Ну, точно я не знаю. Может, река отходит назад, но, как сказал Тэкчин, если бы размеры Пайра были постоянными, со временем он бы переполнился. Поэтому он должен расширяться. Это логично и многое объясняет, правда?
Многолетний опыт подсказывал Мойе, что Роан всегда полагала, будто остальные видят то же, что и она, и Мойе казалось странным, что Роан, обычно подмечавшая все, никак не могла уяснить, как часто это не соответствовало действительности.
Что именно это объясняет, Роан?
Ну, люди рождаются, потом умирают, а это означает, что число душ постоянно растет, до бесконечности. Глупо было бы вынуждать новичков идти до самого конца. Гораздо удобнее добавить пространства там, куда они приходят. Поэтому в ближайшем к вратам месте собираются недавно умершие, а кто уже давно скончался, находятся дальше. Она указала на глинобитные домики. Клан Нэдак был уничтожен после Дьюрии, а Рэн разрушен еще позже. Как я понимаю, мы прошли эти места в обратном порядке. В некотором роде мы идем назад во времени, по крайней мере, в отношении умерших.
Но мои родители погибли до войны, а многие другие в Грэндфордской битве, сказала Брин. Почему нам не пришлось идти мимо них, чтобы добраться до дома моих родителей?
Может, и пришлось, во всяком случае, мимо некоторых. Но здесь, как и в мире Элан, люди переезжают и селятся сообществами. Если бы твои родители умерли сто лет назад, они могли бы оказаться в той части Рэла, которая напоминает Серповидный лес. Допустим, они пошли прогуляться, встретили соседей и перебрались поближе к ним. Они оказались бы немного дальше, но не слишком далеко, если учесть, сколько времени прошло с начала мира. Они бы все равно были сравнительно близко к входу. А вот если бы надо было разыскать Гэта из Одеона, подозреваю, это было бы труднее и пришлось бы идти дальше.
Вот почему родители Брин и фермер Уэдон живут рядом, хотя умерли с разницей в несколько лет, заключил Гиффорд.
Ну конечно, улыбнулась Роан.
Путешествие продолжалось. Они миновали и другие поселения. Не все принадлежали людям. Где-то жили фрэи, где-то дхерги. От кирпичной дороги расходилось много троп, разрастаясь по обеим сторонам и образуя дополнительную сеть дорог и путей. Мойя заметила, что кое-какие поселения были совсем отрезаны от мощеной дороги, окружены уединенными лугами, лесами и болотами. Рассмотреть их вблизи было невозможно, но даже издалека их постройки показались Мойе совсем не знакомыми.
Кто же захочет жить на болоте? удивилась она.
Вспомнив слова Тэкчина об усопших, Мойя не смогла побороть любопытства.
А кто такие моклины? спросила она.
Это значит «слепые». Тебе они известны как гоблины.
Думаешь, гоблины после смерти попадают сюда? ошеломленно спросила Мойя. Ты полагаешь, у них есть души?
Откуда мне знать?
Мойя обернулась и посмотрела на болото. Может, и есть.
Дорога от реки постоянно шла вверх. Мойе это показалось странным: всем известно, что Нифрэл расположен под Рэлом. Она пришла к выводу, что, хотя вход может быть наверху, сам Нифрэл, возможно, уходит глубоко вниз.
Разве что это не имеет отношения к расположению. Возможно, Нифрэл под Рэлом в другом смысле.
Поднявшись выше и бросив взгляд назад, они увидели, что низина вблизи Врат Рэла населена гуще всего. Скученные круглые домики, хаотично выстроившиеся вдоль петлявшей дороги, были разбросаны, как ил после наводнения. В гуще человеческого осадка виднелись небольшие каменные постройки гномов и даже, то тут, то там, несколько домов из кирпича и дерева, похожих на жилища фрэев в Алон-Ристе.
Задумавшись над предположением Роан, что Рэл со временем разрастается, Мойя заметила, что кое-какие участки вдоль дороги заселены плотнее, чем другие.
Может, передо мной урожайные и голодные годы? Военное и мирное время?
Чем дальше они продвигались, чем выше поднимались, тем реже встречались густонаселенные места. Даже дома выглядели более грубыми, более примитивными.
Не понимаю, откуда все это берется, сказала Брин, указывая на протянувшиеся до горизонта хижины. Дом моих родителей выглядел в точности так же, как тот, где я выросла.
Не совсем, поправил Гиффорд. Он был красивее.
Брин кивнула:
Да, наверное. Но как желания воплощаются в материальные вещи?
Роан шла, уставившись себе под ноги, и теребила волосы.
Арион сказала, мы существуем, потому что верим в это. Она задумалась. Когда мы умерли, наши тела остались в мире Элан, однако Она ткнула в себя пальцем. У меня есть тело. Она подняла взгляд. У Мойи с собой лук, а у Дождя кирка. Но это ненастоящее. У них с собой орудия, потому что они в это верят. По той же причине мы выглядим как обычно мы в это верим. Возможно, в мире, где нет ничего физического, сила воли и вера формируют реальность вокруг нас.
А почему все дома выглядят лучше, чем в жизни? спросил Гиффорд.
Гордость, объяснила Тресса. Если есть выбор, любой создаст себе идеальный дом, разве нет?
Да ну? усмехнулась Мойя. Тогда почему ты все еще носишь эту жалкую рубаху? Или я вижу лишь то, что ожидаю увидеть?
Тресса осмотрела себя и пожала плечами:
Ты видишь меня такой, какая я есть.
Мы видим то, во что ты веришь, сказал Гиффорд.
Возможно, предположил Дождь, но ведь у каждой стены две стороны.
Роан кивнула:
Впечатление основано не только на нашем самоощущении, но и на ожиданиях окружающих.
Ты меня совсем запутала, Роан, сказала Мойя.
Ну это как с Падерой.
Правда?
Да! широко улыбаясь, воскликнул Гиффорд. Все верно. Роан, ты гений! Вот почему Мойя видела Падеру старухой, а ты молодой.
Мойя грозно посмотрела на Тэкчина, на лице которого отражалось то же смятение, какое чувствовала она сама.
Надеюсь, ты не разберешься во всем этом раньше меня.
Фрэй покачал головой:
У меня нет ни малейшего шанса. Среди галантов я славился не умом, а красотой. Он подмигнул ей.
Дело вот в чем, объяснил Гиффорд. Мойя увидела Падеру старухой, потому что такой ее помнит. Память Мойи сильнее, чем представления Падеры о себе. Это понятно, ведь суждения Мойи ее воля ну, она
Упертая, подсказал Тэкчин.
Гиффорд смутился:
Я хотел сказать «сильная».
А ты какой увидел Падеру? Мойя сурово посмотрела на Тэкчина.
О, мы с тобой оба упертые донельзя.
Роан кивнула в знак согласия, а потом округлила глаза и тихонько вздохнула.
Что такое? спросила Мойя.
Я кое о чем подумала.
Это мы поняли. Вопрос, о чем именно.
О я подумала о колодце на мощеной дороге. Ты его видела?
По-моему, мы все его видели. И что?
Роан озадаченно посмотрела на Мойю.
Он прямо посередине дороги прямо на кирпичах.
Мойя нахмурилась и покачала головой:
Я что, одна здесь такая тупая? Кто-нибудь еще понимает, что она имеет в виду?
В ответ все молча покачали головой, и Мойя почувствовала себя чуть лучше. Роан несколько раз удивленно моргнула:
Почему так важно, что колодец расположен на дороге?
Потому что, мне кажется, этот колодец не реальнее дома Сары или твоего лука.
Мойя осмотрелась и, к счастью, увидела на пяти лицах отражение собственного недоумения.
Надо поподробнее, Роан.
Правда?
Э да.
Ну ладно. Колодец стоит поверх кирпича. Его создали после кирпича, которым выложена дорога. А кирпич, надо полагать, сотворил правитель этих земель.
Тэкчин кивнул:
То есть кто-то внес изменения в работу Дроума. А это значит, что у кого-то силы больше, чем у бога. Кто в Рэне мог это сделать?
Ой, я знаю! воскликнула Брин. Все. Вот что имела в виду мама, когда сказала, что они берут из колодца не воду, а кое-что другое. Нечто более глубокое и жизненно необходимое, по ее словам. Это сообщество. Они все.
Мойя собиралась спросить, что именно мать Брин брала из колодца без воды, но тут снова раздался звон.
Кто-то только что скончался, объявил Гиффорд. Я слышу звон.
По-моему, мы все его слышим, прибавила Мойя.
На сей раз звук донесся даже до Тэкчина с Дождем, и Мойя была уверена, что это дурной знак.
Как думаете, кто это? в отчаянии спросила Брин.
Не Сури, уверенно заявила Мойя. Точно не она. И мы не станем возвращаться, чтобы проверить. У нас дела, а мы и так уже потратили кучу времени. Пошли.
Они продолжали идти дальше по мощеной дороге в молчании, каждый погрузился в свои мысли. Мойя более-менее представляла, о чем они думают. Она не хотела знать, кто в данную минуту выбирается на берег реки у Великих врат Рэла. Кто бы это ни был, Мойя уже ничем не могла ему помочь. Другое дело Сури если она жива. Все они умерли ради миссии, которую задумали Малькольм и Тресса, и Мойе оставалось лишь идти вперед.
«Ты-то храбрая, с первого взгляда ясно, сказала ей Мьюриэл. Без доблести в Пайре никуда».
Мойю тревожила тишина не просто отсутствие звуков, но отсутствие жизни. Будучи живой, она не могла, даже сидя в помещении, не обращать внимания на гул живого мира. В зарослях тростника шумел ветер; сквозь окно доносились человеческие голоса и птичье пение. Глубоко под землей, в Нэйте, она постоянно слышала стук собственного сердца, звук дыхания. Раньше она совсем не замечала этих звуков, но сейчас их отсутствие сводило ее с ума. Вскарабкавшись на вершину крутого холма, Мойя должна была задыхаться, но у нее не появилось даже легкой одышки.
Кому-нибудь еще трудно привыкнуть к тому, что он не дышит? нарушила она тягостную тишину.
Я, по-моему, дышу, сказал Тэкчин.
Но тебе это не обязательно. Повернувшись, Мойя попятилась назад и раскинула руки, призывая остальных оценить, какой путь они прошли. Посмотрите. Поглядите, как высоко мы забрались. Кто-нибудь из вас устал? У кого-нибудь что-то болит? Жутковато. Жутковато, говорю вам!
Они ни разу не сошли с белой дороги, которая, не прерываясь, змеилась все выше и выше. Несмотря на крутые подъемы и спуски, они весьма быстро преодолели расстояние между Вратами Рэла и горами. По крайней мере, Мойе так показалось. Непросто оценивать время, когда нет солнца, когда не чувствуешь усталости и потребности во сне или отдыхе даже не слышишь ударов собственного сердца. Возможно, они шли уже много часов, дней или недель. Как это определить? Разве что вспомнить все, что встретилось им на пути. Только в одном Мойя была уверена: зашли они далеко и поднялись высоко над долиной, равнинами и холмами. Впереди высились заснеженные стены из серого камня.
Иногда на пути по-прежнему встречались деревеньки, хотя теперь совсем крошечные и вовсе не похожие на те, что они видели в долине. Люди в высокогорной местности были ниже ростом, с более густой растительностью на теле, а их убогие хижины были сложены из гнутых ветвей с натянутыми на них звериными шкурами. Фрэи обитали в простых глинобитных домишках, носили скромные повязки и имели не слишком заостренные уши. На удивление высокие дхерги скрывались в пещерах. Встретилась им и еще одна раса, странные существа в красных мантиях, с огромными глазами и длинными руками. Все они кололи камни и строгали палки, гневно сверкая глазами. А потом на долгое время и деревни, и люди иссякли. Поднявшись еще выше, путники оказались в девственных, никем не заселенных диких землях.
В горах дорога сделалась ýже. Раньше пятеро могли идти в ряд; теперь же им приходилось шагать друг за другом, пробираясь через извилистые ущелья и вдоль уступов, откуда открывались потрясающие виды на долину.
Что будет, если я упаду? спросила себя Мойя. Пролечу тысячи футов, ударюсь о землю, а дальше что? Встану и пойду? Просто начну все сначала?
Еще выше земля оказалась покрыта снегом, и Мойя, вглядываясь в бледное небо, подумала:
Был снегопад? Или же снег здесь никогда не тает?
Преодолев очередной подъем, они увидели огромную крепость. Каменное сооружение не было врезано в склон горы, как Нэйт, и не стояло на вершине, как Авемпарта. Замок Рэл сам был горой. Вдвое больше Мэдора, крепость упиралась в облака, которых Мойя раньше не замечала. Лес черно-белых шпилей из обсидиана и алебастра дерзко пронзал серое небо. Совершенные башни, похожие на копья, напоминали оружие, бившее по самой природе подземного мира. Создатель замка вложил в него ярость, сделал его свирепым символом неповиновения. В царстве мира и смирения Замок Рэл напоминал облеченное в камень ругательство. Но Мойя вынуждена была признать его красоту. Таких прямых линий и точных изгибов она никогда не видела. Вся конструкция обладала настолько идеальным равновесием, что Мойя против воли улыбнулась. Ей никогда не доводилось созерцать ничего более прекрасного и в то же время пугающего словно красивый цветок, целиком состоящий из шипов.
Ух ты! Тэкчин вытянул шею, пытаясь разглядеть вершину. Впечатляет.
Выступив вперед, Дождь разинул рот.
Само совершенство.
Он меня пугает, сказала Брин.
Есть такое дело, согласился Гиффорд.
Вот Врата Нифрэла. Роан указала туда, где заканчивалась дорога.
Прямо напротив ворот замка возвышалась огромная арка, а в ней как будто лист черного стекла. Подступ к вратам преграждала небольшая группа одетых в серое существ.
Наверное, теперь жалеешь, что оскорбила Эзертона, а? спросила Тресса Мойю.
Ой, как будто ты поступила бы иначе!
Ты что, гордишься тем, что такая же дура, как я?
Мойя открыла рот, но поняла, что ответить нечего.
Что будем делать? спросила Брин.
Сколько их там? Двадцать? Тридцать? спросила в ответ Мойя.
Сколько у тебя стрел? поинтересовался Тэкчин.
Восемь.
На сей раз они вооружены, заметил Гиффорд.
Выстроившись в шеренги, стражники направились в сторону путников. Они не бежали, не торопились, двигались медленно, не нарушая идеального строя.
Мойя нахмурилась, повернулась к Тэкчину и вздохнула:
Арион сказала, что Дроум вообще-то добродушный, так?
Да.
И мы не знаем, зачем он хотел нас видеть. Может, все не так уж плохо?
Верно.
Когда солдаты приблизились, Мойя узнала Эзертона. Как и сказал Гиффорд, на сей раз тот имел при себе меч.
Вы сейчас же проследуете за мной, приказал он и повернулся в сторону замка.
Солдаты разделились на две колонны. Эзертон шел между ними.
Мойя взяла Тэкчина за руку.
Держись поближе ко мне.
Как клещ на собачьем ухе.
Она покосилась на него. Тэкчин пожал плечами:
Так я говорил Нифрону. По отношению к нему это звучало лучше.
На подходе к замку солдаты перегруппировались и последовали за путниками. Разглядывая вход открытый арочный проем, напоминавший широко разинутый рот, готовый проглотить целиком всех и каждого, Мойя поняла три вещи. Многие люди называли фрэев богами. Некоторые миралииты считали богами себя. Но когда фрэя-миралиит, обитающая в загробном мире, называла кого-то богом, стоило к ней прислушаться. Мойя крепче сжала руку Тэкчина. Переступив порог, они вошли в замок.
Глава седьмая
Конец эпохи
На месте Нифрона я бы выбрала дерево. Дерево не внушает врагам ужас и не вдохновляет ни на что, кроме мира и роста, и, наверное, поэтому он остановил выбор на драконе.
«Книга Брин»
Земля покрылась тонким слоем снега, и на фоне этой белизны свежий черный курган, перед которым стояла Персефона, казался уродливым шрамом. Курган был одним из многих, превративших плоское поле в холмистую равнину как будто земля, переболевшая оспой, носила на себе следы страшной болезни. Наверное, можно и так сказать. Долгие годы войны взрастили обильный, горький урожай.
Холодно, пожаловался Нолин, потянув ее за палец.
Тише, человечек, сказала стоявшая позади Джастина.
Человечек? Это что-то новое?
Персефона не помнила, слышала ли она раньше, чтобы сына так называли. Ей понравилось.