Я закрыл глаза, а когда открыл снова, костёр горел как ни в чём не бывало. Оказалось пролилось ведро с водой для ухи.
Нашёл меня Пехтя.
Вот он, наш горячий парень! услышал я сквозь дрёму.
Он взвалил меня на плечо, отнёс к костру и положил в шалашик. Но мне почему-то стыдно было лежать, я поднялся и сел. А может, только подумал об этом.
Наверно, и в деревню меня унёс Пехтя. Иначе как бы я оказался на крыльце его дома. Рядом на земле валялся огромный рюкзак. Мотоцикл стоял около гаража. Из трубы бани поднимались клубы дыма. Вдруг из бани выскочил Пехтя и мимо меня босиком пробежал в дом. Он, видимо, не заметил, что я проснулся.
Я решил уехать, встал и пошёл к машине. Но потом всё-таки надумал проститься. Пехтя глядел в одно из окон и звал меня. Я побежал к нему. Это оказался не Пехтя, а географический глобус с надетой на него шерстяной шапкой.
Если вы увидите, что встречная машина ведёт себя как-то странно: её носит по дороге туда-сюда, это значит, что сидящего в ней человека только что предал лучший друг, а потом спас.
Случайно проведя рукой по груди, я обнаружил на левой её части двух маленьких клещей, которые только-только успели впиться. Знакомый с этими зверями ещё по армейке, я их легко вытащил с помощью перекрученной нити. Этому способу научил меня Пехтя. Я ехал к Лысому. Пехте я соврал, что меня нет в интернете. Меня нет «Вконтакте», но не в «Фейсбуке». Правда, и здесь я ни с кем не переписываюсь. Такой соглядатай. Наверно, никто и не догадывается, что я там есть. Но недавно пришлось выйти из засады. Через жену Лысого (на фотографии стройную, красивую женщину) я узнал их точный адрес.
В обед у меня закололо в паху. Там оказался ещё один клещ, который уже напился крови. Его я не видел, самому с ним мне было не справиться.
Зная всю опасность, которая мне угрожает, при первой возможности я свернул в большую деревню, прокатился по ней туда-обратно на большой скорости, пугая местных. Остановился около черноволосой девочки лет двенадцати, такой налитой, пухлой. Опустил стекло и спросил:
Где у вас медпункт?
Вон, показала она рукой, приоткрыв рот, напротив храма.
Храмом оказался обычный белый кирпичный вытянутый дом с двускатной крышей. Медпункт это вообще деревянный домик. На крыльце медпункта я нашёл объявление: «Ушла в огород». Из этого стало понятно, что фельдшер женщина. Я вернулся к машине. Боль в паху усилилась. По дороге шёл высокий мужик лет пятидесяти. Его пошатывало.
Слушай, где у вашего фельдшера огород?
А у дома.
А где дом?
А у огорода.
Ну и где огород и дом?
А всё в одном месте. И мужик пошёл дальше, довольный, что нагрубил мне.
Я хотел остановить его и чем-нибудь заинтересовать. Но из-за
забора соседнего дома
Чего этот у тебя просил? На водку? сказал он грубо. Ты ему не давай, не отдаст никогда. Пришёл раз ко мне: «Выпить есть?» «А отработаешь?» «Отработаю». Ну, я ему дал. В другой раз пришёл опять выпить. «Ты ещё за прошлый раз не отработал». Дал ему колун в руки: коли дрова. А здоровья у него много. Расколол, приходит. Я забрал колун да и говорю: «Захочешь выпить, ещё приходи». Больше после того не бывал.
Я вежливо выслушал ещё кой-какие его замечания и спросил про дом фельдшера.
В начале деревни, третий дом от начала по правую руку. Ты ему денег не давай и вообще не связывайся. Сторонись его. Старик, наверно, плохо видел и спутал меня с кем-то местным или часто здесь бывающим.
Я доехал до конца деревни, развернулся и остановился около третьего дома. Дорога здесь шла выше строений, которые спускались к ручью. Поэтому весь огород с ровными, длинными грядками был как на ладони. На нём в самом деле копалась какая-то молодая женщина в больших резиновых перчатках. Мне не поверилось, что это фельдшерица. Увидев меня, она побежала к калитке, топая высокими резиновыми сапогами. Вслед за ней бежала большая белая собака, которой я сначала не заметил.
Чего случилось?!
Фельдшера надо, ответил я сухо.
Так чего случилось-то?
Нужен фельдшер.
Ладно, сейчас. Она убежала в дом и вернулась уже в лёгких тапочках и летнем платье вместо халата. На плече висела большая дорожная сумка. Всё-таки она была фельдшером. Круглолицая, русоволосая. С толстой заплетённой косой и красивыми ногами. Она села на заднее сиденье.
Ну, куда едем? спросила, ища что-то в сумке.
Я не ответил сразу, и ей это не понравилось:
Куда едем, говорю?
В медпункт.
В медпункт? удивилась она. Ну, поехали.
Я ехал потихоньку, всё ещё думая, рассказывать ей или нет. Вслед за машиной бежала лохматая собака. Прохожие смотрели на нас с удивлением, словно что-то случилось.
Первым делом фельдшерица добежала до крыльца медпункта и, сняв объявление, крикнула оттуда:
Где больной?!
Я не стал ей кричать в ответ, подошёл и тихо сказал:
Я больной.
Ты больной? опять громко удивилась она. А что случилось?
Я оглянулся на забор, из-за которого до этого выглядывал старик, и показал на дверь.
А? сказала она, словно всё поняла, и стала открывать большой ржавый замок. Собака сидела на крыльце и смотрела на меня. За первой тяжёлой дверью была ещё одна и ещё один навесной замок. Она провела меня вовнутрь. Через двойные рамы шёл какой-то особенный свет, освещая старое здание, словно это картина и мы внутри неё.
Ну так чего? Ей явно было любопытно.
Ко мне клещ присосался.
Клещ? Она сразу стала серьёзной. Куда?
Я сказал куда.
Ну, пошли, и повела меня в другую комнату, на двери которой было написано: «Акушерское отделение».
Не обращай внимания, сказала она, увидев, что я прочёл. Акушерского отделения давно уже нет, а койка одна.
Я улёгся на эту койку и заметил, что руки фельдшерицы, хотя и помыты под звякающим рукомойником, пахнут внутренностью резиновых перчаток. Она вытащила клеща пинцетом и обработала ранку. Я оделся, краснея и обливаясь потом.
Теперь температуру надо мерить каждый день, сказала, садясь за стол.
Записала все мои данные в тетрадь. А я всё сидел на койке.
Теперь у меня паралич может быть? спросил зачем-то.
Какой паралич?
Ну, паралич. От укуса. У нас в городе, где многие мужики работают на лесозаготовках, часто можно было услышать, как действует энцефалит.
Чего паралич?
От укуса.
Вдруг она расхохоталась, отвернулась от меня и спросила:
А что, проверить, что ли, хочешь?
Бесцеремонность её вопроса так поразила, что я не сразу встал с кушетки. А она всё хохотала. Я выскочил на улицу, ветер приятно обдул пот на лице. Собака, сидевшая на крыльце, тявкнула раза три, как механическая. Старик опять выглянул из-за забора:
Увезут девку, за косу да в город и утянут.
Благодаря этой выходке фельдшерицы я остался без градусника. Пришлось мне заезжать в соседний городок, петлять по улицам в поисках аптеки, тратить время. Вообще, я всегда встречаю на своём пути женщин (начиная с многочисленного медперсонала) и чем-то задеваю их, выбиваю из колеи, а они на мне ставят своё клеймо, чтоб я не забыл, чтоб мог отыскать их. Но где бы найти тихую, спокойную? Таких не бывает. Неужто во всей стране нет пары женщин? Или одной?
На следующий день я порадовался, что проснулся нормальным. Измерил температуру утром, несколько раз днём.
На фотографии Лысый отвернулся, и его почти не было видно. А так хотелось увидеть, обнять. Это желание, нервы, настоящая трясучка от них долго не давали найти дом по адресу на маленькой бумажке. Город, в котором жил Лысый, небольшой, ещё меньше моего. И почему-то нет номеров некоторых домов. Как-то всё перепутано, словно специально законспирировано, чтоб враги не догадались. Просто в городе стали строиться новые дома, но они не вписывались в нумерацию и оказывались в самых неожиданных местах. «Номера погуливают». Это всё рассказал словоохотливый мужик, объяснил, как поступать, как искать. Он ещё долго бы болтал, но я сел в машину и смотался. Не знаю, кому он выложил свой нерастраченный словарный запас.
Я зашёл в магазин, купил тортик, винограду и зачем-то мягкую маленькую игрушку, какую-то зверушку. Я засунул её в задний карман джинсов.
Лысый жил в пятиэтажке. За ней, похоже, располагалась котельная, так как были видны две торчащие трубы. От этого дом походил на огромный многопалубный пароход.
Лысого дома не оказалось. Когда я нажал кнопку звонка, открыла его жена. На фотографии в «Фейсбуке» она выглядела намного моложе, словно я в дороге уже десять лет. В длинном платье, с белыми волосами, со свисающей чёлкой, чуть сутулится и по квартире ходит на каблуках: цок-цок, цок-цок.
А Алёши нет, он в командировке.
Я уже собрался уйти, как она вдруг вскрикнула громко:
Толя, это же вы! Я вас узнала. И Алёша про вас рассказывал. Проходите-проходите, она буквально схватила меня за руку. Вы, Толя, не представляете, как вы хорошо сделали, что зашли.
Жена представилась Гулей, отобрала тортик и виноград и повела мыть руки. Чтобы дойти до ванны, пришлось пройти через дверь из первой прихожей во вторую, поменьше. В ванной комнате всё старое, местами заржавленное, словно установлена сантехника и раковины ещё со времён постройки дома. А так всё чистенько, аккуратно, зубная щётка, зубная паста, шампуни, женский пушистый халатик, полотенце на сушилке. Мне Гуля выдала специальное для гостей.
Когда я вышел из ванной, хозяйки не было. Куда идти, было неизвестно: слева две двери, прямо две и справа одна. Оставалось ждать. Пахло какой-то старостью и нежилым, по стенам висели огромные иконы, которые обычно бывают в храмах.
Наконец Гуля появилась в одну из дверей:
Ну что, небольшая экскурсия по квартире. Я вижу, вы заметили, что она довольно большая. Эта квартира досталась мне от отца, а отцу от деда, который был, как бы это сказать, большим политическим деятелем, ну, конечно, местного значения. Пойдёмте. Здесь у нас кухня.
На большой кухне мне стало комфортнее. Тут всё новенькое и современное. Есть микроволновка, хлебопечка, мультиварка и даже посудомоечная машина, которой хозяйка похвалилась.
К двери следующей комнаты она только прикоснулась рукой:
Здесь спальня, и повела дальше.
А вот и кабинет Алёши. Войдите, пожалуйста, войдите, и для убедительности, чтоб я это сделал, она зажмурила глаза и энергично закивала. Я заметил, сколько у неё морщинок на лице.
Со стены, с большого плаката, прямо на меня глядел Лысый в камуфляже и с автоматом. Ещё армейская фотка. Стрижка короткая, волос почти не видно. Глаза колючие, упрямые, глядящие немного надменно. По стенам всё фотографии в рамках, а на них всё Лысый, Лысый, с людьми, без. И везде он в рубахах с длинными рукавами, в водолазках. Я знаю почему. Обе руки у него изуродованы. Правую он обварил в детстве манной кашей, а левую ожёг, когда горел в окопе. Пехтя рассказывал, что теперь Лысый говорит, что он обе обварил манной кашей. И верят. Среди фотографий большой пенопластовый стенд со множеством георгиевских ленточек разных оттенков, словно это бабочки. Внизу его значки. Такие давали нам всем. На тумбочке, на столе, на полу изоржавевшие патроны, гильзы, гранаты, какие-то осколки, две каски, штык от винтовки.
Я обернулся назад. Гуля всё так и стояла в дверях и не хотела войти.
Фотографии и предметы это всё из поисковых экспедиций. Алёша долго этим увлекался. Каждое лето. Вообще, в кабинете он редко бывает. У него на работе есть служебный. Он ведь правая рука владельца фирмы, занимающейся карельским гранитом. Гранитные памятники.
В углу около окна стояла двухъярусная кровать из казармы. Она была застелена обычным верблюжьим одеялом, таким серым, с голубыми полосками. Рядом валялись берцы. Я сел на кровать. Немного поскрипел, покачался. В головах лежала книга: Эрих Мария Ремарк. «Три товарища».
Всё ещё читает? спросил я. Это была моя книга. Я её попросил у матери и подарил Лысому, когда мы ехали в Чечню.
Я ему то же самое говорю. Эта книга для подростков, а он читает. Вообще у нас большая библиотека в спальной и гостиной.
Следующая комната была гостевой, и я почувствовал, что мне не выбраться из квартиры без карты.
Гостевую мы оборудовали под старину. Отец собирал антиквариат. Шкафы, стулья, кресло, часы-ходики с боем
Я не слушал. От посещения «кабинета» мне стало нехорошо. Правда, заметил, что половину потолка в гостевой занимает огромная люстра медного цвета, а на стенах картины и опять большие иконы.
Единственная вещь, которая здесь современная, это электрокамин. Чтобы создать уют для гостей. Правда, никто у нас пока ещё не ночевал: может быть, вы станете первым.
Мне стало ещё хуже. Ночевать вдвоём в одной квартире с женой друга совсем не хотелось. Мне казалось, что Гуля схватила меня мёртвой хваткой и душит.
А теперь, собственно, гостиная, где мы встречаем гостей и друзей. Прошу! Она пропустила меня вперёд в открытую дверь.
Посерёдке просторной комнаты стоял накрытый стол. На нём салаты, маринованные помидоры, нарезка из ветчины, сыра и колбасы. В центре печёная крупная рыбина, осётр, трёхэтажная ваза с фруктами, две бутылки вина и бутылка водки. Сервирован стол на двух человек.
По стенам комнаты книжные шкафы до потолка. Над диваном висит оружие или имитация его: сабли, ножи, пистолеты. Напротив дивана, между двумя окнами, огромный жидкокристаллический телевизор. Кое-где ещё мягкие пуфики, расставленные беспорядочно.
Я обернулся на Гулю. У неё из глаз потекли слёзы:
Алёше сегодня день рождения. И не говорите, что вы приехали не специально, не говорите.
Я сунул руку в задний карман джинсов и достал зверушку.
Подарок! вскрикнула Гуля. Я сейчас отнесу, и пропала в дверях.
Когда она вернулась, я сказал, чтобы что-то сказать:
Хорошая у вас квартира.
Неплохая, ещё если бы не этот крематорий, она кивнула головой на котельную в окне. Давайте с вами выпьем за здоровье Алёши, а потом вы закусите хорошенько.
Я взялся за бутылку вина, но она сказала:
Водки. Сегодня можно водки.
Я открыл бутылку и накапал. Не люблю эти дурацкие бутылки с дозаторами, никак не получается к ним привыкнуть. Мы чокнулись стоя и опрокинули стопки. Причём она именно опрокинула, а потом закусила зелёным лучком.
Вы ешьте, ешьте. А я пока приготовлюсь. У меня всё есть. Я вам расскажу про Алёшу. У меня есть и фотографии, и видео. Кушайте.
Она положила в одну тарелку кусок рыбы, в другую салатов. Чтобы не обижать её и чем-то заняться, я налёг на угощения и, что называется, вошёл во вкус.
Гуля передвинула один из пуфиков, поставила на него ноутбук и принялась настраивать. Подобрав платье, она встала перед компьютером на колени, двигала мышкой по полу и смотрела на экран. Платье у неё застёгивалось на спине длинной молнией, и я подумал, как же она изловчилась застегнуть его сама.
Во всё время моего пиршества на экране стоял Лысый, склонивший голову, бородатый. Он что-то держал в руках. Когда Лысый пропадал и по тёмному экрану начинала бегать заставка компьютера, Гуля, севшая за стол рядом со мной, шевелила мышкой на длинном проводе. Шевелила резко, нервно. Она выпила ещё две стопки, и теперь, видимо, кровь закипела, желая деятельности. Лицо её слегка покраснело, но не всё, а пятнами.
Наконец я поел и отставил тарелку. Гуля едва дождалась этого момента:
На этом видео крестный ход в Пасхальную седмицу. Алёша несёт крест. Он помогает храму деньгами и делами, поэтому священник разрешил ему нести крест. Смотрите!
«Христос воскресе! Христос воскресе!» кричал священник.
«Воистину воскресе! невпопад гудели все, и Лысый тоже. Видно было, как у него напрягаются жилы: Воистину воскресе!»
Я смотрел на это всё как ошарашенный. Впереди знамёна с изображением Иисуса Христа и Богородицы, крест, иконы, иконы. Время от времени священник брызгал на людей водой с большой кисточки, словно рисовал их небрежными мазками художника: «Христос воскресе!»