Бажанян сразу вклинился в эту разборку, призывая всех к порядку. Среди обычных лётчиков тоже начались трения. Опустились уже до внутреннего порядка в жилом палаточном городке.
Вечно приходите со своего дежурства, и давай намываться, выкрикнул кто-то из штурмовиков.
Там бак здоровенный. Чего тебе не хватает? пытался уточнить суть претензий Паша Мендель.
Вот ваши все так думают. А приходишь вечером, а воды уже нет, продолжал возмущаться лётчик «грачей».
Через несколько секунд Араратович не выдержал и громогласно дал всем команду закрыть рты. Точного перевода его гневной фразы на армянском никто не знал, но догадаться о содержании было несложно.
Завтра нашему полку начал говорить Араратович.
Только вашему? перебил его Афанасьев.
Вот же какой злючий попался! И не успокаивается. Всё задеть пытается. Не успел я додумать и наградить Афанасьева каким-нибудь нелестным эпитетом, в класс вошёл особый гость в звании полковника.
Команду не подавайте. Я не надолго, сказал он, медленно выходя на середину класса.
Полковник имел болезненный вид. Как будто его раньше времени выписали из инфекции и сразу на работу заставили выйти. Лицо, кстати, очень знакомое.
Хотел бы с вами познакомиться. Всегда с уважением относился к авиации, сказал полковник, поправляя солнцезащитные очки на воротнике. Полковник Громов Борис Всеволодович, командир 4й мотострелковой дивизии.
Возможно, я единственный из сидящих сейчас смотрел на этого человека восторженными глазами. Передо мной был если не образец грамотного и достойнейшего генерала, то точно один тех, с кого стоит брать пример по службе.
Борис Громов, в будущем генерал-полковник. Через три года ему будет поручено занять должность генерала по особым поручениям. Эту должность возродят, поскольку Генеральный штаб будет нуждаться в объективной оценке обстановки в Афганистане.
Позже он получит назначение на должность командующего 40й армией. Именно ему поручат организовать и провести вывод советских войск из Афганистана. В 1988 году он будет удостоен звания Герой Советского Союза.
Как и многие видные генералы Советской Армии он уйдёт в политику. Займёт пост Губернатора Московской области. Один из немногих, кто за особо выдающиеся заслуги, связанные с укреплением российской государственности, станет полным Кавалером Ордена «За заслуги перед отечеством».
Чего спорили то? усмехнувшись, спросил Громов.
Борис Всеволодович, дискутируем. Громко, но по делу, ответил Бажанян.
Ну да. Я так и подумал, сказал Громов и подошёл к карте. В общем, командованием поставлена задача взять проклятый Луркох. Как видите, этот горный хребет находится на пересечении дорог на Кандагар и Герат.
Много нападений на колонны? спросил Афанасьев.
Неприлично много, ребята. Меня не так гепатит достал, как этот Луркох. Ваша задача уничтожить там всё, что только можно. Авианаводчики будут с вами завтра работать, а генерал Хреков руководить с борта Ан-26. Вопросы?
Никто ничего не спросил.
Это хорошо. Начальника разведки пришлю завтра. Поделится с вами сведениями. Не ругайтесь тут только, сказал полковник и тихо вышел из кабинета.
Вот такой он лаконичный и спокойный будущий генерал Громов.
Итак, как вы уже слышали от Бориса Всеволодовича, завтра и нашему, и вашему, Арсений Павлович. Хоть вы и отдельная эскадрилья, но в данный момент находитесь в оперативном подчинении командира нашего полка. Он же является старшим авиационным начальником на базе Шинданд, сказал Бажанян и после этого подполковник решил успокоиться. Давайте уже по задачам на завтра определимся и пойдём спать, устало произнёс Буянов, похлопав Афанасьева по плечу.
Командир штурмовиков поднял руки, дав понять, что он не против.
Итак, горный массив Луркох, показал на карте Гнётов. Площадь 256 квадратных километров. Имеются вершины до 3000 метров. Ущелья для маневрирования очень сложны.
Товарищ капитан, вынужден не согласиться, снова подал голос Арсений Павлович.
Никак он не угомонится! Везде ему надо сумничать. Теперь он решил поднять тему для дискуссии о манёвренных характеристиках Су-25го. Даже вышел к доске и принялся рисовать уравнение движения и схему сил для этого самолёта во время выполнения виража. Пошли формулы, расчёты и примеры. А всё для того, чтобы назвать несколько цифр.
Из этой схемы видно, насколько наши штурмовики хорошо могут маневрировать в узком пространстве. А живучесть, сами знаете, у нас хорошая, развёл Афанасьев руки в стороны и положил мел.
Я обернулся назад и обнаружил большую часть класса спящими. Настолько им было «интересно» слушать своего командира, что решили лётчики-штурмовики начать отдыхать уже здесь.
Палыч, давай уже кончай мериться половыми органами и пойдём спать. Завтра обговорим налёт, предложил Буянов и был услышан. Класс опустел, практически, мгновенно.
После долгих водных процедур в ледяной воде, наша палатка собралась на вечернее чаепитие. Гусько своих отваров не предлагал.
Савельевич, как ты мог нас без кваса оставить? спросил у него Бажанян, доставая большую коробку с печеньями.
Да с таким презентом от нашего нового друга можно и без собственных продуктов жить, улыбнулся замполит, заливая кипяток в заварник в синий горошек.
Это ты на Хватова намекаешь? Он сегодня меня на совещании просто доконал! воскликнул Буянов. Смотри, чего дал нам.
На стол Иван Гаврилович положил большую коробку с печеньями под названием «Альберт», написанном на английском языке.
Югославское? поинтересовался Гнетов. Я пару раз только ел подобное в жизни. Вкус интересный. Воздушный такой.
Тебе вкус интересный, Максимыч, а я теперь голову ломаю, возмущался Буянов. Просто так ничего эти ребята не делают. Может, мстит нам за вчерашний вечер?
Неа. Говорит, что есть у него к нам дело, но его он хочет с Томиным обсудить. Пускай подкармливает. Нам хорошо, а он не жалуется, махнул рукой Савельевич.
Про себя я подумал, что дело, возможно, будет не совсем законное. Но насчет Томина он явно ошибся не тот человек. Тем более, что у него тоже до сих пор перед глазами каша с мухами.
В разгар чаепития появился любимец публики Марк Барсов. Вид у него был не самый весёлый. К тому же, голова была в лепестках цветов.
Ты где был, цветочник? спросил у него Буянов.
Товарищ командир, ночью в кусты хризантем врезался, уверенно заявил Марик.
Слушай, балбес великовозрастной, отдёрнул его комэска. Ты где тут кусты с такими цветами видел? Кроме верблюжьей колючки и акации ничего нет.
И то, колючку скоро Савельевич всю переработает на отвары, улыбнулся Гнётов.
Предупреждал Марика Иван Гаврилович, что шкуру спустит, если тот не перестанет по бабам ходить.
Ты вот мне скажи, почему ты такой? Чего тебя так и тянет найти приключений на своё «хозяйство»? задал уже вопрос Бажанян. Гаврилыч ведь тебя мерином сделает, если ещё попадёшься.
Да я его сейчас сделаю таким, чего тянуть?! воскликнул Буянов, замахнувшись на Марка. Цветы, где взял, зараза?
Сергей дал, кивнул в мою сторону Барсов.
Тут уже все навострили свои уши. В течение пары минут проблема Марка забылась полностью.
Родин, так кому цветы ты нёс? Тем более, около КДП. Там есть несколько интересных кандидаток, подмигнул Гусько.
Моей кандидатки там нет. Замуж она вышла, сказал я, поднимаясь с места. Не понадобились мне цветы. Я пойду отдыхать с вашего позволения.
Таак Погоди, Сергей, остановил меня Бажанян. Пошли, отойдём. Поговорить надо.
Глава 5
Как я понял, Араратович собирается мне рассказать сейчас по Вещевую. Вот только я этого ждал от своих однополчан раньше.
Как узнал, что она вышла замуж? спросил у меня Бажанян.
Случайно, ответил я и рассказал о своём послании через ребят-транспортников.
Темнит Араратович. Судя по его задумчивому виду, подбирает слова, чтобы не сильно меня обидеть. Как будто, это что-то изменит.
Раз ты всё узнал, можешь теперь сосредоточиться на вылетах и, начал он говорить после моего рассказа, но я решил его прервать.
Тигран Араратович, зачем вы скрывали и продолжаете скрывать от меня якобы ужасную правду? В чём смысл? спросил я.
Расстраивать тебя, Серёга, не хотели, ответил Бажанян, присаживаясь на скамейку рядом с палаткой. На самом деле все догадывались, по какой причине уехала с Баграма Ольга Онуфриевна, но точно никто не знал. А тут командир недавно прояснил ситуацию, когда уходил на больничный.
Вы хотели сказать слёг в госпиталь? переспросил я Араратовича, присаживаясь рядом.
Мамой клянусь, он ещё ложиться не хотел. До последнего сопротивлялся, пока лицо не пожелтело
Так что там с Ольгой? перебил я Бажаняна.
До твоего распределения к нам в часть, у Оленьки был жених. Красавец, джигит, спортивный такой! Васькой зовут, по прозвищу Катапульта.
Катапульта уже наводит на мысль, что парень не простой.
Ну да, мне сказали, что десантник. А где он до этого был? Получается, что она при женихе со мной гуляла?
Та не, почесал затылок Араратович. Любили они друг друга. Потом война началась, и его в Афган направили с полком. Тут он и пропал и почти год числился пропавшим без вести. Все считали, что жених Ольги погиб.
Печальная ситуация, сказал я совершенно искренне.
Ага. Но жизнь идёт, а Вещевая замкнулась. Девчонка красивая, и одна. Многие у нас в части к ней клинья подбивали, но она была кремень. До последнего надеялась, что он жив и вернётся. Шли долгие месяцы неизвестности. И тут ты появился напористый, красивый
Джигит, спортивный такой и дальше по списку.
Ну да, да! Всё так! улыбнулся Бажанян.
То-то вы спорили насчёт наших с ней отношений.
Ты это! Если что я на тебя ставил. Ты ж свой! похлопал меня по плечу Араратович. Вот, видимо, вернулся Васька, и Оленька сделала свой выбор.
Мне от того, что она определилась не легче, сказал я, вставая со скамейки.
В жизни всякое бывает, Серж. Главное, что человек жив.
Вот тут я согласен с Араратовичем полностью. Парень вернулся живой. Девушка осталась с ним, хотя могла спокойно сказать, что любовь прошла и помидоры завяли. А то, что у неё кто-то был в это время злые языки в военном городке поговорят и перестанут.
Я всё понял Тигран Араратович. Вы за меня не переживайте. Мы с Ольгой друг другу ничего не обещали. В любви она мне не клялась, я в принципе тоже. Поэтому у меня к ней претензий нет.
Ну, хорошо, что тебе было хорошо и ей приятно. Провели время с пользой. Ладно, иди отдыхай.
Ага. Только вот осадочек у меня остался. Ощущение, будто меня использовали как аэродром подскока. Могла же ведь Вещевая сразу внести в наши отношения ясность, чтоб я по самолётам не бегал за ней и голову не ломал в раздумьях причин её молчаний и побега.
За спиной было слышно, как Буянов продолжал грозить Марику всеми возможными и невозможными наказаниями. Если бы, хоть один процент этих планируемых мероприятий Гаврилович воплотил бы в реальность, то Марик уже давно женился и забыл дорогу «налево». Хотя, это не факт. Барсов настырный.
За всеми размышлениями, я вошёл в палатку, в которой находился только один человек. Мендель рассматривал небольшую фотографию. Рядом с ним лежали несколько писем, а сам Паша выглядел весьма бледно.
Серый, эт т ты? дрожащим голосом спросил Мендель, убирая фото и письма. Перечитат тать решил.
Паш, случилось чего? спросил я.
Нет. Напряжённо сегодня было, вот и устал, натянуто улыбнулся Мендель, снимая с себя куртку от комбинезона.
Сходил бы, умылся холодной водой. Бодрит хорошо, сказал я, готовя свою кровать к отбою.
Да. Ты прав, кивнул Паша и мощно выдохнул.
Что-то не так с ним. Нервное напряжение от встречи с «Томкэтами»? Так он после этого ещё летал несколько раз и был вполне спокоен и собран. А сейчас ему впору успокоительное принять.
Паша, ты точно в порядке? Руки чего дрожат? спросил я, когда Мендель пытался взять футляр с зубной щёткой из сумки.
Серёга, расслабься. Просто я устал, улыбнулся Мендель. Ты тоже на разборе был задумчивый. Наверняка из-за Ольги?
Это было так заметно? спросил я, укладываясь в кровать.
Ага. Ты, когда вошёл, Гусько в расстройствах сказал, что в споре на ваши с ней отношения его чуйка не сработала уже окончательно.
Жаль, что разочаровал его.
Значит, Вещевая вышла замуж, сказал Паша, покачав головой. У вас серьёзно всё было?
Как видишь, нет, раз у неё серьёзные чувства были к другому человеку. Мне, вообще-то, не очень хочется об этом говорить, сказал я, взяв книгу Пикуля.
Ладно. Если что, обращайся. Лучший способ склеить разбитое сердце это время и друзья, произнёс Мендель.
Вот, вроде бы, социальных сетей нет, чтобы такие статусы можно было почитать. Странно как-то слышать от Паши такие напутствия, да ещё и после его нервного вида.
Паша, ничего у меня не разбито. Спокойной ночи, ответил я, и погрузился в чтение.
Мендель больше ничего не сказал и вышел из палатки.
Утром на постановке задач понимания, чего от нас хочет командование, не было от слова «вообще».
Где расположены основные укрепления духов в Луркохе? спросил Паша Мендель у представителя разведки 4й мотострелковой дивизии.
Этого точно мы сказать не можем. Главная задача сейчас
Как это вы не можете? Вы предлагаете нам сбрасывать куда попало? возмутился один из лётчиков Су-25х.
Почему же? С вами на связи будет авианаводчик, который будет находиться в непосредственной близости от объекта, сказал разведчик, но в его словах уверенности не было.
Из общей постановки было понятно, что первыми заходят на цель дальние бомбардировщики, затем точечно работают штурмовики. Вот только, куда именно сбрасывать бомбы «грачам» неизвестно.
Я вам ещё раз говорю, товарищи лётчики, после взлёта вам всё расскажут. Пока долетите, уже будут готовы точные координаты, объяснял начальник разведки.
Нам лететь до Луркоха меньше 10 минут. Вы успеете за это время всей эскадрилье определить цели? спокойно спросил Гнётов.
Вы же с МиГ-21? спросил разведчик, и Григорий Максимович утвердительно кивнул. Вам только средства ПВО подавить надо. Зачем бомбить объекты?
Так, нам же нужно знать, где эти средства ПВО стоят, заметил Мендель.
Мы и вам подскажем в воздухе.
Мда, такой расхлябанной подготовки у нас ещё не было. Вчера начались трения со штурмовиками, а сегодня к ним добавилось отсутствие нужных сведений о позициях духов.
Есть ли у нас время выполнить разведку? спросил Бажанян. Это не дело, вот так идти в лоб на противника, не имея сведений. Вам это не хуже меня известно, сказал Араратович, но начальник разведки только пожал плечами.
Задача поставлена сверху. Плюс согласована с афганским руководством. Они предлагают атаковать Луркох сразу после авиации, покачал он головой.
Через несколько минут споров, Бажанян принял командирское решение, что есть острая необходимость в дополнительной разведке укреплений. С этим предложением он обратился к Хрекову.
Ну и? спросил Афанасьев, когда Бажанян вернулся с командного пункта, где он связывался с Кабулом.
Бесполезно. Сам маршал Кутахов согласовал эту операцию. Кстати, Павел Степанович собирается в Афганистан. Пока не сказал когда, но желает прибыть и лично контролировать проведение операции в Луркохе, сказал Бажанян, кинув на стол свой блокнот. Мы вас услышали, товарищ разведчик, тихо произнёс Араратович и отпустил коллегу с мотострелковой дивизии.