Кто-то из моих друзей уже пришел?
Нет, односложно отчитался рыжий.
Чего и следовало ожидать. Ника приехала немного раньше, Поплавский, по предположению Котова, появится минута в минуту.
Девушка зашла в весьма немаленький кабинет с пухлым диваном и парой кресел, обтянутых огнеупорным черным дерматином. Зябко поежившись, размотала шарф и сбросила на спинку кресла куртку. Потом застыла в центре комнаты и от нечего делать копнула вглубь себя: «Мне страшно или нет?»
Волнительно, пожалуй, да. Но, главное, набившие оскомину терзания: «Что я здесь делаю, чем занимаюсь, когда это закончится», мудро остались дома. Ника уже давно запуталась в самой себе. Она никогда не считала себя любительницей драйва и прочего улета. Она выбрала себе самую мирную профессию. Хотя папа у нее военный, в Афганистане воевал
Господи, да при чем здесь папа и прочее мужское! Ника трезво отдавала себе отчет: она начинала получать замысловатое удовольствие, когда у нее получалось решить некую логическую загадку, распутать криминальный узел. Казалось: она рецепты чьей-то жизни сочиняет, разбирается в ингредиентах.
Не хочется подсесть на кайф, в корне противоположный кормлению людей и способный в потенциале лишить ее нормального окружения. «Один новый дружок уже сидит в машине, скоро и другой потенциал заявится» Нормальные товарищи подбираются у двадцатисемилетнего кондитера, да?
Догадавшись, что снова начинает ковыряться в себе и рефлексировать, Ника взлохматила нахватавшие снега волосы, подвигала губами, разгоняя по ним помаду, и чуть не произвела следующий жест готовившейся к свиданию девицы едва бюстгальтер не поддернула повыше.
Блин. Мысленно хихикнув, она из-под ресниц поглядела по сторонам и вверх: «Интересно, где здесь камеры припрятали?» Запись предстоящей встречи с Поплавским наверняка организована, Вероника только что едва не добавила в жизнь полицейских немного искреннего веселья.
На этой задорной ноте кулинар и встретила проникшего в кабинет искусствоведа.
Аркадий Валентинович, произвела жизнерадостный оскал на все тридцать два жемчужно-белых, мое почтение!
Поплавский, не ожидавший от Вероники такого оживления и оптимизма распрощались они вчера довольно-таки сухо, порядком растерялся и впервые позабыл припечатать ее какой-нибудь «душенькой-озорницей».
Добрый день, промямлил он. А оглядел кабинет, как будто некий дядя Ники мог прятаться за креслом, где
Один момент. Все будет. Продолжая лучезарно скалиться, кондитер достала из заднего кармана джинсов телефон, произведя набор, сказала в трубку: Мы на месте, дядя, все в порядке, тихо, ждем.
Конечно, догадавшись о причине отсутствия родственника поварихи, уважительно кивнул Аркадий Валентинович и внезапно шагнул к Нике, схватил ее за руку и быстро зашептал: Вероника Дмитриевна, у меня сложилось впечатление, будто вы чем-то на меня обижены. Скажите честно, что я делаю не так? Ну почему вы постоянно на меня сердитесь?!
О как. Ника оторопела и забыла вытянуть свою руку из влажных ладошек взволновавшегося антиквара. Оказывается, он ее тоже разгадать не может? Понимает, что они из разного теста, и зубки неожиданно обломал об «скромно одетую девушку»?
Я не сержусь, сказала Вероника и безуспешно попыталась выудить свои пальцы. Я вам уже говорила, что не люблю фамильярности.
Ну, право слово антиквар вернулся к привычному актерству и плаксиво надул губы, ну простите старика Я с вами разговариваю, как привык Я ничего не понимаю в современной молодежи! Для меня слово «респект» звучит ругательством!
Аркадий Валентинович с почти искренней мольбой смотрел на Веронику, и к той невольно подкралось подозрение: слинять отсюда сразу-сразу, как Котов обещал, у нее почему-то не получится. Вон как Валентинович в нее вцепился.
«А может быть, ему просто страшно? Ведь это он рискует»
Ника положила вторую ладонь на сцепку из их с антикваром пальцев, мягко надавила, разжимая хватку Поплавского:
Я не сержусь на вас, Аркадий Валентинович. Поверьте, мне есть на кого сердиться гораздо сильнее. Вы в этой очереди даже не пятидесятый номер.
Правда? Искусствовед внезапно округлил глаза. У вас так много недоброжелателей? Бедняжка.
«Н-да, с номерами я что-то того переборщила». Зато отвлекла его и руку высвободила.
Качественно посочувствовать и развить успех антиквару помешал вошедший Котов. Высоченный и широкоплечий, в кепке с опущенными клапанами-наушниками, очках с чуть затемненными стеклами-«хамелеонами» и в медицинской маске на пол-лица.
Внушительно смотрелось. Даже для кондитера. На месте Аркадия Валентиновича Ника б окончательно струхнула.
Но Валентинович был господином не из робкого десятка. Поздоровавшись с вошедшим мужчиной легким поклоном, искусствовед пытливо поинтересовался:
Кирилл Андреевич, как я понимаю?
Если угодно, невозмутимо, но с интригой вынес Котов. Раскинув полы длинного пальто, засунул руки в карманы брюк, явно намекая, что к рукопожатиям не расположен. О чем вы хотели со мной поговорить, Аркадий Валентинович?
Присядем? предложил Поплавский. Собрался приобнять за талию кондитера, сдвигая ту к креслу. Но вовремя опомнился и опустил ручонки по швам. Вероника? Может быть, кофе? Сока?
Скорее всего, некоторая пауза и отвлекающие вопросы понадобились Поплавскому, чтобы, так сказать, втянуть ноздрями воздух и попробовать понять, в каком ключе вести переговоры. Когда его собеседники отказались угощаться и сели по креслам, Аркадий Валентинович, поддернув фиолетовые брюки, примостился на диване. Пробормотал «нуте-с» и наконец-то приступил:
Мне хочется надеяться, что обмениваться верительными грамотами нам не нужно. Так? Котов кивнул, и антиквар двинулся дальше. У меня точнее, у моего друга есть проблема, для решения которой нужны люди определенной квалификации.
Проблема? Брови «Кирилла Андреевича» уползли под кепку.
Да. Чистейшей воды проблема! И если вы согласитесь нам помочь то, поверьте, внакладе не останетесь. Мой друг очень, очень благодарный человек.
Суть вопроса?
Я могу рассчитывать на конфиденциальность?
Из-под маски Котова донеслось досадливое фырканье. Аркадий Валентинович обрадовался, ударил ладошками по бедрам и собрался поделиться сутью чужих проблем, но ему помешала Вероника.
А можно я пойду, а? У меня дела, я вас познакомила
Не тут-то было!
Вероника, потянулся к собравшейся встать с кресла девушке Поплавский, я вас очень прошу, останьтесь! Вы мне нужны!
Я? Ника ткнула себя пальцем в центр грудины.
Да! Именно вы! Послушайте, пожалуйста, и все поймете!
Ну ладно. Вероника пожала плечами и вернула руки на подлокотники кресла.
Кирилл Андреевич, Вероника, мой друг завзятый клептоман. Увы. В прошлом году он совершил страшную ошибку, в которой признался мне совсем недавно. Пятнадцатого декабря прошлого года его пригласили на торжество в очень достойный дом. У хозяев этого дома, понимаете ли Поплавский замялся, есть точнее, была одна занятная вещица
Занятной вещью оказалась самая обычная серебряная ложка, десертная. Подаренная, правда, Вольфом Мессингом. Когда-то, тыщу лет назад, друзья позвали Вольфа Григорьевича на день рождения маленькой девочки, Нюрочки. Та пятилетняя Нюрочка, заваленная куклами и плюшевыми зайцами, капризничала за столом, отказывалась кушать дефицитный по тем временам творожок. И Вольф Григорьевич достал из кармана принесенный им подарок серебряную ложечку в бархатном футляре. Извлек ее наружу, закрыв глаза, подержал между ладонями и, обтерев салфеткой, протянул девчушке:
Нюрочка! Это волшебная ложка. Пока ты будешь кушать ею творожок, в твоем доме всегда будут денюжки, чтоб мама с папой покупали тебе новых кукол и конфеты.
Непонятно, насколько Нюрочка прониклась эпичностью подарка, но семейная легенда гласит, что творожок тогда сметливая новорожденная сметелила до крошки. А дальше стала относиться к кисломолочным продуктам с огромным пиететом и выросла здоровой, красивой и завсегда с богатством. С годами превратилась в Анну Леопольдовну, а ложку берегла словно зеницу ока.
Лет десять назад уже очень зрелая Нюра вышла замуж за канадца и переехала в Ванкувер. Не шибко полюбила тамошнюю новую родню, по слухам заподозрившую дедушкину «молодуху» в корысти. А потому, обидевшись, зловредно оставила эпическую ложку в России, в доме старшего сына. Но, помня о завете увенчанного лаврами провидца, обязательно приезжала на родину отмечать свой очередной день рождения и кушать, кушать творожок.
Что, неужели ложка работает? впечатлилась историей «плюшевая» ворожея. Даже если ее только раз в году использовать?
Ну, если младший сын Анны Леопольдовны в «Форбс» засветился, а у нового мужа бизнес в гору попер, значит, работает, печально подтвердил Аркадий Валентинович.
Ни фига себе, присвистнула кондитер. Ваш друг совсем Ника не договорила.
Полный идиот, вздохнул искусствовед, конченый.
А эти его друзья с ложкой, знают, что он клептоман?
Ни боже мой! Это тайна за семью печатями! Мой друг известный человек, весьма-весьма небедный
Так что же тогда клептоманит?
Болезнь. Не властен над собой. Попал на день рождения Анны Леопольдовны и не удержался, потихоньку стащил из футляра легендарный прибор. Футляр убирали за стекло в сервант уже мгм, не совсем трезвые домочадцы, разницу в весе пустого футляра никто не заметил Я, право слово, уже намучился с этим своим другом! Несколько раз, по доброте душевной, вытаскивал его из похожих ситуаций, но сейчас сейчас обстоятельства несколько изменились, и мне приходится искать помощников. Вся надежда только на вас, уважаемые Вероника и Кирилл Андреевич.
Ника поглядела на гениального вора Котова, не проронившего за последние десять минут ни слова. И тот подачу принял.
Цена вопроса?
Триста тысяч.
Рублей? Не интересно. Котов стал приподниматься.
Четыреста!
«Кирилл Андреевич» продолжил движение, и Валентинович воскликнул:
Полмиллиона! и трагически добавил: Рублей. Имейте сострадание к больному человеку!
Больных лечат, равнодушно отметил вернувшийся на кресло Котов. Я же пока только готов вас выслушать и ничего не обещаю.
Да, да, конечно, пристыженный Аркадий Валентинович достал из кармана клетчатого черного с синим пиджака неожиданно однотонный коричневый платок и промокнул им лоб, проблема в том, господа, что в дом Михаила Дмитриевича не попасть. Он живет в отлично охраняемом поселке, в соседях о-о-очень непростые люди, увешавшие все столбы видеокамерами, везде собаки и охрана Но в самом доме камер нет. Если попасть в дом, то вернуть на место ложечку получится довольно просто людям с определенной квалификацией. Нужно только сервант вскрыть и футляр.
А как попасть?
Я уже, простите, Вероника Дмитриевна, закинул удочку. Через седьмые руки посоветовал Михаилу Дмитриевичу пригласить на пятнадцатое декабря, на день рождения маменьки, одну замечательную девушку-кондитера
Твою мать!!! Каким-то чудом Вероника не выругалась вслух и подхватила отвалившуюся челюсть. «Мне что опять?! задохнулась мысленно гневным воплем. Да ни за что!»
Сколько мы можем думать? услышала Ника вопрос Котова и снова начала дышать.
Недолго, умоляю. Пятнадцатое скоро. Я не успел вам кое-что еще сказать, маменька Михаила Дмитриевича обожает всяческие зрелища, даже с новым мужем познакомилась на представлении цирка дю Солей. Так вот я донес до Михаила сведения, что Вероника отлично работает на кейтеринге я видел ваш сайт, Ника. Чего вам стоит артистично приготовить для бабушки творожный десерт?
Про ложечку стащить вы не забыли? злобно поинтересовалась артистичная повариха.
Вернуть! поправил антиквар. Послушайте, вам нужно будет сделать предварительную прикидку, так? Приехать в дом, где сейчас полный кавардак, идет подготовка к ежегодному приезду бабушки, посмотреть, как расставить этот ваш реквизит для кейтеринга Как раз в том самом зале, где стоит этот злосчастный сервант с пустым футляром!
Заметив, что «разведчица» Полумятова приготовилась дерзить, гениальный вор попросил у антиквара тайм-аут.
Мы будем думать, Аркадий Валентинович.
Недолго?
Да.
Под это обещание «подельника» Вероника вылетела из кресла, подхватила шарф и куртку, пулей вынеслась из кабинета. Она всерьез переживала, что может сорваться, надерзить Поплавскому или Котову и испортить все дело. Мысль, что ее уговаривали не воровать, а вернуть украденную вещь, ничуть ее не успокаивала. Из горла рвался вопль: «А без меня никак не обойтись?!», и потому Ника попросту сбежала. Пронеслась по коридору до барной стойки, удивила, а может быть, и напугала своим злющим видом двух анемичных нимфеток-кофеманок. Швырнула одежду на высокий круглый табурет и, недолго думая, просипела симпатичному бармену:
Текилы. Пятьдесят. Нет, сто! И лимон, не лайм.
Бросила яростный взгляд в сторону коридора, по которому неторопливо шествовали разговаривающие вор и антиквар. Побарабанила пальцами по стойке и шумно вздохнула.
Пойдем отсюда, Нелли, сказала за ее спиной одна из юниц. Сейчас эта тетка скандалить будет.
Вероника обернулась на догадливую девочку с задорными хвостиками схваченных разноцветными резинками волос, словила сразу два высокомерных взора и опустила нос к столешнице. Тетка. Дожила, блин.
К пребывающей во взлохмаченном состоянии Веронике подошел Игнат. Слегка согнувшись, поставил локти на барную стойку и, ничего не говоря, уперся взглядом в выставку бутылей напротив.
О чем вы сейчас говорили? буркнула «тетка».
Аркадий интересовался, хватит ли твоей квалификации для вскрытия серванта и футляра.
Надеюсь, ты сказал ему правду. Машину поведешь? Мне надо выпить.
Конечно.
Вероника получила от бармена большую стопку с кристалликами соли, налипшими на ободок, подвинула к себе тарелочку с дольками лимона. И, прикинув свои возможности и вероятную пользу, сделала внушительный глоток, предварив его тостом: «Ну, за мир во всем мире».
Так ты ему сказал правду? горько морщась от ядовитой кислоты лимона, жуя, спросила кулинар.
Господи, что тебя беспокоит
Я повторяю. Ты. Ему. Сказал?
Нет. Мы же попросили паузу для размышлений.
Интересно, Ника развернулась полу-боком к Котову, стянувшему с лица медицинскую маску, прищурилась, и когда ты собираешься ему сказать, что я иногда и калитку у родителей на даче не с первого раза открываю?
Телефон Вероники тренькнул, информируя о поступившем сообщении. Хозяйка аппарата скосила глаза на осветившийся дисплей и выдохнула, обтирая руки о салфетку:
О как! Поплавский мне привет отправил. С файлом.
Открой его, пожалуйста.
Жующая Ника открыла сообщение и файл В нем было несколько фотографий: вид старинного серванта, крупный план его замка и фото фарфорово улыбающейся бабушки. Судя по всему, Анны Леопольдовны, сидевшей в кресле у стола, на котором лежал распахнутый футляр с небольшой серебряной ложкой.
Игнат поглядел на присланные снимки и тихо произнес:
Говорить Поплавскому, что ты не сумеешь вскрыть этот сервант, было глупо. Он умный человек. Понимает, что я могу научить тебя вскрывать такие замки за полчаса.
Серьезно? удивилась Вероника и очень некстати вспомнила не только вредный замок на дачной калитке, но и недавнюю историю, когда она приехала к родителям в поселок и поняла, что забыла ключи от дачи дома. А мама с папой в магазин уехали и на два часа застряли в пробке. Нике тогда пришлось лезть через забор, потом выбрасывать любимые шорты, зацепившиеся непонятно за что на заборе.