Пособник
Дмитрий Ардшин
© Дмитрий Ардшин, 2024
ISBN 978-5-0062-4122-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пособник
1
Сыпал и покалывал холодный мелкий дождь. На театральной площади растекался и бурлил стихийный митинг. Обыватели боязливо поглядывали на толпу и, качая головами, прибавляли шаг.
Между драмтеатром и толпой молчаливо хмурилась неровная шеренга «космонавтов», суетливо сновали, похожие на агента Смита, «черноглазы» в штатском, стрекоча между собой и через наушник внутренней связи с высшими силами. У стрекотунов в похоронных костюмах были совершенно черные глаза.
Убирайтесь прочь, космические оккупанты! Поналетели тут. Гремел в мегафон, рубил и швырял в толпу злые слова Рыков. Его голос утюжил площадь. От волнения Рыков слегка запинался и картавил.
Да! Убирайтесь прочь! Толпа засвистела, захлопала.
Эти пожиратели душ низвели нас до уровня бессловесных тварей. Но мы не скоты. Скоты не мы. Зашквар быть скотом. Человек, опомнись. Не продавай бессмертную душу исчадьям Смурса. Не превращайся в зомби, которому лишь пожрать да облегчиться. Вспомни: ты звучишь гордо. Люди! Сплотимся, встанем, как один, и дадим отпор этим нелюдям. Свобода стоит того, чтобы за нее драться. Не на жизнь, а на смерть. Планета Земля для людей, а не для черноглазых душеглотов.
Ты как? Спросил Егор. Настя поеживалась, дрожала и невольно прижималась к нему.
Брр Зря ты зонт не захватил.
Ты же сама говорила, что не надо.
И что с того. С досадой отозвалась Астахова, наморщив лоб. А если бы я сказала прыгнуть в огонь или из окна девятого этажа? Ты бы прыгнул?
Конечно. Даже не сомневайся. Егор улыбнулся.
Ну и дурак. Близоруко щурясь, она приподнялась на носки и, вытянувшись в струнку, посмотрела на оратора.
Рыков продолжал зажигать, кипятиться и раскалять толпу:
Власть прогнила и прогнулась перед душеглотами. Хватит надеяться на авось, на Бога, и даже на президента. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. И если не мы, то кто же. Нам, простым гражданам, придется самим себя освобождать. Вытаскивать себя за волосы из черноглазого кошмара. Так давайте сделаем это. Ведь несвобода хуже, чем смерть.
Да кому сдалась твоя свобода! Крикнул рябой круглолицый прохожий с мутными красноватыми глазами и жестяной банкой пива в руке. Главное, чтобы было, что выпить и чем закусить. Так-то вот!
Участники митинга возмущенно зашумели, одергивая.
Рябой отмахнулся и, пошатываясь, пошел прочь в сторону забегаловки:
Карбонарии гребаные. Провокаторы. Хуже черноглазых. Заварят кашу, а сами потом в кусты, в Америку. А простой народ раслебывай. Рябой громко и судорожно икнул. Сплюнул. Тьфу, на вас.
Смерть оккупантам! Руки прочь от Предельска! Как бы отвечая рябому, взорвалась и грохнула толпа.
Сухопарый с костлявым узким лицом черноглаз пострекотал через наушник и, взглянув на шеренгу, скрежещущим голосом отдал приказ. Шеренга всколыхнулась и «космонавты» двинулись на толпу, оттесняя ее в сторону сквера, откуда как бы шагал навстречу каменный Белинский на высоком постаменте.
Люди кинулись врассыпную. Толпа рассеялась. «Космонавты» стали хватать без разбору, валить на асфальт, выкручивать руки, охаживать дубинками и берцами.
Бежим! Егор схватил Настю за руку
Куда? Перед ними вырос ражий, похожий на шкаф «космонавт». Обожди, красавица. Подстилка оппозиционная. Испачкав Настю матерным словом, «космонавт» вцепился в ее руку.
Настя испуганно вскрикнула. Егор закипел, у него зашумело в ушах, а в глазах потемнело; он резко оттолкнул «космонавта» ногой. Космонавт удивленно охнул, попятился, упал. Егор и Настя бросились прочь. За ними устремились двое черноглазов в штатском и трое «космонавтов», лающими голосами требуя остановиться, осыпая угрозами и бранью.
2
Метнувшись через сквер мимо Белинского в голубином помете, Егор и Настя наискось перебежали дорогу и скрылись в подворотне. С обшарпанной стены бросилось в глаза граффити, которое напоминало агитационный плакат ВОВ. Изо лба поверженного похожего на упыря черноглаза торчала стрела. Под черноглазом как будто истекали кровью и кричали начертанные красным рубленым шрифтом слова: «Смерть космическим оккупантам!» На противоположной стене, кривясь и корчась, расползались синие слова: «Земля землянам! Ад черноглазам!»
Полная невысокая старуха с похожим на поросячий пятак носом вразвалку заходила в подъезд, шелестя пакетами-майками «Магнита» и хрипло дыша. Прошмыгнув мимо старухи, они вбежали на площадку между третьим и четвертыми этажом. Замерли.
Из подворотни выскочили «космонавты», пришельцы в штатском. Их сопровождали два летающих яйцевидных «глаза» или «соглядатая», похожие на сферические камеры наружного наблюдения. «Глаза» закружились над двором, заметались в воздухе.
На стене трансформаторной будки за спиной остановившегося пришельца в штатском чернела размашистая аршинная надпись: «Пожиратели душ, жрите сами себя!». Приложив два пальца к наушнику, он застрекотал по внутренней связи.
Чтоб тебе пусто было! Прошептала Настя, впившись глазами в этого узкоплечего пришельца с запавшим похожим на маску Гиппократа лицом. Ненавижу. Ненавижу. Она передернулась.
Как думаешь, кто они такие? спросил Егор, осторожно всматриваясь в стрекочущего у стены пришельца.
Глядя в окно, Астахова пожала плечами. Над пришельцем вверху стены под рисунком совершенно черных и очень длинных глаз чернели корявые слова: «Очи страшные и ужасные».
Настя поежилась.
А черт их знает. Вроде бы они с какого-то там Смурса. И типа мы сами напросились на неприятности, когда рассылали, куда не попадя пригласительные радиосигналы. Черноглазы сочли их за проявление агрессии и решили склонить нас к миру. Вот и наклонили. Астахова вздохнула.
Это версия профессора Навроцкого. Егор с усмешкой покосился на девушку, которая смотрела в окно.
Ну да. Навроцкий Моя бабушка тоже так думает. Мол, «черноглазы» это расплата за грехи наши тяжкие. Рыков уверяет, что «черноглазы» это исчадья другого измерения.
Ада что ли? Егор криво усмехнулся.
Это для нас ад. А для этих тварей это дом родной под названием баунти, марс, смузи или как его там.
Так ты думаешь, они кромешники?
Настя передернулась.
Господи. Да откуда я знаю. И честно говоря, знать не хочу, с досадой вырвалось у нее. Я когда обо всем этом думаю, меня жуть пробирает и оторопь берет Иногда мне кажется, что я персонаж фантастического абсурдного романа. Черноглазые кромешники, пожиратели душ. Все это Стивен Кинг какой-то. И Кафка в придачу. Коктейль.
Мы рождены, что Кафку сделать былью. Пробормотал Егор, хмуро глядя в окно.
И болью. Подхватила Настя. Какой-то больной автор запер нас внутри нелепого мира. И не выбраться.
Как вспомню тот первый день кошмара, так вздрогну. И конечно это было в пятницу тринадцатого. Я шла в «Пятерочку» за творогом и греческим йогуртом и тут они, навстречу чешут деревянным походняком. Оба в похоронных костюмах, тихо стрекочут себе через наушники внутренней связи. А в глубоко запавших глазах черным-черно. Как в заднице у черта. Я прям остолбенела. Они криво усмехнулись. А долговязый, с носом похожим на сосулю проскрежетал: «Закрой варежку, а то орвен залетит!» Голос как у лифта. Я вздрогнула и сорвалась прочь. Думала, померещилось. Зареклась рисовать всю ночь напролет, запивая грандаксин адреналином раш. Захожу в магазин. А там тоже они. Много до ужаса. Развелись, как тараканы. И у них такой вид, словно они здесь давно и надолго.
Да, да подхватил Егор. Я тоже запомнил ту черноглазую пятницу. Да разве забудешь такое. Выхожу из лифта, а на площадке худой как щепка черноглаз с зелеными пакетами из «Сезама». Я оторопел. А черноглазый Кощей мне: «Чего вылупился?» И что-то протрещал сердито. Ругнулся что ли. Оттолкнул меня и скрылся в лифте. И у меня было чувство, что это черноглазое чучело с зелеными пакетами всего лишь мираж, наваждение. Я вот-вот проснусь и забуду страшный сон. Но я так до сих пор не проснулся и ничего не забыл
И я тоже не могу прийти в себя. И никто не может. Тихо сказала Настя, глядя в окно. Ненавижу.
Это взаимно. Егор усмехнулся. Мы их ненавидим. А они нас.
Астахова фыркнула:
Они нас? Брось. Настя с усмешкой покачала головой.
А разве не так?
Они нас не считают за людей. Мы для них пустое место. Как можно ненавидеть пустое место? Все что им нужно от нас это сны для снаксов и души для трапезы.
А ты пробовала снаксы?
Я что совсем что ли? Ее передернуло. Вон знакомая провизорша, которая подгоняла мне снотворные и успокоительные колеса. Наглоталась снаксов.
И что?
Да ничего хорошего. Стала слышать голоса. С того света.
Даа Егор покачал головой. Как ее накрыло. Ладно, еще с этого света голоса. А с того это совсем жесть.
Она перестала отличать явь от нави. На улице принимает призраков за обычных прохожих и обсуждает с ними последние новости с того света, а черноглазых пришельцев считает галлюцинацией, призраками. Дошло до того, что она резко уволилась, развелась и подалась в частные некроманты. Вот тебе и снаксы. Людка совсем помешалась. Разве нормальный человек будет общаться с духами, оживлять трупы и делать пророчества? Болезненно нахмурясь, Егор покосился на Астахову. Ты чего? Что-то не так?
Да нет. Все правильно. Быть некромантом это зашквар. Пробормотал Егор. Он с ненавистью подумал об отце, который мало того, что был некромантом с большим стажем, так еще горбатился на пришельцев, удаляя души у горожан; и иногда на завтрак лакомился снаксами.
Отвернувшись от Насти, Егор уставился на похоронный костюм у будки. Подворотня выплюнула еще три летающих «глаза», которые заметались в воздухе, сканируя двор.
А вот и подкрепление. Уныло заметил Егор.
Они когда-нибудь уберутся? У меня сейчас лопнет мочевой пузырь. Настя топнула.
Издалека докатился скрежет. Как будто открывали консервную банку. Глухо бухнуло. Оконные стекла задребезжали. Сорвавшись с березы, закружились в отекшем рыхлом небе и возмущенно закричали серые вороны. Егор и Настя испуганно переглянулись.
Мало им ночи стало. Теперь вот и днем шерудят. Проворчал Егор. И чем они там занимаются? Штробят что ли?
Настя поежилась.
Не знаю, и знать не хочу У меня от этого шороха волосы на лобке, то есть на лбу, то есть на голове шевелятся. Господи, как же попудрить носик хочется! Переступая с ноги на ногу, Настя поморщилась и, скривившись, тихо захныкала.
За окном раскатисто прогрохотало. Замерев, Егор и Настя посмотрели друг на друга.
Гремят раскаты от пришельцев. Егор криво усмехнулся.
Якобы что-то там демонтируют. А Рыков говорит Настя запнулась.
Что говорит твой Рыков?
Почему сразу мой? Вскинулась Настя.
Ладно, ладно, не заводись, пробормотал Егор. Так что же он говорит?
Говорит, что ты дурак. Обиженно сказала Настя.
Конечно. Иначе бы меня здесь не было. Егор тихо улыбнулся и посмотрел в окно, за которым рыскали и шныряли космонавты, похоронные костюмы и летащие «глаза».
Рыков думает, что пришельцы хотят демонтировать Землю.
Бред. Егор обнял Настю.
Увернувшись от поцелуя, она оттолкнула Егора.
Ну, зачем? Она болезненно поморщилась. Мы же просто друзья. Ведь так?
Ну да. Егор разочарованно вздохнул.
Мне нравиться другой.
Рыков что ли? Егор криво усмехнулся.
А хотя бы и он. И что с того? Она сердито и с вызовом сверкнула глазами на Егора.
Говорят, что ты с ним
Врут! Вспыхнув, резко оборвала она. Всё врут.
Значит, это правда. Глухим упавшим голосом проговорил Егор.
Космонавты и траурные костюмы исчезли в подворотне.
Ну, наконец-то! Настя облегченно выдохнула. Уходим, уходим, уходим!
Обернувшись к лестнице, Астахова вскрикнула. Посеревшее от испуга лицо Насти отразилось и вытянулось на черной сферической линзе летающего «глаза», который завис в воздухе.
3
Оставайтесь на месте! Проскрежетал «соглядатай». Мигая красным огоньком, «глаз» вплотную подлетел к Егору и Насти.
Да пошел ты. Сорвав себя куртку, Егор накинул ее на «соглядатая» и рубанул кулаком. С пронзительным скрежетом «глаз» рухнул. По ступенькам, позвякивая, посыпались обломки. Бежим.
Они кинулись по лестнице вниз. Тотчас запищал домофон, громко затопали. Космонавты и похоронные костюмы устремились вверх по лестнице. Резанул голос черноглаза. Космонавт коротко ответил.
Что и требовалось доказать. Нахмурившись, пробормотал Егор.
И что теперь? Дрожащим голосом прошептала Настя.
Проклятый глазолёт. Егор пнул осколок.
Я живой им не дамся. Настя содрогнулась. Уж лучше с крыши
Еще успеешь умереть, красавица. Подкрался насмешливый голос. Из двери рядом с лифтом усмехалась та самая маленькая кубышка с носом пятачком. Чего застыли? Старуха открыла дверь шире и отошла в сторону.
Быстро переглянувшись, Егор и Настя прошмыгнули в квартиру.
4
Толстуха заперла дверь на три замка и накинула на нее цепочку.
Спасибо. Прошептал Егор.
Мы же люди, а не твари черноглазые. Хозяйка расплылась в улыбке и как будто бы стала еще толще.
Но все равно спасибо.
Ш-ш-ш. Кубышка прижала короткий толстый палец к пухлым лиловым губам и прильнула глазом к дверному глазку. Они
Прихожую обстреляли звонки в дверь. Егор и Настя растерянно посмотрели друг на друга.
В кладовку или ванную комнату. Мигом. Прошептала хозяйка
Сорвавшись с места и метнувшись по коридору, Егор и Настя закрылись в ванной комнате и, замерев, прислушались.
В темноте Настю стало потряхивать. Егор тоже мелко задрожал. Но не от зябкого страха. Егору захотелось с головы до ног осыпать Настю поцелуями. От опастности и вожделения залихорадило и захватило дух. Егор словно без парашюта сорвался в черную пропасть и стал падать, падать гадая: разобьется или проснется.
Входная дверь залязгала.
Наконец-то. Дрыхла что ли, хрычовка? Ворвался басовитый голос.
На кухне возилась.
С первачом?
С кулебякой.
Ну-ну. Двоих тут не видела? На нем темная куртка мешком и капюшон на башке. А она в черном френче и черной кепке.
Конечно, видела. Вежливо сказала старуха.
Тихо ойкнув, Настя схватила Егора за руку.
Неужели сдаст, старая ведьма? Пробормотал Егор и судорожно сглотнул. Кляпом застряла темнота. Холод обжег затылок и спину.
Они сорвались вверх. Черная кепка сказала, что лучше с крыши, чем
На крышу! Оборвал старуху другой, скрежещущий голос.
Хлопнув, входная дверь лязгнула замками и цепочкой.
Ну, вот и все. Из коридора сказала хозяйка. Они убрались. Чтоб им пусто было.
5
Егор и Настя вышли в коридор.
Спасибо. Если б не вы, нас давно уж Так же как и вся она, голос Насти дрожал.
Да чего уж там, красавица моя. Толстуха улыбнулась в смуглое лицо Насти
Дело-то житейское. Мы же люди, а не черноглазы полосатые.
И не космонавты. Рассеянный взгляд Егора остановился на большой черно-белой фотографии в белой рамке. Со стены коридора Егору задумчиво улыбался двойник Ингрид Бергман.
Что? Не похожа? Толстуха усмехнулась Егору
На кого? Егор недоуменно уставился на нее.
На меня, конечно.
Растерянный взгляд Егора заметался между фотопортретом и оплывшим морщинистым лицом. Сбитый с толку, Егор смешался и, пожав плечами, что-то буркнул.
А ведь когда-то и я была такой же молодой и прелестной, как Старуха бросила вопросительный взгляд на девушку.
Настя, сказала та.
Как Настенька.
А потом точно сглазили и прокляли. Старуха вздохнула. Все зеркала стали кривыми. Жутко разнесло. Расхерачило, как говорил мой Александр Сергеевич. Земля ему пухом. Совсем сносилась, стопталась. Не нос, а свиной пятак. Не ноги, а тумбы. А лицо как у старой жабы. И смех и грех.
Да ладно вам. Настя оправилась, но голос еще подрагивал. Вы выглядите замечательно.
Ах, обманщица. Криво улыбнувшись, старуха покачала головой. Твоими бы устами да мед пить.
Егор, скажи, что а вас как зовут?