Есть ли у вас враги?
Холостяк Тимоти, но он в тюрьме.
Ну да. Благодаря вам. Голос инспектора сочился сарказмом. Великий детектив, ведущий подкаста Бьюсь о заклад: обнаружив останки, вы первым делом подумали, что разжились отличным материалом для слушателей.
Первым делом я решил вызвать полицию. Убит человек вот что важно. Подкаст вполне может подождать.
Вы не должны публично обсуждать это происшествие, потребовал Атертон. Дело в стадии расследования, и я не дам вам все испортить.
А вдруг Мусорщик хочет, чтобы я сказал о новом трупе в эфире? предположил Джон. Вот и подбросил останки жертвы именно к моему дому. Возможно, желает славы? Вам не кажется, что убийца один из моих слушателей?
Сказал и сам содрогнулся от собственной гипотезы.
В том-то и дело, Джонатан. Если вы делаете из убийства гламурный продукт, рано или поздно получаете труп на своем крыльце.
Атертон захлопнул блокнот.
Я могу идти?
Мы дадим вам знать, когда расследование подойдет к концу. Я на вашем месте пожил бы несколько следующих дней в каком-нибудь отеле. Возможно, занялся бы поисками жены, усмехнулся инспектор. Кстати, с ней мы тоже хотим поговорить. Да, и не вздумайте покидать страну.
Погодите Вы считаете меня подозреваемым? Полагаете, я с самого Рождества разбрасываю по Лондону трупы в мусорных мешках?
Следствие на начальной стадии сейчас ничего нельзя исключать.
Стало быть, пока у вас нет ни одной зацепки
Кстати, где вы были двадцать второго октября? А пятнадцатого декабря, семнадцатого февраля, одиннадцатого и двадцатого апреля?
Навскидку сказать не могу. Надо заглянуть в ежедневник.
Из города не уезжайте, вставая, повторил Атертон. Будем на связи.
Джон задержал инспектора:
Понимаю, что вы не испытываете ко мне симпатии, однако могу я попросить вас об одолжении?
Смотря о каком.
Когда установите личность жертвы и свяжетесь с ее семьей сможете сказать им, что я сожалею? Передайте им Он тяжело сглотнул. Передайте мои слова: их любимый человек не заслуживал подобной участи. Я надеюсь, они смогут обрести покой.
Атертон фыркнул и распахнул дверь:
Хм. Сердечный вы парень, а?
* * *
В отель Джон не поехал. Пошел пешком куда глаза глядят, стремясь поскорее удалиться от полицейского участка, пропахшего плохим кофе, пластиковой мебелью и дурными испарениями человеческих тел. Он всегда отличался тонким обонянием: в детстве с отвращением зажимал нос, почуяв чужой пот, вонь подгоревшей пищи или сильный аромат духов. Отец частенько его дразнил: «Если не выносишь запах крови детектива из тебя не выйдет».
Вот только запах крови сейчас был ни при чем.
Джон завернул за угол, прислонился к стене паба «Уэзерспун» и тяжело задышал. Прикрыв глаза, снова увидел отрубленную ногу.
Шесть убийств, двенадцать отрезанных ног. Кто это сделал и как? Прикончить человека, а потом разделать его, словно барана?
Джона вырвало, и остатки утреннего кофе выплеснулись на тротуар. Случайный прохожий равнодушно обошел его стороной.
Вот так и убийцы Они просто не видят в своей жертве человека. Мусор, кусок плоти, не более. В Лондоне никто не смотрит друг другу в глаза. Отводят взгляд в подземке, стараются не общаться с соседями, если позволяет ситуация. Город полон черствых, замкнутых на себе эгоистов. Если ты одинок и безразличен, то другие для тебя просто бездушный человеческий материал, скользящие рядом тени.
Удивительно еще, что людей в Лондоне не убивают на каждом шагу.
Джон вытащил телефон и набрал номер Эми наверное, уже двадцатый раз за утро. Та вновь не ответила, и он позвонил теще.
Джонни, прости, но я же сказала, что со вздохом начала Моника.
Она у тебя?
Эми просила меня не говорить
Я просто должен убедиться, что она в безопасности. Ночью кто-то оставил труп у меня на пороге. Я хочу услышать: с Эми все в порядке.
Его голос сорвался.
Что? О господи Да, да, она у меня, все нормально.
Хорошо. Не открывайте дверь незнакомцам, ладно? Не отвечайте на звонки с неизвестных номеров. И скажи Эми, чтобы не приближалась к нашему дому если, конечно, у нее есть такие намерения.
А ты
Не дослушав, Джон нажал на копку отбоя и вошел в паб.
Зал был заполнен едва ли наполовину. Еще рано. Несколько знакомых завсегдатаев сидели за столиками с таким видом, словно пьют с самого утра. Он заказал пинту пива и порцию виски.
Выглядишь не лучше, чем я себя чувствую, дружище, усмехнулся бармен.
Джон вздохнул, заметив, как дрожит рука.
Встав у стойки бара, первым делом хлопнул виски, однако не смог ни отогнать навязчивый запах, ни отбить дурной вкус во рту. Залпом выпил пиво никакого эффекта. Впрочем, он хотя бы ощутил, что чем-то занят. Ну да. Чем еще заняться человеку, которого бросила жена? Правильно уйти в запой. Он жестом попросил бармена повторить.
В паб вошла группа молодых людей. Подойдя к стойке, ребята зашумели, расталкивая друг друга локтями и выкрикивая заказы. Джон молча стоял рядом, ожидая своих напитков. В детстве подобные компании его пугали; в смехе крепких, горластых, налившихся пивом парней в футболках цветов любимой команды он слышал нотки угрозы и каждый раз вспоминал отца.
Тощий прыщавый юноша со смазанными гелем волосами хлопнул по плечу одного из друзей, и в голове у Джона снова заговорил внутренний голос: «Синяя шерсть».
Стоп
Он поймал худого малого за запястье.
Что у тебя за парфюм?
Тот попытался выдернуть руку, но не смог.
Чего прицепился?
Да нет, ничего, сбавил тон Джон. Извини. Просто хотел узнать, каким одеколоном ты пользуешься. Или это дезодорант?
Тебя что, дружок бросил? хмыкнул один из парней, и Джон нахмурился.
Послушай, продолжил он, понизив голос, у меня сегодня худший день в жизни. Поверь, ты не захочешь узнать, почему я задаю такой вопрос. Просто скажи: как называется этот запах?
Откуда мне знать, черт возьми? Брат привез из Штатов. По-моему, «Axe» или что-то в этом роде.
«Axe», синяя шерсть Нет, не шерсть: кашемир.
Он отпустил мальчишку, и тот быстро отступил в сторону, словно испугавшись. Ребята отпустили несколько шуток, но Джон их уже не слышал. Выпил пиво с виски и направился к выходу.
Он знал, кто скрывается под прозвищем Мусорщик.
5
Второго плохого мужчину я убила совершенно осмысленно. Нет, Гарольда-то мне точно хотелось прикончить. Пусть и на подсознательном уровне, однако желание разделаться с ним присутствовало с того самого дня, как он женился на моей матери. Убить, если коснется меня хоть пальцем. Не могу сказать, что вынашивала конкретные планы. Все произошло импульсивно, кто-то назвал бы мои действия самообороной. Гарольд был педофилом, а бассейн предоставил удобную возможность с ним покончить.
А вот второй С ним мне пришлось заранее пораскинуть мозгами.
Нет, думала я недолго, если честно. О платье для выпускного вечера размышляла дольше несколько лет. А план убийства мистера Шилера родился за пару дней.
Началась та история в один прекрасный вечер. Я училась в десятом классе частной школы для девочек в Массачусетсе. Учеба мне нравилась, я с удовольствием занималась спортом, а Сюзи тот год провела за сотни миль в закрытой подготовительной школе штата Нью-Йорк. Виделись мы лишь на каникулах, которые проводили в квартире Гарольда в Верхнем Вест-Сайде или на побережье, в его же бунгало в Хэмптонс, в зависимости от сезона. И там и там обязательно присутствовал штат наемных опекунов, которых для нас выбирали юристы, управляющие трастовыми фондами отца, матери и отчима, пока мы с сестрой не достигнем совершеннолетия. Ничего особенного большинство девочек, с которыми я училась, родителей почти не видели, даже если те были в добром здравии. Так или иначе, лучше закрытая школа и каникулы в обществе незнакомцев, чем жизнь с Гарольдом.
Правда, по Сюзи я скучала. Знала, что она свою школу любит, обожает занятия спортом и танцами, вполне счастлива и находится в полной безопасности, и все же физически чувствовала пустоту, заполнившую пролегшее между нами огромное расстояние.
В тот вечер, когда потушили свет, я с головой накрылась одеялом, зажгла фонарик и принялась писать сестре письмо на первосортной почтовой бумаге ее любимой. Ручку взяла с розовыми чернилами к ним Сюзи тоже была неравнодушна. Письмо не закончила: протек стержень.
Вздохнув, я выключила фонарик, встала с кровати и осторожно, лавируя между похрапывающими одноклассницами, пробралась в коридор, ведущий к туалетным комнатам. Вечерняя дежурная давно завалилась спать; хотя в школе было темно, я, как и любая другая ученица, дорогу знала как свои пять пальцев и спокойно шла мимо погрузившихся в тишину спален.
Логично было бы предположить, что, учитывая щедрую плату за обучение, школа предлагала ученицам индивидуальные туалетные комнаты, однако руководство придерживалось иного мнения: совместное пользование удобствами должно воспитать в детях состоятельных людей скромность и моральные ограничения. Что-то в этом роде. По моему опыту, подобные правила давали совсем иной эффект: у застенчивых школьниц развивались проблемы с кишечником, поскольку они дожидались, пока все лягут спать, и только потом совершали поход в уборную. Что уж говорить об ученицах, страдающих расстройствами пищевого поведения или критически оценивающих собственное тело Те были несчастны вдвойне.
Представьте себе группу девочек подросткового возраста, лишенных какого-либо личного пространства. Думаете, они не будут проявлять нездоровое любопытство, сплетничать друг о друге? Идеальная питательная среда для паранойи и нарциссизма Это я сейчас так считаю, а тогда была всего лишь ребенком с признаками зарождающейся социопатии.
Еще не добравшись до туалета, я поняла, что внутри кто-то есть: из-под двери пробивалась полоска света. Лампочки там включались от датчиков движения а потому пробраться в уборную незамеченной было невозможно. Кроме того, свет имел свойство внезапно выключаться, когда ты в одиночестве устраивалась на горшке или делала макияж.
Внутри кто-то плакал.
Я тихонько приотворила дверь бедром, стараясь не перепачкать ее розовыми чернилами, и прислушалась. Если в туалете кто-то ревет, значит, вариантов у тебя всего три: во-первых, спросить, все ли в порядке, рискуя нарваться на подробный рассказ о подростковой драме. Во-вторых, можно развернуться, уйти и пропустить первоклассную сплетню. Третий вариант подслушать и выяснить, что случилось, безо всяких далеко идущих обязательств.
Простояв у двери всего пяток секунд, я выбрала третью стратегию и напала на золотую жилу. В туалете находились две девочки: одна плакала, другая шепотом ее утешала.
Кому-нибудь расскажешь?
Нет, всхлипнула рыдающая ученица. Все равно никто не поверит!
Вполне могут поверить.
Тогда все будут знать, из-за кого уволили мистера Шилера. Его все обожают.
Каждый в курсе, что ты его любимица.
Я оживилась: информация была важной. Мистер Шилер тренировал школьную команду по софтболу, в которую входила и я. Играла на первой базе, потому что у меня неплохо получалось ловить отбитый мяч. Тренера действительно все любили. Раньше он и сам играл в бейсбольной лиге, а став тренером, вывел нашу команду на первые места в штате. Шилер обладал большим брюхом, гомерическим смехом и склонностью к дурацким каламбурам. Повсюду таскал с собой бейсбольную биту с автографом самого Бейба Рута[6]. У биты не вру! имелось свое законное место в автобусе нашей команды. О ком-нибудь другом сказали бы: глупая причуда, однако в отношении Шилера она выглядела забавно, не более. Кроме исполнения тренерских обязанностей, он преподавал информатику, а еще каждый год ставил сценки с участием старшеклассниц, которые наряжались учителями или обслуживающим персоналом. Девочке, изображавшей самого Шилера, дозволялось выступать с его легендарной битой, а больше он с ней никогда не расставался.
Плачущую ученицу я узнала по голосу: Нив Оуэнс была нашим лучшим питчером[7], она же играла Шилера в школьных постановках.
Я приникла ухом к щелке между дверью и косяком.
Может, просто недоразумение? предположила утешительница.
Он запустил руку мне в лифчик, снова всхлипнула Нив.
Уверена? Вдруг он не нарочно?
Если даже и так все равно никому не скажу. И ты не говори. Представляешь, во что превратится моя жизнь? Все будут считать, что я сама виновата. Поклянись, что будешь молчать!
Из команды уйдешь?
А куда деваться? Я даже смотреть теперь на него не могу.
Я отскочила от двери и вернулась в спальню. Руки пришлось вытереть салфеткой. Забравшись в постель, начала воображать, как прикончу подонка.
Кто-то решит, что подслушанный разговор довольно слабое основание для убийства любимого всеми тренера по софтболу, который поднял нашу команду на вершину рейтинга. Кстати, благодаря ему я улучшила средний показатель отбивания с четырехсот до четырехсот пятидесяти. В свою защиту скажу: педофилия для меня навсегда осталась больной темой. Я прекрасно знала, что по ошибке запустить лапу в лифчик невозможно. Интересно, сколько наших девчонок перелапал тренер? Хорошо, если только лапал Впрочем, Нив говорила правду: поскольку дело касалось Шилера, ей никто не поверит. Кроме того, у нее была лучшая правая на всем Восточном побережье. Нив не должна покинуть команду Возможно, без Шилера нам не удалось бы выиграть столько матчей, но без Нив нашей школе чемпионства точно не видать.
План у меня родился безупречный.
Разумеется, я выдавала желаемое за действительное, однако что взять с пятнадцатилетней девчонки, которой уже сошло с рук одно убийство? Я считала себя неуязвимой.
* * *
Мой идеальный замысел сработал уже через два дня, когда наша команда позволила себе расслабиться за коллективным поеданием пиццы и игрой в боулинг. Подобные мероприятия мы устраивали дважды за сезон, и они тоже способствовали популярности Шилера. В закрытой школе пусть самой что ни на есть эксклюзивной и респектабельной каждая ученица ищет предлог выбраться на вечер из кампуса, оказаться подальше от дежурных и учителей. Всех тянуло в такие места, где можно пофлиртовать с мальчиками. Неважно, что местный боулинг-центр представлял собой непритязательный зал, сплошь отделанный оранжевым и бирюзовым пластиком будто застрял в семидесятых.
Нив на вечеринку не пришла. Говорили, что она приболела. О настоящей причине знали лишь я и та, вторая девочка из туалета, которую по голосу мне узнать не удалось.
Разумеется, мистер Шилер тоже был в курсе. Педофил, грязный ублюдок!
Поедание пиццы прошло без приключений. Во второй части вечера мы переместились в боулинг, и я приступила к подготовительной части плана. Пока девчонки переобувались в воняющие освежителем тапочки, я проскользнула в закуток с уборными. А что, логично: началась эта история в туалете, в туалете она и продолжится.
Оглянувшись, я нырнула в мужской сортир, вытащила из сумочки два припрятанных куска пиццы с пепперони и затолкала их в единственный унитаз. Пахло здесь ужасно. Куда хуже, чем в дамской комнате, которая тоже была не слишком чистой. Задержав дыхание, я сунула в унитаз рулон туалетной бумаги и для верности утрамбовала все это отвратительным ершиком. На всякий случай добавила еще парочку бумажных полотенец. Смыла раз, другой. Засор встал намертво, и я с удовольствием наблюдала, как вода поднялась до кромки керамической чаши. Когда выходила в коридор, она уже полилась на пол.