сколько? Должен ли я был ждать вечера или нужно было пойти сейчас? Невозможность связаться с Макс вызывала во мне странное чувство: с одной стороны, это неприятное осознание зависимости от случая и непонимание, как планировать день, но с другой стороны, какая-то странная свобода, как будто отсутствие чёткого времени встречи позволяло мне делать, что я захочу.
Из зала доносился звук телика. Первую половину субботы мама традиционно уделяла домашним делам, которые особенно спорились, на её взгляд, под выступления разных политиков, убедительно вещавших с экрана о росте абсолютно всех сфер экономики. Производство всех видов потребительских товаров в стране выросло: стало больше еды, больше одежды, больше домов, больше мебели. Открылась куча новых больниц с самым современным оборудованием. Университеты страны вошли в тройки-пятёрки-десятки лучших учебных заведений мира. Дорог стало больше, и они к тому же стали ровнее. Маме нравилось гладить, убираться, готовить еду под эти воодушевляющие доклады так она ощущала свою причастность к всеобщему благоденствию. Она так и говорила: «Вот я честно тружусь на работе с понедельника по пятницу, по выходным делаю домашние дела. И мои друзья, и соседи, и просто знакомые все так же добросовестно трудятся и вот результат: в стране всё хорошо. А все эти твои творческие люди, фрилансеры всякие там, активисты непонятные они просто лентяи. Мы ещё лучше жили бы, если бы они вместо своей ерунды тоже делом занялись». Я предпочитал не спорить. Политику я находил скучной, но дороги мне представлялись не такими уж и ровными, как о них говорили с экрана: это, в частности, подсказывал мне и шрам на руке, оставшийся после того, как я прошлым летом полетел с велика, въехав в огромную колдобину посреди тротуара. Да и в поликлинике были всё те же очереди, что и два года назад очереди, в которых терял по полдня, и хорошо ещё, если эти полдня выпадали на учебный день, особенно, если контрольная была. В общем, мои фантазии о космосе виделись мне куда более приближенными к реальности, чем выступления политиков по телику.
Проходя мимо зала, я поздоровался с мамой.
Опять на дачу не поедешь? спросила она недовольно.
Ну, мам, такая погода хорошая, а ты хочешь, чтобы я на даче торчал.
Всё равно один по улицам слоняешься. Велико удовольствие выхлопными газами дышать! Лучше б на дачу поехал. Там речка, воздух свежий. И мне помог бы: грядки полоть надо.
Я вообще не понимаю, зачем тебе эти грядки, когда можно просто пойти в магазин да купить эту твою морковь, или огурцы, или чего ты там выращиваешь.