Эти нарукавники мы с Настей носили в третьем классе, и до сих пор Настя хранила их, пристроив между двумя своими вышитыми пейзажами.
***
Мам, у нас новенькая в классе! Вот, это Марта. Она с целины приехала.
Высокая, очень коротко стриженная женщина удивлённо смотрит мне в лицо. Я шмыгаю носом и поправляю лямку школьного ранца.
С целины? Это откуда же, из Казахстана?
Из Курганской области, деловито сообщаю я.
Как интересно. И кто же у тебя папа?
Механизатор.
А мама?
Доярка.
Чем же они в Москве займутся?
А я без них приехала. К дедушке.
А дедушка у тебя кто?
Доктор физико-математических наук. Занимается вопросами электросвязи.
Тома, быть такого не может! Ахает её спутница, полная женщина с пучком. Это же Вавы Никитиной дочка! Девочка, как твою маму зовут?
Минакова Валя.
Точно, Вавка!
Вавка это болячка, а моя мамка Валя, обижаюсь я. Женщина с пучком обращает к Настиной маме лихорадочно блестящий взор.
Мы с Вавкой в одном классе учились! Она поступила на биофак МГУ, а летом поехала на целину, влюбилась то ли в комбайнёра, то ли в тракториста
Нина, давай потом и не при детях, вежливо, но твёрдо обрывает её Настина мама.
***
Это был Эдик? Спросила я, когда Настя с загадочным видом вернулась в комнату.
Это был Жорик. Он предлагает нам авантюру.
Э?..
Пойти сегодня в ночь к Театру Улиц и попробовать урвать билеты на «Макбета» с участием Рицкого.
Валерий Рицкий это звучало отлично. Один из самых популярных актёров Союза, ещё и выдающийся бард его обожали все. Недавно он женился на польской актрисе Марии Гданьской и теперь по несколько месяцев в году жил в Варшаве, поэтому в Москве его приходилось буквально ловить.
И откуда мы деньги возьмём?
Жорик платит за всех. Он первую зарплату получил.
А почему бы и нет, я вспомнила и зажмурилась, как кошка. Пойду позвоню дедушке, скажу, что ночую у тебя.
***
Театр Улиц назывался так из-за балаганного стиля представлений, а находился он, вообще-то, в добротном дореволюционном здании на Садовом кольце. К нашему приходу там уже собралась горстка людей. Мы были в очереди четвёртыми Жорик очень удачно занял нам место.
А разве ты в армию не идёшь?
Вы чего, мне же только в декабре восемнадцать! Я в весенний призыв пойду.
Жорик Степанов с третьего класса был поочерёдно и легкомысленно влюблён то в Настю, то в меня, но к шестому остановился на мне. Влюбился он как раз после истории с повязками и всё время говорил, что мы трое будущая богема, и нам надо держаться вместе, а то нас заклюют. В результате мы держались вчетвером Димка Шумахин, хоть и собирался стать инженером, далеко от Насти отойти не мог. Пару раз они с Жориком за неё дрались, но вообще-то весь класс и все взрослые с первых дней нашей дружбы были уверены, что Жорик мой будущий муж.
Я много раз прикидывала и классу к седьмому решила, что я только «за». Жорик был, как и я, влюблён в театр и в Москву. Его родители работали в дорогом ресторане, отец швейцаром, мать посудомойкой, и я чувствовала в Жорике ровню, родственную душу, человека с теми же мечтами и теми же страхами. Одна беда мне не очень нравилась его внешность: всё тело у него было мохнатое, как у шимпанзе, брови огромные, как у Леонида Ильича, а щетина росла чуть не от самых глаз. Но я давала себе отчёт, что я и сама не красавица, так что привередничать глупо. Тем более что Жорик, когда со мной случился микроинфаркт, волновался за меня, трижды приносил мне в больницу передачи и как-то целую ночь дежурил под окнами, а пословицу про мужа, который любит жену здоровую, я помнила ещё с целины.
Была, правда, одна незадача: мы с Жориком ни разу ещё даже не целовались. Бывало, мы куда-то выбирались вчетвером, на дачу, на долгие прогулки, и там я видела, каким становится Димка от Настиной близости разгорячённым, с трудом сдерживающимся, с безуминкой в глазах. И Настя тоже вся как будто плавилась, угловатость её сглаживалась, и она под Димкиным взглядом начинала игриво перетекать из позы в позу. У нас же всё было как-то неловко и некстати, и мы банально не могли совпасть в настроении.
Как там в официантах, сложно? Поинтересовалась Настя. Как сегодня выяснилось, родители пристроили Жорика к себе под крыло, чтобы не болтался до армии без дела.
Несложно. Я же тренированный. У меня и память, и ловкость рук, и координация, он приосанился и закурил.
Я оглядывала собравшихся. Тут была влюблённая пара чуть постарше нас, были две девушки, по виду чьи-то поклонницы, был немолодой усатый дядя в больших очках и шляпе. Все помнили, кто за кем занимал, и очередь уже рассеялась по удобным уголкам и скамейкам. Подошёл ещё один дядя, низенький и совсем пожилой, занял за нами.
Скучно, вздохнула я. Жорик докурил, сделал два шага вперёд, чтобы оказаться прямо под фонарём.
А сейчас перед вами выступит легендарный мим Георгий Степанов! Провозгласил он шутливо-торжественным тоном и начал очень смешно и похоже пародировать Марселя Марсо. Особенно забавно выходило у него изображать руками полёт птицы. Парочка под соседним фонарём засмеялась, парень крикнул:
Во даёт! И показал большой палец. Девушки-поклонницы захлопали. Пожилой дядечка одобрительно закачал головой, дядечка в шляпе брюзгливо выпятил губу. Жорик привстал на цыпочки, задумчиво вгляделся в темноту
И первым заметил, что что-то не так.
Лом! Прочитала я по его беззвучно дрогнувшим губам.
В следующий миг из темноты начали молча выходить молодые крепкие парни. Сперва мне показалось, что их человек пятнадцать, но потом вышла ещё группа, ещё А потом они расступились, пропуская вперёд главного коренастого, в джинсах.
Слышь, все в конец очереди, скомандовал он.
Мы раньше пришли! Возмутился парень из парочки, но Жорик выразительно посмотрел на него мол, не нарывайся! и махнул рукой, предлагая отойти куда велят.
Меня неприятно кольнуло, но я последовала за Жориком, понимая, что ссориться с такой толпой может быть чревато.
Да ладно, их всего-то человек сорок! Зашептал он, когда мы отошли на безопасное расстояние. Весь зал не выкупят. Сто шестьдесят билетов заберут, ну, может, двести.
А кто это? Спросила я.
Как кто? Студенты! Ты вчера родилась, что ли? Это называется лом. Они пришли билеты покупать. Четыре штуки в одни руки. Два перекупщику, два себе. С ними лучше не связываться, они кулаками не бьют, но бока намять могут.
Но мы, я надеюсь, всё равно не уйдём без билетов? Спросила Настя.
Ну, купим на галёрку, подумаешь. Рицкого и оттуда неплохо видно.
Мы постояли молча. Мимо нас проехало одинокое ночное такси. Меня не оставляло ощущение, что ночь испорчена. Наши соседи из очереди тоже заметно приуныли.
Хотите анекдот? Не очень уверенно спросил парень из парочки.
На него все так посмотрели, что он сразу заткнулся.
Я подумала, что если бы меня предупредили о таком развитии событий, я бы не пошла. А потом подумала, что хочу домой. Но уходить было как-то глупо.
Тут в переулке послышались шаги. Я вгляделась и поняла, что в сторону театра идёт ещё одна группа парней, не меньше первой. Я тронула Жорика за рукав.
Ого! Он почему-то обрадовался. Сейчас такое будет!
Какое? Осторожно спросила Настя, но ничего объяснять уже не требовалось.
Вторая группа, тоже человек в сорок-пятьдесят, вышла из переулка, прошествовала мимо церкви, к стенам которой мы жались, и молча выстроилась вдоль улицы прямо напротив театра.
Первая группа совсем не удивилась их появлению. В таком же пугающем молчании они тоже выстроились вдоль фасада.
Обе группы сделали грозные и сосредоточенные лица.
И в полной тишине двинулись друг на друга.
Жорик схватил нас с Настей за руки и рванул в сторону высотки.
***
Жорик! Жорик, помедленней, Марте бегать теперь нельзя!
Я старалась идти очень быстро, но не переходить на бег. Но всё равно задохнулась через двести метров и остановилась. Настя подхватила меня под локоть.
Ну что ты творишь! У человека сердце!
Я отдышалась и обернулась.
У театра шевелилось и переваливалось живое месиво. Кто-то кого-то придавливал к стене театра, кто-то на кого-то наскакивал, кого-то уже уронили на асфальт. Но оттуда не доносилось ни одного звука удара. И ни одного голоса.
Поодаль от нас пытался отдышаться дядечка в шляпе. Где-то далеко впереди бежала влюблённая парочка.
Против лома нет приёма, вырвалось у меня.
Жорик растерянно развёл руками:
Ну извините, медамочки. Они не каждый раз бывают, а бодаются вот так, стенка на стенку, ещё реже
Настя показала ему кулак.
Куда теперь? Спросил Жорик таким тоном, словно ему очень хотелось погулять по ночной Москве, раз уж не вышло с театром.
Домой! Категорично сказала Настя. Что хочешь делай, но чтобы через десять минут здесь было такси.
***
Утро было замечательное летнее-летнее.
Я посмотрела на будильник, увидела, что уже почти одиннадцать, и мне оставалось только пожалеть, что большую часть этого прекрасного утра я банально проспала.
Дома никого не было. Я быстренько умылась, стараясь не вспоминать бабушкину реакцию на моё ночное возвращение, быстренько налила себе стакан молока, отрезала хлеба и колбасы. Ела торопливо мне хотелось скорее на солнышко.
В десять минут двенадцатого я уже вытаскивала на балкон стул. Потом взяла томик Светлова, заправила волосы за уши и устроилась на этом стуле, картинно облокотившись правой рукой на перила, а в левой держа книгу.
Легчайший ветерок начал раздувать мои волосы. Солнце коснулось макушки.
На небе не было ни облачка. На скамейке во дворе грелись кошки, такие же счастливые, как и я. Поодаль катался на трёхколёсном велосипедике маленький мальчик.
Поначалу мне совсем не хотелось читать. Но глаза как-то сами начали цепляться за строчки. И Жанна дАрк поскакала к осаждённому Орлеану, а рабфаковка повесила серенькое платье на спинку стула и опустила голову на подушку, чтобы увидеть страшный сон про гражданскую войну
Гена!!! Послышался резкий, нечеловеческий крик.
Я вздрогнула и опустила книгу. По двору металась Евдокия Максимовна из первого подъезда.
Гена, ты где?!
Я поняла, что она ищет мальчика. Мальчика нигде не было.
Гена!!! Она подняла глаза и увидела меня. Марта, ты Генку нашего не видела?!
Катался тут на велосипедике, сказала я. Вокруг клумбы. Это он?
Он На пять минут в магазин отошла!.. Гена!!!
Я бросила книгу и торопливо, как могла, спустилась во двор. Евдокия Максимовна, согнувшись в три погибели, уже заглядывала в подвал.
Гена!!!
Он бы не смог затащить туда велик, сказала я.
Евдокия Максимовна замерла, медленно разогнулась и вдруг кинулась на меня с перекошенным лицом
Дрянь! Дрянь! Пять минут присмотреть не могла за ребёнком!
Мои щёки обожгло оплеухами с обеих сторон. Я отлетела к стене, из моих глаз брызнули слёзы.
Как присмотреть?! Я читала!
Краем глаза должна была следить! Само должно получаться! Ты девочка! Какая из тебя мать выйдет?!
Что здесь творится?!
Из подъезда вылетели Тишковы и незнакомая худенькая женщина в брюках и с хвостиком, похожая на Ахматову. Мирра Михайловна решительно влезла между нами и оттолкнула Евдокию Максимовну в руки Павлу Николаевичу.
Евдокия Максимовна, вы с ума сошли! За что вы ударили Марту?!
Та вдруг как-то обмякла и закрыла лицо руками:
Генка пропал Сын с невесткой меня убьют
И в этом виновата чужая девочка?! Крикнула женщина надтреснутым баритоном, и я поняла, что это не женщина.
Я на пять минут отошла
Внук ваш! Ответственность ваша!
Лазута, не нуди! Вскинулась Мирра Михайловна. Ей и так плохо. Евдокия Максимовна, присядьте сюда, на лавочку. Во что был одет Гена?
В штанишки зелёные В кофту голубую Кепочку, тоже голубую И сандалики, Евдокия Максимовна испуганно переводила взгляд с Мирры Михайловны на Павла Николаевича и обратно.
Человек, которого назвали Лазутой, тем временем подошёл ко мне и протянул носовой платок. Я вытерла глаза и опустилась на соседнюю скамейку. Он пару секунд поколебался и сел рядом со мной.
Гена был на велике, сказала я. Красного цвета.
Я пойду искать, сказал Павел Николаевич. Вряд ли он далеко уехал. Либо на Большой Бронной, либо по переулкам катается.
А если на бульвар?! Евдокия Максимовна содрогнулась. Там машин сколько!
А на бульваре его моментально найдёт милиция. Мирра, побудь с Евдокией Максимовной
Нет, нет, Мирра Михайловна, я тоже пойду искать!
Тогда давайте в разные стороны Лазута, идите с Мартой к нам, налей ей чаю. Марта, это Лазарь Давыдович, наш очень хороший друг. Не стесняйся его, ступай к нам.
Меня потряхивало, и я плохо запомнила, как Тишковы и Евдокия Максимовна вышли со двора. Зато хорошо отпечаталось в моей памяти прикосновение сухой горячей руки с полированными ногтями, которая решительно сжала мою ладонь и потянула за собой.
В столовой остывал брошенный завтрак, на одном из стульев спала серая кошка Мышка. Лазарь Давыдович пододвинул к столу четвёртый стул, налил мне чаю, поставил прямо передо мной блюдце с домашним печеньем:
Давайте, Марта, не будем нервничать. Когда у людей случается беда, им бывает всё равно, кого винить, лишь бы не себя.
Я молча поднесла чашку к губам и поняла, что мои зубы стучат о её край. Видимо, Лазарь Давыдович тоже это услышал, потому что спросил:
Таблетку?
Да нет, пока не надо У меня дома свои лекарства, сказала я. У меня микроинфаркт был.
Лазарь Давыдович округлил глаза. Они у него были светлые, зелёно-карие, с маленькими зрачками словно у рыси.
Простите, а лет вам?..
Семнадцать.
А Ему явно захотелось куда-то деться. Я слышал об одном таком случае. Вступительные экзамены.
У меня не экзамены. У меня проработка на классном часе.
Это какая же должна быть проработка
Дарья Гавриловна, наша классная, хорошо прорабатывать умеет.
И как же вы теперь?..
Да так. В институт на следующий год поступать буду. Пока, может, поработаю, осмотрюсь. Только жаль, что Мону Лизу не увидела. Надо было сразу идти, как привезли. А я думала успею, успею
Мы помолчали.
Может, я вам на гитаре сыграю пока? Предложил Лазарь Давыдович.
Давайте. А вы музыкант?
Музыкант.
В консерватории преподаёте, как Павел Николаевич?
Что вы У меня и высшего музыкального образования нет.
Что же вы плохо играете?
Да нет, просто некогда было. В тюрьме сидел.
Настала моя очередь округлять глаза. Конечно, я что-то такое слышала, и возраст у Лазаря Давыдовича был подходящий, но
Он увидел мой взгляд и рассмеялся:
Ну а что, откровенность за откровенность! Ну так играть мне или нет?
Играйте, конечно. Только, чур, не тюремное, а то знаю я вас, «Товарищ Сталин, вы большой учёный»!
Не тюремное так не тюремное, он подмигнул, взял гитару и заиграл что-то такое сложное, явно не из нашего века
Я допила чай, поставила чашку на стол, облокотилась на него и посмотрела в окно
Вокруг клумбы как ни в чём не бывало катался мальчик на красном велосипедике.
***
Гена! Геночка!
Евдокия Максимовна бухнулась на колени перед скамейкой. Геночка, недоумённо глядя на неё, провёл языком по леденцу, который Лазарь Давыдович купил ему, пока искал Евдокию Максимовну на бульваре.
Где же ты был?!
С дядей щенка смотйел.
С каким дядей?
Дядя меня позвал смотйеть щенка. И я поехал.
Как этого дядю зовут?!
Не знаю
Лазарь Давыдович сел перед Геной на корточки.
Дядя тебе ничего плохого не сделал?
Не-а.
Больно нигде не сделал?
Не-а. Мы только щенка смотйели.
Евдокия Максимовна, осмотрите ребёнка внимательно. Может, какие-то синяки непонятные, или
Генка, встань, покрутись! Расстегни кофту! Ой, а где