Сейчас Валентайн уже думал об этом совершенно иначе. Он ненавидел отца из-за матери. Ненавидел из-за его методов воспитания. Но не признать того, что его жизнь гораздо более свободная и яростная, чем жизнь любого в забитой под завязку ограничениями и правилами Даррании, не мог. Даже Ферган узник собственного величия, за которое держится и над которым трясется. Отец же, сколько Валентайн себя помнил, всегда принимал свое происхождение и свою власть как должное. Чувство было такое, что Адергайн родился с глубоким принятием собственной силы и статуса. Они для него были, как для остальных воздух: просто есть и вдыхай. И это видели. Поэтому подчинялись беспрекословно, поэтому покорялись. Поэтому за ним шли.
Быть человеком оказалось отнюдь не так интересно, как Валентайну когда-то казалось. И уж совершенно точно в разы сложнее, потому что мораль давила похлеще рабского ошейника.
Он ни на мгновение не пожалел о том, что сделал: он обещал заботиться о Лене, и он заботится. Если не получилось исправить все так, получилось иначе. Она больше не испытывала боли. Больше не страдала из-за его ошибки, и это было правильно. Сегодня, когда Валентайн вновь уловил ее чувства, когда его ударило, прошило этой болью насквозь, он едва сдержался.
Сдержался лишь потому, что понимал: прямым конфликтом с Драгоном ничего не решить. Лена ничего не заметила, но она и не должна была. А вот он заметил. Почувствовал, еще когда рвался в земли, лишенные магии. Даже до того, как увидел их. До того, как она бросилась за ним, лишившись возможности сразу уйти в портал. Еще она пахла Драгоном. Его прикосновениями. Его поцелуями?
То, что этот мальчишка до сих пор жив целиком и полностью заслуга Лены. Потому что ей нравилось в Даррании. Ей нравилось учиться. Еще здесь была ее Соня, Лозантир бы ее подрал. Совершенно бесполезное унылое существо, погрязшее в собственных страданиях, как в черном болоте. Как бы там ни было, она была одной из причин. Одной из важнейших причин, почему Лена хочет остаться здесь.
А Драгон-младший знал о ней гораздо больше, чем должен был.
После той совместной прогулки, на многое открывшей Валентайну глаза, во время разговора с Люцианом он нарочно назвал ее Леной. А тот совершенно не удивился, и, больше того, назвал ее в точности так же. Сегодня он уловил и «переключение» Ленор, и то, что Лена ничего ему об этом не сказала. Значит, Драгон знал не только о том, кто она такая. Но и о том, что произошло, о его ошибке. Это он ей сказал, не Ленор.
А она рассказала ему! Поделилась, драх бы ее подрал, с этим золотым мальчишкой.
Валентайн, тебе моя прическа не нравится? Голос Лены выдернул из собственных размышлений, и он осознал, что уже давно смотрит не на нее, а в калейдоскоп собственных мыслей.
С чего ты взяла? Валентайн поднялся, приблизился, положил ей руки на плечи.
Просто ты сейчас смотрел так, будто хотел оторвать мне косу или задушить ей.
Я думал про Адергайна.
Это обнадеживает, но в любом случае, души его лучше чем-нибудь другим.
Он слегка сдавил ее плечи, наклонился, почти касаясь губами шеи.
Пусть тема отца тебя больше не тревожит.
Это достаточно сложно, учитывая, что ему нужна я
Я этим займусь. Переговорами. Всем остальным. Просто знай, что он больше никогда к тебе не приблизится.
Да он и не собирался. Просто сказал, что я сама к нему приду. Это, знаешь ли, настораживает.
А ты собираешься? Валентайн не удержался и все-таки скользнул губами по ее коже. Днем она снова пахла Драгоном. Снова! И все инстинкты кричали о том, что это нужно исправить, чем он и занимался. Сейчас она пахла только им, и так будет всегда. Если Драгон попытается присвоить ее, он очень сильно об этом пожалеет. Очень сильно. Не спасет даже хваленое происхождение и венценосный папаша.
К-куда? Ее дыхание участилось, щеки порозовели.
Да, что ни говори, а спасение Люциана Драгона пока исключительно в Лене. Она не лгала телом, и она хотела его. Валентайна.
К отцу.
Нет, что за глупости! Я
Тогда тебе больше не о чем беспокоиться.
Он скользнул ладонями по ее плечам сначала ниже. Потом наверх. Подчеркнул пальцами острые ключицы и накрыл ладонями грудь.
В-валентайн Лена вздрогнула всем телом. Ты меня вообще из постели не выпускаешь!
Ты против?
Н-нет, но
Просто наслаждайся, Валентайн резко вздернул ее на ноги, развязывая завязки пеньюара. Пока что не распуская их, продолжая ласкать ее грудь прямо перед зеркалом. Лена на мгновение зажмурилась, а потом выдала:
Это все а-а-ах чудесно, но я не могу даже тебя попросить
Ты можешь попросить меня о чем угодно прямо сейчас, одной рукой он сдавил ее грудь, вытягивая чувствительную вершинку, второй скользнул между ее ног, вызывая у Лены протяжный стон. Вдавил палец в самую чувствительную точку, не без удовольствия отмечая, как она выгибается.
Я я хотела
Да?
Теперь уже он скользил пальцами между чувствительных складочек, едва касаясь входа, но не проникая внутрь.
Я бы хотела почитать твои исследования по по темной магии А-а-ах! она вскрикнула, когда Валентайн все-таки протолкнул пальцы в нее. Мне мне интересно, я