Я прерывисто вдыхаю, сминая пальцами подол тоги. Специально надела самую откровенную, чтобы впечатлить мужей и не оставить им и шанса. Наверное, это не очень умно, поскольку еду на праздник и там, скорее всего, будет много народу. Зато подчеркнула все свои достоинства.
Долос слегка наклоняется ко мне. Его ноздри раздуваются так, что у меня возникает прямая ассоциация с хищником, который учуял кровь своей жертвы. Но меня это не пугает. Я начинаю задыхаться от этих острых ощущений, которые оборотень вызывает во мне.
Я как будто участвую в опасной схватке, хотя ничего не делаю. Мой арсенал это только платье с глубоким, откровенным вырезом спереди и сбоку. Но Долосу, кажется, этого хватает. Он ведёт в зрительной игре, подталкивая меня к пропасти, зная, что я могу сорваться и проиграть.
Но я держусь и не отвожу взгляд, хотя очень хочется.
Адреналин зашкаливает, разгоняя в крови страх и дикое возбуждение. Такого коктейля эмоций я ещё не ощущала ни с одним мужчиной. Но страх вызван не самим Долосом, который прожигает меня до самого нутра, а тем, что может последовать, когда мы оба сорвёмся.
Что-то мне подсказывает, что страстного, чувственного секса у нас не выйдет. Тут вообще не стоит употреблять слово «секс». По сравнению с тем, что рисует моя фантазия, оно теперь воспринимается чем-то милым и невинным.
Но мой мираж резко тает, так и не успев проясниться, повозку резко встряхивает, и я лечу прямо на Долоса. Одной рукой упираюсь в стенку, другой во что-то твёрдое.
Оборотень шипит, хватая меня за предплечья, и теперь я в полной мере осознаю, во что это твёрдое я упёрлась. Быстро одёргиваю руку и пытаюсь сесть обратно, но Долос держит цепко.
В следующий раз, цедит сквозь зубы, будь более аккуратна.
Я, вообще-то, не специально, возмущаюсь, но внутри всё полыхает от возбуждения и набатом стучит мысль: «Возьми меня уже и оттрахай как следует».
Долос тянет меня к себе, заворожённо смотря на мои губы, а затем резко меняется в лице и жёстко садит меня на кресло. Теперь почётное первое место по хвату моих предплечий достаётся не Эгену, а невыносимому рыжему оборотню.
Ещё раз так меня схватишь руки по локоть откушу! на последней фразе я вскрикиваю и сердито топаю ногой. Сама не могу разобрать, что меня так злит его хватка или то, что он оттолкнул меня, лопнув зародившуюся надежду как воздушный шарик.
А зубы-то не маловаты? его слова звучат так язвительно, отчего я закипаю ещё сильней.
Для тебя в самый раз, огрызаюсь и, вторя его движению, складываю руки на груди.
Какая жалость, натягивает на себя маску печали, твоей участливости и сердобольности хватило всего ничего. Но что же мы сейчас видим? он изумлённо приподнимает брови и разводит руками. Ты всё та же истеричная и тошнотворная жаба.
Каждое его слово пропитано ядом, которое отравляет мой разум. Ещё чуть-чуть и мой колпак слетит. И та, другая Зои покажется божьей милостью, в отличие от меня.
Как ты смеешь называть меня жабой? захлёбываюсь от возмущения. Ты я тычу в него пальцем, продолжая попытки успокоиться, но выходит паршиво. Наглый, рыжий козлина. Я больше не намерена с тобой разговаривать.
У Долоса вытягивается лицо от удивления и тут же сменяется яростью. Похоже, я перегнула палку и мне сейчас настанет полный трындец. Что ж, пора сваливать.
Я открываю дверь повозки и практически выпрыгиваю из неё. Хорошо, что она стоит, иначе, не отделалась бы ссадинами и ушибами.
«Почему она вообще стоит?» где-то на периферии возникает мысль. Но я от неё отмахиваюсь и уверенным, быстрым шагом направляюсь в джунгли. Плевать, что я ни черта не знаю эту местность, мне необходимо сейчас успокоиться.
Через несколько шагов Долос нагоняет меня и резко разворачивает к себе. Повозки уже скрылись за деревьями, а это значит, что ни один из мужей не увидит, что здесь происходит. Если будет нужно закричу. Надеюсь, услышат меня.
Я с тобой ещё не закончил, угрожающе произносит он. А у меня внутри закручиваются противоречивые чувства: с одной стороны, злость и обида, а с другой похоть, дикое желание.
А я с тобой закончила! выкрикиваю ему в наглое лицо. Пытаюсь вырваться, но всё бесполезно. К вечеру точно проявятся синяки.
Больше не смей, он больно сжимает мои плечи, слышишь, встряхивает так сильно, что у меня весь мир начинает кружиться перед глазами, оскорблять меня.
Всё-таки мне удаётся вырваться из его тисков. И, отступив на шаг, я влепляю ему звонкую пощёчину.
Если ты хочешь, чтобы тебя уважали сперва прояви своё уважение к другим!
Долос неподвижно стоит, возвышаясь надо мной. Такой мощный, что, по сравнению с ним, я хрупкая тростиночка. На его лице заиграли желваки. Он притронулся к покрасневшей щеке. И с таким бешенством посмотрел на меня, что я, даже не раздумывая, стремительно развернулась и побежала куда глаза глядят.
Зои! раздаётся полурык-полукрик, и я прибавляю ходу, огибая высокие пальмы и раскидистые кустарники то с цветами, то с какими-то ягодами.
Сердце бешено колотится. Лёгкие начинает неистово жечь, а из горла вырывается смех.
У меня такие путаные ощущения, что я не могу понять, что сейчас чувствую. Вроде бы мне и страшно, но какое-то нелепое предвкушение перебивает этот страх. Выходит, что адреналин окончательно перекрыл мне инстинкт самосохранения, раз я так реагирую. Или я запоздало начинаю сходить с ума оттого, что попала в этот неизведанный мной мир.
Долос на бегу хватает меня за талию и прижимает к себе. А я продолжаю неистово хохотать.
Мы теряем равновесие и кубарем скатываемся вниз, собирая на себя листву.
В какой-то момент оборотень отталкивает меня, и я слышу глухой удар.
Поворачиваю голову, и смех замирает на моих губах Долос сильно приложился головой о здоровый камень, торчащий из земли, и потерял сознание.
Кажется, я даже вижу кровь. Только не это, боги!
ГЛАВА 24
ЗОЯ
Я вскрикнула и подбежала к Долосу. Несколько раз чуть не шмякнулась, запнувшись о камни и торчащие корни деревьев. На мои попытки дозваться оборотень не реагирует.
Долос, ну же, очнись! трясу его за окровавленное плечо, но реакции, к моему разочарованию, не последовало.
Как же хочется поверить, что всё это злой розыгрыш. Он сейчас встанет и в своей ядовито-ехидной манере скажет: «Жёнушка, а ты умеешь разводить сопли на пустом месте».
Но всё, что от безысходности придумывает мой мозг разлетается по ветру как семена одуванчика. Паника подступает к горлу, отчего становится тяжелее дышать.
Я прикладываю трясущиеся пальцы к шее Долоса и облегчённо выдыхаю пульс есть, слабый, но есть. Это даёт мне надежду, что всё не так плохо, как кажется на первый взгляд.
Осторожно касаюсь его затылка и тут же ощущаю что-то влажное и липкое. Сглатываю тяжёлый ком в горле и с усилием воли поднимаю руку, убеждаясь, что это всё-таки кровь.
Слёзы наворачиваются на глаза, а тело начинает потряхивать от страха и отчаяния. Приходится крепко стиснуть зубы, чтобы не позволить истерике вырваться наружу.
Вцепившись за подол тоги, я изо всех сил пытаюсь разорвать её, но у меня не получается. Ткань настолько крепкая, что мои нервы молча завидуют в сторонке.
Нахожу взглядом надорванный участок рукава на рубашке Долоса и резким движением разрываю его. Отрываю небольшой лоскут и перевязываю продолговатую рану на плече оборотня. Затем прикладываю ткань к затылку и закрепляю её при помощи длинного лоскута.
Я не знаю как правильно, поскольку мне ещё не приходилось оказывать кому-то первую помощь. А всё, что нам рассказывали в школе и университете я благополучно забыла. Выходит, надо было тогда не только слушать, но и попрактиковать.
Отряхиваю широкий, исцарапанный ветками лоб Долоса и надёжно фиксирую узел так, чтобы тряпка точно не сползла с затылка и как следует зажала рану.
Вылажу из оврага и начинаю звать на помощь других мужей. Надеюсь, мы не успели так далеко убежать и мой крик услышат. А если нет быстро спохватятся и найдут нас. Я верю в это.
Оглядываю деревья и, в общей какофонии звуков, улавливаю жужжание. Поднимаю голову и вижу над собой улей и медовые соты.
Одно безрассудное движение опережает моё здравомыслие, о котором я вскоре очень пожалею.
Где-то с пятнадцатой попытки мне всё же удаётся залезть на дерево. И я изо всех сил цепляюсь за толстую ветку, на которой весит улей в форме разрезанного манго.
Тело всё трясётся от напряжении и боли оказывается, я тоже успела получить парочку ссадин и ушибов. Не удивительно. Падение выдалось весьма неприятным, хотя на языке крутится совсем другое менее безобидное слово.
На кой хрен мы вообще устроили этот спектакль страстей?! Надо было изначально обо всём договориться. Ехали бы сейчас в уютной повозке, а не торчали посреди незнакомого леса.
Тянусь рукой к заветной соте.
Пчёлы недовольно жужжат, копошась вокруг своего сооружения.
Жёсткая, шершавая ветка вонзается в подмышку, раздирая нежную кожу, и больно давит на грудь. Но я не сдаюсь и продолжаю тянуться.
Пчёлы, почуяв неладное, начинают неистово жалить меня в руку. А, когда я отрываю истекающую мёдом соту, они вовсе звереют и обсыпают моё лицо болючими укусами.
Я кричу, пытаясь отмахнуться от насекомых. Надеюсь, у Зои нет аллергии на пчелиный яд.
Теряю равновесие и срываюсь вниз. В воздухе пытаюсь ухватиться за ветки, но вместо этого ещё сильнее раздираю руки в кровь.
Хорошо, что лететь невысоко. Но вот приземляться больно, отчего вышибает весь воздух из лёгких. Кажется, я повредила ребро.
Но у меня нет времени на диагностику и попытку прийти в себя, поэтому я быстро встаю на ноги и, прихрамывая, бегу прочь от этого дерева.
Сегодня мне несказанно везёт. Несмотря на то, что мы попали в ситуацию «полный аут», я наткнулась на улей и смогла добыть мёд.
Однажды, когда мы с дедушкой ходили за ягодами, он рассказал мне, что мёд обладает лечебными свойствами. И слава святой землянике, что я это вспомнила, хотя с того момента прошло лет так пятнадцать.
Последующий час прошёл как в тумане. Я обмазала все раны и на себе, и на Долосе. Оборотень так и не приходил в себя и, к моему ужасу, его начало лихорадить.
Спустя какое-то время, пчелиные укусы дали о себе знать у меня опухли не только руки, но и лицо. При чём до такой степени, что тело покрылось испариной, а глаза начали заплывать. Поэтому нарвав веток и выдернув ближайшие папорники, я подложила парочку под голову оборотня, а из остальных сделала для себя импровизированное сидение у камня.
Пока рвала ветки проверила нет ли поблизости какой-нибудь речушки. Но всё тщетно. А оставить Долоса и уйти проверять окрестности я не могу. Вдруг с ним что-нибудь случится или, того хуже, придёт хищник и слопает моего мужа.
Я сдержала всхлип и дотронулась до лица Долоса. Нежно погладила его по щеке и скуле, на которой проступила колючая щетина.
Прости меня, не знаю за что я извиняюсь: за ту сцену, которую мы устроили или за всё, включая проступки Зои. Но в этот момент у меня будто гора с плеч свалилась. А вместо ожидаемого облечения пришла боль, которую я всё это время игнорировала.
Теперь я в полной мере ощущаю каждую царапину и ушиб, а особенно то, как моя кожа адово чешется от укусов. Ощущение, будто я сижу в крапиве. И попытки как можно теснее прижаться к холодному камню мало чем помогают.
Я вглядываюсь в лицо Долоса, пытаясь отвлечь себя мыслями. Но и это не уменьшает мою боль.
Попала в другой мир, называется. Устроила себе приключение в Лето. Браво, Зоя. Умница. Так бойко хваталась за любой шанс выжить в своём мире, а сейчас могу умереть в чужом. И всё из-за чего? Из-за какой-то нелепой перепалки.
Зои? подал слабый голос Долос, и я тут же расплакалась от облегчения и переполнивших меня чувств. Ну, ну, чего плачешь. Вон даже бородавки выскочили.
Пытаешься шутить?! рассмеялась я, ткнув его в плечо. Правда, попала прямо в рану, отчего оборотень зашипел, стиснув зубы. Прости, прости
Муж поймал мою руку и, приложив к сердцу, мягко произнёс:
Спасибо, что спасла.
Я разрыдалась ещё больше и вообще перестала видеть что-либо перед собой. Стало совсем неважным, что было до. Всё остальное как будто потеряло смысл.
Это тебе спасибо, что спас меня от этого треклятого камня
Я наклонилась к Долосу, намереваясь поцеловать его в лоб, но вместо этого нашла его губы.
Поцелуй вышел мимолётным, но именно он принёс мне спокойствие и расслабленность, хотя тело продолжало ныть и зудеть. Теперь всё будет хорошо. Я точно знаю.
Зои! вдалеке послышался чей-то крик. Я не сразу смогла разобрать, кому он принадлежит, но оборотень нашёлся с ответом. Оказывается, это кричит Лаос.
Последнее, на что меня хватило удивление. А затем я провалилась в крепкий и мрачный сон.
ГЛАВА 25
ЛАОС
С трудом разлепив веки, я сел на пыльные ступени и потёр ноющие от боли виски. Такое ощущение, будто мне кувалдой череп размозжили. А судя по тому, что я не могу вспомнить, как очутился на заднем дворе виллы и уснул в грязи, стёрли парочку фрагментов из памяти.
Встал, пошатываясь, ещё не до конца протрезвел. Во рту так гадко, словно все эти три дня я пил не вино, а ел козий помёт. Похоже, мне стоит наведаться в винодельню и устроить там взбучку, а заодно и выпороть всех, чтобы иной раз не расслаблялись.
Еле как разделся и доковылял до душа. Пожалуй, не стоит мне так больше напиваться перед глазами всё расплывается, а желудок, кажется, сейчас вывернет наружу.
Давно я так не перебарщивал с вином. И от этого невыносимо тошно, потому что навеивает воспоминаниями, которые я напрочь хочу забыть.
Прохладная вода остужает кожу и сбивает весь пот, который не смывал неделю. Признаться, дело вовсе не в дегустации терпких напитков, а в том, что мне попросту было лень. Я уже скатился до такого состояния, из которого выбираются лишь единицы. Для меня сама жизнь уже потеряла смысл. Может быть, именно поэтому я, не раздумывая, предложил Зои развод.
Наконец, приняв ванные процедуры, я обрёл более-менее свежий вид. Не сказать, что я доволен тем, что вижу в зеркале. Тощее тело с выступающими рёбрами, впалые щёки, потемневшие круги под глазами и потрескавшиеся губы больше напоминают мертвеца, а не вампира с безудержной тягой к жизни, как раньше.
«Раньше» я усмехнулся своим мыслям и прикоснулся к старому шраму, клеймом выжженное между моих лопаток.
Верховная Жрица как-то сказала, что метку проститута уже не убрать ни одной магией. И даже несмотря на то, что я отношусь к древнему, обнищалому роду вампиров, тело навсегда запомнит рабские оковы и принадлежность к Храму Любви*.
Принеси мне снадобье от похмелья, махнул слуге, отдав распоряжение.
Голова всё ещё раскалывалась, а непрошенные картины из прошлого продолжают съедать мозг. Это продолжается до тех пор, пока я не сажусь на единорога и не скачу вслед за своей Даже не знаю, как их назвать. Семьёй? Слишком громкое название для тех, кто живёт по своим комнатам.
Конечно, Зои изменила свои порядки. Теперь мы стали чаще видеться. А главное стали острее чувствовать друг друга. Особенно последние три дня. И мне ничего не оставалось, кроме как залить эти ощущения доброй порцией вина. Потому что, того притяжения, которое я испытывал к наречённой невесте и, признаться, чувствую его сейчас, не должно быть.
Когда я впервые увидел Зои, у меня и в мыслях не возникло рассматривать её в качестве невесты. Она не вызывала во мне эмоции. Никакие. Потому что сама была никакой. А тут резко пришла со своим предложением и порушила все мои надежды, а вместе с ними и мой покой.