Немного успокоившись, я посмотрела на аудиозаписи в нашей с Томом переписке. В них был номер трека, его название и название альбома. Не веря своим глазам, я набрала сообщение:
«Альбом называется Передозировка?»
И отправила. Ответ пришел незамедлительно:
«Да».
Глава 4
Мне выдают новую пару белья, тапочки и халат. Я переодеваюсь в своей личной гримерке, куда позже приходит визажист. До этого момента я не знала никаких деталей, но выяснилось, что сниматься я буду в белье. В планах на обложке должен быть мой портрет, и никаких лишних деталей в том числе и ворота футболки. Для меня не было бы никаких проблем, если бы не один нюанс.
Мои шрамы.
Толстые розовые припухлости на бедрах, которые невозможно никаким образом скрыть, если выходить на фотосессию в трусах. Руками такое не прикрыть, да и тогда я не смогу позировать. А показывать их огромной куче людей я не готова.
Ко мне приходит гример, чтобы подготовить образ: размазывает тушь по щекам, будто я плакала. Аккуратно рисует ссадины на скулах, растушевывает малиновый тинт на губах, чтобы они выглядели опухшими. Сверху наносит блеск. Дальше на очереди плечи и ключицы на них появляются розовато-фиолетовые потертости. Немного красной краски и вот мои костяшки рук и колени разбиты.
Встав со стула и оглядев себя в зеркало, я вижу привлекательную, здоровую девушку с разрисованным лицом. Сидя на наркотиках, я так не выглядела. Я была ужасно худой, с серой поврежденной кожей и больными глазами. Это неправильно делать вид, что, будучи наркоманом, можно выглядеть красиво, но иначе это не будет продаваться. А этот альбом нужно продать.
Накинув на себя вафельный халат, я отправляюсь на площадку. Менеджер съемки указывает мне, где можно присесть, но я отказываюсь и оглядываюсь в поисках Тома. Он настоял, что должен все контролировать, и ему на несколько часов освободили плотное расписание, но он все равно не успел к началу.
Когда Том появляется, все взгляды обращаются на него. Он вместе со своим менеджером Аароном обходит каждого человека в комнате, здоровается и перебрасывается парой фраз, прежде чем подойти ко мне.
Ну что, готова? говорит мне Том, улыбаясь.
Можно сказать тебе кое-что тихо отвечаю, потянув его в сторону подальше от всех.
Не говори, что ты передумала
Нет.
Остановившись, я задираю голову, глядя на него.
Такое дело, смотри я откидываю халат, демонстрируя обнаженную ногу. Можно я надену джинсы? Просто я не хочу их никому показывать. Надеюсь, ты понимаешь
Том разглядывает мое бедро, а потом коротко кивает, без слов возвращаясь обратно на площадку. Он подходит к фотографу и говорит с ней, они оба улыбаются, смеются. Потом говорит что-то другим людям, и происходит странное: все находящиеся в комнате постепенно покидают ее. Я хмурюсь, делая пару шагов вперед, и замираю.
Фотограф передает Тому камеру, которую тот вешает на шею. Она показывает ему что-то в настройках, а потом тоже выходит. Мы остаемся вдвоем.
А, то есть так можно было, да? говорю я ему, выходя из тени.
Можно как угодно, если очень хочется, подмигивает Том.
Я имею в виду это же их работа. А ты взял и выставил их.
Ну, им платят, а что именно они будут делать это уже наше решение. В пределах допустимого, естественно.
Я усмехаюсь. Том смотрит в малюсенькое окошко камеры, поднеся ее к лицу и прикрыв один глаз, а я не свожу взгляд с него. С фотоаппаратом в татуированных руках он выглядит очень сексуально. Это, конечно, не сравнится с гитарой, но пока что мне хватает и этого
Эй, Белинда? Том выдергивает меня из мыслей и кивает на выставленный у стены белый фон, как бы намекая мне.
Скинув халат прямо на пол, я прохожу под софиты. Искоса наблюдаю за реакцией Тома он оценивающе ведет по мне взглядом снизу вверх, от самых пяток и до макушки. Когда понимает, что я смотрю на него в ответ, просто делает вид, что ничего не было, и говорит встать в нужное место.
А ты умеешь этим пользоваться? я указываю на фотоаппарат.
А ты удивлена? подначивает он меня.
Я просто никогда не видела, чтобы ты фотографировал.
Это мое тайное хобби.
Он усмехается, и я не понимаю, шутка это или правда, но решаю не уточнять. Придерживая объектив, Том направляет камеру на меня. Не сдержавшись, я улыбаюсь, а потом хихикаю, закрывая лицо от внезапного смущения. Меня ослепляют вспышки, и Том тоже посмеивается.
Детка, ты, конечно, очень красивая, когда улыбаешься, но нужно, чтобы ты была немного грустная.
Я начинаю хохотать в голос. Несмотря на мой смех, он продолжает меня фотографировать.
Я полгода на антидепрессантах и уже разучилась быть грустной, я вскидываю руки.
Том отворачивается от камеры.
Давай сядем, он указывает на пол и опускается вниз.
Я повторяю за ним, подгибая колени и опираясь на руку. Я пытаюсь быть серьезной наклоняю голову и смотрю в камеру из-под бровей, как все те модели, записи съемок которых я видела в интернете. Том прицеливается, фотографируя. Потом смотрит на меня поверх камеры и говорит:
Эй, не надо так делать.
Как так? дурачусь я.
Не копируй никого. Будь собой.
А собой это какой?
Том прикрывает глаза, делая вид, что злится, но на самом деле я вижу, что его это тоже забавляет.
Собой. Безбашенной, бесстрашной, немного безумной.
О, так вот, значит, какая я в твоих глазах? Безумная?
Ты, правда, такая. Разве я не прав?
Я закусываю губу, с сожалением глядя на него. Тебя не было слишком долго, Том.
Не прав, я не такая. Я изменилась.
Брось, люди не меняются. Ты все та же сумасшедшая девчонка, которую я полюбил.
Моя челюсть непроизвольно сжимается. Черт, ну зачем это вспоминать? Чтобы делать мне больно?
Это в прошлом.
Я чувствую, как Том понимает, что зашел за черту, которую переступать было нельзя. Он оставляет фотоаппарат болтаться на шее и подползает ко мне.
Детка, послушай, Том берет меня за руку. Ты все та же, иначе ни за что не согласилась бы участвовать в этом дурдоме. Ты все также готова на сумасшедшие поступки, только теперь в них сомневаешься. И в себе самой тоже. Но это нормально. Я тоже смелый, только когда нетрезвый.
Ощущаю прикосновения его шершавых подушечек пальцев к моим рукам. Кто действительно остался прежним так это Том.
Ты долбаный манипулятор, который не может без прикосновений.
Он сжимает мою ладонь, и я вдруг вспоминаю, как мы целовались на заправке.
Со вторым согласен, а вот с первым
Я закатываю глаза.
Настоящий манипулятор никогда не признает, что он манипулятор.
Том опускает глаза, смотрит на мои шрамы, я сглатываю. Это наша общая тайна и никто, кроме него, про них не знает.
До сих пор немного болят, вырывается у меня. Они такие ужасные. Нет ни одной минуты, чтобы я не жалела о том дне.
Я чувствую, будто освобождаюсь от тяжелого груза. Единственный человек, который смог бы понять, о чем я говорю, это Том. Потому что в той ситуации нас было двое.
Я бы тоже хотел, чтобы этого не случилось, шепчет он, касаясь одного из шрамов пальцами. Я многое сделал неправильно. Тот день случился по моей вине.
Он встряхивает головой.
Но не думай, что они ужасные. Это твое тело. Оно сделало это, чтобы спасти тебя. Надо его благодарить.
Я облизываю губы.
Мне сказали, со временем они посветлеют, но все равно будут заметны.
Том кладет ладонь мне на бедро и осторожно поглаживает.
Они тебя не портят.
Я знаю. Но мне будет стыдно, если кто-то увидит их. Я не хочу этого. Они будто говорят обо мне то, что люди не должны знать.
Это нормально, если ты хочешь оставить личное при себе.
Я перевожу взгляд с его руки на моем бедре на лицо. Том так близко, словно испытывает мои чувства на прочность. Влюблюсь снова или нет? Наверное, ему невдомек, что моя любовь и не проходила.
Позволь кое-что сделать он достает тюбик из заднего кармана.
Что это?
Бутафорская кровь. Взял у гримера, когда пришел.
Том тянется ко мне и проводит кровавым пальцем по губам. Внимательно смотрит, как бы оценивая образ.
Начинаем? спрашивает он, показывая на фотоаппарат.
Я молча киваю.
Этот разговор будто бы отправляет меня в прошлое. В ту жизнь, полную драмы, трагизма и надрыва. Вечных эмоциональных качелей, наших ссор и моих срывов.
На время съемки я снова становлюсь той девушкой, которой, кроме Тома и очередного кайфа, ничего не было нужно. Той, которая была на всех обижена и плевала на нормы морали. Той, которую он полюбил
Повернув голову в камеру и выставляя на передний план плечо, я бросаю в объектив безразличный, но вызывающий взгляд.
Том улыбается, глядя на меня, и начинает снимать.
Развернувшись к нему корпусом, я смотрю сверху вниз и расслабляю плечи. И тут я чувствую это оно. А Том, ползающий по полу с полусогнутой спиной и старающийся не упустить ни одного моего движения, тому подтверждение.
Потом я сажусь боком и обнимаю колени. Подпираю голову рукой, запуская пальцы в волосы. Я меняю позы, взгляды, настроения. Становлюсь собой, какой была полгода назад. Это странно, но я чувствую, что те времена начинают обретать смысл.
Белинда, это нечто, восхищается Том.
Его слова зажигают меня и окрыляют. Я ощущаю прилив вдохновения и удовлетворения и продолжаю работать.
То́му нравится. Мы с ним словно сливаемся в единое целое, понимаем друг друга с полуслова.
Он предлагает мне позы, и я слушаю его, при этом привнося что-то свое. В какой-то момент расстояние между нами сокращается.
Позволь я Том касается моего плеча, а потом спускает с него лямку лифа. Мешает кадру.
Я усмехаюсь, но ничего не говорю. Долбанный провокатор. Не дожидаясь его дальнейших действий, снимаю вторую бретельку сама.
Целый час пролетает, как десять минут. Под конец съемки мы с Томом теряем рабочий настрой, смеемся и шутим, валяем дурака, совсем не обращая внимания на камеру. Потом я накидываю на себя халат, а Том зовет съемочную группу обратно. Пообещав показать мне снимки позже, он отправляет меня смывать макияж, чтобы не терять время, пока сам будет обсуждать что-то с фотографом. Я повинуюсь и ухожу в гримерку.
* * *
«Я в шоке, что он выбрал это».
«Ужас, одни кости. Обглодыши».
«Глупенькая, по взгляду видно».
> Это еще раз доказывает, что всем этим известным мужикам не важен интеллект, им лишь бы было что еб*ть:)»
Склонившись над телефоном, я провожу пальцем по экрану, пролистывая комментарии под нашими снимками.
«Да она ни черта не понимает. Она слишком глупа, чтобы понять».
«Из умений явно только брать в рот».
«На лицо дебилизм в прогрессирующей форме».
«Что у нее с лицом?? ЖЕСТЬ».
«Лучше закрывать рот хоть иногда, Белинда, а то мало ли, что туда может залететь:)»
> Ей-то член, например, хотя мы знаем, чей, хах».
«Тупица».
Ты готова? слышу я неподалеку и вздрагиваю.
Подняв глаза, вижу в дверном проеме Тома. Я резко блокирую телефон, чтобы он ничего не увидел. Хотя что я скрываю? Как будто он не знает, что происходит в интернете, и все называют меня тупой.
Да, говорю я. Жду тебя.
Том проходит в комнату и падает на диван рядом со мной.
Фотографии просто космические, его глаза горят, на лице улыбка. Всем очень понравились.
Почувствовав радость от его восторга, я тоже улыбаюсь и прошу показать их мне. Том достает айфон и листает снимки. На секунду у меня перехватывает дыхание. Я красивая. Я никогда не видела себя такой красивой. Это, правда, я? Их точно никто не ретушировал?
Обработать столько кадров за такое количество времени невозможно. Я нравлюсь себе, и это настолько забытое чувство, что хочется плакать. Я абсолютно всем довольна и ничего не хочу менять в этих фотографиях. Том останавливается на одной:
Думаю, вот эта будет смотреться на обложке лучше всего.
Я забираю из его рук телефон, чтобы рассмотреть снимок. Это один из тех кадров, где я сижу полубоком с выставленным на передний план плечом. Мои волосы пышные, с выгоревшими прядями, светлые на фоне загорелой кожи. Они лежат немного хаотично и по бокам прикрывают лицо будто я отправилась на фотосессию сразу после хорошей взбучки, но все равно осталась красивой по всем голливудским канонам. Искусственная кровь, оставленная Томом у меня на губах, как бы говорит: «Я, конечно, бедовая девчонка, но все равно кинозвезда».
Мои глаза на снимке блестят, а выражение лица такое трагичное, будто через секунду после вспышки я бросилась в слезы. Я безоговорочно верю себе на этой фотографии: несчастная девушка сломлена, живет только ради дозы и смертельно от этого устала. Я верю, что она пережила многое.
Это словно весь мой полученный опыт и все воспоминания, показанные в одной фотографии. Это искусство. И теперь я понимаю, почему оно так ценно.
Медленно подняв глаза на Тома, я вижу, что он в абсолютном нетерпении и жаждет моей реакции.
Это очень красиво. Ты прав, она идеальна для обложки.
Он широко улыбается, забирая у меня телефон.
Ты красива, говорит Том, наклоняясь надо мной. Прекрасная получилась фотография.
От стеснения я опускаю взгляд в пол.
Ты тоже неплохо поработал.
Том ухмыляется и начинает рассказывать, как он хочет обработать эту фотографию и как видит обложку в целом. Я же погружаюсь в свои мысли: если я такая красивая, почему столько людей пишет, что я тупая? А если их настолько много, значит, они правы? Я, правда, глупая? Если нет, то почему мое лицо так выглядит?
Эй, Белинда? зовет Том. Ты чем-то обеспокоена?
Посмотрев на него, я задумываюсь и понимаю, что, действительно, переживаю.
Слушай я поворачиваюсь к нему всем телом, я выгляжу глупо?
Том улыбается, но в то же время хмурится.
Что? Нет, ты хорошо выглядишь.
Я имею в виду, я глупая? У меня тупое лицо?
На секунду он зависает, а потом поджимает губы, слегка опуская голову.
Ты это в интернете прочитала?
Я горько улыбаюсь, перебирая край рукава. Сложно было не прочитать, когда это валится на тебя со всех сторон. Скользнув пальцами по моему предплечью, Том берет меня за руку:
У тебя красивое лицо. Никто не будет этого отрицать, у всех есть глаза.
Красивое не значит не тупое.
Я не собираюсь убеждать тебя в обратном, как ребенка.
Я вздыхаю, понимая, что это глупо: зачем ему спорить со мной и что-то доказывать.
Том переплетает наши пальцы, а я сжимаю его ладонь.
Я просто начинаю задумываться, что не так с моим лицом, я вздыхаю, может, я что-то о себе не знаю? Мне стоит выглядеть как-то по-другому? Я хожу с открытом ртом?
Том заливается смехом.
Что? Ходишь с открытым ртом? Ну, не знаю когда ты говоришь, ты его открываешь. А так я не смотрю на твой рот, смотрю на тебя в целом.
От его смешков мне становится легче. И правда, какая глупость. Открытый рот Люди ищут причины придраться. Мы долго смотрим друг на друга, но эту идиллию разрушает звонящий телефон. Том отвечает, а потом говорит, что наша машина приехала, и мы можем отправляться в отель.
Направляясь по коридору к выходу, я говорю:
Моя мать говорила мне, что я тупая. Наверное, поэтому комментарии меня так задевают.
Том становится серьезным.
Бельчонок говорит он, и в моем животе взлетают бабочки. Во-первых, не читай это. Если будешь слушать каждого, сойдешь с ума. Во-вторых, ты это не то, что кто-то пишет, ты это твоя воля, твои решения и твой выбор. Черт возьми, ты человек, а не комментарий в интернете. Знай о себе правду и никогда в ней не сомневайся. Ты красивая. Ты не глупая. Может, бесшабашная, но им-то откуда об этом знать? Они с тобой не знакомы.
Я улыбаюсь, толкаю дверь, ведущую на улицу, и делаю шаг вперед, собираясь ответить, но вдруг спотыкаюсь. Меня оглушают крики людей и ослепляют миллионы вспышек так, что я теряюсь в пространстве. Прикрывшись рукой, я понимаю это папарацци, и они обступили меня со всех сторон. Паника подскакивает до критического уровня, и, если бы не рука Тома, затянувшая меня обратно в здание, я бы, наверное, упала замертво. Второй рукой он с силой захлопывает дверь и замирает.