Женя Снежкина
Джинсы, стихи и волосы
Мы вышли из тумана на открытую местность.
Очень многое складывалось в нашу пользу.
А. А. Дельфинов «Поколение щели»
Глава первая
1
Спрятаться на большой перемене можно только в двух местах: библиотеке, которая сейчас была закрыта, и в пионерской комнате. Уже несколько уродов толкнули меня плечами так, что чуть-чуть не полетела с лестницы. Но, в общем, если немножечко собраться, смотреть под ноги, не обращать внимания на тычки, то с третьего этажа добраться до пионерской комнаты все-таки возможно.
Старшая вожатая на это время фиг знает, куда убегает может, общаться со своим женихом, может, в учительскую, может, в магазин, но комната на переменах обычно открыта и без присмотра. Добралась и забилась в любимый закуток между книжным стеллажом и знаменем дружины. Спрятаться там и почитать книжку самое безопасное.
Вот и сейчас дойти, зарыться в страницу. Правда, я разрывалась между двумя желаниями еще раз перечитать главу одной книги, которую знала уже наизусть, или подумать об оленях и дождях.
Олени и дожди. Олени и дожди. Что-то в этом такое вытанцовывалось. Какие-то вибрации начинали колебать пространство между нёбом и горлом. В этом году как будто какая-то железа начала работать. За лето слабость рифмовать все на свете превратилась в острую потребность складывать слова, и эта сила спрессовалась, переродилась в нечто материальное, внутренний орган, который заставлял писать стихи. Они писались пачками, томами, километрами. Иногда даже рука уставала, а они все писались и писались, потому что единственным способом избавиться от них было их записать.
И вот что-то там у них случилось, какое-то электричество между оленями и дождями. Что-то пришло в движение. И теперь они будут цокать и капать у меня в голове, пока я их не запишу. Это даже хорошо. Если сконцентрироваться на словах и вибрациях, они помогают пережить каждый день в школе и игнорировать уродов, которые норовят стукнуть локтями.
Дожди куда-то летели, олени куда-то рвались И рвались они в загадочную фразу «Бог умер в прошлый четверг». Ага. Оленям туда точно не надо. Значит, олени могут подождать.
И тогда я взяла книжку и начала перечитывать ту самую главу заново. Внимательно рассматривать каждую букву, как будто сам шрифт сможет помочь мне ответить на вопросы, которые я мысленно в нее кричу.
Собственно, книжка в доме появилась совершенно случайно. Ее папа привез из Афганистана в одной коробке с антологией японской прозы, сказками «Тысячи и одной ночи» и трехтомником Мариэтты Шагинян. Папа не очень умеет выбирать книги. У этой на обложке был нарисован американский флаг, а автора звали Генрих.
И там, буквально на первой странице (а предисловия я никогда не читаю), я обнаружила свидетельства: оказывается, они существуют. Где-то там в неизвестном Нью-Йорке живут мужчины и женщины, которые носят длинные волосы и браслеты, презирают размеренную жизнь, в которой после школы человек обязательно идет в институт, а после института на работу. Там есть люди, которые мало того что произносят слово «бог», они еще о нем разговаривают. Они говорят о любви. «Занимайтесь любовью вместо войны», говорят они. Оказывается, они есть. Существование этих самых людей занимало меня в данный момент больше, чем олени и дожди. Где они? Если они здесь, в Москве? Можно ли их найти? Я же оттуда, из того мира. Я не знала об их существовании. А сейчас чувствую себя подкидышем в этом мире. Я тоже хочу про цветы и любовь! Если бы только понять, где их искать
Но, блин, опять помешали. В пионерскую ввалились старшеклассники. Кто-то пихнул книжку, она вылетела у меня из рук и приземлилась почти на середине комнаты. Никакой фантазии у людей. Сколько можно ржать над одним и тем же трюком?
Я уже подняла книжку и была готова заползти на место, как в комнату вошел мальчик. Ну, он вошел. В какой момент ты понимаешь, что это он? Да ни в какой. Ты просто понимаешь, что это он, и все. Даже совершенно не важно, какой. Ну, школьная форма. Ну, брови густые и волосы ежиком. Главное, что он смотрел только на меня. Даже стало неловко. А он стоял и просто пялился. Я бы начала огрызаться, уж это-то я умею. Но тоже не захотелось.
Тогда он спросил:
А кто хочет сфотографироваться?
И только тогда я увидела в его руках фотоаппарат. Поскольку смотрел он только на меня, логично было ответить, что я. Тогда он посадил меня на стол. Прямо посадил: взял за талию, приподнял и переместил с пола на стол напротив окна. Что-то такое похимичил с аппаратом, пару раз щелкнул и сказал «готово». Я спросила, когда получить фотографию. Он ответил, что дело небыстрое, проявка, то-се, может занять неделю.
И как тебя искать?
Собственно, никак. Я в девятом классе.
В котором?
В «А».
А зовут тебя как?
Миша.
Ну хорошо, Миша. Через неделю тогда
А чего ты тут сидишь?
А где мне еще сидеть?
Пошли во двор?
Ну, раз зовет Почему нет. Сунула книжку в портфель и встала. На выходе из школы он отобрал у меня портфель.
Чего ты в школе его не оставила?
Ага. Чтобы потом тетрадки по всем этажам собирать?
Мы пошли по дорожке вокруг школы.
Откуда ты меня знаешь?
Так Видел
М-да. В общем не светская беседа.
Часто фотографируешь?
Да. Дома поставил лабораторию. Стараюсь что-то делать.
Будешь фотографом?
Нет, фотографом я не буду. Слушай, а хочешь посмотреть фотки?
Да, конечно.
Давай тогда встретимся после школы, я тебе покажу. Я портреты делаю, пейзажи кое-какие
Что, прям у тебя дома, что ли?
Ну а где? В сарае?
И пока мы неловко мекали, блеяли и пытались раскочегарить разговор, он размахивал моим (моим!) портфелем, а за нами, как антенны поворачивали головы все ученики с седьмого по десятый класс и все проходившие мимо училки. Я шла рядом с Мишей, и это вызвало бешеный интерес. Бешеный!
2
А потом была физра. Надо ли говорить, как все мы любим физкультуру? Особенно я.
Перед уроком в раздевалке начиналось веселье. Она превращалась в Колизей, а гладиаторами становились самые хилые мои одноклассники. Более крепкие пацаны загоняли их в угол, хватали за руки и ноги и вбрасывали несчастных в раздевалку для девочек. Девочки визжали от возбуждения и удовольствия, норовя пнуть ногой нарушителя границ, который приземлялся обычно мордой или в скамейку, или в груду портфелей.
Играть во все это мне совершенно не хотелось, к тому же угнетала необходимость напяливать черные шерстяные трусы, которые считались спортивной формой. Из-за того, что я не очень хорошо двигаюсь, мне никогда не давались танцы и вообще все, что связано с точностью движений. Физкультуру я невзлюбила с первого класса. Не урок, а экзекуция одна спортивная эстафета чего стоит, когда надо сесть на мяч и в таком виде проскакать из одного конца спортивного зала в другой. И все это под вопли одноклассников. Ноги раскорячиваются, мяч из-под жопы убегает, к финишу приползаешь последним под гул и улюлюканье не только твоей команды, которая тебя ненавидит по понятным причинам, но и всего класса. И тут еще эти трусы. Поэтому хотелось как можно дольше переодеваться, чтобы хотя бы на пять минут оттянуть очередной такой будничный позор.
Ко мне подкатили Светка и Ленка. Светка маленькая и брехливая, больше всего похожая на лающую крысу. А Ленка, наоборот, здоровая, сволочь, как дискобол с бульдожьей рожей. Нападали они всегда по одной и той же схеме: сначала тявкала Светка и говорила какие-то мелкие гадости, чтобы разозлить противника, а потом уже Ленка вступалась за подругу и начинала махать кулаками.
И в этот раз все шло по накатанной.
Что, Сметлева, с Хохловым гуляешь?
Это кто?
Ну из девятого.
Может, и гуляю
Я еще не решила, какую тактику обороны выбрать.
Мала еще.
Да постарше тебя.
Это правда, я была старше Светки на три месяца.
Это вообще надо всякую гордость потерять, чтобы с пацанами гулять с седьмого класса. Хохлов твой тоже козел, непонятно даже, что он в тебе нашел.
Я фотогеничная.
Какая?
На фотографиях хорошо получаюсь.
Сметлева, я смотрю, ты слишком наглая.
Твое какое дело? Пойдешь жаловаться на то, что я с мальчиками гуляю?
Может, и пойдем. Мы, между прочим, вообще не уверены в том, что ты девственница.
И тут мне под хвост шлея попала. Я точно знала, что в такие моменты лучше промолчать, что потом будет гораздо хуже, но красота ситуации и точность возможного удара были так соблазнительны, что я никогда не могла удержаться.
Полякова, ты, конечно, можешь быть не уверена, а я уверена, что нет.
Они аж подскочили. Вот этот прекрасный момент! Они обе стоят и хватают ртом воздух. Крыть-то нечем. И тут я добиваю:
Я даже и не помню, сколько у меня было любовников. Только вам это не грозит. Плоскодонки.
Ленка побагровела, подалась вперед и поперла на меня. Слава богу, в этот момент в раздевалку закинули очередного несчастного, который точно спикировал головой Ленке в ямочки под коленями, она повалилась на пол, раздался визг и вой, и куча-мала начала пинать бедного очкарика ногами. Потом пришел физрук, мы пошли в зал. Мне даже не надо было смотреть на Светку с Ленкой, чтобы понять, что продолжение у этой истории будет.
И ведь сегодня еще только седьмое сентября.
3
Не то чтобы я когда-нибудь ходила на свидания, но особого трепета по поводу встречи с Мишкой не испытывала. Он ждал меня на углу дома. Мы какое-то время потоптались, потом он сказал:
Слушай, а давай погуляем? Фотографии как-нибудь потом.
Честно говоря, мне тоже хотелось гулять, а не встречаться с его родителями. Вообще взрослых видеть не хотелось.
А куда?
В парк
Да ну, там под каждым кустом или тетка с коляской, или бабка. Пошли на остров?
И мы пошли. И опять молчали. Потом мне надоело.
А кто у вас историю ведет?
Сурен Ашотович.
И как он?
Ничего. Про женщин любит рассказывать. Очень. Это полезно: о чем он не начинает говорить, главное ввернуть вопрос про женщину. Была ли у Атиллы любовница, например, или правда ли, что Петром Первым жена помыкала. Тогда он отвлекается, начинает говорить про нравы, стандарты красоты, а иногда совсем что-то загибает такое, что девчонки краснеть начинают. Мы сидим, слушаем, и никого не спрашивают.
Везет. У нас Галкина.
Которая Гыга? Ну и как она?
Противная ужасно. Шпарит по учебнику. Ничего ни нового, ни интересного. И меня она отдельно не любит.
Чего так?
Однажды, когда мы Грецию изучали, она рассказывала про падение империи Александра Македонского. Показывает карту, вот, говорит, империя была такой огромной, плохо управлялась и под воздействием объективных причин пала. А рядом с доской висела карта Советского Союза. Я такая поворачиваюсь, показываю на карту и говорю: «Так вот же!»
После этого она мне и перед классом, и отдельно лекцию читала про нерушимость Советского Союза. Да блин, я же пошутила только, а они потом начали ко мне приставать. И этот, Эдик, сын завуча, пытался вести какие-то воспитательные беседы. Слава богу, теперь он из школы ушел.
Он недалеко ушел. Теперь в райкоме комсомола работает.
Ладно, черт с ними.
А за что тебя еще не любят?
За все. Наверное, за то, что пришла сюда в четвертом классе, когда все уже друг с другом передружились. А еще я вру.
Да ну. Соври что-нибудь.
Однажды мне так захотелось фигурные коньки, что я пришла к бабушке и совершенно уверенно сказала ей, что к нам в группу в детском саду приходил известный фигурист Игорь Бобрин, посмотрел на меня и сказал, что я прирожденная фигуристка. Я врала в мельчайших деталях, рассказывала, как меня заставляли поднимать ногу, повернуться, присесть, поклониться, и бабушка поверила. На следующий день бабушка пошла и купила мне коньки в магазине уцененных товаров.
Ничего себе. А мне ты врать будешь?
Буду.
Зачем?
Ну, не знаю Врать это Понимаешь, это как стихи писать. Ты даже не поймешь, что я тебе наврала. Понял?
Приблизительно.
И тут я увидела, что на той стороне улицы стоит Гыга. Сложила ручки на животе, подняла бровь и уставилась на нас.
Я схватила Мишку за руку:
Не оборачивайся, ни в коем случае не оборачивайся.
Мишка все понял, опустил голову вниз. Мы прибавили шагу. Он не отпускал мою руку. Мне было приятно.
Добрались до моста. Приблизительно в середине моста между Щукино и Строгино есть спуск на остров между Москвой-рекой с одной стороны и затоном с другой. Как правило, там никого нет. Мы спускались по лестнице, я разглядывала рисунки на опорах моста.
Они слов, кроме «мясо» и «кони», не знают, что ли?
Можно еще к «Д» «дураки» приписать. Но я думаю, что за «Спартак» и ЦСКА просто больше людей болеет.
Рядом с «мясом» было написано kiss.
А нам Гыга говорила, что kiss расшифровывается как «киндер СС».
Не думаю. У них солист еврей.
А ты откуда знаешь? А ты их слышал когда-нибудь?
Да у нас в классе у каждого второго кассета. Однажды, когда родственники вернулись из загранки, мне двоюродный брат дал почитать американский журнал про музыку, там статья была.
И что, прям на английском читал?
На английском, со словарем. Долго возился, прежде чем разобрал.
Ого. И чего ты дальше будешь делать? Английский изучать?
В нашей школе, пожалуй, изучишь. Нет. Буду физикой заниматься. Хотя английский тоже не помешает.
Я остановилась на одном из пролетов лестницы, вытащила пачку «Явы», достала сигарету. Элегантно закурить не получилось из-за ветра несколько спичек погасли. Но у Мишки глаза на лоб полезли:
Ты куришь?
Неважно. Давай лучше про физику. Физика наука для мальчиков. Ничего не понимаю и формул этих ваших боюсь. У меня всегда была тройка, ну, такая, чтобы журнал не портить. Все эти сила трения, скорость торможения Гадость какая-то.
Много ты понимаешь.
Ни-че-го. Ладно, допустим, ты будешь физиком, и чего ты будешь делать? Бомбу?
Физики не обязательно бомбу делают.
А что?
Разное. Например, всякие теоретические вопросы решают. Про рассеивание лазерного луча, например.
Я же говорила, тоска.
Ты про гиперболоид инженера Гарина читала?
Фильм смотрела.
Есть луч.
Есть.
Он не просто прямая, а Помнишь, как кино в кинотеатре показывают? Аппаратчик светит из аппаратной, проецирует картинку. Это тоже луч. Только из аппарата исходит маленький луч, а картинка в итоге получается большой.
Ну и?
А теперь представь инженера Гарина, который едет в поезде и из своего портативного гиперболоида пытается взорвать завод. Представила?
Ну.
А теперь представь, что у него вместо гиперболоида стоит киноаппарат. Как ты думаешь, можно такой штукой уничтожить завод?
Тогда он и все остальное должен сбить. Луч же расширяется.
Вот! Ты только что решила теоретическую задачу!
Я щелчком выбросила окурок, и мы пошли дальше.
А ты кем хочешь стать?
Актрисой.
Почему?
Во-первых, у меня тетка актриса. Во-вторых, я люблю, когда сцена, люблю разных людей представлять, думать о том, что они чувствовали.
Может, поэтому ты так врешь хорошо?
Может, и поэтому. С детства надевала какие-нибудь тряпки, кого-нибудь изображала. Даже в голову не приходит ничего другого. Просто хочу быть актрисой.
Я задержалась на ступеньке и подождала, пока Мишка спустится вниз. Потом положила руку ему на плечо. Он обернулся. Мы оказались почти одного роста. Я даже чуть выше. Он долго смотрел мне в глаза и не отводил взгляда. А потом взял меня за талию. На этот раз не так быстро, как в пионерской комнате, а медленно, почти обнял, поднял вверх и поставил на землю. Затем опять взял мою руку, и мы прошли по острову.
А что нужно, чтобы быть физиком?
Много. Что на физфаке, что в Долгопрудном, конкурс большой. Нужно чем-нибудь отличиться. Езжу по олимпиадам, решаю задачки. Надо, чтобы еще с аттестатом все было в порядке. Лучше, конечно, чтобы медаль, тогда снимется сразу много вопросов.