Я взяла пальчиками выбившуюся прядку волос и намотала её на кончик носа.
Ну-у, Протянула я задумчиво. Я могу рассказать тебе, как вялить авву. Но только после того, как мы сделаем ткань. Это знание слишком ценно для меня, чтобы разбрасываться им просто так, за здорово живёшь.
Он наклонился к моим волосам и с силой втянул в себя воздух.
Я отшатнулась.
Ты всё-таки боишься.
В этом мире я ничего не боюсь. Сказала я. Просто мама не велела мне целоваться без любви.
Теперь пришла его очередь хлопать глазами. А я развернулась к панели и добавила.
Ткань то делать бум? Или я пошла?
После секундного колебания он протянул руку и набрал на панели несколько символов.
Теперь смотри. Вот это ., вот это ., а это..Справишься сама?
Я улыбнулась широко.
Конечно, справлюсь. Если ты объяснишь мне, что ты сейчас сказал.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, покусывая губы. Кстати, ему это очень шло. Красиво очерченный рот и взгляд тёмно-синих глаз из-под пушистых ресниц были выразительны и притягивали к себе, как притягивает пропасть или водоворот. Одно плохо брюнет. Не моя масть.
Как же тогда тебе объяснить? Пробормотал он.
А ты представь себе, что я ещё ребёнок. И ты меня учишь.
Он усмехнулся.
Ладно, ребёнок, слушай. Всё, что ты видишь, состоит из маленьких частиц. Таких маленьких
Я поняла. Подняла я руку. Как они называются и где эта кнопка?
Атомы. Сказал он, и я приподняла брови. Надо же, сохранилось слово.
Для начала откроем новый ххх.
Красавчик произнёс слово, которое я перевела для себя как «файл»
Ты ведь была у Эйслета? Видела его рисунки? Вот, это тоже файлы, только виртуальные. И чистые.
Включаешь. Он нажал на клавишу, и над панелью засветился огромный куб. Теперь так. По кубу разбежались сотни огоньков. Разбежались и в ряды выстроились.
А теперь рисуй. Просто пальчиком. Нитка так, нитка вот так. Потом дублируешь. Вот так.
Так тут же отдельные нитки получаются.
Не переживай. Программа сама все додумает.
Он провёл пальцем по экрану вертикально и горизонтально.
Вот так и так. Вариативность. Жёсткая ткань, мягкая, блестящая или редкая.
Эта кнопка поможет тебе сделать ткань такой величины, какой тебе надо. Правда, не бесконечной.
А она может сделать ткань, как козья шерсть, такой Я помахала руками, не зная, как сказать, «лохматой»
Пушистой? Догадался Красавчик, и я радостно закивала.
Зачем тебе шерсть?
Хочу. Надула я губы. Я маленький ребёнок. И засмеялась.
Он улыбнулся тоже.
Я провела за панелью больше шести часов. Совершенно забыла о времени. Так интересно было. Освоила целых несколько функций.
Красавчик с удовольствием мне помогал. То есть делал за меня всю работу. И при этом учил. Терпеливо объяснял, пояснял, разжёвывал.
Трёхмерное изображение готового продукта висело за панелью на уровне глаз и выглядело совершенно как настоящее. У меня рука так и тянулась пощупать.
Когда количество образцов перевалило за сорок, Красавчик предложил остановиться и отдохнуть.
Да я и не устала вовсе. Отмахнулась я.
Ты то, может, и нет, а я устал. Да и твой спутник тоже.
Я обернулась. Горбун свернулся калачиком прямо на полу и спал.
А сколько времени? Оглянулась я на проём.
Скоро вечер.
Ого! Я вскочила с места. Наклонилась к спящему, потрясла его за плечо.
Вставай пришёл.
Да, мам. Подскочил он и заозирался. Ой!
Всё нормально. Успокоила я его. Идём. Засиделись. Выгоняют нас.
Что ты, Аль. Переполошился Красавчик. Я тебя не выгоняю. Просто хотел, чтобы ты отдохнула. Ты за целый день глотка воды не выпила.
А ты?
И я с тобой.
Ну и вот. Мудро заметила я. Значит, до завтра?
Ты придёшь ещё? обрадовался ур.
И не надейся. Обязательно приду. Так что запасайся бутербродами.
Слово «бутерброды» я произнесла совершенно спокойно. Не так давно я сварганила первый сандвич, и с тех пор фастфуд обретал всё большую популярность. Даже на рынке появились прилавки, где вам на ходу сооружали бутербродик с любыми продуктами.
Когда тебя ждать?
А прямо сейчас и начинай. Когда это будет готово? Я кивнула на панель.
Да оно уже готово. Сколько тебе сделать?
Всего помаленьку. Я показала размеры, сантиметров на сорок.
Так мало? Удивился Красавчик.
Это пока. Посмотреть в натуре. Может, что и не понравиться.
Хорошо. Куда тебе принести?
В мой дом. Если не трудно.
Не знаю, подоспели мы к ужину или нас ждали, но на столе всё ещё было нетронуто.
Сегодня за столом было тесно. Собрались все. Папа, Лунна, и всё святое семейство во главе со свежеобретённым зятем.
У нас сегодня особенный день? Вопросила я.
Нет. Ответил папа, но все сидящие переглянулись и, ожидающе уставились на меня, светясь улыбками.
Что за тайны?
Я сказал своей супруге, что ты придумала нам имена
Завтра, всё завтра. Сегодня даже не заикайтесь. Присаживайся, малыш. Пригласила я своего приятеля.
Мы уселись за стол и набросились на еду. Вернее, это я набросилась. При виде вкусняшек мой желудок наконец-то вспомнил, для чего он существует. И весьма нескромно напомнил о себе. И мне и всем присутствующим.
Ну что же вы? Оторвалась я от мясного пирога. Ешьте. И не смотрите на меня, как будто я вам есть не даю. Я сказала, завтра, значит, завтра.
После того как пузико моё было уже основательно набито, я позвала Лунну на свежий воздух. Нужно было обсудить с ней окончательное меню на праздничный вечер.
глава 3 Первый праздник на деревне
Готовился этот вечер уже не первый день.
Идея праздников родилась в тот миг, когда я услышала о соединении, то есть о свадьбе распорядителя и старшей дочери Улин. Мне было очень странно узнать, что здесь, вообще, нет никаких праздников.
Любое, самое первобытное общество имело обычаи, связанные со сбором урожая, охотой и прочими значимыми событиями. Обряды и жертвоприношения, предполагающие общий сбор с последующим весельем или, хотя бы, совместной жратвой.
А здесь ничего подобного не было. Даже банальных молодёжных танцулек. Да что там танцулек. Хотя бы просто пообщаться, повеселиться и пофлиртовать друг с другом. Нет.
Со своей любимой игрой в минибол горожане собирались небольшими группками, не додумавшись до большого общегородского турнира.
То-то и ходят они, все одинаковые, как из инкубатора. Скучные и серые. И всё их развлечение сводится к скандалам, между директором рынка и торговками.
Нужно было срочно наводить свои порядки. Пока еще все прыгают вокруг меня, на цырлочках и исполняют любую прихоть.
Что-то мне подсказывало, что вечно этот праздник жизни продолжаться не будет.
Три или четыре дня назад, у нас с Лунной, получился наконец-то, опытный бисквит. Да такой получился, что я и сама удивилась. Пышный, воздушный. Он таял во рту, оставляя после себя вкус ванили и тихую печаль.
Лунна была просто потрясена, когда услышала от меня, что это только начало. Я составила ей несколько рецептов крема. Предложила попробовать ей пропитать корж разными сиропами, прикинула, чем можно будет украсить торт, и, оставив окончательный выбор на её совести, улетела по другим делам.
Переговорив с Лунной, я отозвала в сторону Улин.
У тебя всё готово?
Да, конечно. Ответила художница и, немного помявшись, спросила. Аль, а можно мне делать ещё такие вещи? Для продажи.
А почему нет то? Удивилась я.
Это всё-таки ты придумала.
Во-первых, это придумала совсем не я, а во-вторых, ты ведь не думаешь, что я буду отбивать у тебя хлеб. Даже если мне придётся зарабатывать самой, я найду, чем заняться, поверь.
Потом мы с папой Кормом долго обсуждали все плюсы и минусы той или иной лестницы. В результате нарисовали ещё одну и принялись мастерить макет.
Домой я отправилась уже по темноте. От папиного предложения проводить меня, наотрез, отказалась. Хотелось немного подумать по дороге, а какая думалка, если надо с кем-то, разговаривать?
Топая по тропинке, освещаемой тремя шарами, летящими над моей головой, я вдруг поняла, что сегодня я ни разу не видела Эйслета. Чуть не повернула обратно, но решила, что если бы что случилось, типун мне на язык, уже сказали бы. У плохих вестей длинные ноги.
Уже подходя к дому, я увидела свет на балконе и чью-то фигуру за столом. Ах, вот ты где. Ну что же, я с тобой совершенно согласна. Здесь очень здорово. Только покормить тебя нечем. Разве что сухарик, какой в углу, завалялся.
И долго ты так сидишь? Радостно крикнула я, поднимаясь на балкон.
Не очень. Раздался голос, и я слегка вздрогнула, потому что это был не Эйслет.
За столом сидел ур, с которым мы на псов ходили. На столе, перед ним, лежал большой тюк.
Я принёс тебе образцы тканей. Но ты, наверное, устала?
Да какое там. Я как про ткани услышала, так всю мою усталость, как корова языком.
Давай, показывай. Я уселась за стол напротив ура.
Он взял мешок за ушки и одним движением, вывалил его содержимое на стол. Я вцепилась в лоскутики, как дикарь в стеклянные бусы. Перебирала, терла, пробовала и на разрыв, и на мягкость, и на зуб.
Потом, смутно вспомнив о законах гостеприимства, предложила уру спуститься вниз и подогреть чаю. Самому. Заодно попросила принести ещё светящихся шаров. Они были припасены для завтрашнего торжества и хранились, сваленные в кучу, прямо на полу, в центральной зале.
Мы просидели довольно долго. Пили чай с тремя кусочками вяленой аввы, честно поделив их пополам. Перебирали лоскутики, и ур, то и дело, спрашивал меня, для чего мне тот или иной лоскут. А я с позорным запозданием поняла, что надо было попробовать сделать ткани цветными. И о матрасе мягком вспомнила. Тоже вовремя.
Послушай. Обратилась я к уру. А из чего у вас эти штуки, которые на стене, ну, такие Я, смыкая и размыкая ладони, показала, какие именно. У вас есть ещё такое
Ур с таким удовольствием расхохотался, что я даже не обиделась.
Альлига, ты меня поражаешь. Знать то, что неизвестно ни одному горожанину, и не знать простых вещей. Как такое может быть?
А я спала всегда на одной стороне, вот и прищемила половину мозга. Ответила я.
Ур снова расхохотался.
Хорошо. Считай, что я принял твоё объяснение.
Я хмыкнула. А куда бы ты делся.
Так есть или нет?
Дивная, даже если бы это Он помахал ладонями, подражая мне Было последним, я бы отдал тебе всё.
Я тебе так дорога? Подхватила я его игру.
Ты и представить себе не можешь, как. Неожиданно, серьёзно ответил ур.
Приму к сведению. Отчего то, смутившись, пробормотала я. Так что там с этой фигнёй.
Скажи, сколько тебе нужно и что из неё сделать.
Мы провели ещё примерно полчаса. Я объяснила уру, какие именно должны быть пружины и как их потом, крепить и как готовое изделие будет выглядеть. Ур внимательно смотрел и кивал головой. А когда я сказала, для чего эта штука предназначена, он сначала поднял взор в ночное небо, а потом, мечтательно улыбнувшись, произнёс.
Я бы тоже не отказался на этом поспать. И выразительно, так, на меня, глянул.
Я губки бантиком сложила, ресничками похлопала и ответила невинно.
Так в чем же дело? Сделай ещё один, для себя, и спи, сколько хочешь.
Он вздохнул, разочарованно и встал.
Мне, пожалуй, пора. Значит, это, это и это надо сделать к завтрашнему вечеру?
Я кивнула. Память ура просто поражала. Я сначала предложила ему записывать, какого размера мне нужен тот или иной кусок, но он сказал, что и так всё запомнит. Невелика хитрость.
Ур сгрёб обратно в мешок всё, что я отложила, и начал медленно спускаться по лестнице.
Эй! окликнула я его, и он обернулся с таким счастливым выражением на лице, что мне даже немного стыдно стало. А подъёмник вы уже сделали?
Он покачал головой укоризненно.
Да. Завтра установим.
Я проводила его взглядом. На большее не хватало сил, и подумала, что надо срочно делать диванчики. Вот завалилась бы сейчас, прямо тут, как было бы здорово.
Назавтра я, бессовестно, проспала. Когда я выползла со своих антресолей, куда не попадал солнечный свет, выяснилось, что этот самый свет уже вовсю сияет. И довольно давно. Недалеко от входа маячил помощник.
Чур, меня. Пробормотала я. Ты откуда, горе? Чьей дурной волей тебя сюда занесло?
Меня послали сказать тебе, что безымянная гэдла вернулась на своё место на рынке. Ты можешь увидеть её там, в любое время.
Развернулся и пошёл прочь.
Он произнёс нужные слова. Выполнил свою миссию. И теперь ничто не могло вернуть его обратно. Разве только другое задание.
Я подумала, что надо бы передать с ним мольбу о пище. Но поздно. Парень уже скрылся из виду. Придётся самой. Да ладно. Что такое семь километров для дурной собаки?
Я нырнула в свой бассейн и, тут же, с визгом, выскочила. Вода-то ледяная. Но сон смело, как помелом.
А здорово тут у меня. Подумала я.
«У меня»? Неужели привыкаю?
Времени было мало. К Лунне я заскочила буквально на минутку. Она, как опытный дирижёр, вела свой маленький оркестр. Помощницы её кружили по кухне в плавном, несуетном танце.
Ни одного лишнего движения, но всё, в их руках спорилось.
Мы с Лунной уточнили время, я показала, как работать с кулинарным шприцем, который, за полчаса до этого, принёс помощник.
Две помощницы собирали корзинки с едой. Наверное, на стройку. Я подхватила маленькую корзиночку с пирожными, послала всем воздушный поцелуй и выскочила из кухни. На рынок я летела, как на первое свидание. Не чуяла под собою ног и не видела ничего вокруг. Быстрей, быстрей. Вот и рынок. Вот и ряд гэдлов. Я влетела в гомонящую пестроту, и неожиданно вокруг всё стихло. Я огляделась. Все глаза были устремлены на меня.
И в чём дело? Завопила я. У меня что, рог на лбу вырос?
Нет. Прошелестел ряд.
Тогда чего вы на меня так уставились?
Я потихоньку начала пятиться назад, но тут до меня донеслось знакомое «Арргум!» и я моментально успокоилась. Через секунду и Кавзимода показался между рядов. Подкатился и встал передо мной, как лист перед травой, улыбаясь счастливо.
Я погладила его по щеке, и он заулыбался ещё шире, хотя это казалось совершенно невозможным. Достала из корзиночки пирожное и протянула ему. Горбун целиком запихал лакомство в рот и проглотил, даже не жуя.
А где маленькая?
Горбун нахмурился, сгорбился ещё больше, развернулся и пошёл прочь. Я оторопела. Неужели Нянька меня обманула? Но Квазимодо обернулся и махнул мне рукой, мол, пошли, чего стоишь. Я двинулась вслед за ним.
Мы перешли через помост и углубились в «трущобы». Шагов через тридцать я поняла, что мне здесь нравиться. Тут тоже были круглые домики-каморки. Но помимо них гэдлы построили ещё открытые беседки, увитые роскошными вьюнами. Здорово! И красиво.
Вот в одну из таких беседок и привёл меня Квазимодо. Не доходя до беседки, он громко зарычал, будто предупреждая. Я рванула вперёд и успела заметить, как большие руки накрыли плотной тканью нечто, лежащее на маленьком столике.
Мы вошли. Прямо на зелёном полу, скрестив ноги, сидел Кинг.
Привет. Я уселась на пол, скрестив ноги, так же, как и он. Я по делу. А это вам.
Я провокационно сделала вид, что хочу поставить корзинку на столик, и он испуганно прикрыл столик ладонью. Усмехнувшись, я поставила корзинку на пол.
Мне сказали, что маленькая гэдла вернулась. Я хочу её видеть.
Кинг задумчиво посмотрел на корзинку, покусал губы и произнёс.
Да. Она действительно вернулась. Но видеть её нельзя.
Почему? Я подалась к нему. Что с ней? Она здорова? Что с ней сделали?
Так много вопросов сразу. Тихо сказал Кинг. С ней всё хорошо. А видеть её нельзя, потому что она этого не хочет.
Кинг. Улыбнулась я левым краем губ. Правую сторону слегка свело. Она нужна мне не для пустого гадания. В прошлый раз она сказала кое-что обо мне. И я хотела бы поговорить с ней на эту тему немного подробнее.
Он вздохнул и наклонил голову.