До самóй базы от ржавых ворот ещё метров пятьсот. Высокие ели сменяются непролазным бурьяном, немного увядшим, но оттого ещё более неприглядным. Разбившись по парам (а больше двух человек на потрескавшемся от времени асфальте не помещается), мы неспешно идём к домикам, крыши которых начинают виднеться вдалеке. Я, как обычно, замыкаю и вопреки замечаниям классной отчаянно пытаюсь уловить сигнал.
Стас, наш сопровождающий, идёт первым и весьма громко озвучивает правила. По большому счёту, здесь нельзя ничего, особенно рыскать по заколоченным заброшкам. Он объясняет это шаткостью их конструкций, но в толпе снова бежит слушок о неких подземных бункерах и изощрённых опытах. Можно подумать, без этих страшилок здесь недостаточно жутко!
Наш корпус номер семь ничем не примечателен: обычный домик в два этажа. Серый шифер на крыше, дикие яблони по периметру, небольшая веранда и деревянная лавка возле крыльца. Стены окрашены в голубой цвет, а старые окна заменили пластиковые стеклопакеты этакий плевок цивилизации. Внутри всё очень просто: небольшой зал с длинным столом и скамейками, вдоль стены вешалки для одежды, чуть поодаль подобие кухни и лестница на второй этаж. Но самое паршивое здесь холодно, почти как на улице. Толку от пластиковых окон ноль. Ветер сквозит сквозь тонкие стены, которые, правда, не пропускают дождь.
Не переживайте, сейчас мигом согреемся! подбадривает нас Стас и включает обогреватели, штук пять разом.
А заранее их включить нельзя было? Громова потирает озябшие ладони.
А на втором этаже что? басит Косолапов.
Ничего, там пустые комнаты, спешит с ответом Стас. И всякий хлам.
А что с моим вопросом? надувает губки Уля. Вы же знали, что мы приедем.
Знали, с виноватым видом кивает Стас. Но тут с электричеством перебои. Вот только дали.
Ну круто! ёжится от холода Громова. Шарага какая-то!
Ладно вам, не раскисайте! Минут через тридцать начнём!
Дабы избежать неудобных вопросов, Стас сбегает от нас под предлогом подготовки квеста, а мы продолжаем осматриваться и согреваться кто как может.
А туалет здесь где?
Пацаны, айда на второй!
У кого ещё с собой были термосы? Достаём!
Сбросив тяжёлый рюкзак с плеч, кутаюсь в любимую толстовку. Не скажу, что замёрзла, но мне неуютно. Ощущаю себя бесконечно лишней и ненужной и, наверно, поэтому выхожу под дождь. Натянув капюшон, бесцельно наматываю круги по периметру домика, а потом сажусь на лавку и, обхватив себя руками, жду, когда этот дурацкий день канет в Лету.
Но в полную силу насладиться одиночеством мешают внезапные крики и чей-то визг.
Я никогда не была особо любопытной, но сейчас странное волнение проносится по телу колючими иголками, да и шум внутри нашего корпуса не думает стихать. И пусть визг девчонок сменяется руганью пацанов, я всё же поднимаю с лавки свою пятую точку и возвращаюсь в домик. В нос тут же ударяет неприятный запах Так воняет от перегоревшей проводки Вот и наша не выдержала сразу пяти обогревателей по свою душу и задымилась ровно в тот момент, когда Громова решила подсушить промокший свитшот над одним из конвекторов.
И чего теперь делать?
Вот это коротнуло!
Что за вонь! Фу!
Наша королева подгорела!
Надо Стаса искать
Громова, ты бы ещё задницей на конвектор уселась!
Тихо! Угомонитесь! пытается пробиться сквозь гул голосов Ирина Григорьевна. Всё решаемо, я уверена! Пока вы проходите квест, мы с администрацией базы что-нибудь придумаем.
А здесь есть администрация? произношу с долей иронии, но мой тихий голос тонет во всеобщем гомоне.
И правда, пошлите уже столовую искать! командует Кротов. Мы сюда играть приехали, а не в домике прозябать!
Ну, разумеется! В помещении мгновенно становится тихо. Все одобрительно кивают, допивают чай, хватают вещи, а потом шумной толпой вываливаются на улицу.
Я же сжимаю пальцами лоб и, усмехаясь, покачиваю головой: представляю, как несладко пришлось бы мне, явись причиной замыкания я, а не Уля Всё-таки Громовой повезло! Как бы сильно я ни презирала Данилу, есть в нём какой-то стержень, он горой стоит за своих Только я не из их числа
Тебе особое приглашение нужно, Ильина? пренебрежительно бросает Кротов, больно задев меня своим каменным плечом. Или ждёшь, когда все уйдут, чтобы рейд по чужим сумкам устроить?
Гулкий вдох, и не единого слова в ответ. Я всегда немею, когда со мной вот так грубо, безжалостно, без причины
Слушай, Ильина! Данила почёсывает затылок, разглядывая меня, как фоторобот опасного преступника. Что с тобой не так?
А с тобой? Голос дрожит от слёз.
Кротов хмурит брови и, продолжая ерошить волосы на голове, криво ухмыляется.
У тебя вши? С губ срывается первое, что приходит на ум. Мне осточертело молчать. Ты поэтому такой злой? Чешется всё? Так ты в аптеке спроси, и тебе помогут
Понимаю, что только что подписала себе смертный приговор, а потому непроизвольно пячусь к выходу. Бежать без оглядки! Но куда там? Замираю, как грёбаный кролик, под гипнотическим взором удава тьфу, Данилы
О! А ты, я смотрю, отвечать научилась, Ильина! скалится Кротов, а у самого в глазах бушует неприкрытая ярость. Так, я тебя быстро заткну!
Да кто бы сомневался! Шумно сглатываю, едва удерживая равновесие на ватных ногах А потом внезапно понимаю: погибать, так с музыкой!
Сжимаю кулаки, до боли свожу лопатки и улыбаюсь через силу, вымученно. А потом тяну до тошноты приторным голосом:
С себя начни, Кротик!
За бешеным гулом собственного сердца не слышу ничего вокруг: ни шагов классной, зачем-то вернувшейся в корпус, ни её замечаний в наш адрес Мне дико страшно, но в то же время до одури всё равно: я свою прививку боли получила ещё утром куда уж хуже!
Ты ответишь мне, Ильина, за каждое слово! угрожающе рычит парень, сверкая зубами. А я отчаянно ловлю приоткрытыми губами воздух, отравленный запахом проводки, и мотаю головой: я наперёд ответила за всё, теперь очередь Дани.
Кротов, у тебя сегодня, что, официальный день разборок? Фигура Ирины Григорьевны так вовремя вырастает между нами. Тебе парней уже мало? На девочек перекинулся? А ты, Ильина, чего тормозишь? Ну-ка быстро метнулись кабанчиками к столовой вас одних ждут!
Нам обоим ничего не остаётся, как покорно кивнуть. Но если я продолжаю тупить, то Кротов резво срывается с места и в два счёта вылетает за дверь.
Нашла с кем воевать, Лера! прикрыв глаза, озабоченно вздыхает Ирина Григорьевна. Ладно, пошли! Нехорошо заставлять других себя ждать.
Фальшиво улыбаюсь, чтобы скрыть слёзы и проснувшийся так некстати страх, а потом иду следом за Ириной Григорьевной к проклятой беседке, не чувствуя холода, не замечая дождя, с трудом ориентируясь в пространстве. Уговариваю себя не бояться и даю слово держаться учителя: так меня не тронут не посмеют. Но удача, видимо, решает окончательно отвернуться от меня.
Ребята! Послушайте внимательно! стоит нам подойти ближе к оголтелой толпе подростков во главе с Кротовым, как Ирина Григорьевна весьма быстро умывает руки. Дальше вы проходите квест без меня!
Сердце уходит в пятки, а желание бежать со всех ног кувалдой бьёт по вискам. Что я наделала! Где мне взять силы пережить этот день, если от одного только взгляда Дани меня здесь и сейчас бросает в дикую дрожь?!
Едва справляясь с волнением, заставляю себя дышать. По привычке прячусь за чёрной тканью капюшона и мысленно готовлюсь к новой порции унижений. Но подоспевший к нашей компании Стас, сам того не ведая, дарует мне минуты отсрочки.
Все собрались? Все готовы? Его глаза сияют азартом, а костюм сумасшедшего химика невольно притягивает взгляды: белый халат, очки, грим глупости, но те позволяют мне незаметно слиться с окружающей нас серостью, а потом спрятаться за углом столовой. Этот квест совершенно точно не для меня!
Сжавшись в комок, я прислоняюсь в посеревшей стене заброшенного здания и жадно впитываю каждый звук со стороны веранды. Стас говорит что-то об опытах и сотворении волшебного эликсира счастья; пытается втереть нашим, что именно его они и будут создавать, собирая необходимые ингредиенты по ходу прохождения квеста, а потом уводит толпу за собой к первому испытанию.
Я наконец выдыхаю, а спустя минут десять, а то и двадцать, решаюсь выйти из укрытия: сидеть за столовой, быть может, и безопасно, но слишком холодно. Силясь вспомнить дорогу до нашего корпуса, озираюсь по сторонам. Плутаю по корявым тротуарам от домика к домику. А когда среди всей этой разрухи замечаю двухэтажное голубое здание, со всех ног несусь к нему. В уме проговариваю, что скажу классной, как буду ссылаться на свою бестолковость и объяснять, почему отстала от остальных, но все мои старания рассыпаются бисером под ногами, когда понимаю, что корпус закрыт.
Я дёргаю дверь, стучу, зову Ирину Григорьевну, но ответом мне служит тишина
Продрогнув до костей, я кутаюсь в толстовку и, поджимая пальцы в промокших кроссовках, переступаю с ноги на ногу, а потом каменею, заслышав вдали некогда любимый голос Егора.
Его нарочито сладкий баритон становится всё громче, но сколько бы я ни вертела головой, разглядеть Лихачёва и его собеседника мне не удаётся. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, с кем Егор может говорить. От одной только мысли, что рядом с Лихачёвым идёт Данила, мне становится не по себе. Страх, который только-только начал уступать дорогу холоду, с новой силой сдавливает лёгкие. Я срываюсь с места и судорожно ищу, где спрятаться, но ничего лучше яблоневого сада не нахожу А уже в следующее мгновение понимаю, что разговаривал Егор не с Данилой. Его спутница Громова, и судя по тому, как нежно переплетены их ладони, разговорами молодые люди уже давно не ограничиваются.
Как и я, сладкая парочка, по всей видимости, улизнула с квеста и сейчас норовит попасть внутрь корпуса. Уля канючит, что замёрзла и вся эта походная жизнь не для неё. Егор ласково касается кончиком носа шелковистых волос Громовой и что-то шепчет ей на ухо нежно, заботливо. А я едва справляюсь со рвотными позывами. И вроде должна испытывать чувство небывалого удовлетворения, что бумеранг вернулся и со всей дури угодил в рожу Кротова, но людская подлость не оставляет места радости. Мне жалко себя полную дуру, которая все эти годы боготворила Лихачёва, а сегодня, с ног до головы облитая помоями, вынуждена прятаться по сырым кустам, обидно за Машу, которая считает Громову лучшей подругой и слепо доверяет ей все свои тайны
Ошарашенная увиденным, я совершенно забываю о конспирации. Да и ветки яблонь то ещё укрытие! Стоит случайно ухватиться не за ту, как предательский треск сухой древесины, вынуждает парочку резко отскочить друг от друга и испуганно обернуться в мою сторону.
Что ж, сегодня явно не мой день!
Ильина? Егор заметно расслабляется.
В моём лице он не видит угрозы своему доброму имени, и наверно, в чём-то прав: даже если открою рот, мне всё равно никто не поверит.
Ты? брезгливо морщится Громова, а потом начинает смеяться: Решила сменить запах чеснока на аромат прелой листвы?
Чеснока? недоумевает Егор, пока воспоминания двухлетней давности до крови царапают душу.
Загородный дом. День рождения Лихачёва. Пышный праздник. Егор тогда позвал к себе почти весь класс, даже новенького пригласил.
Забыл? выгибает брови стерва. Ты же сам мне рассказывал, как наша чувырла наелась чеснока и давай к Даниле с поцелуями приставать?
А, это! усмехается Лихачёв, пока я, глядя ему в глаза, отчаянно повторяю короткое слово «ложь». Но он притворяется, что не слышит. Так то не чеснок, вроде, был, а тухлая рыба.
Егор находит своё замечание смешным, а я бегу со всех ног. Куда не важно, лишь бы больше никогда не вспоминать
Мокрая трава, разбитые бордюры, домики, в своей разрухе похожие один на другой. Я задыхаюсь от нехватки кислорода и острой боли в боку, но сквозь туман проклятых слёз и бесконечной мороси продолжаю бежать. Однако, чем более размытыми становятся очертания корпусов, тем острее в сознание впивается понимание, что от себя не спрячешься.
Согнувшись пополам, упираюсь ладонями в коленки и прерывисто дышу. Сердце клокочет, память отравой циркулирует по венам. Я тихо скулю, безвольно возвращаясь в прошлое, а потом замечаю покосившуюся сторожку возле забора и зачем-то иду туда. Дверь заколочена, крыльцо прогнило до дыр, повсюду мусор и старый хлам. Грязные осколки вместо окон угрожающе торчат из обшарпанных рам. Жуткое место, впрочем, как и вся моя жизнь.
Ума не приложу, что делать дальше: вернуться не вариант, остаться здесь сгинуть без следа. И всё же я решаю остаться
Из кармана выуживаю мобильный и, усевшись на старый пень чуть поодаль от сторожки, пишу моему Джо. Знаю, что не прочтёт, что сообщения снова повиснут в воздухе, но в эту минуту как никогда мне нужен рядом друг.
Lera [06.09 13:52]: Мне было шестнадцать, как тебе сейчас. Я была наивной и верила в любовь. Впрочем, с тех пор мало что изменилось я всё такая же дура.
Lera [06.09 13:59]: Маша уговорила меня надеть короткое платье, не в меру откровенное, даже вульгарное. Но тогда я хотела, чтобы Он меня заметил. Мой первый поцелуй я мечтала подарить имениннику, но нам обоим не хватало смелости. Робкие взгляды, смущённые фразы, горящие от стыда щёки Мы смеялись и громко болтали с другими, но стоило нам оказаться рядом, как мы безумно робели. Первый шаг всегда за мужчиной, так меня воспитали, а потому, кусая губы и не сводя с Него глаз, я ждала. Вот только ничего не происходило
Рукавом толстовки смахиваю слёзы и, отметив про себя, что дождь перестал, снова пишу Джо.
Lera [06.09 14:18]: Шестнадцать бестолковый возраст. В голове столько знаний, но все не о том Я лучше отца разбиралась в геометрии и могла наизусть прочесть Блока, но что делать с сердцем, разрывающимся от любви, не знала. Боялась упустить свой шанс. Торопила чёртову жизнь. И оступилась.
Запрокидываю голову к серому, низкому небу. Смотрю, как верхушки сосен качаются на ветру, и всё никак не решусь написать о главном: признавать свои ошибки всегда непросто, а в моём случае ещё и бесполезно.
Lera [06.09 14:46]: Глупая игра. Пустая бутылка из-под колы. Длинное горлышко с корявым сколом по краю. Оно промахнулось и указало не на того.
Lera [06.09 14:52]: Я до последнего ждала, что Он меня остановит, пользуясь своим авторитетом, заставит новенького сесть на место. Искала защиты в любимых глазах, но Он струсил, а быть может, не захотел. Сам закрыл за нами дверь кладовой и ушёл. Я была зла, расстроена и, не скрою, растеряна. Клоун стоял напротив меня и, казалось, тоже не находил себе места. Две минуты наедине. Спутанное дыхание. Безумная неловкость натянутой до предела струной. Что я знала тогда об этом парне? Ничего! Скромный, тихий, неуверенный. Он только пришёл в наш класс. К нему все присматривались, изучали. А мне не было до него дела.
Я нажимаю «Отправить» и грустно смеюсь: с таким же успехом я могла поведать свою историю ёлкам. Натягиваю пониже рукава, чтобы унять дрожь в озябших ладонях, и с досадой осознаю, что хочешь не хочешь, а вернуться придётся. Давать лишний повод для сплетен своим одноклассникам не хочу, да и Ирину Григорьевну подводить неохота. Поднимаюсь с трухлявого пня, кручу головой по сторонам, но вот незадача: куда идти, не помню.
Lera [06.09 15:05]: Я, кажется, заблудилась.
Lera [06.09 15:10]: А может, это повод всё тебе рассказать?
Lera [06.09 15:22]: Я тогда сразу предупредила Клоуна, что целоваться с ним не буду. Да что там меня коробило от одной только мысли, что моих губ могут коснуться чужие, нелюбимые. Клоун кивнул, а потом попросил соврать Мы оба понимали, что, скажи я правду, и его засмеют. И я солгала Не знаю, пожалела ли новенького или так сильно хотела разбудить в Нём ревность, но факт остаётся фактом: мы вышли из чулана, держась за руки. На губах Клоуна виднелись следы моего нежно-розового блеска для губ, а с моего лица не сходила глупая улыбка. Все поверили, даже Он. В Его глазах было столько боли, что я готова была раскрыть обман. Но Клоун оказался куда проворнее