Он шумно выдохнул и замолчал. Выговорился. Я же стряхнула его руки с плеч и принялась натягивать не успевшую высохнуть куртку:
Тогда, какого черта, мы тут сидим? Собирай «железки» и поехали к Че. До завтрашнего вечера еще уйма времени, успеем что-нибудь придумать. А нас теперь трое, так это целая армия, притом ветеранов. Выстоим, куда там каким-то малькам с нами тягаться! А там, глядишь, и Дин с ребятами подтянется.
Хорек тоже вскочил, но отрицательно замотал головой:
Я не хочу тебя в это втягивать, Инь! Это не твоя война!
Я только возмущенно фыркнула в ответ:
А кто тебя спрашивает? Мой статус «ведущей стаи» никто не отменял, и не тебе приказы мне отдавать! Мне в этой жизни тоже терять особо нечего, а еще одни руки и умная голова вам пригодятся.
Алешка ухмыльнулся во весь рот и, рявкнув «Есть, командор!», вприпрыжку поскакал вниз по лестнице. Как много в нем еще осталось от того мальчишки, которого я когда-то в Структуру привела. Раз, путь указан надо действовать! Или мне, просто, всегда легче давалось решения принимать? То, что дано от рождения, никуда не уходит. Не зря, видно, Белый Волк меня «ведущей», а затем и «направляющей» выдвигал. Я застегнула до конца куртку и, нащупав в кармане цветок и тюбик, тоже спустилась вниз. Жизнь продолжается!
Старенькая темно-синяя «копейка», на которой приехал Хорек, оказалась, несмотря на ее ржавый корпус, весьма резвым созданием. Пока мы ехали по пустынным темным улицам, Алешка рассказал, что они с Че собрали ее практически из металлолома. Что и неудивительно. Они с Че парни рукастые и грязной работы никогда не боялись. Не то, что та нынешняя молодежь, которая хочет всего, сразу и побольше. А также, чтобы ручки работой не замарать. Ну, зачем же, действительно, горбатиться, если все, что тебе нужно, можно просто отнять. Особенно, если именно так вся правящая верхушка поступает. И вот, этот-то жизненный подход мы так старались донести до нашего народа из свободной Европы и Америки в период перестройки и гласности? Донесли! И народ таки перестроился! А те, кто не сумел или не захотел, выходит, дураки и лохи?
Такие невеселые мысли бродили у меня в голове в то время, что я слушала рассказ Алешки об их злоключениях после возвращения на родину. Единственное, что им совместными усилиями удалось-таки выбить из государства, в уплату за честное «исполнение интернационального долга», это крохотную однокомнатную «хрущевку» для Че, взамен частного дома в бывшем нашем районе, снесенного в то самое время, пока он был на войне. Да и то, получилось это лишь потому, что ребята всей группой ходили по кабинетам, стуча кулаками и потрясая наградами. Сам Че на такое никогда бы не пошел, он за высокую идею воевать уходил, хотел нести свободу и равенство всем угнетенным. Но жить в смежной «двушке» с матерью и семьей младшей сестры тоже не подарок, не до жиру, быть бы живу. В этой новой квартирке они с Алешкой сейчас и обитали. Бывший командир и его адъютант. Или больной и сиделка. Кому как больше нравится.
Для Хорька этот вариант также взаимовыгодным оказался, так как его многолюдному семейству после той четырехкомнатной квартиры, что выделили еще в «эпоху застоя», ничего больше не перепало. И теперь она превратилась в шумную коммуналку, где, даже и без умершего пьяницы-отца, приткнуться было негде. Не очень нас, всех, прежний строй устраивал, но этот новый, и вовсе, не подарок.
На второй этаж пятиэтажной «хрущевки» Алексей, как на крыльях, взлетел, несмотря на тяжелую сумку. Я поднималась гораздо медленней не потому, что навыки бега потеряла, просто, на душе было неуютно. Перед глазами стоял прежний, веселый и бесшабашный, Че, который всегда искрился энтузиазмом и выдумкой, мой верный друг и соратник. Именно у него я искала поддержки в тяжелой жизненной ситуации. И неизменно находила. А теперь, видимо, пришел мой черед долги возвращать. Поэтому, когда Хорек, открыв своим ключом дверь, оглянулся на меня, я улыбнулась ему в ответ и бодро шагнула вперед.
Хорек, где тебя, черт подери, носит?! услышала я уже в крохотной прихожей и увидела Че, который тяжело поднимался со стула, опираясь об угол облупленного кухонного стола.
Рысь! он тоже увидел меня и шагнул вперед.
И пошатнулся. Но не упал. То есть, почти упал, в мои объятия.
Ну, здравствуй, «связной»! С возвращением! прошептала я, уткнувшись носом ему в шею и крепко обняв руками.
Здравствуй, «ведущая»! Сколько лет, сколько зим! А ты совсем не изменилась! ответил Че, отодвигая меня, чтобы рассмотреть получше. Вот, только виски поседели, добавил он, отодвигая с лица выбившуюся из пучка прядь волос.
Чья бы корова мычала! парировала я.
И правда, как много седины появилось в твоих жестких волосах, которые опять успели отрасти до плеч, мой верный связной. Но в целом, его невысокая, но сухая, жилистая фигура осталась прежней. Вот только, в глазах поселились усталость и боль. Но с этим-то я знаю, как бороться, проверено на себе. Для начала не замечать и толкать вперед, а там, глядишь, и прежнее вернется.
Сзади громко звякнуло железо, видать, Хорек бросил на пол тяжелую сумку.
А встречу, как бы, обмыть полагается! Или у вас ничего, кроме чая, не водится? нарочито бодро спрашиваю я, оглянувшись на Алешку.
Обижаешь, Рысь! ухмыльнулся тот. Че в этом деле большой специалист!
Нырнув под мойку, Алексей вытащил оттуда большую оплетенную бутыль:
Чистый, как слеза! Двойной перегонки!
Ну, конечно же, самогон. Со времен горбачевской «антиалкогольной компании» он теперь почти в каждой квартире поселился. Прикрываясь добрыми намерениями борьбы с крепленым суррогатом, в стране активно вырубали виноградники, вот, народ и приспосабливался, как умел
А вот, с закусью хреново! За хлебом-то я забыл забежать! расстроился Хорек, открыв двери полупустого кухонного шкафчика.
Но что-то же, даже у вас должно было заваляться! предположила я, обернувшись к Че.
Что-то должно. Постное масло еще осталось. И мать как-то раз пшенку приносила, но мы ее варить не умеем, в сплошной комок вечно слипается, смущенно чешет он в затылке.
Мужчины, что с них взять!
Уже кое-что! А если у вас еще найдется пара картофелин и луковица, то будем варить кулеш! бодро отвечаю я.
Кулеш это коронное блюдо моей прабабки, которая пережила две мировые и одну гражданскую войны, а также голодные 20-е годы в Поволжье. Тогда не то что собак и кошек, но, по ее словам, и людей есть не гнушались. Кулешом она называла полужидкое блюдо, в которое кладут крупу и все, что найдется в доме, а также все те травы, что удается собрать в окрестностях. Не очень сытное, зато горячее. И семью выручало во все голодные годы. «Если в доме нет еды сварим кулеш!» это была ее любимая присказка. Кто бы мог подумать, что это умение понадобится мне в отсутствии глобальной войны, холеры и вселенской засухи. Но перестройка похуже войны оказалась. Как говорится, ломать не строить! Вот только, и на выходе обломки!
Луковица, действительно, нашлась. Вместо трав, для вкуса, пошел бульонный кубик. А четыре крупные картофелины Хорек, поторговавшись, выменял у соседа по площадке на стакан самогонки.
Хороший он мужик, только пьющий. Зато, картошки летом много насажал. А самогон у Че лучше получается! Даже первач. У нас с ним бартер, рассказывал Алексей, снимая кожуру тонкой длинной стружкой.
Этому он еще в своей многодетной семье научился, а теперь пригодилось. Я в это время помешивала лук с постным маслом на сковородке, украдкой поглядывая на Че. Меня радовало уже хотя бы то, что он пока еще не приложился к бутылке, значит, самогон у них, и в самом деле, в основном для обмена. А то, в нынешнее-то лихое время, эта отрава не только многих моих знакомых из седла выбила, но и в могилу уже загнала. Стаканы наполнились лишь после того, как подоспел кулеш.
Ух, вкусно-то как пахнет! И на вкус ничего. А сами мы никогда бы не догадались, похвалил Хорек, зачерпнув обжигающего варева.
Да, уж! Вам женщины тут, явно, не хватает, заметила я, оглядывая заваленную запчастями и другими неопознанными железками квартиру.
Да, и куда тут еще и женщину девать? мрачно ответил Че.
К своему стакану он едва-едва прикоснулся, как, впрочем, и мы с Хорьком.
Да, и кого, на мою пенсию, содержать получится, продолжил Че, глядя, как прозрачная жидкость колышется в стакане, который он продолжал держать в руке.
Так, вроде бы, у вас с ремонтом неплохо получалось. Машинка-то какая резвая вышла! я понимаю, что разговор переходит в решающую стадию.
Ну, это, я думаю, уже в прошлом! Че, все же, снова отпивает из стакана.
Вот уж, никогда бы не подумала, что ты без боя сдаться способен! пошла я в атаку.
Нас слишком мало, чтобы победить, ему, видно, очень горько признавать свое бессилие.
А вот, в семьдесят девятом тебя не очень волновало, когда мы, вдвоем, против команды профессионалов Инесс выходили! парировала я.
Это не твоя война, Инь! тьфу, черт! И этот туда же.
А та твоей не была! Ну, и если уж разговор на принцип пошел, то ты меня ведущей признал, а это значит не тебе мне путь указывать! И, как бы, раньше у меня неплохо получалось и планы строить, и народ за собой вести! И я не вижу, что тут принципиально поменялось, у вас лишь опыта прибавилось! А потому, давай, заканчивай с самокопанием, и займемся детальной проработкой завтрашней встречи. Место действия известно. Ресурсы нашей стороны тоже. С их предположительно. Остаются различные детали, с них и начнем, уверенность в своей правоте суть половины успеха.
А детали, и впрямь, дело важное. А иногда определяющее.
Обсуждение предстоящей операции затянулось далеко за полночь. На тот момент решили, что здесь мы ничего нового уже не придумаем, остальное будем решать на месте. Че явно оживился. Еще бы не дымил, как паровоз, совсем бы все как в старые времена. Некоторые разногласия вызвало распределение мест для ночлега. У них-то из спальных мест, кроме жесткой лежанки, которую специально для Че сколотил Дин, имелась только одна раскладушка, да несколько матрасов на антресоли, на которых и размещалась вся остальная компания, ежели тут на ночь оседала. С постельным бельем они, особо, не заморачивались. Мальчишки, что с них взять.
Хорек начал судорожно рыться по каким-то коробкам, разыскивая, что бы мне кинуть на матрас, и усиленно предлагая свою продавленную раскладушку. Но вдруг, кинулся ко мне с радостным воплем:
Я ее нашел!
Я недоуменно посмотрела на него, но взяла протянутый мне предмет. Когда же развернула замасленный кусок брезента, то увидела у себя на ладони до боли знакомую шляпную булавку, подарок Белого Волка, который я выбросила, уходя из стаи. У меня аж волосы на макушке зашевелились. Петля судьбы сжималась все туже.
Где ты ее взял? прошептала я, погладив пальцем тонкое трехгранное лезвие, очень похожее на стилет.
По словам моего наставника, в самом начале двадцатого века такими штуками светские дамы, вроде его бабушки, крепили к высоким прическам широкополые шляпы. А после крушения старой империи совсем иное применение находили
Ну, я ж и говорю нашел! Хорек опять улыбается во весь рот. Я, ведь, к дому Волка часто приходил. Внутрь не входил, потому как ты не велела, но в округе все излазил. Нашел ее однажды. Подумал отдам, когда встречу. Она со мной все горы прошла, и не раз помогала.
Че утвердительно кивнул:
Да уж! Хорь ею виртуозно владеть научился! И кидать, и колоть!
Прав был Белый Волк, такие вещи без дела лежать не любят. Я повертела булавку в руках и отдала обратно:
Так пусть, она у тебя и дальше живет, раз, нового хозяина сама выбрала!
А спустя почти сутки, мы с Хорьком судорожно сновали по дому Белого Волка, пытаясь привести в более-менее жилой вид нашу старую базу. Мне удалось-таки убедить ребят в том что, даже при самом удачном исходе операции, в свою квартиру им некоторое время лучше не возвращаться. А Дину с ребятами можно записку оставить. И загрузить в машину все обогревательные приборы и одеяла. Электричество в старом доме сохранилось, а вот с отоплением проблема. Старую печку снесли, когда газовое отопление проводили, а теперь и газа не стало. И вот сейчас, после того, как мы закрыли окна изнутри картоном, вместо занавесок, и расставили плитки и нагреватели, тут стало светло, и даже чуть теплее, чем снаружи. Затем я решила стереть во всех комнатах многолетнюю пыль и привлекла к этому делу Хорька, благо, стоявшая с незапамятных времен неподалеку водопроводная колонка все еще работала. Наверное, это какой-то особый, женский, инстинкт пытаться навести уют в любом своем пристанище, даже самом временном. Так логово превращается в дом.
Че же достался наряд по кухне. Денег у нас особо не прибавилось, как и продуктов, поэтому варили все тот же кулеш в большой кастрюле. Правда, оказалось, что на кухне Че не самый лучший в команде специалист, в отличие от других сфер применения. Несмотря на свою травму, бывший связной не только стрелял без промаха, но даже автомобиль водить ухитрялся. А вот, кашеварить у него не очень получалось. И чтобы не пригорел собранный из последних продуктов кулеш, я выслала ему в помощь Алешку, пока сама уборку заканчивала.
Окинув удовлетворенным взглядом лежанку, которую я соорудила для Че в смежной с гостиной маленькой комнатке, я отнесла в спальню Волка свою сумку, в которой кроме смены белья и зубной щетки с полотенцем находились лишь толстая тетрадь и небольшая шкатулка, а затем решила спуститься вниз, проконтролировать, как там дела на кухне.
Там я обнаружила одного Хорька, который, обжигаясь, пробовал уже начинающее густеть варево.
А куда ты своего командира подевал? спросила я, после того, как тоже сняла пробу.
В сени покурить пошел. На своего коня, я думаю, любуется, криво усмехнулся Алексей.
Улыбка у него вышла невеселая.
Хандрит опять! сделала я вывод. Пойду-ка и я воздухом подышать.
Че, и в самом деле, был в сенях. Он стоял там, опираясь на невысокую полку, предназначенную для ведер с водой, и смотрел сквозь дверной проем во двор, где стоял его «конь». То есть мотоцикл, который сюда Хорек из мастерской перегнал. Машина теперь тоже здесь стояла, но смотрел Че, конечно же, на мотоцикл. И я даже точно знала, о чем он думает. О том, что, вероятнее всего, он никогда не сумеет обкатать это громадное сверкающее чудо, которое восстановил своими руками, из остова трофейного немецкого мотоцикла. Так больно мечтать о том, чего не может быть никогда. И это не прибавляет желания жить. И как мне это все знакомо. Ну, что ж, направляющая вперед!
Знатный конь получился! Здорово он сегодня Хорьку помог! сказала я, подойдя поближе и опершись о другую сторону дверного проема.
Судьба, видно, у меня теперь такая другим коней собирать. А мне летать охота! с горечью ответил Че и, в очередной раз, глубоко затянулся.
От его выдоха я сразу закашлялась:
Завязывай ты с этим делом! Не только себя, но и других этим дымом в гроб вгоняешь!
Че криво усмехнулся, глядя на меня, и щелчком послал сигарету в ближайшую лужу:
Тебе вредить не буду, а для меня какая разница! Чем быстрей туда, тем лучше!
Я развернулась так, чтобы смотреть ему прямо в глаза:
А тебе не кажется, что ты слишком рано руки опустил, ковбой?
Че скрипнул зубами:
А тебе не кажется, что нету смысла жить, если из нее вырвано самое дорогое, то, что составляло смысл жизни?
А вот, эту ситуацию я проходила, и не раз! И потому-то, лучше других представляю себе его душевное состояние.
Есть! Особенно, если ты в этой жизни кому-нибудь нужен! я сделала шаг вперед, чтобы лучше видеть выражение его лица.