Да, кивнул Водяной.
А я-то думаю, чего ты сегодня такой тихий.
Внимание его привлекать не хочу. Я тебя предупредил, иди домой.
Спасибо, поблагодарила она. Скоро уйду, не волнуйся.
Её собеседник конспиративно ушёл под воду, не создав ни одной брызги, что для него не свойственно, ведь он любит и сам плюхаться, и Ферат обрызгивать. Однажды даже уговорил её поплавать с ним. У девушки до сих пор пробегали мурашки по телу от воспоминаний его холодных рук на её талии. Просто одна зловредная, ревнивая навка захотела утопить ведьму, дёрнув под водой за ногу и потащив ко дну. Водяной тогда быстрее Ферат понял, что произошло и вытащил девушку на поверхность, отбив у духа. Он отчитал нерадивую утопленницу, но было уже поздно, ведьма разозлилась. В общем, нет больше той навки. Хозяин озера до сих пор иногда припоминает девушке это и ворчит, хотя количество навок в его владениях погоды ему совершенно никакой не делает, одной больше одной меньше. Собрав почти полную корзину, чернокнижница решила, что пора возвращаться. Хоть деревня и была обложена по периметру камнями с защитными пентаграммами, Ферат слегка тревожилась насчёт того, сработают ли они против ангела смерти. Сверху в корзине лежал её кинжал, который приносил ведьме немного спокойствия. Он достался ей от матери, как-то она рассказала дочери, как тот ковался в свете луны и звезды Бездушия и благодаря пентаграмме на лезвии впитал энергию последней, точно такой же символ сегодня использовала Ферат, чтобы вернуть себе свою кровь. Пентаграммы из разряда тёмной магии в отличие от рун, а Кенна до мозга костей была белой доброй ведьмой, если конкретнее, женщина была целительницей, поэтому ей приходилось использовать руны, чтобы управлять стихией, ведь маги другого вида, именуемые стихийными, могли использовать её за счёт своей энергии. Чернокнижница предположила, что, вероятно, кинжал тоже достался маме от кого-то, но женщина никогда об этом не упоминала. Его рукоять была сделана из кедра и оплетена тонкой серебряной ковкой в виде лоз с розами. Внезапно Ферат почувствовала резкую, сильную боль в груди, будто кто-то изо всех сил толкнул её в спину, выбивая воздух из лёгких. Это ощущение было настолько болезненным, что, медленно выдыхая, девушка опустилась на колени и уперевшись дрожащими ватными руками в землю, стала восстанавливать дыхание, попутно соображая, что могло произойти. Такая реакция определённо на повреждение какого-то из её заклятий чёрной магии, но какого именно? Кто-то сумел потушить огонь в камине? Невозможно, только маг может это сделать, а Тиборк никогда не суётся в её дом без надобности и уж тем более не лезет к камину, к тому же, он явно бы столкнулся с сопротивлением её энергии, к слову, разрушение которой и вызвало боль, только сам исполнитель мог безболезненно для себя снимать и накладывать чары. Был ещё более реальный вариант Бастина вновь проголодалась и пребывая в дурном настрое съела Евиту, ведь эти звери тоже под магией Ферат. Или всё же ангел смерти набрёл на деревню и сломал барьер? Об этом ведьма думать не хотела, но любой вариант от самого глупого до серьёзного не был исключением, ведь дом Ферат буквально пропитан её энергией и любое нарушение её мерной, заложенной девушкой работы, отражалось вот так на ней. До конца так и не восстановив дыхание, она поспешила к деревне.
Подойдя к её окраинам, ведьме пришлось для страховки нарисовать на руке символ сокрытия, такой же, какие укрывали само поселение. Только символ был завершён, энергия ведьмы заставила его работать и на секунду вспыхнув красноватым светом, он растворился, заставляя исчезнуть и чернокнижницу. Прячась за деревьями, она подкралась к первым домикам и её тут же смутила тишина, и смутила не зря. В центре деревни, прямо рядом с домом Ферат стоял он высокий юноша в чёрном кожаном плаще, с медового цвета рассыпчатыми волосами, которые подрагивая на ветру, концами иногда задевали большие бордово-бурые рога утолщённые у корня и заострённые к концу. Сквозь плащ, через специальные отверстия, на его спине покоились крылья, настолько чёрные, что выделялись бы даже на фоне ночного беззвёздного неба, каждый палец на его руке заканчивался длинным, в тон крыльям, когтем, песочные глаза, внимательно осматривавшие местность, были словно того же оттенка, что и волосы. Ведьма засмотрелась, она бы бессовестно соврала, если бы сказала, что существо перед ней не столь же прекрасно, сколь опасно. Вокруг него лежали трупы в миг угасших людей. Соседей, знакомых, друзей Ферат. Она отвернулась и прислонилась спиной к стволу дерева не зная, что делать. Девушке стало дурно, не смотря на род занятия и возраст в сто двадцать восемь лет, за который она повидала немало смертей, сейчас ей было действительно не по себе. Ведьмы восприимчивы к угасанию, потому что их души не привязаны к телу, как у людей или любых других полу-магических существ, считается, что они стоят на пороге между жизнью и смертью и имеют двуликий образ, можно сказать, они одновременно существуют и в загробном и в живом мире, но ни в коем случае не являются неубиваемыми, их легко можно вытолкнуть на ту сторону, как и всех обычных созданий. Они могут чувствовать уход души или её привязанность к земле. Смерть от рук ангела смерти была неестественной, трупы полукровок поселения выглядели для Ферат как никогда жуткими, пусть их внешний облик и не изменился, мертвецы, как мертвецы, но от души не осталось и следа, её просто стёрли из этого мира, забрали навсегда, без малейшего намёка на присутствие когда-либо. Его жертвы были похожи на никогда не живших марионеток и у девушки появилось пугающее ощущение, что половину жизни она провела в каком-то очень долгом и жутком спектакле, главным кукловодом которого был этот юноша, похожий на высшее существо, венец творения. Ведьма прижала ладонь ко рту, потому что её замутило, пожиратель душ оказывал на неё ужасное давление своим присутствием, в основном из-за этого нарушения порядка, заложенного самой природой, сейчас ангел смерти был огромной чёрной дырой энергии, что поглощает всё и вся. Ферат подумала было бежать, это желание навязчиво пульсировало на задворках сознания, пробуждая в ней инстинкты, ближе к звериным, но разум подсказывал, что бежать ей некуда, в другой деревне её могут не принять, в город слишком опасно, на неё могут открыть охоту сразу и Ковен, и Альянс. Вдруг послышался треск молний, и девушка резко выглянула из своего укрытия. Тиборк ещё сопротивлялся, но разве он мог что-то поделать с ангелом смерти? Ферат может успеть прийти ему на помощь, но Тело сковал неестественный страх, не дающий ей сдвинуться с места. Стоило только парню поманить пальцем, как бело-голубая дымка выплыла из тела старейшины и потянулась к монстру. У ведьмы зазвенело в ушах, и она глупо попыталась закрыть их руками. Несносный вопль поглощаемой души разорвал всё пространство на мелкие частицы и Ферат замутило ещё сильнее, только она может слышать эту агонию. Отчаяннее зажав уши, девушка упёрлась лбом в согнутые колени, еле сдерживая подступившие слёзы. На самом деле, ей не было дела до жалости к людям, которые только что погибли, с которыми она жила долгое время, было только лёгкое сожаление, ведь смерть явление общее и в конце концов она может прийти ко всем, и за срок своей жизни ведьма это давно поняла, но сама её суть существа, стоящего на границе между жизнью и смертью, противилась тому, что у загробного мира забирают его жителей. Это было противоестественно, ангелы смерти одно большое, чёрное, несмываемое пятно на самых жестоких законах природы, естественного отбора и выживания. В этот момент ведьме почему-то вспомнилось как добр был к ней Тиборк, как они с Агнет любили посплетничать за готовкой, как женщина весело и ехидно смеялась, каким ворчливым по отношению к Ферат был заместитель старейшины Олис, который всегда сетовал на её лень, но как-то раз, напившись вина, стоял под её окнами прося руки и сердца, а девушка лишь заливалась смехом и наслаждалась собой. Бедный парень на следующий день сгорал от стыда и пытался всё отрицать. Она вспомнила, как девочка из соседнего домика постоянно оставляла ей под дверью корзинку свежей смородины, а ведьма взамен тайком от всей деревни пекла рассыпчатый и вкусный ягодный пирог, с которым они вдвоём с девочкой пили чай. Эти кадры из памяти вызывали приятные ощущения на душе и лёгкую горечь, они же помогли Ферат более-менее успокоиться, в какой-то момент, она вспомнила фразу, свою собственную, брошенную когда-то необдуманно, но уверенно, которая взбудоражила девушку: «Вот увидишь, я достигну таких высот, что сам ангел смерти будет лежать у моих ног». Это был детский спор, глупый и несерьёзный, когда-то уже провалившийся, но именно сейчас ведьме подумалось «а почему бы и нет?»
В какой-то степени Ферат была фаталистом и, если ей суждено погибнуть сегодня, так и произойдёт в любом случае, поэтому она незамедлительно решила действовать, взяв себя в руки. Возможно, вперёд её толкало ещё и естество существа границы, девушке в какой-то мере хотелось отомстить, но не за жизнь, забранную у людей, а за поглощённые души. Собрав все силы, впитав почти всю свою магию в этом месте, девушка порезала левую ладонь и нарисовала кровью на правой пентаграмму с шестиконечной звездой и тремя рунами: уруз энергия, турисаз сила, как защищающая, так и разрушающая и ансуз духовная сила. Это заклятие должно подавить сознание ангела смерти, ведь когда-то именно им, так хорошо и точно описанным всё тем же Матисом Мионом, ведьмы вводили пожирателей душ в небытие на несколько минут, а то и часов, и вырезали им сердца, пленяя. Пока маг владеет сердцем монстр его не ослушается. Об этом ритуале ходят легенды, но уже давно никто его не проводил, а всё потому, что применяемая магия должна быть чёрной, профиля Ферат, да и оружие особым, способным прорезать кожу ангела смерти. Пока не передумала, девушка вышла из укрытия и быстрым стремительным шагом направилась к крылатому созданию. Он стоял к ней спиной, да и к тому же, она всё ещё была под сокрытием печати, потому монстр заметил её не сразу, но почувствовав сильную душу, которую можно поглотить он обернулся и в тот же миг Ферат приложила ладонь с пентаграммой к его лбу, направляя туда всю свою энергию. Песчаные глаза ангела удивлённо и, как ни странно, панически расширились, он схватил девушку за запястье, пытаясь отшвырнуть её руку, но ведьма, превозмогая собственные силы старалась держаться, чувствуя притяжение и сопротивление одновременно, их энергии столкнулись и в конце концов стоять на ногах останется лишь кто-то один. Сознание Ферат помутилось, но девушка собрала ещё больше сил, хотя уже казалось, что она выжата. На миг ведьме почудилось, что ей конец, ведь ангел смерти был ещё в сознании и даже попытался отшатнуться, а она уже чувствует свой самый крайний предел, но в какой-то момент его испуганный взор упёрся точно в медно-голубые глаза чернокнижницы и через секунду он упал. Когда всё закончилось, девушка почувствовала резкое облегчение, словно её перестали тянуть вниз сразу сотни килограмм, тело стало ватным и почти не слушалось, но ведьма не без удовольствия осмотрела его тело у своих ног, хотя она ещё не совсем осознавала, что произошло, затем взяла кинжал своей матери и вонзила лезвие в грудь ангела, на удивление разрезав легко и беспрепятственно кожу. Достав истекающее кровью сердце, Ферат стала заворожённо наблюдать, как при контакте с пентаграммой оно уменьшается до миниатюрных размеров и превращается в рубиновую подвеску сохраняя истинную форму, которую наверняка не разбить никакими средствами. Типичный пример преображения предметов под воздействием энергии и желания, после которого девушка почувствовала себя ещё более опустошённой. Оставив противника валяться на земле, она поползла к дому. Кое-как открыв дверь и ввалившись внутрь, Ферат хриплым голосом позвала:
Ворон, её звери тут же взволнованно собрались вокруг, они тоже ощутили затрату сил и скорее всего сейчас не могли говорить, потому что делали это за счёт магии хозяйки, но сохранили человеческую разумность. Ворон, дай мне отвар из кровохлёбки, измельчённую сирень и настойку рябины, попросила ведьма. Кровохлёбка от кровотечения из носа, которое появилось сразу после соприкосновения с ангелом смерти, измельчённая сирень заживит рану на руке, настойка рябины восстановит силы. Только всё нужное оказалось у неё, как девушка почувствовала, что больше не может удерживать сознание и отключилась, сжимая в руке самый ценный трофей в своей жизни.
Глава 2.
Очнулась Ферат ночью, похоже этого же дня, в доме горело пару масляных ламп благодаря Евите и Ворону, вроде бы и разбавляя кромешный мрак, но также и создавая непроглядные затемнения в местах, куда не дотягивался их тёплый свет. Голова девушки раскалывалась от ужасной боли, мышцы и энергетические пути ныли, она не успела выпить лекарства, прежде чем потеряла сознание, поэтому всё ещё была ужасно слаба и первые несколько секунд даже не могла пошевелиться. Потом она всё-таки, с чувством старой развалюхи, скрепя суставами и издавая жуткие стоны смогла сесть. Сейчас ведьма как никогда чувствовала груз прожитых лет.
Сколько я пролежала здесь? накрывая ладонью глаза от тускловатого света огня, спросила чернокнижница, ожидая ответа от кого-то из своих зверей.
Два дня, произнёс незнакомый ей голос и Ферат вздрогнула, уставившись на юношу, сидевшего в углу её дома, поджав колени к груди и глядя перед собой отсутствующим, потерянным взглядом.
Давно ты очнулся? тут же поинтересовалась она, в панике ища сердце, что сначала было у неё в руке, а теперь там отсутствовало.
Через час, можно сказать почти сразу, в отличие от тебя, он перевёл свой взор на девушку.
Где твоё сердце? дрогнувшим голосом спросила ведьма. Он ткнул на стол, где оно действительно лежало. Ты его себе не вернул? удивилась она. Ангел смерти склонил голову на бок, разглядывая девушку, словно изучая, затем фыркнул и ответил:
Только ты можешь это сделать, пожиратель душ поднялся с пола, его крылья тихо зашуршали, белая хлопковая рубашка под плащом была испорчена пятном крови и дырой. Верни. Моё. Сердце. Обратно, разделяя каждое слово проговорил он, начиная угрожающе приближаться. Но Ферат не испугать так просто, особенно после того, что она пережила.
Стой, хрипло и неуверенно буркнула девушка, но ангел продолжил подходить всё ближе. Тогда ведьма взяла со стола его сердце и сжала в ладони. Стой! разозлившись, приказным тоном прорычала она и существо замерло.
Он действительно встал как вкопанный и по его лицу прошла волна раздражения, а Ферат не удержалась от довольной ухмылки.
Чего скалишься? ворчливо поинтересовался юноша.
Значит, приказы работают только если сердце в руке, не обращая на него внимания, предположила чернокнижница, она всё ещё не до конца понимала как это работает, но главное, что вообще работает. Каждое движение давалось ей с трудом, ведьма кое-как поднялась на ноги, нужно в идеале отлежаться несколько дней, но теперь защитный барьер разрушен и деревня не так безопасна, как раньше. Тут к ногам Ферат подошла Бастина, и пока побеждённый монстр сокрушался над своим положением, заглянула изумрудным взором в глаза хозяйки и со всей серьёзностью, присущей сложившейся ситуации, сказала:
Может ты в кои-то веки покормишь меня? А то я Евиту съем, не шучу.
Что ангел смерти, что ведьма несколько секунд смотрели на кошку в ступоре, пока Ферат не расхохоталась:
Хорошо, хорошо. Только приму всё, что собиралась.
Разговаривает, удивлённо выдохнул парень. Для существа с крыльями и рогами, питающегося душами, он был слишком впечатлительным. Она сама разговаривает.
Ты удивлён? спросила девушка, посыпав измельчённой сиренью рану на левой руке. На самом деле звери не должны говорить даже у колдунов и ведьм, это нововведение Ферат. Существуют маги, которых называют говорящими, они могут общаться с животными на их языке, а её звери её творения. Ведьма стала неуклюже пробовать замотать ладонь чистым кусочком белой ткани.
Да, довольно честно ответил ангел. Я тут два дня как дурак сам с собой причитал, а они ни слова не проронили, он подошёл к девушке и стал сам обматывать её руку тканью, она же ошеломлённо наблюдала за всем этим действом. Когда же он заботливо и кропотливо начал завязывать аккуратный узелок, удивительно ловко управляясь со своими когтями, Ферат решила напомнить: