Вот, значит, как? Я отправляю в рот очередную ложку мороженого, чтобы замаскировать улыбку. Маленькая паразитка!
Между прочим, я обожаю конструктивную критику. Слушаю вас.
Ну, во-первых, вы врете. Ни один комик не желает слышать ничего, кроме лести, отвечаю я.
Значит, Майер Хэрриган, я исключение из правила, улыбается Фарли, вскинув голову. Сначала мне нужна критика. Тогда потом, когда вы начнете мне льстить, я смогу вам поверить.
Я киваю, но она, прежде чем я начинаю говорить, указывает на себя ложкой.
Моему отцу невозможно было угодить. Поэтому я не умею принимать безоговорочную любовь.
Знакомая песня
Послушайте, вздыхаю я, если у вас травма, вы не обязаны всем о ней рассказывать. Я знаю, многие комики любят поковыряться в людях, особенно друг в друге. Видят больное место и сразу лезут. Но я не буду вас трогать, если вы не будете трогать меня.
Фарли откидывается на спинку диванчика, склонив голову набок и выпятив нижнюю губу.
Не знала, что в жизни вы такой ворчливый.
Извините, что разочаровал.
А я не сказала, что вы меня разочаровали, говорит Фарли довольно напористо: от неожиданности я даже делаю небольшую паузу.
Ладно. Я отодвигаю пустой стаканчик, а Хейзл, явно уставшая, прислоняется ко мне. Хотел бы посоветовать вам разве что делать более плавные переходы, даже в коротком номере. Вы не позволяете себе вздохнуть и идете дальше, не дав людям отсмеяться Не спешите, старайтесь связывать шутки друг с другом.
Фарли кивает и, мило улыбнувшись Хейзл, говорит жестами:
Устала? С моей стороны больше места. Можешь прилечь здесь, если хочешь.
Хейзл вопросительно смотрит на меня и, получив одобрение, перебирается на диванчик Фарли, пока та говорит мне:
Знаю. Переходы это моя беда. Мозг не хочет мыслить связно. Когда со мной происходит что-то смешное, я это просто записываю и беру в номер. А связующий материал я сама, другого у меня нет.
Понимаю, но старайтесь как-то выкручиваться. Необязательно все время отталкиваться от себя. Можно взять кого угодно. Например Я роюсь в памяти, ищу что-нибудь подходящее. Однажды я использовал свою маму. Рассказал, как мы поругались из-за моего предыдущего выступления и какой фантастической ерунды она мне наговорила. Я просто не мог не поделиться этим со зрителями. Ну а потом нужно было перейти к чему-то другому, уже не связанному с моей семьей. Я продолжил диалог с мамой, чтобы переход не был резким.
Помню! говорит Фарли, и ее глаза округляются.
Я с тревогой ловлю себя на том, что мне очень приятно быть опытным профессионалом, который может дать новичку ценный совет.
Господи, и почему же мне самой это не пришло в голову? Фарли задумчиво смотрит в потолок. Следовало бы начать с того, как отец таскал меня в церковь. Тем более что это правда. Потом рассказала бы про его недовольство моей личной жизнью. Можно было бы даже связать с ним ту ситуацию, когда я осталась без телефона.
Только не усложняйте, киваю я. Скажите, что приехали к нему на Рождество, а у него не оказалось зарядки, или телефон просто сломался. Кстати, придуманный семейный праздник помог бы вам вплести в общую канву историю о том, как вас дразнили дети. Допустим, на тот ужин привезли вашего племянника
Ага К сожалению, у меня нет ни братьев, ни сестер, значит, и племяннику взяться неоткуда. Обычно я стараюсь не уходить от реальных ситуаций слишком далеко.
И правильно. В любой шутке должно быть зерно правды или хотя бы что-то, что могло бы быть правдой.
Фарли, кивнув, достает ручку и с довольным видом царапает что-то на салфетке. Хейзл крепко спит я вижу ее бок и слышу ровное дыхание.
Если вы единственный ребенок в семье, то где же вы научились так хорошо ладить с детьми? спрашиваю я, уступив своему любопытству.
Я работаю помощником учителя в начальной школе для глухонемых. Там я занята не полную неделю, поэтому подрабатывала в баре у Ланса, пока он, долбаная свинья, меня не выкинул.
Долбаная свинья? морщусь я.
Фарли не отвечает. Прикусив большой палец, она смотрит на исчерканную салфетку и тихо смеется.
Если хотите, я замолвлю словечко, и он вернет вам работу, говорю я и сам чувствую, как уголки моего рта уныло опускаются.
Почему у вас такое лицо, будто вы еле сдерживаетесь, чтобы не пукнуть?
Потому что я понимаю, что предлагаю вам какое-то дерьмо.
И все же я не откажусь от вашего предложения. Мне не до жиру. В свои двадцать три года я сплю на двухъярусной кровати в комнатушке, которую снимаю пополам с другой женщиной. Здесь, в Лос-Анджелесе, мне и это дороговато. Вчера моя соседка Марисса разбудила меня и попросила перелезть с нижней койки на верхнюю, потому что внизу они с парнем решили заняться сексом.
Какие они неизобретательные, говорю я, скривившись. Могли бы и на полу расположиться.
Они как раз очень изобретательные. Пол единственное место, которое пока не пострадало от их сексапад. Унитазное сиденье они уже сломали, обивку дивана испачкали. А когда они в последний раз занимались этим во дворе, кто-то вызвал копов В общем, у Мариссы богатый опыт, и она в обмен на разные одолжения делится им со мной, чтобы я использовала его в своих номерах.
Я усмехаюсь.
То есть собственных сексуальных приключений вы не ищете?
Нет. А вы и здесь могли бы помочь мне советом? говорит Фарли, игриво приподняв брови.
Я подаюсь назад в ужасе от того, что разговор до такой степени вышел из-под контроля, когда рядом спит Хейзл. Фарли перестает улыбаться.
Вы просто Не поймите меня неправильно, Джонс. С вами все в порядке. В полном порядке.
Господи, что я несу!
Расслабьтесь, дедуля, я пошутила.
Слава богу!
На то, что она назвала меня дедулей, я не обиделся, хотя мог бы, если бы мое эго в последнее время не так сильно сдало позиции. Фарли девушка яркая и привлекательная, но я в последнее время проявляю себя только в роли отца, а в том, что касается всего остального, живу как в густом тумане. Трудно объяснить такое едва знакомому человеку, да я и не хочу ничего объяснять.
Вы интересны мне в профессиональном отношении, Фарли, говорю я. Мое мнение это, конечно, не истина в последней инстанции, и все-таки мне кажется, что вы можете добиться успеха.
Глава 5
«Жизнь это трагедия, если снимать ее крупным планом, а если общим то комедия».
Чарли Чаплин
Сейчас
Фарли
Я умудряюсь не встречаться с Майером целых пять дней. Утром, на следующий день после того, как мы приняли предложение Кары, я выхожу из его дома крадучись, словно сбегаю от любовника. На самом же деле моя паника вызвана тем, что накануне Майер четыре раза дотронулся до моей руки.
Первые два дня он прячется от меня так же старательно, как я от него, а на третий прерывает радиомолчание несколькими сообщениями. Они вполне невинны, но даже в них я ухитряюсь заподозрить глубоко скрытый смысл.
3-й день н. э. (нашего эксперимента, если считать его началом тот вечер, когда мы приняли предложение Кары).
Майер: Джонс, надо поговорить.
О чем, интересно? Что я ему скажу? В потоке моего сознания не могу разобраться даже я сама.
Уж не хочет ли он порепетировать? Я, честно говоря, и сама могла бы предложить нечто подобное, но не без задней мысли я все-таки не настолько плохо себя знаю. А Майер Нет, исключено. Он при каждом удобном случае напоминает мне, что я для него «слишком молода».
Таких случаев было немного. Я перебираю в памяти свою маленькую коллекцию «может быть» и «почти»: взгляды, более долгие, чем обычно, и действия, спровоцированные какими-то внешними обстоятельствами. Это редкие исключения, а стандартная реакция Майера на мои язвительные подкаты неподдельный ужас. С тех пор как наши отношения стали профессиональными, я стараюсь с ним не флиртовать. Но если я все-таки что-нибудь брякну по неосторожности, он в лучшем случае толерантен. Представьте, что мое притяжение к нему взаимно, это все равно что травмировать тонкую кожицу. То есть, например, растянуть в улыбке потрескавшиеся губы, которые только-только начали подживать (они тут же опять начнут кровоточить, лучше бы их еще раз смазать).
Так или иначе, вечер, когда мы согласились на предложение Кары, воспринимается как поворотный момент. Решение принято, эксперимент начался. Однако двух сценариев, как в «Осторожно, двери закрываются»[3], быть не может. В случае, если что-то пойдет не так, назад не вернешься. Направление выбрано, сворачивать некуда.
3-й день н. э.
Четыре пропущенных вызова от абонента «Майер».
Майер: Фи, по-моему, нам надо установить какие-то правила или ориентиры. Давай поговорим. О том, что будет после турне. Пожалуйста, напиши или перезвони.
Марисса: Почему Майер постоянно спрашивает меня, говорила ли я с тобой? Он еще более нервный, чем обычно.
4-й день н. э.
Майер: Джонс, ну хватит уже! Мне сейчас позвонил Клэй, они с Карой хотят назначить встречу. Ты же сама согласилась!
Марисса: Сегодня вечером я опять занимаюсь с Хейзл. Какие новости у вас с Майером? Продолжаете чудить? Мне не мешало бы знать, если я встреваю во что-то, что происходит между моим работодателем и лучшей подругой.
5-й день н. э.
Майер: Черт возьми, Фи, мы что в шестом классе? Мальчик и девочка влюбились друг в друга и стесняются разговаривать? Перезвони!
Я делаю скриншот последнего сообщения, чтобы поржать над ним когда-нибудь (когда мне станет до смеха) и, возможно, даже использовать его в качестве материала для выступления. Кстати, я прекрасно помню мальчика, в которого была влюблена в шестом классе. Его звали Ник Фарнум. Через друзей мы обменялись оригами с признаниями и после этого ни разу не общались, даже взглядами не обменивались.
О боже! Вдруг Ник Фарнум где-то бродит по свету и думает, что мы по-прежнему принадлежим друг другу?.. Впервые за пять дней я смеюсь в голос. Может, Майер на это и рассчитывал? Понимает ли он, что смех самый надежный канал коммуникации со мной?
Шестой день. Погода такая, какая обычно бывает в Лос-Анджелесе в октябре. Идеальная для того, чтобы загорать у бассейна. Когда Майер и Хейзл переехали в собственный новый дом, я по очень умеренной цене купила их старую квартиру. В этом жилом комплексе есть бассейн, в котором я частенько плаваю одна, потому что средний возраст здешних обитателей лет семьдесят пять.
Нарезая круги, я обдумываю предстоящий звонок Майеру. Надо извиниться перед ним за глупое поведение. Ведь ему самому все это не в радость: он согласился ради меня, ради моего большого турне. Которое будут снимать и, возможно, даже покажут в специальном выпуске. Майер хочет все прояснить, выработать оптимальную тактику. Он слишком умен, интеллигентен и уравновешен, чтобы рисковать моей или своей карьерой. Единственный вопрос наша дружба, а то, что я до сих пор от него пряталась, это не по-дружески.
Я шумно выныриваю и хватаюсь за телефон. Мне не терпится разрулить эту неприятную ситуацию. Нажав на кнопку соединения, я начинаю грызть ногти. К глазам почему-то подступают слезы. Идут гудки, и одновременно я слышу какое-то эхо. Вернее, это звонок. Я оборачиваюсь и вижу Майера: он небрежно держит телефон, прислонившись к воротам бассейна с наружной стороны.
Я как раз звонила тебе, чтобы извиниться! облегченно вздохнув, кричу я.
Он скрещивает руки на груди. Ждет. Я продолжаю орать с другого конца бассейна:
Извини!
Майер стоит, как стоял. Я бы заподозрила, что он меня не слышит, если бы он не опустил подбородок и не выдержал паузу, прежде чем снова бросить взгляд в мою сторону.
Опасливо, как по канату, я иду к нему, раскручивая свою словесную спираль:
Я просто немного струхнула потому что понимаю, как это важно. Ты и так сделал для меня очень много, а теперь еще и в это ввязался ради моего турне Меня совесть замучила. А еще я беспокоюсь о Хейзл. Хотя, строго говоря, кто я такая, чтобы о ней беспокоиться? Да и оснований нет: у тебя наверняка все под контролем.
Дойдя до ворот, я наконец-то отваживаюсь посмотреть Майеру в глаза и вижу в них ужас.
Что случилось?! вскрикиваю я.
Какого Майер встряхивает головой. Что это ты напялила?
Я оглядываю свой закрытый купальник, на котором изображены волосатые соски и пивной живот.
Ах, это? Купила! Артур из квартиры 14Д пялится на меня, когда я плаваю. Пусть знает: никаких гляделок за бесплатно!
Я гордо улыбаюсь, довольная своей изобретательностью. Майер вздыхает:
Теперь ты должна выплатить Артуру компенсацию за моральный ущерб. И мне тоже.
Я поднимаю ладонь и делаю вид, что записываю на ней.
Взято на заметку. Носить бикини на протяжении трех месяцев, чтобы пострадавшие могли пополнить свой банк эротических образов.
Последняя шутка всегда за тобой, да? Майер приподымает уголок рта. Ну так ты впустишь меня или как?
Ой! Проходи, конечно!
Я открываю ворота. Майер прячет руки в карманы шорт и говорит:
Фарли, имей, пожалуйста, в виду: я войду в любое положение, если ты мне его объяснишь. Не надо просто исчезать.
Знаю. Это было глупо. Извини.
Ты прощена.
Я разворачиваюсь и иду к своему шезлонгу.
О господи! Да у тебя там еще волосатая спина нарисована и задница, с которой плавки сползли!
Я виляю попой и смеюсь.
Некоторое время мы просто валяемся на солнышке, я наслаждаюсь спокойствием. Майер единственный человек, с которым я могу спокойно помолчать. С другими людьми всегда возникает ощущение, что от меня чего-то ждут. Может, оно ни на чем не основано, и тем не менее. Я напряжена и все время пытаюсь говорить или делать что-нибудь смешное.
Готова к завтрашнему вечеру? спрашивает Майер.
Ага. Билеты распроданы, как в прошлый раз?
Да. В воскресенье Клэй и Кара хотят обсудить с нами твой контракт. Я, честно говоря, думал, что наша договоренность будет неофициальной, но Клэй позвонил и сказал: «Нет, готовится отдельный договор».
И какие же там будут пункты? Такой-то и такая-то обязуются там-то и там-то столько-то раз ухватить друг друга за задницу?
Это только за большие деньги, да и то: ты меня хватай, а я тебя не стану. У меня травма после этого! Майер кивает на мой купальник. Ужас-то какой! Даже тон кожи точь-в-точь твой!
Я смотрю на его сердитую физиономию и, отсмеявшись, перехожу к делу:
Итак. С контрактом все ясно. Но ты говорил еще про какие-то правила наши внутренние?
Говорил. Думаю, это само собой разумеется, что, пока мы с тобой участвуем в этом спектакле, мы хм не должны встречаться ни с кем другим?
Ну надо же, какая досада! Мой гарем огорчится! отвечаю я, выпятив нижнюю губу, но под строгим взглядом Майера тут же добавляю: Да шучу я! Никаких проблем! Я удивительно мало популярна для женщины, которая рассказывает со сцены о том, как однажды она наблевала себе в сумочку и потом целый день с ней ходила.
Да уж. Такая история очарует кого угодно.
Ну а как насчет тебя? спрашиваю я, закрыв глаза и подставив лицо солнцу, чтобы не смотреть не Майера.
Что «как»?
Ты сможешь на некоторое время снять себя с продажи на мясном рынке?
За меня не беспокойся, Джонс. Давай лучше обсудим другое правило не собирать всякий мусор в интернете. Делай то, что тебе нужно, но не читай статьи, где все будет истолковываться вкривь и вкось. Они обязательно появятся, и картинки тоже. Не смотри их, пожалуйста. Майер опускает глаза и ковыряет засохшую болячку на руке. Ну а если все-таки отважишься туда нырнуть, то хотя бы мне не говори, ладно?
Конечно, Майер, тихо соглашаюсь я.
Он благодарно кивает.
Ты хотел поговорить со мной о чем-то еще? О том, что будет после турне?
А? Нет Просто пытался заинтриговать тебя, чтобы ты перезвонила.
Он как-то резко пожимает плечами. Я повторяю за ним это странное движение и произношу с сомнением в голосе:
Да? Ну ладно
В любом случае мне нужно сказать тебе кое-что другое. Сделай, пожалуйста, лицо посерьезней.
Боюсь, оно не будет сочетаться с купальником, отвечаю я, надув губы.
Джонс! произносит Майер предостерегающе.