Как я понял, ничего у нас в питании не поменяется. Сейчас генерала покормят, как в ресторане «Метрополь» и скажут, что так кормят всех. Борису Ивановичу бы пообщаться с солдатами, которые выживают здесь.
Вечером следующего дня, когда уже было достаточно позднее время для бесед, к нам пришёл сам Хреков в сопровождении Бажаняна и командира штурмовиков. Чтобы все были в курсе, к нам набились в палатку вертолётчики и лётчики Су-25х. Генерал хотел переговорить со всеми сразу, чтобы не было сарафанного радио. Вместить такое количество народа было очень тяжело, поэтому пришлось задействовать и второй ярус кроватей.
Так, циркачи, по итогам предварительного разбирательства сделали вывод, что имела место быть диверсия. Толковая и очень результативная, как показали итоги осмотра аэродрома, подытожил генерал, присаживаясь на табуретку, но его резко остановил Гусько.
Нет! Это очень хрупкий стул, сказал Савельевич, выдирая из-под задницы генерала табурет. Вот этот будет более надёжный, предложил он стоявший рядом.
А с чего он решил, что этот выдержит? С него вчера Гнетов шандарахнулся, шепнул мне на ухо Марк.
Сложно починить? Или образование не позволяет? грубо сказал генерал, на что Гусько ответить было нечего. Теперь по тебе, Григорий Максимович. Сегодня мы послушали ваше донесение. Сразу скажу, что бред полнейший и не соответствующий мыслям командования.
Разрешите уточнить поднялся со своего места Гнётов, но генерал не дал ему продолжить.
Не разрешаю, но уточню. Какой к чёрту предатель? В каких рядах? Вы уверены, что этот покойный афганский товарищ именно это сказал? спросил Хреков, и я встал со своего места.
Слово, которое я не смог сразу перевести, означало предатель. Афганец намекал, что предатель среди нас советских. Своего бы предателя он назвал шайтаном и добавил что-то из Корана.
Товарищ генерал, я отчётливо слышал всё, что говорил этот афганец. Переводил тоже я
Ну, вот и два балла тебе за перевод! крикнул Хреков, показывая мне жестом, чтобы я сел. Забудьте этот бред на смертном одре. Теперь к делу.
Генерал рассказал, что под афганскими самолётами были установлены мины с часовым механизмом. В назначенное время они начали взрываться. Одновременно с этим заработали установки РСЗО.
Откуда-то у этих ребят появились реактивные установки Тип-63 на УАЗах или просто на колёсной базе, сказал Хреков, покачиваясь на стуле.
Этот момент вызывал уже обеспокоенность. Не так страшны Тип-63, как гнев Хрекова, если он сейчас свалится со стула.
Били очень кучно. Работа расчётов была очень быстрой. Где их так натаскали догадаться несложно, сказал генерал, и очень сильно отклонился назад.
Стул слегка хрустнул, но Хреков продолжал говорить, не обращая на это внимание. Лицо Гусько было бледным от волнения. Савельевич уже был на самом краю гибели. Не представляю, за счёт чего сейчас держится этот стул. Кто-то попробовал перебить генерала, чтобы предупредить о нарушении целостности стула. Хреков был непреклонен. Он продолжал рассказывать.
Командующий армией сегодня официально доложил в Москву, что мы рано похоронили спецназ духов «Чёрный аист». Так, что где он у меня Ален, мать его, Делон! Вот он, увидел Барсова генерал и улыбнулся. Не всех ты похоронил тогда отборных воинов в том здании, когда сбросил бомбу на бывшую школу.
Товарищ генерал, так значит и полевые командиры начал говорить я, но Хреков меня перебил, встав со стула.
В этот момент он и развалился на части. Андрей Константинович пару секунд не сводил глаз с разрушившейся конструкции и чесал затылок.
Вы мне весь вечер про это хотели сказать? спросил генерал, указывая на обломки.
Ага! хором ответили все.
Ладно, махнул Хреков. Так, о чём это я верно, говоришь, Родин! Живой наш Масуд, лев этот плешивый. Перевёлся сюда и готовит набеги на Герат, Шинданд, Кандагар и так далее. Как видите, с нашей базой у него получилось.
Есть уже планы, товарищ генерал? спросил Гусько.
Есть. У нас есть всё. Как только восстановят полосу, начинаем работать с «туполями».
Глава 2
Полосу латали очень быстро. В Шинданде базировался отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения ОБАТО, которому пришлось выполнить очень тяжёлую работу. Восстанавливать аэродром после таких повреждений нужно было как можно быстрее. Из афганских союзников работники никакие.
Так что потребовалось усиление. Занимались ремонтом полосы аэродромщики как с нашей базы, так и прибывшие им на подмогу специалисты из Союза.
Материалы притащила целая эскадрилья вертолётов Ми-6 и Ми-26, совершавших рейсы почти всю ночь. Не знаю, как можно оценить труд людей, которые в жару меняют покрытие, заливают специальным составом швы между плитами, а также латают бетон буквально на глазах.
Обиднее всего было наблюдать, что начальник всё того же тыла с интересной фамилией Хватов, «кормивший» командующего армией хорошей едой, вёл себя с прибывшими специалистами и нашими БАТОшниками очень уж некрасиво.
Один из эпизодов меня просто убил морально.
Мы с Дубком проводили работы на самолёте, поскольку помощников у него не осталось, а на «усиление» ребята прилетят только завтра. Несколько солдат во главе с прапорщиком заливали швы прямо напротив нас. Тут подъехал этот товарищ на «служебном» РАФике. Тот самый микроавтобус с зазнавшимся водителем, которого мы с Валерой встретили в самый первый день прилёта в Шинданд.
Так, прапорщик, я у тебя солдат забираю. Они по моему плану будут заниматься, сказал полковник Хватов с видом настоящего помещика.
Что же это за стратегическая задача, что прямо сейчас ему нужны бойцы.
Товарищ полковник, это не военнослужащие местного БАТО. Они прибыли по указанию вышестоящего штаба, а именно ТуркВО, начал объяснять седой прапорщик. Забирать их нельзя.
Ты меня не понял? Они пойдут сейчас работать по моему плану, а ты тут сам как-нибудь, повысил голос полковник.
Вид у солдат был потерянный. Кажется, им совсем не хотелось уходить с полковником. Я решил, что нужно вылезти из кабины и пойти оказать какую-то помощь прапорщику. Хотя, чем может ему сейчас помочь простой лейтенант, как я. Лейтенант КГБ мог бы.
Ты у меня сегодня под арест пойдёшь, воин седовласый, грозил полковник.
Товарищ полковник, лейтенант Родин, разрешите обратиться? спросил я.
Лейтенант, ты чего пришёл? Сидел в своей кабине, вот и сиди, гаркнул на меня Хватов.
Я просто хотел бы быть свидетелем того, как вы отдаёте приказ товарищу прапорщику переподчинить вам этих бойцов. А вы, куда их отправляете? спросил я.
Слушай, лётчик, иди отсюда. Пока я тебя вместе с ним на губу не отправил, выругался Хватов. Были бы в моём подчинении, я вас всех лодырей авиационных заставил бы лес рубить.
Как нам повезло, что в Афганистане лес не такой густой, вздохнул я.
Тут полковника понесло. Во всём у него виноваты все, только не он. В первые ряды он меня и прапорщика записал.
В конце концов, бойцов пришлось с ним отпустить, поскольку полковник отдал приказ, приложив руку к голове.
Против такого не попрёшь, сынок, тихо сказал прапорщик. Разрешите идти, товарищ полковник? спросил он у Хватова и тот указал ему вернуться к заделыванию скола на магистральной рулёжке.
А ты лейтенант чересчур разговорчивый, подошёл полковник ко мне ближе. Доложу куда надо, чтобы с тобой провели беседу.
Зачем же? Готов лично доложить о сделанных мне замечаниях своему командованию, сказал я, после чего глаза Хватова вылезли из орбит. А не уточните, когда будет выдача обмундирования?
Пошёл вон! крикнул полковник и указал мне на самолёт.
Кажется, теперь заточил на меня зуб тыловик. Эх, а с Гороняном в Баграме лучше было. Тот был более хозяйственным, чем этот полковник.
Хватов являлся старшим оперативной группы управления тылом на направлении Кушка Герат Шинданд Кандагар. Всё «хозяйство» было на нём. Трудился он и, правда, очень много. Вот только в наших желудках это не чувствовалось. И не только в наших.
Постепенно стали возвращаться в строй и наши товарищи. Валера и Паша прибыли посвежевшими, но безрадостными. Пить нельзя, пока не проколят весь курс лекарств. На то, что необходима реабилитация после болезни решили не смотреть.
Врач Коля Немцов начал уже «бить в колокола», что местного питания недостаточно для нормальной лётной работы. Тому было много примеров. Например, очередь в туалет утром нужно было занимать с вечера. Запасы активированного угля и другие таблетки от и для желудка у врача стали подходить к концу, поскольку каждый день на предполётном осмотре у вертолётчиков кто-нибудь требовал спасительное лекарство.
Вечером наш врач пришёл к нам, чтобы обсудить какое-то дело с Гусько. Но сначала Немцов поведал, что сегодня двое бойцов получили травмы при обустройстве бани.
Это как? спросил Барсов, зачёсывающий свои светлые волосы назад.
Что-то взорвалось там. Бойцов, которые приехали с Союза полосу чинить, использовали не по назначению, сказал Немцов, и я понял, о ком идёт речь.
Доктор рассказал, что у одного оторвало пальцы на руке. А я вспомнил, что это те самые солдаты, которых сегодня взял с собой Хватов. Вот же зараза! Теперь парни поедут домой с травмами, полученными на ровном месте.
Я так не могу, жаловался нам Коля, мотая своей рыжей головой в стороны. Звоню в Кабул, а мне говорят, что всему виной вода. Мол, кормят нормально, а вы, «авиация» просто зажрались!
Пока поймут беспечность тылового начальства, ещё куча народа сляжет, задавался столь сложным вопросом Гнётов, помешивая макароны в кастрюле.
Сегодня нам провели свет от генератора, так что теперь он должен быть у нас постоянно. У Николая решил кое-что спросить, раз он приехал на место Ольги.
Коля, ты с Вещевой не пересекался перед отъездом? спросил я, отведя его в сторону.
Неа. Сам же знаешь я в вертолётном полку был, а она в вашем. Мне разнарядка пришла и через два дня я уже в Баграме был.
Ладно, тогда все вопросы отпадают, махнул я рукой и собрался пойти обратно к толпе, но Немцов меня остановил.
Ты погоди. Я краем уха слышал, что она как-то резко уехала, и никто не знает почему. Срок командировки ведь у нас минимум год, а то и два. Это лётный состав обязательно через год на замену, сказал Коля, прикуривая сигарету. Завтра борт будет от нас в Осмон. Полоса ведь уже готова. Передай письмецо.
С чего ты решил, что мне вот так надо ей письмо писать? улыбнулся я.
Блин, Родин, ну ты даёшь! Полмедсанбата на ваши отношения ставки делали. До сих пор нет-нет, да и проскакивает эта тема.
Не армия, а рассадник букмекеров!
Спасибо за подсказку. Завтра перехвачу экипаж.
Пока мы ужинали, Савельевич обсуждал с Немцовым возможность производства «антигрустина».
Коля, обстановка сложная. Выдача спирта на стоянке пристально контролируется, объяснял Гусько Немцову, наливая свой «лечебный» отвар в кружку.
Ну, теперь понятно, почему был сегодня приглашён Коля на ужин. Хотя, никто против не был его присутствия. Он же, не с пустыми руками пришёл. Небольшую ёмкость на будущее принёс. Оставалась у него привезённая с Союза пара бутылок «Столичной».
Так, а я тут при чём, Евгений Савельевич? удивился Немцов.
Тогда слушай внимательно, похлопал его по плечу Гусько.
Савельевичу нужно место, где можно начать производство самогона. В палатке ему это категорически запретили общим собранием. На аэродроме мест тоже не особо много, где спрятать можно. Вот и придумал Гусько привлечь к этому нашего рыжего доктора, поместив к нему в подсобное помещение своё оборудование.
Расходы на приготовление продукта беру на себя, сказал Савельевич, и тут уже Немцов призадумался.
Как я понял, эти два профессиональных сомелье нашли друг друга. Предварительное соглашение было ими скреплено крепким рукопожатием. Тут же Гусько представил нам новую продукцию своего «бренда» квас собственного приготовления.
И как это у него получается! удивился Гнётов, когда Савельевич вытащил откуда-то армейский термос на 36 литров.
Это вам уже не колючка! с гордостью заявил Гусько. Настоящий, охлаждённый и полностью натуральный. Всем рекомендую пить, пока бесплатно.
Оказывается, Савельевич предлагал наладить выпуск этого прохладительного напитка в столовой. Конечно же, был послан. Однако, наш замполит применил всё своё умение договариваться и пару литров хорошего авиационного спирта. Благодаря этому и получил нужные ингредиенты.
Всё просто! с воодушевлением рассказывал Гусько. Вода очищенная, десяток булок хлеба, отложенный мной сахар и процесс пошёл!
Ай ты, Женя, нехороший какой! Сахар бы лучше на брагу пустил! Этот отвар никто пить не будет кроме тебя! Я мамой клянусь десять тысяч раз, близко не подойду, ругался Бажанян со свойственным ему колоритом.
Араратыч, ну ведь хороший напиток. Сам проверял, зачерпнул кружкой квас из термоса Савельевич и предложил Бажаняну.
Наш зам по лётной подготовке долго ругался и отталкивал кружку. Всё же, через пять минут Араратович сдался и, закрыв глаза, выпил квасу.
А хороший напиток. Зря быковал на тебя Савельевич! похлопал в ладоши Бажанян.
Все ринулись пробовать квас. Кроме меня. Что-то мне подсказывает, что в термосе квас с эффектом замедления. Я постарался отговорить хотя бы Марика, который сегодня должен был пойти к какой-то Фросе на свиданку.
Я когда это имя услышал, не поверил. Монахини обычно носят такое, сказал Марик, выпивая уже второй стакан кваса.
Фрося хм, с таким именем у тебя ещё не было! удивился я. Ты бы на квас не налегал. Предполагаю, что он себя ещё проявит.
Родин, ты всегда паникуешь раньше времени. С Вещевой так же. Она, небось, тебя ждёт у окошка, когда ты со звездой Героя к ней на белой «Волге» приедешь, хлопнул меня по плечу Марк и поднялся с места.
Накопить бы ещё на эту «Волгу». Плюс, очередь нужно дождаться на автомобиль. В этом отношении в Союзе вообще проблема. На всё очередь за колбасой, водкой, в туалет и на машину тоже.
Марик убежал по делам, а за столом уже начали обсуждать дальнейшие боевые действия.
Араратович, когда уже в полёт? Засиделись, спросил Буянов, отодвигая от себя пустую тарелку с остатками макарон и тушёнки.
Скоро. Полоса готова. Завтра постановка большая будет, ответил Бажанян и встал из-за стола, потирая волосатый живот. У нас народу мало. Если прикрывать дальников, то мы будем летать сутками. Нас всего десять человек истребителей. Четверо садятся в дежурное звено, а остальные на прикрытие.
А с Союза никто не может их сопровождать? спросил я.
Может, но Хреков не хочет. Продолжает в Чапаева играть. Ещё бы усы отрастил и не отличишь. Всё на себя тянет! ругался Бажанян, продолжая потирать живот.
Ну, пока у нас в Шинданде только вертолёты работают. Не торопит он нас с вылетами, пока
Это он тебе не говорил, Савельевич! А мне каждый раз чего не бомбим? Когда полетим? Я говорю, запасов нет бомб. Он к тыловикам, а у тех вечно: то рубашка засучилась, то напасть приключилась, прервал Бажанян замполита и слегка поменялся в лице.
Всем за столом стало очевидно, что у Бажаняна начали происходить изменения в животе. Заработал пищеварительный процесс.
Ой! Ёй! Быстрее! послышалось со стороны дороги, которая вела на аэродром.
Мелкими шажками и скрючившись, как вопросительный знак, в палатку вбежал Марик. Вот у кого пищеварительный цикл сократился до нескольких минут.
Мужики, всё нормально. Это Барсов слабеньким оказался просто, успокаивал всех Гусько, поскольку сидящим за столом стало понятно, что следующие в туалет побегут они.