Потом телескоп и вовсе забыли. Он одиноко простаивал наверху, тараща свой единственный глаз в далекие облака. И только Тоша с нерушимой преданностью влюбленного в небо пилота продолжал каждый вечер подниматься на чердак.
Постепенно мальчик пришёл к выводу, что небо это не только прозрачная синь и плывущие по ней облака, и даже не космическая бездна, раскинувшаяся за облаками. Небо это нечто более сложное. Настолько, что на этот счёт взрослые никогда не сходились в едином мнении. Все они говорили о чем-то, о своём. Например, сельский священник всегда призывал строить жилище на небесах. И когда Тоша спрашивал у родителей: «Живут ли люди на небе?» мама, смеясь, отвечала, что живут, если витают в облаках или строят воздушные замки. Папа обязательно вспоминал о космонавтах. А бабушка рассказывала про души людей после смерти.
И такая взрослая несогласованность мешала Тоше определить небо для себя. Он понимал, чувствовал, что желание посмотреть вверх происходит не из любопытства, а скорее даже по какой-то физической потребности, похожей на необходимость сделать глубокий вдох. Каждый раз, прикладываясь к окуляру, он и сам не знал, что же хочет увидеть, но всегда ощущал, как легко это пространство похищало его, отстраняя от событий земных. И, пытаясь впрок насмотреться Вселенной, мальчик подолгу задерживался на чердаке. Мысль, что осенью телескоп уедет вместе с Антоном, приводила Тошу в уныние.
2
Была уже середина лета время всеобщего увлечения рыбалкой. Сельское озеро стало очень популярным, выведя косяки ленивых пескарей. Убаюканные солнцем, они лежали на дне неподвижные, словно мечтали о жирной приманке, которая уносила рыбу в пескариный рай.
Червей для наживки чаще всего добывали на берегу под камнями. Переворачивая булыжники, Тоша видел, как разбуженные светом личинки жалко корчились в поисках потерянной темноты, и всегда думал, что существовать так могут только слепые.
Как хорошо, что мы не черви, говорил он Антону. Но тот, пожимая плечами, предполагал, что черви тоже по-своему счастливы, и жить под землей им, конечно же, нравится. А потом, весь обмазавшись густой прибрежной грязью, зачерпнув чёрное месиво в ладони, носился за Тошей, распугивая пескарей.
Неет! Не надо, я не хочууу! хохоча, убегал от него Тоша и, задрав голову, громко кричал зачем-то в небо. Я не червяк! Я не червяк, слышишь!
Антон, ныряя в тёплую воду, фыркал, смывал с себя остатки земли и радостно вторил ему:
Видишь, я тоже больше не червяк!
Масловское озеро являлось настоящей достопримечательностью. Его глубина, его форма, похожая на воронку, и его берега, круто обрывающиеся у самой воды, свидетельствовали о том, что водоём образовался на месте старого кратера. Лет двадцать назад в село даже приезжали исследователи брать пробы земли и воды, предполагая, что однажды на этом месте упал небольшой астероид. И хоть достоверно эта версия подтверждена не была, и никто из учёных в Масловку больше не возвращался, местные жители продолжали называть озеро Космическим, приписывая воде разные чудесные свойства. Считалось, что купание в озере смывает грязь не только с тела, но и с души.
Тоша и Антон удили в небольшой заводи, обнесённой россыпью прибрежных валунов. Летом бухточка неизменно мелела, обнажая серое дно. Камни на дне были гладкие и безликие, как братья, похожие друг на друга. Все, кроме одного. Он держался особняком и отличался необычной для этого места чистотой, будто его вымыли минуту назад. Однажды зелёная стрекоза, поблёскивая прозрачными «лопастями», приземлилась именно на нём.
Если ловить на стрекозу, то можно даже леща поймать, прошептал Антон, осторожно подкрадываясь к застывшему насекомому. Но стрекоза, сделав несколько резких манёвров, исчезла за ближайшей осокой. Антон, бросившись вослед, споткнулся и упал к самому подножию чистого камня.
Смотри! закричал он вдруг. Смотри, этот камень зеркальный!
И действительно, у самой земли камень имел глянцевую, словно отполированную поверхность. Впрочем, главная особенность заключалась в том, что кроме неба в ней ничего не отражалось. Ни других камней, ни озера, ни мальчиков. Абсолютно ничего. Вдобавок, под самим камнем не нашлось даже привычных жуков или червей. Совершенная чистота. Исключительная. Идеальная.
Дети, позабыв о рыбалке, целый день изучали странный объект и вечером, покидая заводь, договорились назавтра вернуться с садовой тачкой, чтобы увезти камень домой.
Тоша был счастлив, предвкушая момент, когда в его дворе «поселится» чудесный артефакт. В том, что камень прилетел прямиком из космоса, у него сомнений не возникало. Иметь небо так близко, заглядывать в его зеркала, воспринималось Тошей не иначе, как удивительным шансом. Возможностью без помощи телескопа прикасаться к тайне. Причём буквально. Ночью ему снились фантастические сны, где он, настоящий метеор, сам летал по небесным орбитам.
На следующее утро, когда предрассветная дымка, не успев развеяться, ещё сонно растекалась по траве, братья уже шагали к озеру. Осторожно скатив по обрывистому берегу тачку, они торопились к камню, который даже в тумане манил своим пречистым светом. Засмотревшись, Тоша остановился.
Не тормози, толкнул его Антон. Бери лопату!
Выкопав траншею и подкатив тачку к основанию камня, дети перевалили камень через борт. Аккуратно уложив сокровище посредине кузовка, они для надёжности закрепили его бельевой веревкой. Ещё час потратили, расчищая тропинку, чтобы колёса груженой тачки не увязли в щебёнке. Потом в «парной упряжке» братья взялись тащить повозку наверх. Но берег был крут, а камень слишком тяжелый, поэтому упрямая тачка всё время норовила съехать обратно. Тогда мальчики решили отвоевывать высоту по частям. Через пару шагов, фиксируя колёса придорожными булыжниками, они делали короткий привал. И в одну из таких передышек Тоша устало спросил:
А если мы не сможем поднять камень по склону, что тогда?
Тогда попробуем разбить его на куски. Так даже легче будет продать, уверенно ответил Антон.
Как это продать? Кому?
Какая разница кому? Главное продать.
Да ты что?! Тоша метнулся к тачке и закрыл камень собой. Я не согласен! Я не дам его продавать! И разбивать тоже не дам!
Антон опешил.
Чегооо? А причём здесь ты?
При всём! взвизгнул Тоша.
Антон, вытянув шею, грозно приблизился к брату.
Камень нашёл я?! Значит он мой! Мой! Понял?!
А озеро чьё?! не сдавался Тоша. Озеро моё! А значит и камень с моего озера не твой, а мой!
Сцепившись, братья покатились по грязной земле, заряжая свои кулаки незнакомой прежде ненавистью. Первый раз в жизни они воевали друг против друга. Антон был значительно сильнее. Тоша уже почти смирился, почти уступил, как вдруг колесо тачки надломилось, она опасно накренилась назад, и камень, протаранив бортик, неловко выпал. Балансируя на одной из своих вершин, он медленно перевернулся, а затем, набирая скорость, стремительно полетел вниз, чтобы с шумом нырнуть в прохладную синеву. Тонны влаги поглотили камень, и сомкнувшаяся над ним вода, наконец, стала прозрачной.
Продолжать драку дальше не имело смысла. Стоя на берегу, дети молча смотрели на плывущие по озёрной глади облака. Несмотря на то, что причина раздора теперь покоилась на дне, мир ещё не наступил. Кто-то должен был заговорить первым.
Колёса подвели. И верёвка старая, с досадой сказал Антон.
Тоша не ответил. Он уже знал, что ни колёса, ни верёвка не виноваты. Дело было в камне. Этот осколок настоящего Неба отторгал от себя всё, что не являлось близким ему по сути. Поэтому он и оставался таким чистым. Чтобы владеть им, нужно стать подобным ему. Тоша понял это сразу, как только камень исчез, а кристальная волна коснулась берега. И знание успокоило его.
«Когда-нибудь я найду тебя в глубине», подумал Тоша и посмотрел вверх. Небо становилось более ясным.
Ладно, сказал он Антону, пойдём домой.
2021Вечерний спектакль
Часть первая
Лиза боялась понедельников. Обычно по утрам в этот день мама приносила свой орущий будильник в детскую, включала свет и громко объявляла:
Лизка подъём! Понедельник пришёл.
Лиза жмурилась, накрывала лицо одеялом и наотрез отказывалась просыпаться. Но понедельник даже во сне, превращаясь в огромные часы, протягивал к ней звонящие ручищи.
Сегодня опять начиналась новая неделя.
Не притворяйся, сказала мама и поставила будильник на прикроватный столик.
Выключи его, мама! Я спать хочу! зажимая уши, захныкала Лиза, пытаясь снова спрятаться в сон. Однако понедельник никак не унимался. Из кухни уже тянуло свежим кофе значит, будильник продолжит звонить до тех пор, пока Лиза не откроет глаза, не свесит босые ноги и сама не нажмёт на клавишу отбоя. Вот тогда наступит тишина, и понедельник проглотит маму до самой пятницы.
Круглосуточница так Лизу называет Ирина Васильевна. И хотя садик, куда девочку приводят на пятидневку, считается санаторным, «круглосуточница» почему-то всегда звучит как «неудачница». Таких в Лизиной группе всего пять. Чтобы они не кисли вечером в раздевалке, глядя, как благополучные родители разбирают своих благополучных детей, после ужина их сразу уводили в актовый зал смотреть вечерний спектакль. Для такой адаптации в саду организовали свой камерный театр кукол. Оставленные малыши воспринимали говорящие игрушки как близких друзей и плавно уходили от личной драмы в сказку.
Лиза, наконец, выключила будильник. Тишина уже не пугала. С наступившего понедельника «круглосуточница» больше не про неё. Мама обещала, что отныне будет забирать дочь из садика каждый день.
Ты не забудешь приехать? спрашивает Лиза перед выходом, беспокойно заглядывая, матери в глаза.
Нет.
А ты придёшь пораньше?
Как получится. Ты должна понимать
Понимать Лиза должна то, что маме трудно с ней одной. И то, что маме вообще трудно одной. Бабушка часто говорит, что Лизин папа нехороший. Вначале он казался толковым, а после того, как женился, снял маску. При этих словах Лиза всегда представляет отца в карнавальном костюме и немного жалеет его потому, что ходить в маске долго, наверное, очень трудно. Вот только если бы он маску не снимал, то до сих пор считался бы хорошим, и тогда Лизе, возможно, не пришлось оставаться в саду до пятницы. Оттого на папу она скорее сердита, хотя плохим он ей совершенно не кажется. Иногда он заходит к ним в гости, но мама каждый раз недовольна. «Ты не приносишь мне счастья, Котляров!» говорит она. А Лиза думает, что у папы, скорее всего, счастья мало у самого, поэтому он им не делится.
Я ничего не успеваю, с досадой продолжает мама. Она уже не в халате и совсем не домашняя. Лизу всегда восхищало такое преображение, и, копируя мать, она часто манерничает перед большим зеркалом.
А меня забрать сегодня успеешь?
Мама не ответила.
Успеешь? переспрашивает Лиза.
Мама молча красит губы у зеркала, и её молчание укрепляет в Лизе тревожное предчувствие.
Я не хочу оставаться на сууткиии! начинает кукситься девочка, глядя на маминого зеркального двойника.
Послушай, Лиза твой садик один из лучших в городе. Почему ты всё время ноешь? говорит двойник, припудривая щёки.
На каблуках мама гораздо стройнее и выше, но Лизе не нравится, что сегодня она не в кроссовках.
Твои ноги устанут, а тебе ещё за мной сегодня идти.
Садик находится в зелёной зоне, продолжает мама, совсем не обращая внимания на слова дочери, у вас развивающие занятия, бассейн, театр, здоровое питание. Тебе должно быть хорошо, а ты постоянно жалуешься!
Похоже, что мама уже в который раз передумала. Лиза начинает плакать. Понедельник, кажется, опять победил.
Ты же обещааалаа. Ты же говорила, что с этой недели будешь забирать меня каждый дееень! Ты обманула? Да? Обманула?
Мама переводит взгляд на дочь. Слёзы её раздражают, но ещё больше злит то, что она действительно обещала.
Ну не плачь! Я просто не уверена, хитрит женщина.
По дороге в сад Лиза в очередной раз считает себя неудачницей, а пять следующих дней теперь кажутся ей настоящей вечностью. Всё это время мама проведёт с каким-то «ухо-жором». Так говорит бабушка. И тогда Лиза представляет человека, который зачем-то жует мамины уши. По мнению бабушки, хороший ухажёр это единственная мамина надежда. А чтобы Лиза не мешала маме надеяться, бабушка часто забирает внучку к себе. Мама клянётся вскоре навсегда покончить с Лизиным изгнанием, но этому неизменно что-то препятствует.
***
Лиза грустно смотрит из окна вслед удаляющейся матери. Причёсанная и нарядная, постукивая каблуками, мама торопливо исчезает за поворотом. Лизе вновь достанутся только короткие выходные, когда в пижаме, босиком и без помады мама совсем другая. Близкая по-настоящему. И Лиза любит её такой больше всего на свете. Слёзы навернулись снова и обжигающе выкатились из глаз.
Тебя сегодня тоже не заберут? интересуется веснушчатый Паша.
Заберут, врёт Лиза, вытирая слёзы. Пусть хотя бы сейчас Пашка-задавака не будет считать её «круглосуточницей».
Ирина Васильевна хлопает в ладоши:
Внимание! Кто на сутках, подойдите ко мне.
Группка малышей сбивается возле воспитательницы.
Котлярова, а ты?
Лиза не двигается.
Её заберут, отвечает Паша за Лизу.
Да? Удивленно поднимает бровь Ирина Васильевна. Ну, хорошо.
Круглосуточники уходят распаковывать пятидневный гардероб, а Лиза впервые остаётся с остальными. Это немного смущает, но скоро девочка начинает верить, что ей удалось-таки обхитрить понедельник. Что где-то перезагрузилась какая-то система, и этот день закончится не здесь. Нужно просто не сомневаться. И пусть в рюкзачке продолжают лежать запасные платье и колготки, это ничего не меняет. Это ведь просто «на всякий случай», как говорит мама.
Понедельник тянется по-обычному. Кроме нового статуса для Лизы всё идёт как всегда: игры, занятия, сон. Только когда запахло ужином, началось традиционное оживление. Появились первые родители, и сразу исчезла дисциплина. Присутствие мамочек за дверью полностью перекраивает все дневные устои педагогики. Воспитатели начинают говорить мягче, улыбаться чаще и наполняются какой-то услужливой добротой.
Павлуша, за тобой мама пришла, допивай свой чай.
Леночка, кушай не отвлекайся, папа ждёт.
Стасик, Катенька, Вероничка, Ирина Васильевна ласково перечисляет тех, кого уже ждут за дверью.
Заглядывая в столовую, улыбающиеся родные дарят своим детям самые счастливые минуты дня.
Лиза медленно ковыряет ненавистный омлет. Она очень надеется, что скоро её поторопят также любезно, и в проёме жёлтого коридора мелькнёт, наконец, дорогое лицо. Но ужин подходит к концу, а мамы всё нет. Круглосуточников давно увели смотреть вечерний спектакль, раздевалка опустела и, похоже, что ждать маму дольше не имеет смысла.
Ты поела? сурово спрашивает нянечка. Убери тарелку!
Лиза поставила посуду в мойку и обречённо направилась в актовый зал.
Детсадовский театр располагался на втором этаже. Туда ежедневно (с понедельника по пятницу) приезжали волонтёры. В основном это были актёры-любители, хотя иногда там работали даже профессионалы из городского кукольного театра. Дети любили театр, и Лиза не была исключением. Но сегодня ей совсем не хотелось смотреть представление вместе с другими. Минуя парадный вход и пройдя по коридору дальше, она приблизилась к двери, ведущей за кулисы. Чуть помедлив, Лиза воровато обернулась, взялась за ручку двери и тихонько вошла. Испугавшись собственной смелости, девочка притаилась за глухой портьерой, но уже через минуту с осторожностью выглянула и осмотрелась.