Андрей торопился, мысленно рассверливал уже следующее отверстие. Потом еще сборка, надо шестерню закрепить на колесо. Тоже время. Андрей прибавил обороты, но это было уже лишнее, риск, можно было легко сломать сверло. Андрей поставил прежние обороты, так было надежней, и стал щеткой убирать со стола стружку, чтобы потом не убирать. Еще 15 минут работы и шестерня будет готова. Можно снимать со станка. Андрей на три минуты раньше управился с работой. Дорога была каждая минута. На свист из мостового крана показался красный платок.
Люда, снимать надо!
Крановщица не слышала, но все поняла. Пока Людмила подъезжала, Андрей готовил болты, подбирал ключи для сборки. Подошли главный механик, Орлов Григорий Яковлевич, с начальником цеха Тихоновым.
Скоро закончишь? спросил главный механик с улыбкой.
Минут через двадцать, стропил Андрей шестерню.
Главный механик ничего больше не спросил, все было и так видно.
Григорий Яковлевич, заговорил начальник цеха, новые колеса пришли на склад, надо только размеры проверить на всякий случай.
Главный механик с начальником цеха отошли к ножницам
Вира! командовал Андрей, показывая подъем. Все хорошо. Все! Время пошло уже на секунды. Время, работа все перемешалось, закрутилось. Андрей с трудом контролировал ситуацию, отдавал отчет своим действиям. Не было шайб это надо идти на склад. Время
Эх! на совесть тянул Андрей болты.
И скоро шестерня с колесом стали одним целым. Андрей сразу стал чистить станок. За шестерней уже приехали рабочие с краном, грузили в машину.
Андрей вышел из цеха, прошел пожарную часть, а работа все не отпускала: он продолжал крутить гайки Бытовая была за столовой. Одноэтажное кирпичное здание. В бытовке было тихо, тепло. Время пик, 5 часов, когда заканчивается рабочая смена и в бытовке шумно, прошло. Работница бытовой, пожилая худая женщина в черном халате, гремя ведром, мыла пол. Седые ее волосы все вылезали из-под старого, застиранного платка, мешали работать, закрывали лицо. Женщина поминутно заправляла их рукой под платок. 235-й шкаф. Справа от прохода, третий ряд. Андрей быстро разделся, зашлепал в душевую. Все моечные кабины были свободны. В первой от двери была хорошая лейка. И когда мылся, Андрей торопился, как и работал.
На улице было морозно, уже высыпали звезды. Урча, по дороге в карьер за камнем проносились тяжелые «БелАЗы». Еще была заводская территория. За станцией город, другая, отличная от заводской обстановка. Андрей еще думал о работе С шайбами получилась задержка. Будь шайбы под рукой, оно быстрее было бы
* *
До разнарядки было еще 30 минут. За круглым деревянным столом у почти чистой, не считая графика отпусков да нескольких старых приказов, доски «Рабочие будни» ремонтники резались в карты. Были и шашки, домино на любителя. Мат, крепкое словцо не без этого. Особенно старался Судаков, токарь:
Куда ты лепишь, п! Это козырь!
А что я делаю? разводил руками Бушин, что-то прикидывая в уме, беззвучно шевеля губами.
Гринько Татьяна, сторож, ходила от стола к расточному станку и обратно, 56 шагов туда и сюда. Худая, высокая, с копной рыжих волос на голове. Гринько было 24 года, а выглядела она на все 30. На днях муж ее, уголовник, опять сел за кражу.
Где же мастер? спрашивала Татьяна.
Ответа не было, никто ее не слышал. Игра в карты достигла своего апогея.
Возьму сейчас и уйду! больше Татьяна не ходила.
Как это ты уйдешь? А кто дежурство сдавать будет? дразнил Гусев Гринько и играл в карты.
А вот так! Уйду и все! упрямо тряхнула Татьяна головой.
А вот и не уйдешь.
Уйду! топнула ногой Гринько.
Ладно, ладно отступился Гусев. Что ты так торопишься? Тебя ждут
Хотя бы и ждут. Тебя завидки берут?
Ты, Гусь, играешь или нет?! ругался Пашка.
Гусев не обижался на прозвище: Гусь так Гусь. Он сам по забывчивости или специально награждал своим прозвищем других. У Пенькова спецодежда лоснилась от грязи. Он был один в цехе, кто не стирал спецовку: год носил и выбрасывал
Не спеши, Гусь! Как ты кроешь? остановил Антипов Гусева. Забирай!
Андрей играл в шашки проиграл; больше играть не стал. «Пятилетке качества рабочую гарантию», призывал плакат над ДИП-200. Женщины пришли все сразу, компанией: ждали друг друга в бытовке. Женщин в цехе было меньшинство. Обидеть одну значило обидеть всех, дружный народ.
Идет! Идет!
Мастер, Овчаренко Леонид Петрович. Полный, невысокого роста мужчина.
Андрей быстро расписался в тетради по технике безопасности и отдал Семенову. Семенов расписывался один из первых, торопился, словно так уж было важно расписаться.
Начало смены это как старт. Важно было, каким будет задел, начало. Получив работу, Андрей прикинул, уже знал, на сколько она смен. Работа была новая, интересная «Потом, потом, не хотел Андрей раньше времени думать о работе, после разнарядки
Условным сигналом прозвучали слова мастера: можно приступать к работе.
Александр все хотел бы запомнить начало смены, с чего все начинается, какие станки раньше запускаются, но забывал, спешил на рабочее место.
Ну что, Борис, начнем? спросил Андрей.
Начнем, кивнул сварщик.
Андрей любил, когда было много работы, некогда скучать. А работы было много, не на одну смену: надо было собрать 15 стоек на транспортер. Это разметка, сверловка, резьба, сборка.
Андрей, пять стоек к четвергу сделаешь? торопил еще мастер.
Андрей ничего не ответил: не хотел обещать и не выполнить. Объем работы был большой, все может быть. Может быть другая работа, более срочная. Такое практиковалось в цехе: одна работа не закончена, уже другая. Не любил Андрей так.
Слесарное отделение почти все было завалено готовой и полуготовой продукцией. А слесарной работы все прибывало и прибывало, несмотря на то, что реконструкция мельницы по дроблению камня закончилась. Сидоров разматывал кабель, настраивался на сварку. Андрей, чтобы не травмировать, загородился от сварщика щитом и стал нарезать резьбу на стойках. Работа физическая, но навык должен быть, чтобы не сломать метчик. Руки все знали про резьбу, где поднажать, а где ослабить: их не надо было учить. Они столько перерезали резьб, Андрей доверял им. Шубин сверлил полумуфты. Молодой слесарь. Старался. Прошло больше полугода со дня празднования 110-й годовщины рождения В. И Ленина. Никто в цехе уже не вспоминал, не шутил, не переиначивал почетную ленинскую грамоту в Международную Ленинскую премию.
Андрей нет-нет да и воскрешал в памяти тот день; он был в числе награжденных. А все случилось неожиданно. Он, как и все в цехе, принимал соцобязательство завершить пятилетку к 110-й годовщине В. И. Ленина; выполнял производственное задание на 150160 процентов, работал себе и работал
Затряслись, застучали гильотинные ножницы Пеньков рубил пластины. Ножницы старые, часто ломались, лопалась пружина на кулачках. Хороший срез металла был только в начале ножей, а дальше металл рвало. Пора было менять ножи.
Одна стойка была готова, вторая Монотонной была работа. Главное было настроиться. Темп был выбран правильный. Андрей берег силы, не делал резких движений. И вот уже по телу приятно разлилась теплота, ныли натруженные руки. «Еще одна стойка», жадничал Андрей. Курил Андрей тут же, на рабочем месте. 8 минут вместо 10 запланированных и Андрей был уже на ногах; хотел до обеда нарезать резьбу, завтра выдать пять стоек. Но для этого надо было приналечь. Андрей добивался своего пот вытереть было нечем, руки в масле, но и так работать тоже не дело. Андрей сходил взял ветошь, вытер со лба пот
У Бориса что-то с работой не получалось. Он все куда-то уходил.
Андрей успел, нарезал до обеда резьбу. Женщины уже собирались на обед, повязывали на головы теплые платки. Андрей сидел на корточках перед ванной с соляркой, мыл руки. Натруженные ладони горели, и прохладная солярка была как нельзя кстати. Руки еще крутили резьбу, сокращались мышцы спины, но это уже вхолостую, по инерции, работы не было. Андрей взял из инструментальной дежурную фуфайку с одной пуговицей, лучше не было, а своя была в стирке, вышел из цеха, не стал ждать Витьку, пошел в столовую один.
78 минут Андрей был в столовой; 1520 минут и обратно. В цехе Андрей долго стоял, прикидывал, что дальше делать со стойками как лучше, быстрее. Сделано было немало. Работы со стойками еще было много. После обеда можно было собирать, варить уголки. У сварщика была своя работа, и он не обязан был варить стойки. Это надо было за разрешением идти к мастеру. Андрей тоже не любил перенастраиваться с работы на работу. Новая работа это все надо начинать сначала.
Борис, будем стойки собирать, был я у мастера, доложился Андрей сварщику
Сидоров ничего не ответил, молчание в знак согласия. Андрей еще три раза проверил размеры, заглянул в чертеж; лишний раз перестраховался. Раз как-то он сверлил полумуфты и вместо 13 взял сверло на 15, словно кто подшутил. Андрей знал, что надо на 13, а взял на 15 Был тогда скандал. Андрей лишился премии.
Здесь прихвати, показывал Андрей, где надо варить. Здесь и здесь. Завтра надо пять штук выдать, отворачиваясь от сварки, предупредил Андрей.
* * *
Что вы к нему пристали?! вступилась Галька, токарь, за Аркашу. Вас много, он один. Ну и что, если он проиграл? Не корову.
Не везет. Да так. Нечестно, почесывая затылок и широко улыбаясь, отошел Аркаша подальше от обидчиков.
Получил сопливого, приставал Гусев.
А сам-то вчера Забыл? оправдывался Аркаша.
Да, Аркаша
Что да? перестал улыбаться Аркаша. А ну вас! он ушел в инструменталку.
Обеденный перерыв закончился все сидели. И вот Трифонов встал, подал пример, и уже больше никто не сидел.
С чувством какой-то непонятной тоски грусти проснулся Андрей утром и тоска все не отпускала. Работы в цехе заметно поубавилось. Было какое-то нехорошее затишье. К легкой грусти прибавилась тревога. «Устал, думал Андрей. Надо лечь раньше». Осталось еще собрать две стойки. Андрей думал сегодня закончить. Работы с ними было немного.
Кедров Генка разматывал резак. Он первый день сегодня работал. Он раньше работал в цехе, но рассчитался, уехал на газопровод за большими деньгами и вот вернулся. Спецодежда на нем была большого размера, топорщилась, маленького размера не было. Кедров что-то напевал.
Две смены ушло на стойку, сегодня 3. Хорошо было со стойками: всегда была работа, при деле. Андрей втянулся, привык.
Свистел Ленька. Его был смех отрывистый, резкий. Мостовой кран поехал. Андрей взял из шкафа молоток, штангель, зубило. Застучали гильотинные ножницы. Гусев рубил железо, совсем не экономил время, отвлекался.
Рубишь? спросил Андрей, внутренне настраиваясь на стойки
Нет! Кашу ем, ответил Гусев, нагло, в глаза рассмеялся.
Ну руби, руби Толстые, скрюченные от физически тяжелой работы пальцы Гусева безуспешно царапали по пластине, пытаясь поднять ее, уж очень она была маленькая. Андрей не стал мешать, отошел. Сидоров опять курил.
Борис, надо бы к четырем часам стойки закончить, давал Андрей понять сварщику, что нет времени прохлаждаться.
Спать хочется, не выспался, признался Сидоров.
Что так?
Ходил на вокзал тетку встречать, а она не приехала.
А понимающе протянул Андрей.
До трех часов просидел на вокзале, завел Борис электрод в держатель.
Завтра приедет, в шутку ответил Андрей. Давай будем варить.
Давай!
Андрей не смотрел уже в чертеж, все размеры выучил, собирал стойку по памяти. Какой-то парень стоял у разметочного стола, пялился. Чего надо? Не любил Андрей работать, когда кто-нибудь смотрел. В кузнице бухал молот. Андрей не понимал к чему эта спешка? До конца смены четыре часа. Времени предостаточно. Хотел подстраховаться, мало ли что, или держал слово? В 15 минут пятого Андрей закончил стойки, сидел без работы. Появился мастер. Что-то он сегодня рано делал обход, обычно полпятого проверял. Андрей встал, имитируя занятость, без всякой надобности взял штангель и так каждый раз, как только появлялся Овчаренко. Инстинкт. Мастер ушел, Андрей опять сел. Через двадцать минут уборка. Идти за работой смысла не было: чистого рабочего времени осталось 15 минут, но и сидеть не хотелось. У Гусева было много работы. Андрей взял из ящика тетрадь, записал всю свою работу сегодня. В конце месяца по этой тетради Андрей писал наряды. Месяц уже был на исходе.
* * * *
Снег таял. Зима не торопилась с морозами. Андрей стоял у стеллажа с листовым металлом, ждал сварщика. Была срочная работа. Надо было внизу у стеллажа пустить два швеллера, усилить основание и так три стеллажа. С крыши капало, как весной. На карнизах наросли сосули.
У, черт! ругался Кедров, дергая кабель, зацепившийся за торчащий из снега пруток.
Андрей хотел сверлить, настроился, Овчаренко послал на стеллажи. Андрей сразу, как только мастер появился, почувствовал недоброе. И вот результат Раньше Андрей не обращал внимания на разные работы: была бы работа. Какая разница, что делать. Последнее время эта разная срочная работа не устраивала, мешала.
Генка, вполголоса напевая, варил швеллеры. Андрей стоял рядом в фуфайке, мерз. Наконец Генка кончил варить.
Пошли покурим, предложил он. Успеем, сделаем.
Андрей был не против. В цехе он зашел за вальцы, встал у теплой батареи. Молодой слесарь на гильотинах рубил ромбы. Когда что-нибудь не ладилось с работой, были проблемы, Андрей мысленно уносился в свое недалекое прошлое, вспоминал, как работал после армии начинал учеником меняли редуктор на мельнице. Так же было холодно. Мелкая пыль лезла в глаза, нос, рот. Из последних сил, упираясь ногами в фундамент, тянул Андрей гайки на редукторе. Пальцы сводило от холода. Они никак не хотели разжиматься в жестких рукавицах. На лице толстым слоем осела пыль. Она дождем сыпалась с балок, труб, перегородок наверху. Не работа каторга. Андрей, наверное, убежал, не выдержал, если бы работал один.
Кедров уже покурил. Андрей вышел из своего укрытия и вовремя, мастер подошел.
Как у вас дела?
Андрей хотел сказать, что летом надо готовить стеллажи, но промолчал: конец месяца, скоро закрывать наряды, и ругаться с мастером ни к чему.
После обеда Андрей сверлил. Похоже, не работала вентиляция. Андрей пошел проверил так и есть.
Вентиляцию надо включать, когда варишь! накричал Андрей на Сидорова.
Не работалось. Не было настроя. Все раздражало. Не нравилось, как было сложено железо за гильотинными ножницами; пресс пропускал масло. Гусев подошел, долго стоял, смотрел, спросил:
Андрей, ты наряды еще не закрывал? Мастер тебя не звал?
Нет. Забыл, наверное.
Пойду я закрою наряды.
Гусев вышел из слесарного отделения. Обычно за день-два до конца месяца Овчаренко закрывал наряды, уже конец месяца.
Завтра наряды должны лежать в бухгалтерии в заводоуправление. Гусев скоро вернулся.
Закрыл.
Сколько вышло?
185.
Не густо, Андрей думал больше получить.
Не дождавшись Овчаренко, он пошел в конторку узнать насчет нарядов. Овчаренко в конторке был не один напротив сидел Лунин, мастер второй смены.
Наряды закрыть, сел Андрей на стул у окна.
Вот смотри, протянул мастер наряды.
Было 205 рублей. В прошлом месяце вышло 217. В этом месяце и работы было больше, и работал Андрей лучше. В нарядах этого не было видно. Андрей ничего не сказал, расписался и быстро вышел из конторки. Это было после армии. Андрей работал по третьему разряду, сверлил шарниры. Работа мелкая, расценка низкая. Андрей придумал кондуктор. Производительность выросла в несколько раз. Андрей думал хорошо заработать, но ничего из этого не получилось. Появился какой-то количественный коэффициент 0,7. Расценка на шарниры была снижена. Андрей тогда не стал расписываться в нарядах. ходил в отдел труда и заработной платы узнавать, почему так. Но нужного человека не было. Второй раз Андрей не пошел. Потом еще было несколько таких случаев, когда расценка пересматривалась. Андрей уже больше не ходил в отдел. Кедров делал уборку. У токарей жалобно скрипела лопата о стружку. Полпятого собрание. Прибравшись, Андрей стоял смотрел, как Генка сматывал кабель, и пошел в красный уголок. В красном уголке никого не было. Андрей забрался в угол. Вбежал Лужин.