Ты нормальная вообще?! закипаю, позабыв, куда шёл.
Давай, Кротик, расскажи ещё, как ты его любишь! Уля ехидно лыбится, окончательно выводя меня из себя. Так любишь, что скрываешь его ото всех!
Я тебе уже объяснял, почему
Хватаюсь за голову: я так и знал, что рано или поздно Громова использует свой главный козырь против меня.
А я тупая, ты забыл?
Уль, не надо!
До остановки остаётся метров десять, но я замираю на месте как вкопанный. Хочу послать Громову далеко и надолго, но понимаю, что в ответе не только за себя. Я уже всё это проходил: всеобщую жалость, чужие подколы, которые не могу пропустить мимо ушей, а значит, снова драки, звонки домой из школы, срывы отчима я сыт этим по горло! Именно поэтому мы и переехали полтора года назад в этот городок, где никто толком ничего не знает о нашей семье и наших проблемах. Именно поэтому я молчу, скрывая Ваньку за семью печатями от злых языков.
Мне осточертели твои проблемы, понимаешь?! Уля хмурится и повышает на меня голос. У тебя на всех есть время: на брата, на футбол, на друзей только не на меня!
Раньше тебя всё устраивало, разве нет? Я готов рассмеяться в лицо Громовой, если только заикнётся о великой любви. Мы оба знаем: перегорело, так и не засияв.
Раньше! повторяет за мной Уля. Раньше ты был намбер ван, а сейчас так, середнячок!
Ого! Я всё же сгибаюсь пополам от смеха. Правда, на душе ни хрена не весело. И кто же у нас теперь номер один, а, Уль? Поделишься?
Громова чувствует, что на эмоциях сболтнула лишнего, и начинает растерянно озираться по сторонам.
Я жду, родная!
Да хотя бы Лихачёв! отчаянно бросает она, зацепившись взглядом за его одинокую фигуру на парковке.
Ну так и вали к нему! развожу руками. Думаешь, зареву? Хотя стой! Жаль тебя огорчать, да только вакантное место рядом с новым лидером отошло Ильиной! Так что участь твоя, Улечка, весьма незавидная: прозябать со мной или вообще скатиться в забытье в объятиях какого-нибудь прыщавого очкарика. Выбирай!
Кро-оти-ик, испуганно тянет Громова. Ну ты чего агришься?
Да хорош уже меня Кротиком называть! Достала!
Дань покачивает головой стерва и виновато опускает лживый взгляд. Я погорячилась. Прости. Мне же никто другой не нужен, только ты!
Ладно, проехали! раскачиваясь на пятках, пытаюсь усмирить гнев. Только войны с Громовой мне сегодня не хватало, да и вообще я дико устал!
Я, наверно, к себе пойду, продолжает бубнить себе под нос Ульяна. Наверно, ждёт, что я начну её отговаривать, только сегодня в своей глупости она зашла слишком далеко. Поэтому сухо киваю и остаток пути до остановки преодолеваю в гордом одиночестве.
Домой я захожу всё в том же дрянном настроении. Мне снова хочется всё бить и крушить, но вместо этого я вынужден лицезреть, как Валера выкатывает мамин чемодан в прихожую, и битый час выслушивать наставления.
Мы вернёмся в понедельник вечером. Окрылённая предстоящей поездкой, мама буквально светится от счастья, а я едва сдерживаю рвотные позывы. Неужели она не боится, что однажды муженёк пришибёт её где-нибудь по дороге в аэропорт или в гостиничном номере? Чёрт! Прямо сейчас мать отчаянно напоминает мне Громову: такая же тупая приспособленка!
За Ваню головой отвечаешь! гремит отчим, всё ещё не решаясь посмотреть мне в глаза.
Сегодня он трезвый и одет с иголочки. Не мужчина мечта! Кто бы только знал, что за личиной красавчика скрывается безжалостный зверь!
Даня, телефон сиделки на холодильнике. В ожидании авто мать беспрестанно вертится у зеркала. Но часто её не тревожь, ладно? Сам знаешь, Ваня не подпускает к себе чужих!
«Господи, да он и тебя к себе не подпускает!»
Но вместо слов просто киваю. А когда огоньки фар такси растворяются в сентябрьском закате, выдыхаю с облегчением. Я только сейчас начинаю понимать, как сильно нуждаюсь в отдыхе от своего окружения.
Хватаю из холодильника кусок ветчины, батон и пакет молока и со всем этим добром поднимаюсь к себе. На бегу заглядываю к Ваньке даю знать, что дома. Мелкий кивает, но тут же возвращается к монитору, на экране которого, как и всегда, бликует мессенджер. Брат с кем-то увлечённо переписывается, а я чувствую, что лишний, и ухожу. На репит ставлю любимый трек и позволяю голоду кануть в Лету, запивая свежую мякоть батона молоком. А после иду в душ. Но сколько бы ни пытался смыть с себя пакость этого дня, ни черта не выходит. И, вроде, обычный день, если не считать стычки с Громовой, но что-то тяжёлое и необъяснимое тисками сжимает сердце, словно я упускаю из вида нечто очень важное.
Стоит стрелке часов перевалить за шесть вечера, спускаюсь в столовую. Наспех жарю яичницу и нарезаю овощи, завариваю чай для Ваньки и достаю с верхней полки его нескончаемые таблетки. А потом, водрузив на поднос нехитрый ужин, снова поднимаюсь на второй. В комнату брата вхожу без стука: он всё равно не услышит. Внутри темно, и только тусклое мерцание от монитора робко освещает силуэт Ваньки.
Ты чего без света сидишь? бросаю в пустоту и, виляя бёдрами, как стриптизерша у шеста, умудряюсь попасть пятой точкой по выключателю. Спальня брата мгновенно заполняется желтовато-тёплым свечением люстры, а я наконец нахожу, куда поставить поднос.
Жду, что Ванька обернётся и обрадуется моему визиту, учует запах еды и, жадно потирая ладони, начнёт с интересом выглядывать, что я принёс. Но, похоже, пацану не до ужина. Он отчаянно стучит по буквам на клавиатуре и с упоением смотрит в экран.
Мелкий, ты чего? Осторожно, дабы не напугать, кладу ладонь на острое плечо брата, чтобы ненадолго переключить на себя его внимание. Но Ваня весь там: с виртуальным другом в виртуальном разговоре, только печаль на его лице вполне себе реальная.
Я поем позже, объясняет на пальцах, уделив мне не больше минуты своего времени. Я пока занят.
Ладно, киваю и ухожу.
На душе неприятно свербит, но я списываю это на усталость. Спускаюсь на кухню. Остатки остывшей яичницы заглатываю, так и не ощутив её вкуса. Врубаю в гостиной «Нетфликс» и до полуночи смотрю всякую ересь. Нет, быть может, фильмы и ничего, но мысли так и вертятся вокруг брата, грубости Ули, отъезда родителей
Перед сном я заглядываю в Ванькину комнату. Как и следовало ожидать, он опять не спит. Без устали скользит пальцами по клавишам, а сам где-то очень далеко. На столе замечаю поднос с нетронутой едой и лекарствами и не на шутку закипаю.
Какого чёрта?! повышаю голос, позабыв, что брат ни черта не слышит, и рывком разворачиваю его кресло к себе.
Малой морщится и всем своим видом даёт понять, что я не вовремя.
Ты так и не поел! демонстрирую жестами своё возмущение.
Он пожимает плечами, а сам продолжает пялиться в экран. Что там такого важного?
Ты даже таблетки не выпил! продолжаю возмущаться.
Позже! отмахивается от меня брат. Иди спать!
А ты?
Я потом сам лягу! Я могу. Ты знаешь.
Ладно, соглашаюсь. В конце концов он, как и я, имеет право на отдых от всех нас.
Я долго ворочаюсь в кровати и не могу заснуть. Раз двести проверяю сообщения в соцсетях, но всё тихо: Уля не скулит, моля о прощении, Лихачёв не мелет всякую чушь, даже пацаны, и те не спросят, как дела, и не поделятся очередным тупым сторисом. Непривычная тишина возвращает меня к словам Громовой, что я давно перестал пользоваться авторитетом среди своих. И, вроде, понимаю, что чушь меня по-прежнему боятся и уважают, но неприятный осадок на дне души всё же остаётся.
Я засыпаю с восходом солнца, и стоит ли удивляться, что утром не слышу будильник. Наплевать на учёбу и весь день проваляться в кровати тот ещё соблазн, но начавшие желтеть синяки под рёбрами лучшее напоминание о том, что прогулы это зло. Я резко вскакиваю с постели, наспех чищу зубы и одеваюсь. На лету заглядываю к Ваньке, но тот дрыхнет без задних ног, и я решаю в очередной раз его не трогать. Срываю с холодильника листок с номером сиделки, намереваясь вызвать несчастную, чтоб накормила малого обедом, а сам на голодный желудок несусь в школу.
Пятница день идиотских шуток и бесконечных уроков. Алгебра, геометрия, химия сменяются стихами на уроке литературы и разбавляются беспрерывным бурчанием Ули. Она снова всем недовольна: я не так ем, не то пью, недостаточно часто беру её за руку, и слова мои всё не о том и не с той интонацией. Создаётся ощущение, что Громовой на завтрак подают отвар белены, а она ещё и добавки просит.
Бессонная ночь отзывается непроглядным туманом в башке и заторможенностью мыслей. Наверно, поэтому мне абсолютно наплевать, зачем Горыч снова крутится возле Ильиной, а физрук спускает на меня всех собак. Я пропускаю мимо ушей бесконечные разговоры о завтрашнем дурацком квесте и едва не забываю вызвать сиделку для Вани. Всё, чего я хочу это выспаться. Всё, о чём думаю о своём ускользающем из рук авторитете.
Уроки, тренировка, пятничный поход в кофейню с Улей домой я возвращаюсь под вечер, и первым делом стремглав несусь к брату.
В его комнате убрано и проветрено, а на столе стоит поднос со свежей едой. Сам же пацан по обыкновению с кем-то чатится и почти не обращает на меня внимания.
Вань Я бросаю у порога рюкзак и, опустившись на корточки рядом с креслом, перехватываю слегка озябшие ладони брата в свои.
Дежурная улыбка касается его губ, но взгляд всецело прикован к экрану и мигающему курсору в поле для ввода нового сообщения. Я отлично помню наш уговор не лезть в личную жизнь друг друга, но сейчас меня распирает от любопытства и, наверно, ревности: еще недавно центром его вселенной был я
С девочкой своей болтаешь? От волнения путаю жесты, но суть вопроса мелкий улавливает на «отлично».
Да! кивает немного смущённо.
Расскажи мне о ней.
Потом.
Давай фильм посмотрим? Я не хочу уходить, да и Ване не помешает развеяться. Безвылазно сидеть в чатах то ещё удовольствие! Но брат в очередной раз выбирает не меня.
Не сегодня. Он снова пытается мне улыбнуться, а сам изнывает от желания поскорее открыть новое сообщение от своей виртуальной девушки.
Я поднимаюсь на ноги и, привалившись спиной к шкафу, достаю мобильный. Что ж, если Ванька привык общаться с миром с помощью мессенджеров, пусть будет так!
ZipperFly[05.09 17:02]: Вань, что происходит? Ты второй день сам не свой!
Joker [05.09 17:04]: Чего тебе, Вжик?
Брат закатывает глаза, как манерная девица, и ухмыляется.
ZipperFly[05.09 17:06]: Чего?! Ты опять не поел! Опять целый день перед компом зависаешь! Так нельзя!
Joker [05.09 17:07]: Не превращайся в строгую мамочку!
ZipperFly[05.09 17:09]: Вань, я просто волнуюсь.
Joker [05.09 17:12]: А я хочу побыть в одиночестве, прикинь? А ты мне мешаешь!
ZipperFly[05.09 17:13]: Ну извини!
Я вылетаю из спальни брата неуправляемым вихрем. Раза три спускаюсь на первый и столько же возвращаюсь к дверям спальни. А потом не выдерживаю и снова беру в руки мобильный.
ZipperFly[05.09 17:48]: Я из-за тебя свернул все планы на выходные!
Joker [05.09 17:51]: Я не просил!
ZipperFly[05.09 17:52]: Как ты не понимаешь: я за тебя головой отвечаю!
Joker [05.09 17:54]: Не надо. У меня своя на плечах.
ZipperFly[05.09 17:55]: Я хочу помочь!
Joker [05.09 17:56]: Я сыт твоими советами по уши!
ZipperFly[05.09 17:56]: Да что с тобой?!
Я жду, когда Ванька ответит. Проходит минута, вторая, десять, но парень молчит. С ноги открываю его дверь я, чёрт побери, волнуюсь за этого негодника! Но брат давно отложил в сторону мобильный и всецело поглощён общением со своей подругой.
ZipperFly[05.09 18:14]: Чем она лучше меня?
Меня раздирает немыслимая злость: как можно живому человеку предпочесть дурацкий фантом, как можно предпочесть меня левой девке?!
Ванька замечает новое сообщение на экране мобильного. Бегло читает. Оборачивается. А потом выдаёт ответ.
Joker [05.09 18:18]: Я задыхаюсь от тебя! Оставь меня в покое!
И я ухожу. Пишу сообщение сиделке, что завтра та нужна будет Ване на целый день, а потом набираю классную и, извинившись за поздний звонок, прошу записать меня на квест в «Старый химик». Мне везёт: от поездки накануне отказалась Егорова, и нас без проблем меняют местами. Что ж, если Ваньке так нужно личное пространство, он его получит сполна!
Глава 7. Предатель
Даня
Немного не таким я представлял себе субботнее утро. Вместо того чтобы выспаться наконец и в компании брата насладиться завтраком, я вынужден прятаться от моросящего дождя на остановке общественного транспорта, чтобы успеть приехать к школе к нужному часу. О том, что мои планы дали кругаля, я решил никому не сообщать. Вчера был до одури зол на брата, а сегодня, как обычно, проспал. Да и разве должен вожак стаи оправдываться? По мне, так точно, нет.
Впрочем, о своём решении явиться нежданно-негаданно я жалею сразу, как сворачиваю с остановки к школьному паркингу и натыкаюсь взглядом на тачку Лихачёва.
Это как в бородатом анекдоте о муже, внезапно вернувшемся домой из командировки, совсем не смешно, а порой и противно.
Тело каменеет, а мысли растекаются бесформенной лужицей, пока смотрю на переплетённые ладони Громовой и Егора. Мне даже не нужно объяснять, какого хрена они приехали вместе. И по их влюблённым взглядам ясно: сегодня ночью меня предали оба.
Первое желание развернуться и идти прочь. Я совершенно точно не готов к скандалу, да и драка во дворе школы чревата разборками с отчимом. Впрочем, было бы за кого драться! И всё же меня скручивает в бараний рог от неприятия ситуации. Предательство это всегда погано, но здесь другое Я не дурак и понимаю, что этот союз больно ударит по моей репутации.
Наверно, поэтому отхожу за угол и пытаюсь отдышаться. Дёргаю волосы на башке, заставляя ту думать, и даю время паршивым голубкам сбрызнуть с моих глаз. Считаю до ста, чтоб хоть немного прийти в себя, а потом натягиваю на рожу маску безразличия и вальяжно шагаю к входу в школу. Возле крыльца нахожу всех наших и хмыкаю, стоит заметить, как Громова напоказ ластится к Маше, у которой своими руками увела парня, а Лихачёв с улыбкой Чеширского Кота обхаживает довольную Ильину. Вот уроды! Актёры хреновы!
Крот! раскатом грома гремит Косолапов. Ты ли это?
Своим недетским басом парень невольно привлекает внимание собравшихся к моей персоне, а я с нескрываемым, каким-то нездоровым удовольствием наблюдаю, как сползают довольные улыбки с физиономий предавших меня бывших друзей.
Куда вы без меня! ржу через силу и, засунув брезгливость в самый потаённый уголок души, подхожу к Громовой. И пока та лживо мне улыбается, изображая пай-девочку, смачно впиваюсь поцелуем в её губы пошло, развязно, напоказ.
Сюрприз, детка, Прижимаю к себе подлую суку. Ощущаю, как она взволнованно дышит в моих руках, но ни слова не смеет возразить. Не вижу радости, малышка! Разве так встречают любимых мальчиков, а?
Я снова облизываю её губы, оставляя мокрые следы, как дикий зверь, помечающий территорию. Если кто и покусится на моё, то жрать будет объедки!
Почему ты не сказал, что придёшь? суетливо подбирает слова мерзавка, а у самой глазки в пол и отчаяние во всю смазливую мордашку. Ну ничего, за своё предательство она ответит мне сполна!
Громова, ты без меня пропадёшь! шепчу ей на ухо, играя языком с её серёжкой-гвоздиком, а потом перевожу взгляд на Егора. Лживый шакал раздувает ноздри, но понимает, что ни черта не может мне предъявить: Громова всё ещё со мной, а я всё ещё главный!
Лихачёв коряво улыбается и делает вид, что несказанно рад встрече. Гадёныш! Что ж, эта игра определённо начинает мне нравиться!
В приветственном жесте машу ублюдку рукой и, ухватив за талию обмусляканную куклу, подхожу ближе к парню. Вижу, как раздуваются его ноздри, а грёбаная ревность ядом разливается по венам, и всё откровеннее начинаю ласкать его зазнобу своим языком. Господи, как же мне сейчас хреново!