Всё окружение Ермолова у меня под подозрением! Александр сдержал неожиданный прилив гнева, но, понимая, что от шефа ищеек это не скрылось, вдруг повысил голос. Если оба тех же убеждений Крамола в каждом слове его жалкой пьесы! Он что же, не остыл от бурной молодости?..
Сейчас он личность многослойная Подобно Ермолову. Что есть главная причина того, что не укатил в Париж, понять непросто. Генерал впервые слегка оживился. Зимой аплодисменты со всех сторон его писаниям, везде принят и читает свою пьесу слава, успех у женщин Тут и страсти мощные вмешались к юной артистке Влюбчив? Сомневаюсь. Как бы за этим не скрывалась страсть иного рода к власти, к конституции, к свободе
Александр останавливается напротив, в упор смотрит на генерал-адъютанта, но тот, не поворачивая головы, всё так же смотрит в интересную ему точку, будто император и не вставал со своего места.
Об этом я и говорил! К осени все крупные фигуры должны быть удалены. А эти двое Оба твои. Они ведь оба желают на авансцену
Бенкендорф не отвечает, взгляд его суровеет. И Александр резко продолжает:
Нет, с Ермоловым решено с ним шутить не надо, граф, и увлекать его доступностью свободы. Его дерзкий слог с двенадцатого года двор тревожит! Хорошо, что есть Кавказ, «теплая Сибирь», там скалы крепкие и десять лет бока ему ломают. Но если он увидит слабину у нас
Генерал-адъютант молчит, что у кого другого выглядело бы дерзостью. Воодушевление, сменившее гнев, берёт в голосе Александра очередную высокую ноту.
Помни! Твой план заставить действовать говорунов, вывести их на сцену, чтобы иметь возможность проучить хорош, и я его одобрил. Но Только при лояльности нам людей известных, важных. Риск для династии недопустим!
В таком случае для вожаков есть мера крайняя, как вы установили, сухо и строго отрапортовал Бенкендорф.
Одно непреложно: пока я жив, Ермолов будет тих таков итог войны и нашей с ним победы над Наполеоном Значит я не должен умирать раньше Ермолова!
Александр выпрямился, будто вновь видел себя на коне въезжающим в покоренный Париж. Но тут же, будто отгоняя тяжелое видение, прошел и сел в кресло, водрузив больную ногу на стульчик.
Бунт спешит стремительно созреть, ваше величество, не оставляет нам времени на выбор средств. Наши новые дряхлые министры, с их опорой на православие, народность, а по сути, на один трон, к которому припали, восприняты бунтовщиками как вызов европейским идеалам, измена всем реформам. Броженье налицо, мой государь. Добавила воодушевленья и пиеса музыканта этого «Горе от ума».
Хорошо, Александр Христофорович, хорошо. Я внешнего врага свалил, но поплатился мечтою детскою о счастье и свободе для народа. А мой наследник внутреннего одолеет, коли нечистый соизволит хвостом свернуть кольцо в знак одобрения (понизив голос до почтительного) Сказывают, ты наведываешься в Эккау Там тоже пристально следят за нашими делами?
Ничего, кроме уверенности в нашем государе и его мудрости. Пален еще не стар для мысли, но для дела плох Когда прочел список пьесы Грибоедова, схватился за голову, предрекая России скорый рассвет или долгое падение. Успех пиесы в салонах Петербурга и Москвы воодушевляет всё дерзновенное и пока это в наших планах.
Александр задумчиво кивает:
Пожалуй, этот сочинитель доставит хлопот несравненно с Пушкиным. Чем так приметен?
В донесениях из Персии ум государственный читается, упорство и настойчивость явил, потребовав от персиян по договору всех русских. Почти две сотни пленных и дезертиров лично вывел из чужбины. Песни с ними распевал
Песни? Разбойные, небось?
Нет, ваше величество, солдатские, крестьянские И очень был обижен, когда мы их в кандалы и по острогам
Ты мне рисуешь портрет народного поэта ум государственный Такого жаль, как Пушкина, в деревне запереть. Поэты утишают боль от нашего правленья, если не дерзят нашим персонам. Впрочем Поступай с ним в согласье с общим планом. Никита Муравьёв, Михайло Лунин и этот колпак двойной над ними и надо всем, что они пишут! (Александр листает объемистую записную книжку, медленно читает.) Тургенев, Вольховский, Орлов, Щербатов, Голицын Муравьёвы, Бестужевы Все умницы, и все враги мне? Увы, интересны только как враги. Но как? Как это случилось? Я бы мог ими гордиться, это мои птенцы, я им лицей открыл и лучших учителей приставил! (Тихо.) Если эти люди мне враги, то кто России мы? И с кем готовлю им ловушку безысходную? И не Россия ли окажется в петле (Вдруг вскакивает, будто очнувшись, и бросает книжку эффектным жестом на стол). Императора посмели от отчизны отделить, а честь служенья поставить выше государя! Настала пора им ответить, они у меня здесь, как в клети железной!
Бенкендорф улыбнулся рассеянной улыбкой, в которой был бы ярче свет можно увидеть надменность и лукавство.
Ваше величество, дальше потворствовать опасно. Ответа ищут все, но, думаю, одного на всех не существует. У каждого свои мотивы, свое тщеславие, свои пороки. Но чаще детские обиды на порядки, укоренившиеся здесь исстари. Возраст это детский Не исключаю, что кто-то ловко направляет их двое-трое десяток самое большое. Остальные подвержены стадному влечению. И много от поляков вони, и чем дальше, тем труднее будет их к короне крепко пристегнуть. Через них, возможно, англичане ищут свои щели расшатать Россию (Долгая пауза.) Возможно, скоро станет явным то, что до сего сокрыто.
Александр I поникает головой и долго кивает.
Да-да, каждому воздать свое И сам готов ответ держать пред Богом.
4. Единственный шанс «проконсул Кавказа»
Конец мая в Петербурге пик балов и пиршеств! Особенно в этот юбилейный год по календарю императрицы-матери Марии Фёдоровны, воображение которой потрясал сам факт столетия воцарение первой немки на русском престоле. Дворцы и парки сияли, словно салютуя белым ночам, уже теплым, окутанным дивными запахами сирени и цветов; оркестры соревновались в создании кудрявых и игривых мелодий «Какая гармония природы и человека!» воскликнул бы всякий зевака, очутись он хотя бы рядом с этим праздником жизни.
Увы, и званых здесь было немного, а избранных еще меньше. Даже в высшем обществе не все одобряли столь безудержное роскошное веселье, сторонились его под разными предлогами. А из темных углов, кои и были настоящим лицом «блистательной» империи, неслись и вовсе насмешки и даже проклятия нарочитой пышности и помпезности привычным и повседневным для придворной знати.
Санкт-Петербург, угол Исаакиевской пл. и ул. Почтамтской. Квартира князя А. И. Одоевского
25 мая 1825 года
По указанному адресу в самом сердце Петербурга из-за наглухо зашторенных окон не пробивался на площадь и малый лучик света, дом выглядел отшельником среди веселых собратьев. Но в доме том шла жизнь более высокая и мудрая, более роскошная и пышная, если оценивать ее высоким предназначением человека, слегка подпорченного грехопадением, но всё-таки любимого творения Бога.
В просторном кабинете большой и удобной квартиры князя Александра Одоевского совещались члены тайного общества, самый узкий круг его. Бесконечные споры о будущей конституции России, об освобождении крестьян, о верованиях и неграмотности народа, его характере боголюбивом и терпеливом, но хорошо сознающем все несовершенства мира Война с Наполеоном пробудила такие споры, и они длились годы и годы Теперь вдруг осознали, что если ныне не разбудить Россию к новой жизни, то она навсегда останется заспанной красивой девкой, которой восхищаются и пытаются образумить, но которую горазд будет обмануть всяк заезжий из-за границы или свой лихач.
Пили чай, курили, сели за карточный столик, но быстро оставили. Споры вспыхивали и тут же затухали Ждали хозяина корнета Одоевского, который отсутствовал по уважительной причине: ввиду своих девятнадцати лет от роду он никак не мог пропустить ни одного бала, и самому ему казалось, что ни один бал без него просто не мог состояться. Ждали и потому, что поступали вести необычные, тревожные И все стали почему-то больше, чем всегда, прислушиваться ко мнению самых молодых. Так, у военных моряков в критической ситуации на совещании у командира первыми высказывались нижние чины, и их мнение нередко оказывалось решающим, даже если оно было связано со смертельным риском.
К полуночи в кабинете остались князь Евгений Оболенский, адъютант командира гвардейского корпуса, ротмистр Никита Муравьёв, Кондратий Рылеев, поручик в отставке, управляющий Русско-Американской кампанией, Иван Пущин, поручик в отставке и надворный судья, Александр Грибоедов, секретарь при командире отдельного Кавказского корпуса Ермолове.
* * *
Князь Оболенский, казалось, томился больше всех: он то лениво полулежал в большом кресле, время от времени вздергивая узкую лысеющую голову, как будто желая что-то сказать, то быстро поднимался и прохаживался рядом с Пущиным. Когда он в очередной раз исчез в кресле, оттуда через некоторое время послышался его резкий с пафосом голос:
Господа! Братья! Мы будто ждем еще какой-то вести. Или кого-то позднего
Конечно! Одоевского! тут же откликнулся кто-то. С бала непременно пожалует домой.
Оболенский приподнял сухощавую фигуру из кресел и, не снижая пафоса, который скрывал неуверенность, воззвал:
Братья! Господа! Более сообщенного намедни Грибоедовым мы всё равно не получим. У всех было время обдумать. Важен ответ, но не менее важно само время. Шутка ли Ермолов с нами!
Никита Муравьёв, откинувшись на изящную софу, лениво наблюдал всех и, не скрывая издевки в голосе, ответил:
Да верен ли человек с такою вестью, не провокация ли
Никита, ты стал редко бывать средь нас скоро будем, как чужие заметил Рылеев с тонкой усмешкой, не поднимая головы от карточного стола, за которым остался один, раскладывая какой-то загадочный пасьянс.
В таком случае и я под подозрением. Взгляд Грибоедова из-под круглых стекол мог показаться грозным, но это от чрезвычайной внимательности и серьезности, которые уравновешивали добродушие поэта, известное далеко не всем. Напомню вам, друзья. После собранья в январе наш белоцерковский план мы сообщили Алексей Петровичу. В нём первый, наиглавнейший пункт царь будет мертв! Это подвигло Ермолова определиться. «Царь мертв я ваш!» вот его ответ. Безупречна формула проконсула Кавказа для тех, кто его знает.
Оболенский из кресла задумчиво проскрипел:
Уважаю Алексея Петровича, но, к сожалению, с ним чай не пил
Воевода он замечательный, подхватил Муравьёв, славен заслуженно, но окажись на вершине власти а он иначе себя не мыслит вспомнит ли о конституции и прочих наших грезах
Фальшивая нота, друзья! Грибоедов с поднятой рукой вышел на середину комнаты, едва не столкнувшись с Пущиным и жестом приглашая его присесть, но тот предпочел отойти к окну. Куда вас понесло не узнаю вас! Звучит то, что противоречит всему, чем мы жили последние десять лет. У нас есть выбор? если мы хотим действия?! Без такого водителя мы пешки разномастные! Если Ермолова боимся лучше разойтись и не губить себя до времени, как Пестель предрекает. Наш проконсул Иберии человек выдающихся достоинств и ума государственного, он всегда выше предмета и способен оценить его реально Московский университет ратует видеть его почетным членом. Истинно русский талант, годный на всё, и мы оборотим его на наше дело!
Рылеев по мальчишески вытянул губы, не в силах будто глаз оторвать от карт и гадая по ним:
Ограничение монархии он это схватил Но народное представительство, уничтожение крепостного права, гласность судов, свободы гражданские Республика! Его не вижу в ней. Но и без него мы не осилим эту вершину (Печально.) Нами дважды принято решение о сроках восстания май двадцать шестого года самое раннее теперь. Это устроило всех, особенно Трубецкого. Теперь он на юге успокоит Директорию, может быть
Пущин, начав было опять вышагивать по комнате, вдруг остановился, улыбаясь в широкие усы:
Его перевод в Киев так неожидан Он растерзает Пестеля за его радикальную программу! Если в глаза ему отрезал: «Вы просто бредите, Павел Иванович!» Нам не хватает фигуры объединяющей, масштаба Ермуллы
«Русская правда» Пестеля это мечта, а не программа, привычно запротестовал почти невидимый в глубоком кресле Оболенский. Откажите в ней он расплюется с Обществом, Северным и Южным!
Муравьёв тоже встает и подходит к сидящему за карточным столом Рылееву:
Хороша мечта ваша, Атя, если сеет раздор, а не согласие меж нами. И дело не в поляках, как вы понимаете, которым Пестель полагает независимость и отрезает четыре русские губернии. Дело в земле, вместе с которой он хочет освободить крестьян! Понимая, что это не понравится князьям и панам и много кому, давит их диктатурой Временного правительства, чтобы оно первоначально ввело Конституцию, то бишь его «Правду», а потом Собором утвердить ее. Через сколько лет диктаторства?.. Смелая мечта!
Рылеев отбрасывает карты, вскакивает и горячо парирует:
«Мечта», «мечта» Что вы твердите одно? Крестьяне с землей это самое насущное дело республики! Все согласны с Грибоедовым, что возвращение Руси к соборности назрело, пока народ в Христовы заповеди верит! Но как о деле мы в кусты! Крестьяне с землей какая же это мечта?! Иначе Крепостное право многовековое насилие, и оно породит невиданное ответное насилие и хаос.
* * *
В комнате надолго повисла тишина, непривычная для их собраний, где буйство мыслей и полеты фантазий были обычным действом и приветствовались аплодисментами Наверное, вскоре все бы разъехались по своим надобностям, не глядя друг на друга и едва протянув руку, уж очень невыносимы стали непреодолимые различия во взглядах. И это при том, что самовластье дряхлеющей России они давно и дружно похоронили, разоблачив его самодурство, и страстно жаждали обновления, как и большинство общества. Но что же дальше? Единого мнения нет, каждый настаивал на своей правде
На ногах были все, поднялся из мягкого кресла и Оболенский, время от времени пожимая плечами Теперь особенно выделялся из них Иван Пущин на две головы выше остальных, невоенный, а прямой и статный, каковых и в строю бывает немного. «Иван Великий» порой ласково называли его товарищи, сравнивая с колокольней Кремля не только по росту, но и любя его веселый нрав и никогда не унывающий высокий дух.
Пущину особенно тяжела была эта минута. Он приехал из Москвы, оторвавшись от дел мелких, но на которых, как на тонких ниточках, висели судьбы и даже жизни простых людей из народа: мастеровых, лавочников, служек вчерашних крестьян, которых чиновный город давил нещадно. Надворный судья вот в кого превратился блестящий офицер из славного рода, обещавший высокую военную карьеру именитым родственникам, но Теперь он нередко сам отыскивал несчастных, давно потерявших надежду на правду, и помогал, не стесняясь использовать свои связи в свете.
Пущин нашел в себе силы улыбнуться и протянуть руку остальным, обойдя всех по кругу
* * *
В этот момент дверь распахнулась, и юный князь Одоевский будто окатил всех весенней волной:
Господа, какие нынче белые ночи, а вы томитесь! Балы и фейерверки, красавиц рой! Но меня не обманешь (вдруг обхватывает лицо руками): за жизнь царя сегодня не дают алтына, все смущены. Уже который раз его холодность на балу пугает всех!