Завтра дочитаю, решил он и уныло побрёл в королевскую опочивальню.
Как быть? ломал он себе голову. Если каждый день читать по стольку писем, ни на что другое времени не хватит. А выбрасывать письма на помойку величайшее свинство. Но откуда их столько берётся?
На другой день Матиуш встал ни свет ни заря, выпил наскоро стакан молока и побежал в кабинет. Уроки на сегодня он отменил и до самого обеда читал письма. Устал зверски, больше, чем на войне или во время странствия в пустыне. И вот когда он уже мечтал об обеде и отдыхе, в кабинет вошёл секретарь, а за ним четверо лакеев с тяжёлой ношей.
Сегодняшняя почта, ваше королевское величество! доложил секретарь и, как показалось Матиушу, усмехнулся.
Это ещё что такое, сто тысяч людоедов и крокодилов! Матиуш разозлился и топнул ногой. Вы что, хотите, чтобы я ослеп? Где это видано, чтобы король читал по мешку писем в день?! И вообще, как вы смеете шутить над королём? Да я вас в тюрьму за это упеку!..
В глубине души Матиуш понимал, что не прав, но признаться в этом не хотел.
Полна канцелярия лодырей! Письма в мусорный ящик швырять да королю носить это они умеют, а как работать, так у них голова болит. Я вам покажу, бездельники
К счастью, в дверях кабинета появился канцлер. Смекнув, в чём дело, он велел лакеям унести злосчастный мешок, а секретарю подождать в соседней комнате. Когда четверо лакеев с огромным мешком скрылись за дверью, у Матиуша отлегло от сердца, но он продолжал делать вид, будто ещё сердится.
На что это похоже, господин канцлер, чтобы адресованные королю письма выбрасывались на помойку?! Почему от меня утаивают нужды моих подданных? Разве это справедливо, чтобы мальчик не ходил в школу из-за того, что у него нет ботинок? Куда смотрит министр юстиции! Впрочем, у моего друга Бум-Друма тоже нет ботинок, но у них климат тропический
Матиуш долго совещался с канцлером, потом позвал секретаря. Оказывается, старик больше двадцати лет работает в канцелярии. Он читал письма, которые приходили ещё на имя отца Матиуша и даже деда. Опыт по этой части у него был огромный.
При жизни дедушки вашего величества в королевскую канцелярию ежедневно поступало сто писем. Это были хорошие времена! Во всём государстве насчитывалось не больше ста тысяч грамотных. А вот когда Стефан Мудрый построил школы, грамотных стало уже два миллиона. И в канцелярию приходило от шестисот до тысячи писем ежедневно. Одному читать столько писем было не под силу, и я нанял себе в помощь ещё пятерых чиновников. А с тех пор как наш милостивый король Матиуш Реформатор изволил подарить куклу дочке начальника пожарной команды, посыпались письма от детей от пяти до десяти тысяч в день. Особенно много приходит в понедельник: в воскресенье дети школу не посещают и у них много свободного времени. Я как раз собирался подать прошение, чтобы мне разрешили взять ещё пятерых помощников.
Знаю-знаю, перебил его Матиуш. Но какая от вашего чтения польза, если письма выбрасываются на помойку?
Прежде чем выбросить, их читают, конечно, если удаётся разобрать почерк, и заносят каждое письмо под номером в особую книгу. И в отдельной графе записывают просьбу корреспондента.
Желая проверить, правда ли это, Матиуш спросил:
Ну а среди тех писем, которые лакей вчера нёс на помойку, была просьба насчет ботинок?
Не помню, но это можно проверить.
По распоряжению секретаря два чиновника, тяжело отдуваясь, внесли в королевский кабинет огромную книгу. И действительно, под 47 000 000 000 нашли имя, фамилию и адрес мальчика, а в графе Содержание письма было написано: Просит ботинки, чтобы ходить в школу.
Я больше двадцати лет работаю чиновником, и у меня в канцелярии образцовый порядок.
Матиуш был мальчик справедливый. Он понял, что зря обидел старика.
Большое вам спасибо, сказал он, протянув ему руку.
В конце концов придумали такой выход из положения: письма по-прежнему будут читать чиновники, а самые интересные не больше ста в день откладывать для Матиуша. Для чтения писем с просьбами специально выделят двух чиновников. Они должны проверять, правду пишут ребята или врут.
Например, вот этот мальчик пишет, что ему нужны ботинки. А может, это неправда? Ваше королевское величество пошлёт ему ботинки, а он продаст их и накупит сладостей.
Пришлось признать, что секретарь прав. Матиуш вспомнил, как на войне один солдат продавал сапоги и покупал водку, а потом просил новые.
Жаль, что из-за лгунов и мошенников нельзя верить людям, с горечью подумал Матиуш.
И решили ещё вот что: Матиуш сам будет выдавать мальчикам и девочкам то, о чём они просят в письмах.
Вот здорово! обрадовался он. Хоть с ребятами поговорю, а то всё министры да послы скука смертная!
Итак, установили распорядок дня его величества короля Матиуша. С утра до двенадцати часов уроки. В двенадцать завтрак. После завтрака приём иностранных послов и министров. Потом чтение писем. Потом обед; после обеда будут приходить дети. А потом до ужина разные заседания и совещания с министрами. И спать.
Когда всё рассчитали по часам и минутам, Матиушу взгрустнулось. А когда же играть? Но он тут же одёрнул себя: Король, даже если он мальчик, прежде всего должен думать не о себе, а о других. Может, настанет такое время, когда я переделаю все дела и тогда смогу поиграть часок-другой. И потом, я ведь путешествовал, сам с собой рассуждал Матиуш, видел столько интересного, месяц жил на море, побывал в гостях у Бум-Друма. Отдохнул, поразвлёкся, пора за королевские дела приниматься!
Сказано сделано.
С утра Матиуш учится, потом чиновник вслух читает ему письма, а Матиуш, которому трудно долго сидеть на одном месте, заложив руки за спину, ходит взад-вперёд по кабинету. В хорошую погоду письма по совету доктора читали в королевском парке.
В часы аудиенции во дворце собирался разный народ. Иностранные послы приходили справиться, когда открытие парламента. Фабриканты и подрядчики спрашивали у короля, какие делать качели и карусели. Прибывали посольства из дальних тропических стран. Всем хотелось жить в дружбе с маленьким королём, который побывал в гостях у Бум-Друма. Некоторые послы хитрили, стараясь выгородить своих вождей и очернить Бум-Друма в глазах Матиуша.
Вообще, с ними надо было держать ухо востро, не то попадёшь впросак. Другое дело дети. Они входили по очереди в тронный зал, и Матиуш давал им то, о чём они просили в письмах. Нужные вещи по распоряжению Матиуша покупались заранее, и ребята, получив кто пальто, кто учебники, кто ботинки, довольные расходились по домам. Чистюли-девочки часто просили гребёнки и зубные щётки. Кто хорошо рисовал, получал краски. Один маленький музыкант, который играл на губной гармонике, мечтал о скрипке. Когда ему дали новенькую скрипку в красивом футляре, он на радостях сыграл королю весёлую песенку.
Иногда во время аудиенции ребята просили ещё что-нибудь. Это сердило Матиуша: он ведь не маг и не волшебник и не может достать из-под земли книжку, игрушку или что-то ещё.
Одна девочка, получив новое платье к свадьбе своей тёти, попросила и куклу до самого потолка.
Дура! сказал Матиуш. Будешь жадничать, я у тебя и платье отниму!
Вообще, Матиуш стал многоопытным королём, и обмануть его было совсем непросто, не то что раньше.
Однажды во время послеобеденной аудиенции Матиуш услышал за дверью необычный шум и возню. Сначала он не обратил на это внимания: ребята галдели иногда в приёмной. Но нет, судя по всему, там кто-то спорил, возмущался, чего-то требовал. Лакей, посланный узнать, в чём дело, доложил: какой-то взрослый упёрся и требует, чтобы король во что бы то ни стало принял его.
Матиушу захотелось взглянуть на упрямца, и он приказал его впустить.
В комнату ворвался длинноволосый человек с портфелем под мышкой и, не поздоровавшись, затараторил:
Я, ваше королевское величество, журналист. Вы, конечно, знаете, так называются люди, которые делают газету. Целый месяц пытаюсь проникнуть к вам, но безуспешно. Всё только слышу: Завтра, завтра. А назавтра говорят: Король устал, приходите в другой раз. Я уже по горло сыт этими завтраками! И вот, окончательно потеряв терпение, сделал вид, будто пришёл со своим сыном. Думал, авось пропустят. Но не тут-то было! Лакеи узнали меня и опять гонят вон. А у меня очень важное дело, даже не одно, а несколько. Я не сомневаюсь, что вы с интересом меня выслушаете.
Хорошо, согласился Матиуш, только подождите, пока я приму детей: это их часы.
Позвольте, ваше величество, мне остаться в зале. Я буду сидеть тихо и не помешаю вам. А завтра напечатаю в газете статью про аудиенцию. Наши читатели с интересом прочтут об этом.
Матиуш велел принести стул, журналист сел и всё время что-то записывал в свой блокнот.
Ну, я вас слушаю, сказал Матиуш, когда за последним мальчиком закрылась дверь.
Государь, я не отниму у вас много времени. Я буду краток.
Несмотря на обещание, он говорил очень долго и рассказал Матиушу много интересного.
Дело действительно важное, выслушав его, сказал Матиуш. Давайте поужинаем вместе, а потом продолжим наш разговор.
Журналист проговорил до одиннадцати часов, а Матиуш, заложив руки за спину, ходил по кабинету и слушал.
Матиуш никогда не видел человека, который пишет газету. Умный и, хотя взрослый, совсем не похож ни на одного из моих министров, отметил он про себя.
Вы только пишете или рисуете тоже?
В газете одни сотрудники пишут статьи, другие рисуют. Мы будем очень рады, если вы завтра посетите нашу редакцию.
Матиуш, который уже давно никуда не выезжал из дворца, с радостью согласился.
Редакция помещалась в большом доме, украшенном в честь приезда короля флагами, цветами и коврами. На первом этаже находилась типография, там печатали газеты. В конторе на втором этаже свежие газеты связывали пачками и отправляли на почту, а оттуда рассылали по всей стране. Там же принимали объявления и продавали газеты. И наконец, ещё выше была редакция, где за столиками сидели мужчины и строчили статьи, которые немедленно набирались и печатались в типографии. Жизнь здесь била ключом: приносили телеграммы со всех концов мира, беспрерывно звонили телефоны, чумазые мальчишки-курьеры сновали с бумагами из типографии в редакцию и обратно. За одним столом писали, за другим рисовали, за стеной стучали пишущие машинки.
Совсем как на войне.
На серебряном подносе принесли свежую, пахнущую типографской краской газету с фотографией Матиуша во время аудиенции. А в статье под снимком слово в слово, что говорил он и что отвечали дети.
Матиуш пробыл в редакции целых два часа, и ему очень понравилось, как здесь быстро всё делается. Теперь я понимаю, почему они первыми узнают обо всём на свете: про пожары, кражи, происшествия, про то, кто под машину попал и что делают короли и министры.
Как же вы не догадались, что вместо меня на троне сидит фарфоровая кукла?
Нам-то это было известно, только о некоторых вещах не полагается писать в газетах. Народ не должен знать слишком много. Это была государственная тайна, а разглашать тайны нельзя.
В тот же день вечером Матиуш опять долго беседовал с журналистом. Из разговора выяснилось следующее.
Никакой Матиуш не реформатор, и то, что он делал до сих пор, не реформы. Если он хочет, чтобы страной не на словах, а на деле управлял народ, надо созвать два парламента: один для взрослых, другой для детей. Дети выберут своих депутатов, и те от их имени заявят, нужны ли им шоколад, куклы, перочинные ножи или, скажем, ботинки и конфеты. Или деньги, чтобы самим покупать себе что хочется. И газета у них должна выходить своя, каждый день. Писать в неё будут сами дети о своих нуждах и пожеланиях. Это неправильно, что король один решает за всех. Разве может один человек всё знать? А газета знает всё. Вот, например, когда по приказу Матиуша ребятам раздавали шоколад, во многих деревнях чиновники съели его сами. Разве это справедливо? А так дети написали бы об этом в газету.
Четыре вечера подряд проговорили они с журналистом. И Матиуш словно прозрел. Как же ему самому не пришло это в голову? И вот на ближайшем Государственном совете Матиуш попросил слова.
Господа министры! Матиуш по примеру канцлера выпил воды в знак того, что намерен произнести длинную речь. Отныне страной будет править народ это дело решённое. Но вы, господа, забыли, что народ это не только взрослые, но и дети. У нас в стране несколько миллионов детей, значит они тоже должны участвовать в управлении государством. Поэтому предлагаю создать два парламента: для взрослых и для детей. Я король взрослых и детей. Но если взрослые считают, что я для них мал, пусть выберут другого короля, а я буду королём детей.
Матиуш четыре раза отпивал воду из стакана так долго он говорил. И министры смекнули: дело серьёзное! Шоколадом, коньками да каруселями от него не отделаешься, ему теперь настоящие реформы подавай!
Это, конечно, нелегко, продолжал Матиуш. Любая реформа требует жертв и усилий. Но пора начинать. Если моей жизни не хватит, чтобы довести это дело до конца, его завершат мои дети и внуки.
Министры опустили головы, боясь, как бы король не догадался, о чём они думают. А они думали о том, какие дети глупые. Но вслух этого не скажешь, когда сам король мальчишка.
Хочешь не хочешь, а на уступки пойти придётся. Например, газета. Можно издавать детскую газету, деньги ведь теперь есть.
А кто будет писать статьи в детскую газету? Министры втайне надеялись похоронить эту идею.
У меня есть на примете один журналист, а министром я назначу Фелека.
В последнее время Фелек часто злился и открыто высказывал недовольство, и Матиуш хотел доказать, что по-прежнему считает его своим другом.
Эх, знаем мы цену королевской милости! На войне, под пулями и Фелек хорош. А как по балам и театрам разъезжать да ракушки на морском берегу собирать тут Фелека побоку, тут эти паиньки, Стасик да Еленка, больше подходят. А к людоедам ехать опять про Фелека вспомнил. Ещё бы, дело опасное. Стасика и Еленочку мамочка не пускает! Оно и понятно: мой отец простой солдат, а не господин капитан. Ну ничего, авось опять для какого-нибудь рискованного дела понадоблюсь.
Очень неприятно, когда тебя считают гордецом и в придачу ещё неблагодарным.
Пусть же Фелек убедится, что он нужен Матиушу не только в беде. Фелек самый подходящий министр для детей. Вечно он носится с оравой мальчишек по улицам, и никто лучше его не знает ребят.
Бедный Матиуш! Он не подозревал, как трудно быть справедливым королём. Сколько трудов, хлопот и огорчений ждёт его впереди!
В стране дела шли хорошо. В лесах полным ходом строили летние дома для детей. У каменщиков, плотников, печников, кровельщиков, стекольщиков и слесарей была работа, а значит, и деньги. Кирпичные и стекольные заводы, лесопилки работали в полную силу. Построили специальный завод, где делали коньки, и четыре кондитерские фабрики. Сооружали клетки и вагоны для перевозки диких зверей. Больших трудов и расходов потребовал вагон для слонов и верблюдов. А с длинношеей жирафой дело обстояло ещё сложнее. За городом разбивали зоологический сад. А в городе строили два больших здания: парламент для взрослых и парламент для детей. У детей всё было как у взрослых. Только дверные ручки прибили пониже, чтобы маленькие депутаты сами могли открывать дверь, стулья пониже, чтобы ноги доставали до пола, да окна пониже, чтобы смотреть на улицу во время скучных заседаний.