Отдайте их нам! потребовал староста в своей манере. Мы-то уж им такую кару выдумаем, что они верно пожалеют о своих деяниях. Мы этих голубчиков укореним.
Слово «укоренить» Ярославу показалось нелепым и неуместным. Однако дружинники запереглядывались и по их рядам пробежал ропот.
Да ты что, старый! возмутился Клёст. Даже разбойников нынче не укореняют. Зачем тебе? Да и не просто это. У вас сейчас других дел хватает.
А что значит «укоренить»? спросил Ярослав полушёпотом у Татеня, который стоял рядом с ним.
Так это казнь такая, пояснил Татень. Выбирается дерево пораскидистее. Подкапывается с одной стороны. Туда вставляются ваги это жерди такие. Дерево выкорчёвывают, да не полностью. Под корнями получается яма. Вот злодея, он кивнул на троицу скрюченных поджигателей, в эту яму и закидывают. А дерево потом на место ставят.
Да уж, протянул Ярослав, живо представляя в голове то, что из этого может получиться.
Те, кто покрепче, тем временем продолжил Татень, бывает, два дня живут, но в основном сразу умирают. Всё-таки дерево тяжёлое, оно и раздавить может. Вот это и значит укоренить.
Жестоко, протянул Ярослав.
Однако воевода продолжил.
Не надо выдумывать, отчитывал он старика. Это и долго слишком, да и дерево можно повредить. А это нам никак нельзя. Нам сам лесной хозяин помогал этих голубчиков выискивать. А если дерево попусту повредим, когда в этом необходимости нет, лесной хозяин разобидится на нас. А он уж не для того нам помогал. Может впредь и вовсе от помощи отказаться. Так что давайте их попросту повешаем, и поделом им будет. Так и оставим их висеть в наущение.
А допрашивать-то их станем? спросил вдруг Крень.
Клёст невозмутимо посмотрел на троицу воинов, которые уже стали приходить в себя.
Есть что сказать перед смертью поганой? спросил воевода, глядя на троицу сверху вниз.
Двое воинов промолчали. Один же, тот, что постарше, сплюнул, желчно сморщившись, ответил:
Мы дружинники своего воеводы и волю воеводы выполняли как надо. Нам не за что переживать. А то, что ты с нами сделать хочешь, пускай на твоей совести будет, воевода Клёст.
Вы простых мужиков в расход пускали, как тати лесные, сплюнул в ответ Крень. Нет вам никакой чести. И нечего приказами воеводы свои деяния покрывать.
Ярослав приблизился к воинам и вдруг спросил:
Так сколько воинов в дружине Врабия? Если он стольких воинов на убой отдал?
Уж больше, чем все думают, продолжил скалиться пожилой воин. Он будет князем, а вы все ответите. Уж Врабий такого точно не простит. И все деревни воеводы Клёста дотла сожжёт. Вот увидите. Врабий не из тех, кто обиды прощает и своих людей забывает.
И на что он рассчитывал? Ярослав так и не понял. Однако пищу для ума воин дал.
А Крень с Клёстом задумчиво переглянулись.
Тем временем вперёд выбежал староста и принялся вопить в своей манере:
Да какой же это будет князь, если он своих же пахарей изводить станет? благим матом завопил старик. Что ж ты несёшь, окаянный? Таких князьёв мы в петлях видывали.
На завывания старика никто внимания не обратил, зато пленный ответил:
А чего мужиков жалеть? Вас всегда много, как курей нерезаных.
Клёст же, о чём-то переговорив с Кренем, вдруг громко скомандовал:
Татень, берите вёдра, идите за холодной водой. Перед повешением с этими молодчиками потолковать надо бы. Ты знаешь, что делать.
Глава 7. Военный совет
Народ немного поуспокоился, хотя и тут и там еще доносились причитания баб, которые либо потеряли своих близких, либо лишились домов и имущества. Но все-таки, Клёст и дружинники подоспели вовремя, а иначе потери были бы гораздо больше. Потери, конечно, немалые пять домов сгорело дотла, а еще пару, хоть и удалось отстоять, но все равно придется чинить тут пожар опалил крышу, а здесь угол обуглен, менять надо. А угол сруба менять так половину дома разбирать придется.
Худо, что двое пахарей, пытавшиеся остановить поджигателей, погибло, да еще одна старуха не успела из дома вовремя выскочить. Есть люди и с ожогами, двое ребятишек дыма понаглотались. Но тут уже знахарь хлопочет, вылечит. А те, кто угорел, те сами отлежаться, а потом парного молочка попьют так все само по себе пройдет.
Староста очень хотел, чтобы поджигателей «укоренили», но его не поддержали свои же мужики. Не потому, что смерть под корнями деревьев слишком жестокая, а чтобы не возиться. Деревья подкорчевывать это возиться надо, а тут, веревка на шею, да и на сук. Опять-таки вороны не станут наведываться на огороды, а займутся едой, которая посытнее.
Но вешать решили не в самой деревне, а подальше, а еще лучше в лесу. Если в деревне, то дети станут пугаться, а потом оборвутся, так их еще хоронить придется. А в лесу там есть кому мертвецами заняться.
Своих погибших решили хоронить завтра. Решили, что заодно с пахарями похоронят и старого Серпеня. Чего его в Клестово-то вести? Родни у старика нет, пусть он в здешней земле покой и отыщет. Пахари к Велесу пойдут, тот им в ирии пашенку выделит, скотом наделит, а Серпень, хотя он уже давно меч из рук выпустил, все равно пойдет к Перуну. Дружинник он, пусть и бывший, да и смерть принял в бою, как положено.
Но все-таки, все могло быть гораздо хуже. В Вельчихе подзатянули с жатвой староста, как чувствовал, что беда грядет, не торопил народ выйти в поле, так что, повезло. Жать-то уже начали, но снопы еще не успели свезти в гумно, так что, зерно есть. А зерно главное богатство пахаря. Будет хлеб так и все остальное будет.
Верно, злодеи что-то не рассчитали. Думали, что все в поле окажутся, тушить некому, а мужики-то как раз с поля шли. Конечно, ратник он не чета какому-то мужику, но если мужиков тридцать душ, да еще и с жердями, да с косами, то троих воинов они хотя бы числом сметут. Так что, поджигатели, срубив по ходу двух пахарей, удрали, успев поджечь только несколько домов.
Убедившись, что погорельцев пока приютили соседи, а дружинники накормлены и тоже устроены на ночлег, воевода Клест созвал Военный совет. Слова, правда, такого еще нет, но сам совет есть.
На Совете, кроме самого Клеста и Креня, присутствовали еще Татень, как самый старый и умудренный опытом, два десятника, а еще позвали и Ярослава. Соколову, как новичку, не положено бы сидеть на Совете, но он уже выступал в роли советника, так что, пришлось.
Клест коротко пересказал помощнику и десятникам события, что произошли в Бранске, поделился своей обидой мол, не захотел Врабий суд божий принять, а теперь война будет. Посетовал, что подворье сожгли, значит, пока в Бранске и остановиться негде. Но подворье это пустяки по сравнению с тем, что всех ожидает.
Ярослав посматривал на профессиональных ратников. Когда-то он читал в книгах, что воины прошлого очень радовались, если их ожидала войны и походы. А эти не очень радуются. А может, так оно и должно быть? Чтобы армия существовала именно для того, чтобы войны никогда не было? Но, увы, так не бывает. Если имеется армия, то и война будет.
Худо дело, если свои со своими биться станут, вздохнул Крень. Я о таком даже не слыхал.
Да что ты? усмехнулся Татень. О таком даже я не слыхал. Думаю, что о таком даже прадеды наши не слыхивали. Это как же так? Чтобы свои, бранские ратники, друг дружку рубили?
Так все когда-то бывает впервые, хмыкнул один из десятников, имени которого Ярослав не знал. Говорят, когда-то и разбойников на белом свете не было, и мурманы только с добром приходили.
Так и что теперь делать-то? спросил Крень, а потом сам же и ответил. А делать, братья-ратники, нам одно остается насмерть драться. Потому что если не мы их, так Врабий нас.
Дружинники посидели, помолчали. Потом Клест обернулся к Ярославу:
Ярик, сколько дружинников Врабий не досчитается?
Ярослав, слегка удивившись вопросу неужели воевода сам не помнит, но переспрашивать не стал, а принялся перечислять:
Двух еще в городе, во время поджога твоего подворья пришили
Что сделали? не понял Крень.
Ну, пришили значит убили, спохватился Ярослав, а потом попытался выкрутиться: В тех краях, откуда я родом, если кого-то убьют а если кто убил, неизвестен, говорят, что пришили.
Народ только помотал головами, а Ярослав подумал, что надо бы говорить нормальным языком, без жаргонизмов. А не то он в следующий раз скажет замочили, мол, или мочканули. Объясняй потом. А ведь сколько в его мире имеется слов, означающих убийство одного человека другим!
Да, а почему говорят «пришили»? Слово «мочить», наверняка пришло из блатного языка, из фени. Мочить от слова «мокруха». Ну да ладно, пришили и пришили. Надо базар фильтровать!
И человек из будущего опять начал подсчет:
Значит, двое ратников в городе, еще пятерых во время засады убили, да этих трое, которых повесили.
Значит, недостача у Врабия в десять ратников, сосчитал Крень. А было у него, сколько помню, четыре дюжины. Верно?
Верно, согласился Клест, знавший количество дружинников своего соперника.
Стало быть, десяток в земле или на корм воронью пошел, но все равно, у него всё еще больше трех дюжин ратников. А у нас, если с новичками считать, тоже три дюжины, подытожил помощник воеводы.
Новичков пока лучше не считать, вмешался Татень. Посмотрев на Ярослава, сказал: Не в обиду тебе говорю, и не в обиду твоим друзьям. Парни вы неплохие, старательные. Но чтобы полноценным дружинником стать, вам еще пару лет поучиться нужно, да руки кровью обагрить. И мечи вы пока держите, словно баба валек, и из лука через раз попадаете. А уж про то, как ты в седле сидишь, даже и говорить не стану. Собака на заборе и та лучше сидит.
Народ слегка хохотнул, а Ярослав и не вздумал обижаться, хотя кое с чем он мог бы и поспорить. В цель он попадает не через раз, а девять раз из десяти. И то, как они с парнями мечами работают так тоже неплохо. А вот про коня тут старый дружинник прав.
Но разговоры вести о новичках нет смысла. Все и так все знают. Поэтому все быстро притихли и продолжили разговор о деле.
Но, все равно, силы почти равные получаются, сказал воевода. Не пойму только отчего Врабий людей не бережет? Почитай, по дурости своей целый десяток положил. А ведь он в Бранск-то не пятерых привел, как все мы, а пятнадцать. Верно, готовился, поганец.
Воевода, а поджигатели-то что сказали? поинтересовался еще один десятник. Этого Ярослав знал Шукарь. Отчего дружиннику дали такое прозвище, неизвестно, но на щуку он точно не походил. Да и не видел Ярослав до сих пор, чтобы в здешних местах щук ловили. Кстати, прочую рыбу тоже не ловили. Вот это странно. Надо как-нибудь выяснить.
С поджигателями, перед тем, как их повесить, разговаривали Клест и Татень. А еще двое дружинников, которые оказывали помощь начальству.
А ничего не сказали, отмахнулся Клест. Долдонили мол, они приказ своего воеводы исполняли, а коли их повесят, то так тому и быть. И что их воевода Врабий должен князем стать. Страшно, конечно, что душа в ирий не попадет, но куда же деваться-то? Рассчитывают, что Перун простит. Мол они дружинники, народ подневольный, а воля воеводы закон.
Нет, что-то тут не то, покачал головой Крень. Не должен воевода так людьми разбрасываться. Десять человек сгубил! А каждый ратник это на вес золота. А Врабий сразу пятерых поджигать отправил. Повезло, что только двоих убили. А если бы всех? Доведись до меня, я бы лучше из горожан какую-нибудь голь перекатную нанял. Подожгут молодцы, получи за это расчет, а убьют так не жалко.
Я так мыслю завтра мы в Клестово поедем, сказал Клест. А как прибудем, придется нам все силы собрать. Даже и не знаю оставлять ли кого в селе, или нет? Но лучше нам самим против Врабия выступить.
Ярослав, хотя он не слишком разбирался в военном деле, но про то, что лучшая защита это нападение, знал прекрасно. На ринге, если ты сам не перейдешь к атаке, тебя победят. Так и здесь. А еще дружинникам требуется собраться. Это не погоня за поджигателями, когда раз-два и выскочили, а серьезный поход, на неделю, а то и на месяц. Вот теперь придется и обоз брать с провизией для людей и ячменем для коней, и стрел побольше, и всего прочего. Магазинов и постоялых дворов здесь нет, все на себе.
А может, на самом-то деле у Врабия больше ратников? подал голос тот десятник, имени которого Ярослав не знал.
Может и больше, не стал спорить Клест. В прошлом году, когда мы на съезд воеводский собирались, то каждый о своей дружине докладывал. Я помню, что Врабий о четырех дюжинах говорил. Но ратники-то от сырости не заведутся, не мокрицы. За год из пахаря воина не сделаешь, тут Татень прав года два нужно, а то и пять.
Я в дружинниках с четырнадцати годов, а меч в руки взял да на коня сел лет в семь, усмехнулся десятник Щукарь. Если новичков наших в первом да во втором бою не убьют, так год продержаться. А коли до пятого боя дойдут то выйдет из них ратники. Так и у Врабия. Если он пахарям мечи дал то это не страшно.
Страшно, не страшно, а лазутчиков засылать надо, вздохнул Крень. Силы у Врабия сметить. А еще сам он походом на нас пойдет, или в оборону встанет?
Нужны нам лазутчики, согласился воевода. Только, как их заслать? Если раньше можно было открыто проехать мол, воевода послал, то нынче, когда у нас вражда, придется хитрить. Вот, как только схитрить?
Может, торговцами притвориться? предложил Татень. Возы каким-нить товаром заполним, да и поедем? Много возов не надо, а пары хватит.
Помощник воеводы пожал плечами:
Можно бы и торговцами, только товар нужен. А товар так его еще поди, собери. Даже пара возов откуда взять? Соли у нас мало, не повезешь. Шкуры да холсты? Так они у Врабия свои есть. Железо можно взять, оно у нас есть, но опять-таки, коли война, так железо самим нужно.
Татень, как помнится, в дружине Врабия у тебя родич был? спросил Клёст, посмотрев на старого дружинника.
Так он и сейчас есть, отозвался тот. Только не родич, а побратим мой. А ты-то откуда помнишь?
Так ты сам же мне и рассказывал, хмыкнул Клёст. Говорил, что родич у тебя Ну, может и я запамятовал, что побратим. А говорил ты мне об этом лет пять назад.
Ну-ко, я уже и запамятовал, пожал плечами Татень. Вишь, а ты молодец, упомнил. Мы когда-то с твоим отцом, да с отцом Врабия, мурманов гоняли, пустился в воспоминания старик. Пришли они на торг, да наших собратьев лесных людей решили обидеть. У лесных-то людей в лесу Золотая баба стоит, так мурманы ее решили себе утащить, Только не знали мурманы, что на самом-то деле баба не золотая, а деревянная. Просто она на солнце блестит, вот и думают сторонние люди, что это золото. А где лесной народ золото сыщет?
Татень, ты покороче, перебил старика Клест. Увидев, что старый ратник был готов обидеться, примирительно положил ему руку на плечо. Не серчай только, ладно? Вот, ей-ей, я эту историю и от отца раз десять слышал. Ты ведь тогда самолично троих мурманов срубил, верно?
Татень, собиравшийся обидеться, от такой похвалы приосанился и сказал:
Ну, не троих, а только двоих, а твой батька тоже двоих срубил. Так вот, если бы не Елень тот дружинник Врабия-старшего, не жить бы мне. Один из разбойников уже на меня копье нацелил, чуть пузо не проткнул, а он меня оттолкнул, а сам палицей мурмана оглоушил. Опосля боя мы с ним побратимами стали кровь смешали, да перед Перуном поклялись, что кровными братьями будем. Потом, уже через месяц, я Еленя выручил. Не в бою, правда, а на охоте. Волков много расплодилось, мы Врабию-старшему их бить помогали. Волчара матерый Еленя с коня сшиб, едва глотку не перегрыз, а я этого серого жалом копья удоволил.
На этот раз воевода не стал останавливать старика. Пусть выговорится. Но как только Татень затих, Клест спросил: