В свои десять лет он впервые увидел величественные храмы Ангкора: вот уже целая неделя, как они небольшой общиной монахов прибыли на территорию этого грандиозного храмового комплекса, и теперь им представилась возможность насладиться этой рукотворной красотой, а заодно и пройти обучение у лучших учителей.
Хоть он и служил монахом, но в первую очередь всё же был неугомонным мальчишкой, спешащим навстречу приключениям. Пока его товарищи практиковали медитацию, Салот Сар тихо проскользнул меж их рядов и скрылся за стенами одного из храмов. Он любил гулять в одиночестве, рассматривать искусную резьбу древних строений, изучать закоулки и хитросплетения коридоров внутри них.
До заката оставалось ещё целых три часа и Салот Сар целенаправленно пошёл в сторону храма Байон, который ещё ни разу не обследовал внутри, что было для него крайне серьёзным упущением. Он полюбил этот храм за то, что тот смотрел на него своими двумястами шестнадцатью ликами Будды, с какой бы стороны света он ни подошёл к нему. Днём эти лики умиротворённо улыбались, но с наступлением ночи умиротворённость сменялась загадочностью, а иногда даже чем-то зловещим.
Сало Сар прошёл мимо беседки, где местный монах принимал страждущих, читая вместе с ними мантры. Дым благовоний разносился по всей округе. Опавшие листья предательски хрустнули под ногами мальчика, выдавая нарушителя распорядка. Он сделал три акробатических прыжка и в мгновение ока очутился на широкой поляне, где в тени деревьев прохлаждались обезьяны, что-то бурно обсуждая на своём обезьяньем языке, как заядлые торговцы на рынке. Одна из них рьяно бросилась в сторону мальчика, но тот развёл руки в стороны, показав, что они пусты. Обезьяна, увидев, что у человека нечем поживиться, дёрнула хвостом и вернулась к сородичам, продолжив горячий спор.
Салот Сар хохотнул: «Ну до чего же эти создания похожи на людей!»
До входа в храм оставалось метров сто, когда его остановил один из монахов:
Ты чего тут слоняешься без дела?
Я я
Не найдясь с ответом, Салот Сар припустил что было сил и скрылся за первым поворотом.
Монах неодобрительно покачал головой, отправив укоризненный взгляд в спину мальчишки, и побрёл дальше по своим делам, задумчиво теребя сандаловые чётки.
Коридоры разветвлялись, петляли и всё дальше уводили Салота Сара от входа. Когда он осматривал этот храм снаружи несколько дней назад, то увидел, что в него можно попасть через несколько входов, главное запомнить, через какой вход заходил, иначе можно навёрстывать километры в попытке найти нужный, чтобы выйти отсюда.
Салот Сар шёл по коридору, касаясь пальцами его резных стен, словно впитывая его историю и предания, засекреченные древним ваятелем. Он жадно вдыхал воздух, пытаясь слиться с этим местом в одно целое. Этот храм пах так же, как и многие другие в Ангкоре, запах сандала и сырости. Мальчик старался не попадаться на глаза другим монахам, чтобы те не прервали его волнующее путешествие. Провести три ночи в практике чтения мантр в виде наказания не очень прельщало, да и родителям могли донести о его бунтарском поведении, даже выгнать из монастыря.
После двенадцатой залы Салот Сар сбился со счёта: он обнаружил несколько типов залов в этом храме, которые, как ему показалось, повторялись в хаотичном порядке. Мальчик помнил, что храм симметричен с юга на север и с востока на запад, однако эта стройная симметрия, хорошо прослеживаемая снаружи, внутри храма создавала настоящий лабиринт, выбраться из которого было не так-то просто для человека, оказавшегося здесь впервые. Только ему начинало казаться, что вот теперь-то он точно движется в сторону выхода, как снова оказывался в зале, из которой вышел минут пять назад.
Когда солнце стало тонуть в предзакатной дымке, Салот Сар начал нервничать хотя бы потому, что не очень хотел пропускать свой и без того скромный ужин монаха. Он решил, что теперь, выйдя из залы, повернёт не направо, как это делал в прошлые разы, а налево. Зала с прямоугольным потолком ждала его, приглашая пройти в следующие два коридора.
«Правый или левый? Раз я решил двигаться то налево, то направо, значит, теперь правый» размышлял он.
Следующей его встретила зала с куполообразным потолком и обезглавленной статуей Будды свидетельницей лихих событий на территории Ангкора. Свернув налево, мальчик попал в широкую залу, где потолок совсем отсутствовал. Салот Сар уже давно перестал скрываться от монахов по той простой причине, что они больше не попадались ему на пути. Сердце мальчишки забилось в тревоге. Он не ожидал, что вот так просто можно потеряться в этом храме, ведь все остальные он излазил вдоль и поперёк и всегда с лёгкостью находил выход. Сделав ещё пару неверных поворотов, Салот Сар понял, что дальше ему предстоит двигаться в полной темноте: солнце уже село.
Мысли о пропущенном ужине заставили желудок свернуться в тугой узел. Вдалеке раздался крик ночной птицы, такой жалобный, словно она попала в капкан, из которого никак не могла выбраться. После ещё четырёх коридоров, пройденных в кромешной темноте и на ощупь, Салот Сар больше не смог сдерживать ком в горле, сел на пол, обняв руками колени и заплакал. Тьма давила на него со всех сторон: справа, слева, спереди, сзади, сверху и даже снизу. Над головой раздался шелест крыльев летучие мыши открыли ночную охоту. Где-то в отдалении завыл ветер, огибая неудачно поставленные на его пути стены и камни. Выл так протяжно и злобно, что по телу мальчика побежали мурашки.
Это всего лишь ветер. Просто ветер, сказал он себе.
Словно в ответ на его слова что-то грохнуло на расстоянии трёх залов. Салот Сар нервно сглотнул.
Это летучие мыши. Всего лишь летучие мыши
В отдалении, как овца, заблеял геккон и снова раздался жалобный птичий крик. Снова что-то грохнуло, но теперь уже гораздо ближе. Салот Сар в ужасе кинулся бежать. Не преодолев и двух метров, он со всего размаху налетел на каменный постамент, ударившись голенью. Упал на пол и стал кататься по нему, корчась от боли. Слёзы брызнули из глаз.
Рык пумы где-то в перелеске вблизи храма привёл Салота Сара в чувство. Теперь он сидел на полу, едва дыша и прислушиваясь ко всем звукам. Ушибленная нога ныла, на ней уже вздулась огромная шишка. Шелест пролетающих над ним крыльев заставил биться сердце ещё чаще. Затем что-то проползло прямо рядом с ним. Какой-то скрежет чуть правее, словно кто-то скребётся в стену. Если днём здесь правили монахи, то ночью заправляли обитатели джунглей. Мальчика била мелкая дрожь.
«Зачем я полез в этот храм? Выберусь ли вообще отсюда живым?»
Салот Сар представил, как рано утром, когда монахи вернутся в храм после утренней медитации и похода за рисом, его найдут здесь, растерзанного дикими животными. Как будет плакать его мать и молча переживать отец, но вскоре все быстро успокоятся: одним ртом меньше.
Кто-то прополз мимо мальчика. Раздался противный стрекочущий звук. Он почувствовал, как что-то скользкое и холодное задело его ступню. Темнота вокруг была густой, тягучей, и Салоту Сару казалось, что она вползает в его тело через уши, нос и рот, разливаясь внутри него чем-то обжигающе-холодным. Его постепенно смаривал сон, но тревога то и дело будила, заставляя напрягать зрение и слух. И всё же сон победил.
Салот Сар проснулся, оттого что кто-то шептал:
Убей их! Убей их всех! Всех, кто издевается над тобой!
Мальчик вскочил. Он так сильно напрягал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте, что в глазницах замерцало.
Уничтожь их всех! Ты станешь номером один!
Салот Сар зажмурился и закрыл уши руками, но голос в его голове продолжал:
Хватит терпеть унижения! Хватит быть ничтожеством!
Злость и обида заполнила грудь Салота Сара и уже подступала к горлу. Больше всего в жизни он хотел вознаградить своих обидчиков по заслугам. Проблема была в том, что их было слишком много. Будто услышав его мысли, голос продолжал:
Это не проблема. Я расскажу тебе, что нужно сделать!
И что, я стану самым великим? наивно спросил Салот Сар.
И всемогущим, ответил голос.
И что мне для этого нужно?
Служить мне.
Салот Сар подошёл к постаменту и увидел, как что-то мерцало в темноте внутри отверстия.
А теперь слушай меня
Мальчик превратился в слух.
* * *
Жоржу Александру Труве, профессору археологии с приличными стажем и отменной репутацией, не спалось в ту ночь. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и он докопается до чего-то сверхважного, сверхценного для мира археологии. Он несколько часов проворочался в кровати, но сон не торопился принять его в крепкие объятия.
День назад в колодце у храма Байон они нашли статую Будды, подняли её лебёдками, и теперь Жоржу хотелось узнать, что же ещё там может быть. Золото кхмеров? Драгоценные камни из усыпальниц? Или что-то более необычное и потрясающее воображение. Загадка занимала и мучила его, как надоедливый комар среди ночи.
В четыре утра Жорж окончательно разочаровался в попытках уснуть, оделся и вышел из палаточного лагеря археологов, разбитого на территории Ангкора. Он направился к месту работы, к тому самому колодцу.
Город спал, нежась в предрассветном тумане. Когда Жорж наконец добрался до места, солнце уже готовилось взойти. Он осторожно стал спускаться в колодец, предусмотрительно прихватив с собой лопатки и кисти. Деревянная лестница дышала на ладан, но всё же казалась вполне работоспособной. Жорж аккуратно поставил правую ногу вниз, перенёс вес тела, затем поставил левую, снова перенёс вес. Тут под его левой ногой перекладина хрустнула и сломалась. Он пролетел два метра вниз, переломав оставшиеся нижние перекладины и остановился на небольшом каменном островке, чудом оказавшемся под ногами. Профессор отругал себя за неосмотрительность: надо было предупредить хоть кого-то, что он здесь. В ту же минуту он услышал чьи-то шаги возле колодца. Жорж с надеждой, что хоть кто-то сможет сообщить в лагерь, где он, крикнул.
Небольшой круглый кусок неба перекрыла голова мальчишки лет десяти.
Эй, ты чего не спишь? Передай в лагерь, что Жорж Александр Труве застрял в колодце у храма Байон, пусть принесут мне лестницу Эй, ты понимаешь по-английски?
Салот не понимать.
Голова мальчишки исчезла. Жорж успел обнадёжиться, что тот его понял, и с уверенностью ожидал подмогу, но в следующее мгновение в проёме колодца появился огромный камень, который неумолимо падал ровно на то место, где стоял профессор. Жорж Александр Труве отправился прямым рейсом в бардо.
Карина
Тремя годами ранее. Улан-Удэ, Россия
Облака рваными пальцами пытались дотянуться до пушистой кромки леса, венчающего восточные отроги Саян. Где-то им удавалось погладить кроны деревьев полной пятернёй, а где-то они целиком купали в себе вершины гор. Карина потухшим взглядом смотрела из окна автомобиля на проплывающие мимо картины бурятской сельской жизни: некрашеные деревянные домики, потемневшие от времени, дым из трубы которых смешивался с облаками в единый белый хоровод. Всё это наводило уныние. Для поездки на Байкал, как оказалось, она выбрала не лучшее время: сезон только начался, и на озере ещё местами стоял лёд. Дорога от Байкала до Улан-Удэ занимала где-то часа два, и за это время Карина прокручивала в голове, что же спросит у шаманов: вечером ей предстоял приём у одного из них.
Она всё ещё не научилась жить заново: прошло меньше года с момента смерти её дочери. Она смутно помнила, как прожила этот год, будто всё было во сне. Первый месяц Карина почти не выбиралась из постели и ничего не ела. Исключением были её ежедневные вылазки на кладбище, где она проводила час-другой и возвращалась обратно в свою комнату с плотно задёрнутыми шторами. Детскую кроватку с балдахином она выкинула на помойку не раздумывая. Не было ни желания, ни сил тратить время на её продажу. Салатовые обои в цветочек, всегда раздражавшие её, теперь не вызывали никаких эмоций. Заставить себя просыпаться каждое утро стало самым сложным для Карины.
Первым просыпалось тело. Оно ничего не помнило, поэтому первые секунды после пробуждения Карине было легко. Тело наполнялось силой и энергией, а тем временем начинал просыпаться мозг, медленно загружаясь, словно биокомпьютер. А с ним загружалась и память о произошедшем. Следом приходила острая боль. Тело словно накрывала бетонная плита, придавливая Карину к кровати. Хотелось снова уснуть, но боль не давала этого сделать. Слёз не было. Шок от случившегося был настолько сильным, что слёзы льдиной застряли у неё где-то в груди и до сих пор не могли никак излиться.
Спустя некоторое время Карина смогла заставить себя выходить из дома на редкие прогулки в парке недалеко от дома. Редкие прогулки спустя несколько месяцев превратились в регулярные утренние пробежки.
Однажды вернувшись с одной из пробежек, Карина застала на коврике у двери своей квартиры маленького чёрного котёнка, который еле стоял на трясущихся ногах. Он жалобно пищал и скребся в её дверь.
Ну, давай, иди сюда ко мне, потеряшка
Карина присела на корточки и раскрыла ладошки. Котёнок мяукнул, оголив мелкие белые зубёшки и неуверенно ступил лапой на раскрытую ладонь. Карина открыла дверь и впустила его внутрь. Котёнок обнюхал каждый угол в квартире, улёгся на зелёное кресло, стоявшее в углу комнаты около окна, и уснул. Так в жизни Карины появилась Юна.
Кто-то из знакомых подсказал ей съездить в Бурятию, мол, это одно из самых волшебных мест России, где многие отчаявшиеся люди обретают надежду и находят исцеление. Карина зажглась этой идеей, ухватившись за неё, как за спасательный круг. Иволгинский дацан, дацан на Лысой горе, Байкал и шаманский центр Тэнгэри были теми самыми местами, которые Карина планировала посетить. Буддийские дацаны это всё завтра. А сейчас машина с Кариной на пассажирском сидении неслась в сторону Улан-Удэ, сокращая расстояние и время до её встречи с шаманами.
К шаманам Карина относилась скептически, но ей было очень интересно увидеть их. Тем более, что она ничего не теряла, обратившись к ним. Хуже-то уже некуда. Карина вспомнила свои слова, брошенные в последнем разговоре с Алексеем. Она закусила щёку и упёрлась лбом в стекло.
Было уже пять часов вечера, когда такси подвезло Карину к воротам шаманского центра. Войдя через левые ворота Карина где-то слышала, что и в буддизме, и в шаманизме движение идёт по ходу солнца она растерялась: справа были небольшие юрты, прямо перед ней стоял храм, перед которым находились шаманские столбы с трезубцами наверху, чуть левее суетились люди в дождевиках, рассаживая небольшие берёзовые деревца.
Здравствуйте! Мне на приём к шаману! крикнула Карина женщине, шедшей с табуреткой в руке.
Вам туда! махнула рукой та в направлении одного из домиков. Мы все заняты, завтра будет посвящение, но там сидит дежурный шаман.
Карина прошлась по территории и добрела до одного из святых мест шаманов: длинные деревянные палки были сложены в виде конуса, превышающего человеческий рост в два раза, и обвязаны огромным количеством синих платков хадаков[16]. Конус был увенчан трезубцем и черепами животных. По телу Карины побежали мурашки. Вокруг этого конуса по контуру стояли столбы с заострёнными концами в виде луковки. Столбы тоже были обвязаны синими хадаками. Кто-то из людей, возившихся с саженцами, подошёл к священному месту, сделал поклон и вошёл в маленький домик с табличкой «Тэнгэри». Карина поднялась по ступеням и дёрнула ручку двери. Та нехотя поддалась. Войдя внутрь, она увидела девушку бурятку, которая сидела за столом и что-то с усердием писала.