Человек с часами окинул взглядом мою запачканную одежду. Бледный, с черными как смоль волосами и внимательными карими глазами. Он был примерно нашего возраста, но всем своим видом безупречной осанкой, сияющей улыбкой источал непоколебимую уверенность в себе. Роскошный костюм двубортный, с тончайшими серебристыми полосками сидел без единой морщинки.
Я моргнул, и его лицо внезапно изменило очертания. С чудовищных клыков капала кровь. Я с криком отпрянул.
Он сдвинул брови:
Что с вами?
Я прижал руки к колотящемуся сердцу, но не смог произнести ни слова.
Привет, Дьюи! Триста небрежно помахала, но губы невольно растянулись в улыбке.
Значит, это и есть Дьюи другой брат Тристы.
Триста! он разинул рот. Вернулась?
На выходные.
Пару мгновений они молча смотрели друг на друга, потом он шагнул к ней и заключил в крепкие объятия. Она зажмурилась, на лице отразился целый вихрь плохо скрываемых чувств. Несмотря на все разговоры о «чертовых Хроносах» и «я уж лучше сама по себе», Триста явно по нему соскучилась.
Дьюи отстранился и обвел ее пытливым взглядом:
Ты ничуть не постарела.
Ты тоже. Она ущипнула его за щеку. Я ожидала увидеть старика. Слышала, ты занялся бутлегерством, и решила, что без твоей магии тут не обошлось.
Путешествую понемногу туда-сюда, но только когда этого хочу я сам, а не отец.
Триста пристально посмотрела на него:
Ты тоже ушел из дома?
Без тебя там и посмеяться стало не над кем, поддразнил он ее, однако в улыбке сквозила грусть.
Хроносы объединили свои способности во благо семьи они по очереди путешествовали в прошлое, упрочняя семейное благосостояние и следя за тем, чтобы другие магические кланы не приобрели слишком большого влияния. Когда Триста отказалась в этом помогать, ее изгнали из дома.
И отец разрешил тебе остаться на Шармане?
А куда он денется? Дьюи приосанился. Моя выпивка плещется во всех бокалах этого острова.
Вот, значит, кто тут главный поставщик. Роджер протянул руку. Роджер Ревелль.
Брат Тристы ответил крепким рукопожатием:
Дьюи Хронос. Я и не знал, что ты вернулся.
А я не знал, что мы знакомы.
Я навел справки о вашем шоу. Твоя слава бежит впереди тебя.
Улыбка Роджера дрогнула. Ему ужасно хотелось вернуться на сцену. Всякий раз, слишком много выпив, он пытался вызвать нас на спор о том, что ему удастся спрыгнуть с какой-нибудь неимоверно высокой ветки. Он гордился своим акробатическим мастерством, но после событий, оставивших на его лице глубокие шрамы, о выступлениях не могло быть и речи.
Роджер поманил меня:
А это наш дорогой друг Джеймисон Порт. Кажется, после Эффиженова «Пчелиного жала» он потерял дар речи.
Вы сумели найти магическую выпивку? Я впечатлен. По нынешним временам она стоит очень недешево. Дьюи стиснул мне руку, словно пытался по моему болевому порогу оценить, насколько я гожусь Тристе в друзья. Когда в следующий раз захотите чего-нибудь покрепче, отыщите меня.
Благодарю вас, выдавил я, отнимая руку. Слова наконец обрели способность соединяться друг с другом.
Дьюи с улыбкой поднял бокал:
Полюбуйтесь на нас: Ревелли и Хроносы ведут тихую и мирную беседу. Наши предки, должно быть, ворочаются в гробах.
Роджер уселся на перила, как всегда бросив вызов гравитации.
Один из твоих ящиков чуть не отправил Джеймисона на тот свет. Упал с твоего корабля и раздавил бы насмерть, если бы не Триста. Она пустила в ход свою магию. Буквально.
Он указал на часы в форме бриллианта, украшавшие пиджак Дьюи. У того вытянулось лицо.
Прошу прощения, Джеймисон.
Ничего страшного, заверил я. На мне ни царапинки, спасибо вашей сестре.
Но пиджак безнадежно испорчен. Он скинул свой, оставшись в темном жилете и жемчужно-белой рубашке. Вот. Возьмите мой.
Я отступил на шаг:
В этом нет необходимости.
Возьмите. Я настаиваю. Это самое малое, что я могу сделать.
Не успел я еще раз отказаться, как вспыхнул свет и зал внизу взорвался аплодисментами. Дьюи накинул пиджак мне на руки:
Заберу завтра.
Право же, я не хочу
Не слушая меня, он шагнул к портьерам.
Сейчас будет выступать Лакс Ревелль. Я хочу посмотреть из партера, глазами обычных зрителей. Триста, встретимся после спектакля?
Сестра помахала ему, и Дьюи ушел.
Лакс это та самая девушка с афиши? спросил я у Роджера, доставая из нагрудного кармана погубленного пиджака мамину брошку.
Единственная и неповторимая. Он помог мне надеть пиджак Дьюи. Черный цвет тебе очень идет.
Мой пиджак тоже был черным.
Ну хорошо. Значит, тебе очень идут дорогие вещи.
Да, такой роскоши мне носить не доводилось.
Вот только у меня такое ощущение, будто из этого пиджака я уже вырос.
Середину сцены озарил луч прожектора. Роджер соскочил с перил и уселся в кресло.
А вот и мой папочка. Джеймо, пожалуйста, не снимай пиджак. Если старик увидит, что его самый почетный гость отчалил, то свалит всю вину на меня.
По сцене вразвалочку прошелся человек огромного роста. Костюм в тонкую полоску туго натянулся на бочкообразном торсе, рукава заканчивались парой голодных волчьих морд, грозивших сожрать его толстые ручищи. Лицо было скрыто под слоем белой пудры, щеки ярко нарумянены, рот пылал алой краской. То ли клоун, то ли монстр.
Добро пожаловать, несносные вы мои! густым басом прогудел дядюшка Вольф.
А я бы сказал, в унисон с отцом прошептал Роджер, с возвращением.
Глава 3
Лакс
Сверкая переливающимся маникюром, я поднималась под купол по грубой веревочной лестнице. Дядя Вольф уже начал разогревать публику. Через несколько минут мой выход.
А вот и наша прима! провозгласила тетя Кэролин. Остальные артисты собрались внизу, у веревочной лестницы.
Ну что, Лакс, пришло время и тебе поработать? Настал твой час?
Да она за час заработает нам больше, чем ты за целую ночь!
Знали бы они о наших трудностях с шампанским, не веселились бы так. Может быть, Нана в кои-то веки умудрилась сохранить секрет? Было бы славно.
Вы только посмотрите на этот зад! не унималась тетя Кэролин. Да на нем одном состояние сделать можно!
А это что еще такое? Седой волосок?
Где? У нее на голове или где пониже?
Черт бы их всех побрал. Моя семейка не способна сохранять серьезность.
Стыд и позор, что не ходишь с нами в Дом веселья, продолжала тетя Кэролин. За одну ночь с ледяной принцессой мы бы заработали целый мешок драгоценных камней.
Они твердили мне это уже много лет, считая, что я слишком задираю нос, раз не желаю зарабатывать себе на жизнь в Доме веселья, как делали все остальные. Дядя Вольф не раз говорил им, что это его решение: он хочет сберечь «ценнейший бриллиант» для самых почетных гостей. Однако родичи продолжали дразнить меня за то, что я шла спать, когда для них работа только начиналась.
Но сегодня им меня не пронять.
Рано веселитесь, крикнула я с высоты. У меня нынче будет клиент.
Тетушкины губы растянулись в дьявольской ухмылке:
Да не может быть!
Я пожала плечами:
Ну не могу же я уступить тебе всю славу.
Их шутки и смешки потонули в гулком голосе дяди Вольфа. Будь моя мама жива, она сейчас была бы здесь, среди сестер, и сияла от гордости. А может, поджидала бы меня на мостике, чтобы повторить совет, который я слышала от нее всю свою жизнь: «Вытягивай из камня ровно столько магической силы, сколько нужно, чтобы иллюзия казалась правдоподобной. Медленно и постепенно. И не прикасайся к клиенту даже пальцем каким бы он ни был красавчиком, работай не телом, а магией».
Поднявшись под самый купол, я обернулась. Вот они все передо мной танцоры и клоуны, жонглеры факелами и канатоходцы, укротители и гибкие, как змея, акробаты. Ни одна семья на планете не сравнится с нашей. Нет на свете ничего ровным счетом ничего лучше, чем носить фамилию Ревелль.
Нана прижала руки к сердцу, а потом протянула их ко мне.
Девочка моя милая, собери побольше камушков.
Сделаю, как ты меня учила. Я послала ей воздушный поцелуй. Ради нее я бы соблазнила хоть сотню Хроносов.
Когда я ступила на отправной мостик трапеции, сердце уже с трудом помещалось в груди.
Главными звездами заключительного номера были мы Колетт, Милли и я. «Трио на трапеции». Мы придумали себе это звучное название еще в детстве, когда, лежа в кроватях, мечтали о будущем. Тогда нас ничто не разделяло. У нас не было секретов друг от друга.
Но четыре года назад дядя Вольф назначил примой меня. Первой звездой Большого шатра была тетя Аделин, наш Черный Опал, и всегда считалось, что Колетт пойдет по маминым стопам. Она готовилась к этому всю свою жизнь, всегда была на шаг впереди и меня, и Милли. А когда наши матери погибли, взяла на себя наше обучение. Колетт заслуживала этот титул. И если бы я не обнаружила в себе иные таинственные магические способности, если бы дядя Вольф не помог мне превратить их в секретное оружие, примой стала бы она. А не я.
Естественно, после такого решения отца Колетт пришла в отчаяние. Однако наша дружба распалась не из-за этого. Виновата была я, потому что годами пряталась в кабинете у дяди Вольфа, пока мои кузины весело разгуливали по Ночной стороне. Я не хотела рисковать ведь любой встречный эдвардианец мог узнать о моих способностях, поэтому я вежливо отклоняла их приглашения и постепенно превращалась в ленивую избалованную звездочку. Ледяную принцессу.
В конце концов они перестали звать меня с собой.
Когда я появилась на верхней ступеньке лестницы, Милли смеялась над какими-то словами Колетт, и я невольно восхитилась ее пышной фигурой в ладно сидящем трико в то время как моя плоская грудь могла сойти за гладильную доску. Милли унаследовала от Наны не только роскошные формы, но и неугасаемую сияющую улыбку. Мама, обучая меня танцам, советовала брать пример с Милли: «Публика любит счастливых девушек».
Заметив меня, Милли приподняла идеально изогнутую бровь:
Ты и правда собираешься сегодня поработать в Доме веселья?
Да.
Я окунула ладони в мешок с мелом и стряхнула излишки.
Вот уж новость так новость! Правда, Колетт?
Потрясающе. Колетт, не отрывая взгляда от зеркальца, подправляла помаду на губах. Три минуты до первого прыжка.
Нас снова окутало привычное гнетущее молчание. В былые времена мы не умолкали ни на минуту нам всегда было что рассказать друг другу. А сейчас мы научились мастерски вести вежливые беседы.
Какие у нас красивые новые трико, предложила я тему для обсуждения. При нашем скудном бюджете семья могла позволить только новый костюм для меня, но Колетт сумела перешить старую униформу гимнастов для себя и Милли.
Милли разгладила серебристую сверкающую парчу:
В светлых тонах я выгляжу довольно блекло, но, сама знаешь, для Колетт главное представить себя в самом выгодном свете.
Светлая ткань ничуть не портила блондинку Милли, однако на Колетт действительно смотрелась гораздо эффектнее: рядом с ее теплой коричневой кожей серебряные искры переливались, будто звездные лучи. Высокая прическа с множеством косичек подчеркивала острые скулы, а искусственные самоцветы, мерцавшие в уголках широко распахнутых глаз, делали взгляд еще выразительнее.
Милли поправила трико, приподняв пышную грудь.
Дядя Вольф уже назначил тебе первого клиента? Или им станет тот, кто больше заплатит?
Назначил. Я села, вытянула ноги перед собой и наклонилась вперед, растягивая мышцы.
Дай-ка угадаю. Очередной богатый турист.
Колетт закатила глаза:
Наши клиенты всегда богатые туристы.
Дядя Вольф заполнял паузу своими шутками. Я собралась с духом. К концу вечера вся семья уже будет знать, кто мой клиент. Хроносы никогда не переступали порог Дома веселья. Они даже не подходили ни к кому из Ревеллей ближе чем на десять метров, если имели при себе драгоценный камень.
Так что нет смысла уклоняться от ответа.
Вообще-то, это будет Дьюи Хронос.
Девчонки разинули рты.
Твоим первым клиентом станет один из Хроносов? прошептала Колетт.
Неужели дядя Вольф согласился на это! воскликнула Милли. Не может быть! Мало ли какие фантазии могут прийти в голову Хроносу!
До начала нашего номера оставались мгновения, и я не могла отвлекаться на эти мысли.
Колетт скрестила руки на груди:
Ни один из Хроносов ни за что не отдаст камень. Даже тебе.
Это тот самый, который всегда ходит рядом с мэром? спросила Милли. Или другой брат?
Другой бутлегер. Колетт нахмурилась еще сильнее. Мы ведь не покупаем спиртное у Хроносов?
Как будто у нас есть выбор.
С лица Милли слетела улыбка.
Поэтому Нана и плакала?
Ох, Нана. Не хватало только сплетен, будто у нас в день открытия сезона закончилась выпивка.
Несправедливо это. Будь наши матери живы, они бы справились с алкогольным кризисом. Они по-прежнему оставались бы главными добытчицами в семье и, будучи дочерьми Наны, лучше всех сумели бы ее утешить. А мне не пришлось бы соблазнять чертова Хроноса, пусть даже магическими средствами. И не пришлось бы врать сестрам.
Но жизнь штука несправедливая. Что толку лить слезы этим никого к жизни не вернешь.
Высоко подняв голову, я ответила им с самой уверенной улыбкой:
Не волнуйтесь. Все будет тип-топ.
Милли, кажется, немного успокоилась, но Колетт не сводила с меня глаз до самого конца разминки. Мы с Милли часто шутили, что в ком-то из предков тети Аделин наверняка текла кровь эдвардианцев, поскольку Колетт всегда видела нас насквозь. Даже когда мы были маленькими, она строго следила за соблюдением правил, в то время как мы с Милли без малейшего зазрения совести могли стащить у Наны из ящика конфетку-другую.
Публика расхохоталась над очередной шуткой дяди Вольфа: он заподозрил обладателя слишком большой шляпы в стремлении компенсировать какие-то скрытые недостатки. Вот-вот подойдет наша очередь.
Милли нацепила бифокальные очки и перегнулась через край:
Который?
Наверняка в представительской ложе. Колетт обвела взглядом зрительный зал. Говорят, он всегда носит черный пиджак со своими дурацкими бриллиантовыми часами на лацкане.
Милли насторожилась:
А вот и он. Смотрите.
Колетт вгляделась.
Погоди-ка Кто это рядом с ним неужели мой брат?
Роджер вернулся? Я чуть не потеряла равновесие. Он где-то пропадал три долгих года.
Ой, правда! взвизгнула Милли. Вон он!
Колетт прижала пальцы к губам и попыталась совладать с собой. Она тяжело перенесла внезапный отъезд Роджера с Шармана. Дядя Вольф изо всех сил старался быть хорошим отцом, но на него снизу вверх смотрели девяносто шесть Ревеллей, ожидавших, что он удержит семью на плаву. После смерти тети Аделин Колетт осталась по большей части предоставлена сама себе.
Разумеется, он обставил свой приезд как можно эффектнее. Не мог же он просто взять и явиться за кулисы, это не в его духе. Поэтому он уселся в представительскую ложу и делает вид, будто на короткой ноге с бутлегером.
Я невольно улыбнулась:
Это так похоже на Роджера.
А бутлегер выглядит как-то совсем иначе. В хорошем смысле. Глаза Милли сверкнули озорным огоньком. Глядишь, еще и влюбишься в него! И у вас будут прелестные детишки путешественники во времени со способностью к очарованию.
Колетт выгнула бровь:
Хочешь, чтобы Лакс ушла в семью грязных политиканов?
Верно подмечено.
Любовь? Я натянуто улыбнулась. Влюбиться это самая большая глупость, какую способен сотворить человек с фамилией Ревелль. Не нужна мне никакая любовь. Мне нужно богатство.
Улыбка Милли стала еще шире:
Вот увидишь, в Доме веселья тебе понравится.