Я требую своего адвоката! Сволочи! Не имеете права! Твари! Отпустите грешницу! Я и так страдаю!
Девочка, только что пытавшаяся выковырять глаз из моего плюшевого кролика, вдруг вся сжимается и попыталась пригнуться, прячась за массивный стол.
Та-а-ак полицейский смотрит на это с очень мрачным видом.
Видимо, семья была не настолько приличной, комментирую я. Она знает, чего ждать от
Машу в воздухе рукой, пытаясь изобразить смутное ощущение неблагополучия, исходящее от девочки. Пальтишко ее хорошее и дорогое, кроссовки и сапожки непростого бренда. И все-таки она как-то оказалась на улице.
В кабинет заглядывает огромный амбал размером с дверной проем четко:
Сергей Вадимыч, тут снова привезли вашего любимчика, сейчас пока в камере, подойдете?
Даже я в первую секунду отшатываюсь. А вот девочка не обращает на него ровно никакого внимания, вновь возвращаясь к заячьему глазу.
Ну хотя бы мужчин не боится, комментирует Сергей Вадимыч. Нет, Миш, попозже. Сейчас дела поважнее.
Даже думать не хочу, почему она должна их бояться мужчин, качаю я головой.
Тот бросает на меня грустный взгляд и возвращается к своим бумагам.
Под пальто на девочке оказывается криво застегнутая кофта, надетая поверх розового «принцессинского» платья из атласа и тюля. Такое ощущение, что одевалась она самостоятельно, без присмотра взрослых и впопыхах.
Я расстегиваю ее кофту, чтобы застегнуть нормально и под закатанными рукавами на запястье нащупываю браслет.
О! Смотрите! Смарт-часы! радуюсь я. Вот и GPS, и телефоны близких, все, как вы хотели!
Часы оказываются разряжены, и я понимаю, почему девочку до сих пор не нашли.
Но история близка к завершению от финала ее отделяет только провод зарядки, который находится у сержанта в рюкзаке.
Я и не подозревала, как я ошибаюсь
4
Поиски зарядки, подходящей к часам, заканчиваются успешно спустя несколько минут их экран загорается, и сержант первым делом нажимает на кнопку SOS.
Сейчас начнут дозваниваться экстренным контактам, комментирует он.
Не разбираюсь я в этой ерунде, ворчит Сергей Вадимыч, продолжая заполнять бумаги. Напиши ты фамилию, имя, отчество, адрес! Что за ерунда!
Умные часы пытаются куда-то дозвониться, но, похоже, безуспешно. Я сижу рядом с девочкой и, вытягивая шею, пытаюсь разглядеть, чем там занимается сержант. А он становится все мрачнее с каждой секундой.
Не отвечают? кряхтит Сергей Вадимыч. Вот тебе и чудо-техника!
Сейчас на следующий по приоритету будут звонить, не сдается сержант. Если он есть.
Дина? Это ты? Дина, что случилось? раздается вдруг раздраженный мужской голос, и сержант быстро достает из часов симку, вставляет в свой телефон. Тот моментально начинает звонить.
Дай-ка мне, говорит Сергей Вадимыч.
Он откашливается и даже выпрямляет спину, прежде чем взять трубку.
И не зря из-под пыхтящего увальня с пузом и лысиной вдруг проглядывает суровый служитель закона, который зычным голосом чеканит фамилию-имя-отчество-должность-полное-наименование-госучреждения.
На меня бы произвело впечатление.
А вот на его собеседника, кажется, не очень. Я не слышу, что он говорит, но вижу, как меняется лицо Сергея Вадимыча.
Дина это ваша дочь? уточняет он. А вы-то где? Отделение полиции города Санкт-Петербурга, записывайте адрес. Да, сейчас дам ей телефон.
Девочка, только что обретшая имя, уже тянет руки к телефону, заливаясь слезами и уронив моего зайца на пол. Сержант вздыхает и подхватывает меня под локоть. Он сгребает со стола стопку бумаг и тянет меня в коридор.
Все, дальше справимся без вас, говорит он. Вот тут подпишите. Вы нам еще можете понадобиться, так что никуда не уезжайте. Минутку, фото сделаю.
Я больше не нужна? растерянно спрашиваю я.
Да, можете быть свободны, чуть-чуть извиняющимся тоном говорит сержант.
Я подписываю несколько бумаг чуть ли не на весу. Только что я боялась, что задержусь тут на много часов и вот меня уже практически выгоняют вон. На пути к выходу я проскакиваю мимо открытой двери кабинета, где маленькая Дина без слов рыдает в трубку телефона. Взгляд задерживается на плюшевом зайце, валяющимся на полу.
Ну что ж, друг, ты свою миссию выполнил. Спас еще одного ребенка.
Вернувшись домой, стаскиваю куртку, снимаю пижаму и заталкиваю в стиральную машинку, а сама залезаю в душ, чтобы избавиться от въевшихся в волосы казенных запахов. Почему-то мне грустно и одиноко, словно я сделала что-то неправильно.
Но это проходит.
Все проходит.
На следующие несколько дней у меня назначено еще нейсколько собеседований, и я крашу губы, надеваю яркий пиджак со строгими брюками и вновь и вновь пытаюсь объяснить, зачем крупным компаниям нужно такое «излишество», как я.
На этот раз разговоры проходят куда удачней обе компании просят время на подумать и называют вполне приличные зарплаты. В одной из них даже есть расширенный ДМС, спортзал, компенсация дороги и прочие мелкие симпатичные плюшки.
Несмотря на то, что в айти-индустрии царит полный хаос, еще остались люди, которые строят планы, развиваются и никуда не собираются уходить из страны. Мы даже обсудили эту ситуацию с потенциальным начальником и оказалось, что мы с ним на одной волне.
Так что я возвращаюсь домой воодушевленной и в прекрасном настроении, предвкушая, как сейчас буду обсуждать свои сияющие карьерные перспективы с Викой.
У моего дома, перегораживая подъезд к парадной, стоит огромный автомобиль. Я задерживаю на нем взгляд, потому что он необычный, двуцветный крыша и капот черные, а бока серебристые. Огибаю его и вижу серебристую крылатую фигурку на капоте.
О! Это же «роллс-ройс»! И знаменитая богиня Ника, она же «дух экстаза».
Красиво!
Пассажирская дверь начинает медленно открываться, и я смущенно делаю вид, что вовсе не пялилась на чужую машину. Отворачиваюсь и делаю шаг к двери парадной.
Лариса Михайловна Городецкая? летит в спину низкий мужской голос с раздраженными нотками.
Это про меня.
Удивленно оборачиваюсь.
Пассажир роскошного автомобиля опускает ногу в блестящем ботинке прямо в лужу. К счастью, неглубокую. Но все равно как-то неловко за наш двор.
Но из машины он не выходит.
Лицо в полутьме автомобиля плохо видно, только резкие будто вырезанные из камня черты, которые складываются в хмурую маску. И сияющий треугольник рубашки в вороте пиджака, разбитый на части темным галстуком.
Зато с другой стороны машины из салона вылетает моя знакомая потеряшка Дина!
Она без сомнений пробегается по луже и с визгом виснет на меня, так что я пошатываюсь.
Лала! Лала! бормочет она, зарываясь головой в мой живот и отворачиваясь от машины.
Я поднимаю взгляд на мужчину в машине. Он смотрит на нас так, словно у него болит зуб. Давно и сильно.
Садитесь в машину, Лариса, говорит он с явным неудовольствием. Меня зовут Александр, я отец Дины. Вы ведь искали работу, я не ошибаюсь? Я беру вас няней.
5
От неожиданности начинаю смеяться.
Но мужчина потрясающе серьезен.
Нет, правда? Няней?
Для начала, добрый день, говорю я, продолжая улыбаться. Как вас зовут?
Александр, роняет мужчина. И добавляет после весомой паузы: Владимирович.
Так вот, Александр Владимирович, вы совершенно правы. Я ищу работу. Но вполне конкретную, а не любую работу, понимаете?
Что делать с девочкой, я не понимаю. Она жмется ко мне, тычется головой в живот, и я кладу руку ей на макушку.
Александр Владимирович морщится, глядя на нас. Не нравится, что я трогаю его дочь? Недоволен моим ответом? Или действительно зуб болит.
Садитесь, снова говорит он. Обсудим.
Не думаю, что тут есть, что обсуждать, честно признаюсь я. Няней я точно не пойду.
Почему? вдруг спрашивает он, и я даже теряюсь.
Потому что я специалист в области айти с хорошим резюме, у меня нет педагогического образования и склонности к работе с детьми?
Образование для этого не нужно.
Вы меня не слышите, вздыхаю я.
Это потому что вы далеко. Садитесь в машину, тут удобнее разговаривать.
Похоже, этот мужик из тех, что «будет по-моему или никак». Ну вот в данном случае точно никак. Хотя, признаюсь, сопротивляться такому давлению мне сложно.
Помогает то, что предлагает он реальную дичь.
Где я и где дети?
Он быстрее уговорил бы меня уборщицей работать, ей-богу, там я хоть что-то умею.
Тут нет темы для разговора. Вообще ни одной, твердо говорю я, поглаживая девочку Дину по голове. Неужели она ко мне прониклась такими нежными чувствами только из-за того, что я притащила ее в полицию? Я бы скорее испытывала нечто противоположное.
Вот повод, говорит Александр Владимирович, указывая на дочь.
Почему?
Потому что единственное слово, которое она произносит с того момента, как я ее забрал из полиции Лала. Я так понимаю, Лала это вы. Я навел о вас справки, вы мне подходите.
А вы мне?
Это уже переходит все границы! Вот где-то сейчас уже пора отцепить от себя чужого ребенка, каким бы он ни был милым, развернуться и уйти домой. И мой собеседник тоже чувствует изменившееся настроение.
Он выходит из машины, безжалостно пачкая и второй сияющий ботинок. Но остается стоять рядом, глядя на меня оценивающим взглядом.
Высокий, мощный, широкие плечи слегка натягивают костюм, словно он подкачался с момента, когда купил его. Или сшил. Наверное, такие мужчины из «роллс-ройсов» костюмы шьют на заказ.
Лариса Михайловна начинает он низким усталым голосом, словно ему приходится не в первый раз объяснять очевидные вещи. Понимаете, это бессмысленный спор, который все равно завершится тем, что вы согласитесь. Давайте сократим этот этап, у меня нет времени. Готов выслушать ваши условия работы у меня.
Качаю головой улыбаясь. До чего упрямый тип!
Мои условия, говорю я ему в тон. Крупная айти-компания из первой десятки рейтинга, ДМС и соцпакет, интересные мне проекты и идеи, перспективы карьерного роста. Зарплата обозначена в моем резюме. Опыт вы можете увидеть там же. Как и должность, на которую я претендую.
Александр Владимирович всерьез задумывается. Он не играет, он действительно размышляет. Я немного разбираюсь в людях, это необходимое условие моей работы.
Поэтому меня так шокирует следующее его предложение.
Потому что он серьезно.
Оформляю вас по трудовой в компанию номер один в рейтинге. Вписываю в свою медстраховку поверьте, это лучше ДМС. Вместо карьерного роста зарплата в два раза выше ваших ожиданий, Александр делает паузу в один вдох и продолжает, не меняя делового тона: Садитесь в машину, Лариса. Дождь начинается. И вы все равно уже торгуетесь, а там это делать удобнее.
В лицо действительно летела мелкая противная морось того сорта, который я ненавижу в ноябре сильнее всего. Хороший повод пойти уже домой. И отправить девочку Дину в папину машину, потому что куртка на ней была непромокаемая, а вот шапки не было.
Александр, снова скопировала я его деловой тон. Давайте остановимся на том, что я не хочу работать няней. Только деврелом.
Я не знаю, кто это, равнодушно отозвался он.
Вот видите!
Садитесь, пожалуйста, он открыл пошире дверцу машины. Лариса, я серьезно. Моя дочь чудом не заболела во время пропажи. Мы же не хотим, чтобы это все-таки случилось из-за вас?
И хотя я понимаю, что он попросту манипулирует ребенком это работает.
Хорошо! сквозь зубы говорю я. Но это исключительно ради Дины!
Александр серьезно кивает и придерживает дверь, пока я сажусь в машину. Дина обегает автомобиль и забирается в детское кресло на другой половине сиденья. Александр закрывает за мной машину, помогает пристегнуться дочери, а сам садится на переднее.
Мягко щелкают замки, и «роллс-ройс» плавно двигается с места.
Эй! возмущаюсь я. Куда! Мы об этом не договаривались! Остановите машину!
Я стучу по спинке переднего сиденья, но седой мужчина на месте водителя как будто вообще меня не слышит.
Перестаньте кричать, говорит Александр невозмутимо, не поворачиваясь ко мне. Вас никто не похищает.
Тогда как это называется?!
Переговоры, Лариса Михайловна. Это называется переговоры.
6
Пока я подбираю слова, чтобы достойно ответить на наглость Александра, Дина открывает подлокотник кресла, достает из встроенного холодильника бутылочку с яблочным соком и отпивает несколько глотков, а потом, спохватившись, протягивает ее мне.
Мда. Я едва замечаю окружающую меня роскошь, потому что сижу как на иголках.
Таких напряженных переговоров о работе у меня еще не было.
Итак, Лариса, расскажите, кто такой этот ваш деврел, говорит Александр, поворачиваясь ко мне. Может быть, я действительно был неправ. Может быть, и мне в компании нужен такой специалист.
Вот это прямо не в бровь, а в глаз. Это тот вопрос, на который я отвечаю даже чаще, чем на «а когда замуж» на семейном застолье.
Если коротко, говорю я. То это маркетолог в айти. Тот человек, который создает имидж компании среди разработчиков. Чаще всего я говорю, что я Мэри Поппинс для программистов. Я их развлекаю, утешаю, уговариваю попробовать что-нибудь новое. В общем, специфическая профессия для быстро развивающихся айти-компаний. У вас такая?
Александр игнорирует мой вопрос. Он поднимает брови и с легкой иронией интересуется:
То есть, вы справляетесь с толпой айтишников и при этом утверждаете, что не справитесь с одной маленькой девочкой?
Я просто не няня! У меня нет нужных качеств для этого!
Ну как же нет, Лариса? Вы только что назвали себя Мэри Поппинс. Это идеальная няня, если я правильно помню детскую классику.
Открываю рот и закрываю обратно.
Вот это я молодец. Сама себя загнала в ловушку.
Да растерянно говорю я. Но это же не дети! Да и зачем вам именно я? На мою зарплату можно семь нянек взять!
У семи нянек дитя без глаза, помните? Александр даже шутит с недовольным выражением лица. Я уже пробовал. Мы отсмотрели десяток нянь. Самых лучших. Я переманил даже няню одной наверняка известной вам звезды.
Неужели ни одна не подошла?
Александр вздыхает и отворачивается.
Некоторое время смотрит на дорогу, которая несется нам навстречу. Теперь я знаю, чем хорош «роллс-ройс» пока мы выбирались из моего района, я не почувствовала ни одной кочки, хотя когда таксисты везут меня вечерами домой, они вытряхивают всю душу.
Александр? напоминаю я о себе.
Она вопит так, словно увидела сатану, отзывается он. Мне кажется, ее в этот момент слышит полгорода. Человеку невозможно это выдерживать. Одна из нянь, та самая, звездная, предложила не обращать внимания, мол, когда-нибудь ей надоест. Она сдалась через десять минут.
Все это время молчаливо сидящая рядом Дина тянется ко мне, хватая за локоть.
Задирает голову и смотрит светлыми глазами. Очень серьезно смотрит.
Дина говорит только одно слово «Лала». И носится с вашим зайцем, как ненормальная.
В смысле, одно слово?! дергаюсь я. Ей же лет пять?
Пять с половиной. И раньше она нормально разговаривала, но после пропажи она говорит только ваше имя, Лариса.
Вы показывали ее врачам и психологам?
Александр снова поворачивается ко мне, несколько секунд пристально изучает мое лицо. Глаза у него такие же светлые, как у Дины, но взгляд тяжелый, неуютный. Хочется ерзать на сиденье, а лучше куда-нибудь сбежать.
Лариса, говорит он раздраженно. Я выгляжу идиотом? Конечно, показывал.
И что они говорят?
Что у нее психологическая травма, но вполне обратимая. Просто надо этим заниматься. Но к психологам и врачам ее нужно водить. У меня нет на это времени. Поверьте, я очень люблю дочь, но есть действительно серьезные проекты, на которых я незаменим.