Пиво. Две банки. «Очаково».
Авдеев подмигнул мальчику.
Такие, брат, дела! вздохнул он.
Пивные банки были теплыми на ощупь. Почему вы пьете? Жидкая, вот и пью! А если бы водка была твердой? Я бы ее грыз, родимую!
Он вышел на улицу, окунувшись в жизнерадостную ауру солнечного погожего дня. Нигде так не ценят хорошую погоду, как в Питере! Сергей сел на скамейку, потянул жестяное колечко, выступила белая пена. Он поднес банку к губам, стараясь удержать приступ лихорадочной дрожи в руках. Кислая жидкость оросила воспаленное горло; первую банку он закинул в себя не отрываясь. Живот вздулся, как барабан, последний раз он ел вчера днем заставил себя проглотить шаурму, купленную в ларьке возле метро. Сергей достал из мятой пачки сигарету, извлек из кармана джинсов старенькую зажигалку. На соседней скамейке сидела бледная девушка. Она сложила руки на животе, часто шмыгала носом; красные глаза указывали на то, что она недавно плакала. Девушка была одета в синие джинсы, белую футболку и летнюю курточку, в одежде угадывался налет небрежности, словно она одевалась наспех. Светлые, с рыжеватым отливом волосы были зачесаны назад и схвачены в пучок на затылке простой резинкой. Минимум косметики на лице, в простоватой внешности было что-то притягательное, какой-то внутренний свет, озаряющий ее изнутри.
Тебе плохо? справа от него послышался голос.
Сергей обернулся. Рядом сидел мальчик Митя. Он коверкал слова, но речь была понятна.
Да, братишка, мне плохо! неожиданно сказал Авдеев. Никому другому, кроме парнишки с синдромом Дауна, он не решился бы признаться в слабости.
Мальчик развернул шоколадку.
Хочешь?
Спасибо, братишка! усмехнулся Сергей. Я на диете!
Митя забавно щурил глаза. У него были редкие светлые волосы, тщательно зачесанные на пробор.
Разве оттого, что выпьешь вина, тебе станет лучше? с необычайной рассудительностью спросил мальчик.
Прямо в точку! покачал головой Сергей. Нет, легче точно не станет!
Зачем тогда ты пьешь?
Потому, что жидкая! улыбнулся Авдеев.
Мальчик с наслаждением откусил дольку шоколадки.
Всем нужна помощь и поддержка, важно сообщил он.
Нужна как эхо откликнулся Авдеев.
Митя взял мужчину за руку, своими короткими пальчиками ощупал грубую кожу на костяшках.
Ты кажешься сильным, но внутри ты слабый! сказал мальчик. А я выгляжу слабым, но внутри о-о-очень сильный! Мы теперь с тобой друзья?
Конечно, друзья!
Друзья должны помогать друг другу. Теперь я тебе буду помогать, рассуждал мальчик, болтая ногами. Когда тебе станет невмоготу, я приду на помощь!
К заплаканной девушке приблизились двое мужчин. Один нагнулся; женские черты исказила гримаса, лучащийся внутренний свет померк. В этом ракурсе Авдеев не мог видеть лиц мужчин, но он уловил темную энергию, источаемую ими. Тот мужчина, что стоял рядом с припаркованным автомобилем, мотнул головой, как бы предлагая девушке сесть в кабину. В движении его коротко стриженной головы угадывалось нетерпение. Его товарищ, напротив, был расслаблен, повернул голову вполоборота к сидящему Авдееву, на лице блуждала ухмылка. У него были торчащие рубинового цвета уши и короткая стрижка.
Плохо невнятно произнес мальчик.
Вероятно, подросток с болезнью Дауна обладал чутьем: внешне миролюбивая картина, разворачивающаяся в центре города, таила в себе опасность. Сергей поставил початую банку пива на землю. Автомобиль марки «Порше». Внедорожник. Да и нервный парень был похож на представителя золотой молодежи. Новенькая куртка из тонкой кожи, властный поворот корпусом в сторону испуганной девушки.
Плохо повторил Митя.
Сам вижу! кивнул Авдеев.
Донеслись обрывки слов. Говорила девушка:
Я не могу Нет! Так и скажите им!
Лопоухий взял ее за запястье, потянул на себя. Внешне это движение напоминало приглашение на танец, если не считать реакцию девушки, которая инстинктивно вцепилась свободной рукой в сиденье скамейки.
Прошу вас! сказала она вполне отчетливо.
Хватит! крикнул тот, что стоял ближе к машине. Садись в тачку!
Лопоухий продолжал улыбаться, похоже, все происходящее его забавляло. Сергей поднялся, неторопливо подошел ближе.
Слышь, молодой и красивый! миролюбиво обратился он. По-моему, девушка не очень-то хочет с тобой идти!
Водитель удивленно обернулся к пожилому мужчине.
У тебя, отец, крыша съехала? Его глаза светились каким-то нездоровым блеском.
Типа того, сынок! Давно съехала. Еще до твоего рождения!
Синий, дай ему на пиво! сказал водитель. И пусть валит отсюда!
Перебьется! сказал тот, кого товарищ назвал Синим. Пошел на хрен отсюда! Понял, отец? Он совершил угрожающее движение, подавшись телом вперед, выставив вперед массивный подбородок, и это была ошибка. Сработал инстинкт; челюсть маячила в прицеле левого бокового хука как драгоценный приз. Сергей привычно перенес массу тела на правую ступню, острая боль хлестнула раскаленной плетью по бедру, вкрутил плечо, и костяшки врезали в нижнюю часть подбородка. Звук удара был похож на разбившуюся об асфальт пивную бутылку, голову отбросило назад. Глубокий нокаут, с каким-то свирепым наслаждением понял Авдеев, глядя, как оседает на газон парень. Очухается не сразу. И еще какое-то время будет пребывать в прострации.
Что закашлялся водитель. Улыбка исчезла с его лица. Куда ты лезешь, старик?!
Лейтенант был прав. Стар он для подобных забав! Сердце зашлось в бешеной скачке, выпитое пиво подступило комом к горлу.
Лучше бы тебе валить отсюда! сказал Сергей.
Ты реально не догоняешь, мужик! Парень пятился к машине. Ты не въезжаешь, во что влез! Он нырнул за руль «порше».
Друга своего не забудь! крикнул Авдеев.
«Порше» сорвался с места, моргнули красные огоньки стоп-сигналов, массивная машина скрылась в дорожном потоке.
Синий приходил в себя. Застонал, сел, хлопая глазами. К нему уже направлялись гуляющие прохожие, вдалеке мелькали маячки полицейской машины. Девушка смотрела на своего защитника, на ее лице застыло выражение, схожее с тем, что у сбежавшего парня. Мистический страх. Над поверженным парнем склонилась сердобольная женщина с лохматой собачкой на поводке.
У вас плохая компания, девушка! сказал Сергей.
Напрасно вы вмешались!
Воспитание такое! сухо ответил Авдеев.
Синий приподнялся, женщина с собачкой поддержала его за локоть. Мохнатая собачонка натянула поводок, черная губа поднялась, обнажив желтые клыки. Полицейская машина приближалась. Надо валить отсюда подобру-поздорову, подумал Сергей. Встречать похмелье в отделении полиции ему уж точно не улыбалось, а собачница была свидетельницей конфликта. Ее симпатии на стороне прилично одетого молодого человека, это несомненно, так же как и у семейной пары, остановившейся возле входа в супермаркет, жена с интересом наблюдала за реанимацией нокаутированного парня, ее муж неприязненно косился на Авдеева. Мальчика Мити и след простыл. Люди с болезнью Дауна не обладают быстротой спринтера, а широкий проспект просматривался метров на двести в обе стороны. К черту! Он подобрал свою банку и поспешно направился на другую сторону улицы. Громко лаяла собачка, хозяйка увещевала свою питомицу замолчать и вести себя прилично. Моргнул желтый сигнал светофора, Сергей перешел на противоположную сторону проспекта и двинулся по Шестнадцатой линии в направлении набережной лейтенанта Шмидта. Он был готов к оклику полицейского за спиной, однако его нагнала бледная девушка. Она молча взяла его под руку и шла рядом как дочь на прогулке с нетрезвым отцом.
С Невы тянуло свежестью, по небу задумчиво проплывали редкие облака, похожие на комья ваты.
Меня зовут Сергей! сказал Авдеев.
Настя
Щеки и нос девушки покрывали веснушки, которые он не заметил вначале. Сергей глотнул пива из банки, Настя мягко, но решительно отобрала ее у него, подождала, пока они приблизятся к стоящей возле аптеки урне, и выбросила.
По набережной гуляли люди, купол храма Успения Пресвятой Богородицы блистал в солнечных лучах. Мелодичный перезвон колоколов отражался эхом от неспокойной стремнины Невы, несущей холодные воды к устью Финского залива, розовый отблеск солнца окрасил воду огненно-рубиновым цветом. Сергей остановился, пораженный безыскусной и притягательной красотой природы. Вот тебе и белая горячка!
Зайдем? спросила Настя, кивнув в сторону распахнутых дверей храма. Она достала из сумки косынку, небрежно повязала голову, легонько и настойчиво потянула мужчину к дверям церкви. Так воспитанные дети неосознанно тянут родителей к прилавкам со сладостями.
Сергей пожал плечами и последовал за девушкой.
4
Валерия Андреевна Ершова! прочла медсестра в планшете.
Лера моргала сонными глазами.
Полис вашего медицинского страхования заканчивается через три дня, продолжала медсестра, свяжитесь со страховой компанией, они пришлют представителя для переоформления полиса.
Где я? хрипло спросила девушка, озираясь по сторонам. Белая палата, две соседние кровати заняты, на одной сидит грузная женщина, на другой кто-то спит, отвернувшись к стене.
После общего наркоза состояние дезориентации, это нормально, кивнула медсестра. К тому же у вас была кровопотеря. Скоро приедет следователь
Зачем следователь? Лера приподнялась на локтях; боль впилась в нижнюю часть живота, словно разъяренная крыса.
Медсестра укоризненно на нее посмотрела.
Вам нельзя вставать. Вы поступили в приемное отделение с ножевым ранением.
Ножевое
Или какой-то другой режущий предмет, уточнила медсестра. У нее были темные волосы, зачесанные на ровный пробор посередине, и сеть мелких прыщиков на лбу. Задеты мягкие ткани, она заглянула в планшет, и частично поражена маточная труба, что привело к прерыванию беременности
Беременность?
Сидящая на соседней кровати полная женщина оживилась.
Вот она, нынешняя молодежь! негодующе воскликнула она. Трахаются с кем попало, наркотики употребляют! А Боженька, он все видит! Она коснулась серебряного крестика, висящего на веревочном шнурке.
Лера провела рукой по животу, задев шнур катетера, посмотрела на струящуюся из капельницы бесцветную жидкость и на свою согнутую в локте руку с красно-синими пятнами от инъекций.
Пятая неделя беременности. На лице медсестры помимо холодной отчужденности промелькнуло что-то вроде сочувствия.
Я была Лера закашлялась, боль отдавалась в животе пульсирующими толчками. Я была беременна?
Сестра поправила пластиковый фиксатор капельницы.
Вас доставили из метро. Операция прошла успешно, а сейчас постарайтесь поспать. Лечащий врач придет после обеда.
Она строго посмотрела на полную женщину и вышла из палаты.
Прости меня, Господи! вздохнула женщина.
Через окно вливались будничные звуки большого города: рокот проезжающих автомобилей, шум ветра, голоса людей. Звуки кружились в хаотичной карусели, превращаясь в тягучую однообразную мелодию. Сознание путалось, перед сомкнутыми веками мелькала панорама удивительных мест, где она никогда не бывала прежде. Белокаменное строение, частично занесенное песком, поодаль стоят две высокие пальмы и кривое дерево, согбенное, как человек, изнемогающий под гнетом прожитых лет. Кривой сук дерева облюбовала большая черная птица. Выпуклый черный глаз зловеще сверкнул, из его сердцевины вылетело что-то быстрое, подвижное и клейкое. Оно облепило девушке рот и нос. Лера вцепилась пальцами в тугую массу, превратившуюся в человеческую руку. Рука вытянулась, как резиновая, из небытия выплыло ухмыляющееся лицо Серого. Вслед за ним зловещей чередой мелькали лики остальных Сущностей. Синий, Желтый, Коричневый, Красный, Белый Все, кроме Черного. Глаз подмигнул бездонным оком, в зрачке тлел неистовый огонь ярости, и все прочие Сущности неслись подле нее. Из ниоткуда появилась женщина, обнаженная и прекрасная, приблизила свое лицо. Лера хотела взмолиться о пощаде, но ладонь Серого перекрыла ей дыхательные пути, а другую он поднес к своим улыбающимся губам и приложил к ним указательный палец, призывая к молчанию. Лера задыхалась. Сердце неслось бешеным галопом, с какой-то пугающей очевидностью она поняла, что сейчас умрет. Так же, как умер Альберт. И ничего нельзя изменить. Как сказала в реабилитационном центре женщина психолог, все наркоманы бросают торчать, некоторым из них удается сделать это при жизни. Страшные облики Сущностей мчались все быстрее, женщина тянула свои губы к ее рту, пахнуло тухлым мясом, словно распахнули двери в зверинец. Лера решила, что все кончено и пора отказаться от борьбы, как некая сила ударила ее в грудь. Сжимающая лицо рука ослабила хватку, крупицы живительного воздуха просочились в легкие. Из бесконечного далека прилетел голос:
Разряд!
Рука Серого неохотно отпускала добычу, его облик стал размытым и нечетким. Уйдя из полосы тьмы, он превращался в обычного худощавого мужчину средних лет.
Есть пульс! воскликнул голос. Чьи-то руки ввели ей в шейную вену катетер, провод жадно проник в магистральную артерию, ища вход в артериальный приток.
Дыхание стало сильным и глубоким, от потока кислорода, хлынувшего в легкие, закружилась голова. Из пустоты выплыло мужское лицо, с седой бородкой и седым венчиком волос на голове.
Лера моргала, в груди жгло. Она увидела испуганное лицо своей соседки по палате. Ее губы часто шевелились. Лера шмыгнула носом и расплакалась. Седой доктор удивленно на нее посмотрел.
Теперь-то что плакать! Теперь радоваться надо! сказал он.
Доктор ушел, молоденькая медсестра вышла следом, толкая перед собой тележку с дефибриллятором. Поскрипывало при движении колесико. Лера погружалась в пучину сна. Никаких видений больше не было. Балансируя на грани сладостного забытья, она услышала чье-то приглушенное бормотание. Это молилась вслух, сидя на своей койке, ее соседка по палате; толстая неопрятная женщина.
Встречи
1
Ты слышишь меня?! Эй!
Губы оросила влага. Теплая, со вкусом железа и пахучей травы. Осторожные римляне в дальних походах избегали пить воду из неизвестных источников, добавляя во фляги корень базилика, считалось, что так можно сохранить ее полезные свойства. Подобное поведение было обусловлено типичным высокомерием римских легионеров, но имелись и вполне практические причины эпидемия неизвестной болезни, пришедшая из Южного Ханаана. У людей набухали в шее и паху болезненные нарывы, плоть смердела, будто несчастный гнил заживо. Смерть наступала на третий-четвертый день болезни.
Можешь говорить?
Он открыл глаза. Солнце заслоняла громоздкая фигура, в лицо ударил кислый запах дыхания.
Да ответил человек на римском наречии, я могу говорить!
Ты римлянин? удивился центурион. Он стоял на колене, по причине полуденной жары он снял с головы массивный шлем с алым оперением и держал его на полусогнутой руке.
Нет Путник приподнялся, опершись на локти.
Ты тот самый беглый гладиатор, которого мы ищем?! Центурион грубо ткнул пальцем в поблекший шрам на плече бродяги. Ты на такого не похож. Слишком худой и слабый. Откуда у тебя такие шрамы на груди и плечах?
Человек промолчал.
Ты хорошо понимаешь мою речь? Центурион перешел на греческий язык, хотя слова давались ему с трудом. Все эта проклятая жара и пустыня! Мысли становятся медленными и тягучими, как руда в плавильном котле. За свою жизнь он участвовал во множестве военных операций. Под началом легата Публия Квинтилия Вара, глупого и заносчивого полководца, попал в засаду в Тевтобургском лесу. Варвары германского вождя Арминия не ведали страха перед смертью, топор одного из них рослого богатыря с такими же, как у бродяги, светлыми глазами и русой бородой, был нацелен центурию в шею. Боги благоволили римлянину в тот день, почти половина легионеров остались лежать на прохваченной предрассветным морозцем земле, а он отделался рваной раной на скуле и сломанной ключицей. Центурион мало смыслил в искусстве лекарей, но раны, полученные от железа, умел отличить от каких-либо других увечий. Смущало, что бродяга выглядел слишком изможденным для гладиатора.