Согласен-то согласен, но
Опять это но! Что на этот раз не так? Неужели вы считаете, что мы поступим несправедливо по отношению к вере, которая пришла на нашу землю из какой-то далёкой, чуждой нам, культуры, силой захватила место под солнцем нашего народа и на протяжении многих столетий высасывало из него соки?
Я не об этом хотел сказать. С этим я как раз полностью согласен, но, боюсь, вы всё это сказали не на полном серьезе, зачем-то решили меня разыграть, и если даже это не так, то завтра забудете про свои слова
Вы не считаете меня человеком слова?
Считаю, но
Опять но! Вы можете на время выбросить из своего лексикона эту часть речи?
Хорошо. Тогда скажите честно и прямо, что требуется от меня? У вас же есть какие-то условия по отношению ко мне?
Конечно, есть. В таких важных делах, которые могут коснуться судеб миллионов, нельзя без условий и довольно жёстких, будем говорить откровенно. Ведь в случае победы, вы получите бесценный приз: на референдуме народ дружно проголосует за внесение изменений в конституцию, правительство внесет соответствующие проекты постановлений, государственное вече единогласно примет закон о родноверии, я подпишу итоговый документ, на восстановление языческих святилищ и капищ, на строительство учебных заведений для жрецов и другие нужды и программы будут выделены из бюджета гигантские средства, а старую, то есть сегодняшнюю, православную церковь официально признаем экстремистским сообществом. Патриарха Доримедонта сошлем на Колыму с конфискацией всего имущества и других материальных благ, нажитых непосильным трудом, пусть жирок порастрясёт, а вы станете пожизненно главным волхвом всея Тартарии со всеми вытекающими из этого последствиями: высоким положением в обществе, всеобщим уважением и практически ничем неограниченными финансовыми ресурсами. Как вам такой расклад?
Прекрасно! голос волхва снова окреп и в полной мере вернул себе прежнюю величественность. Я бы соврал, сказав, что такой расклад мне не нравится, но Как видите, НО упорно не хочет заканчиваться. Так что НО вы не сказали, что будет со мной и родноверием, в случае моего проигрыша это, во-первых. Во-вторых, кто будет судить нас, меня и патриарха во время нашей баталии воистину эпохального события кому вы доверите вынесение вердикта? И в-третьих, вы так и не выдвинули своего условия по отношению ко мне ведь именно от вас зависит состоится моя встреча с патриархом или нет, насколько серьезными будут решения, принятые вами по ее итогам?
Вижу, вы любите раскладывать всё по полочкам. Это хорошая привычка. Одобряю. Постараюсь так же последовательно ответить на ваши вопросы. Во-первых, в случае вашего проигрыша родноверие будет признано экстремистской организацией и полностью запрещено на территории Тартарии, остатки его вытралены каленым железом, адепты посажены в тюрьмы, откуда уже никогда не выйдут, а вы, как идейный их лидер устранены физически, любая информация о вас стерта навеки. Думаю, это справедливый исход поединка победителю достается всё, проигравшему ничего. Во-вторых, для эпохального, как вы удачно выразились, спора не найти более подходящего судьи, чем президент Тартарии собственной персоной. Думаю, вряд ли вы или патриарх будете возражать против такого выбора: в данный момент именно я представляю собой все народы этой страны, значит и решение за всех принимаю я. Все что вам требуется: убедить меня и дело в шляпе. Ну, или не в шляпе В-третьих, условие вашего участия в предстоящей баталии только одно
Резко вдруг настала тишина: президент замолчал и застыл; вместе с ним, кажется, и вся земля остановилась, перестала вертеться и падать в бездну, само время кончилось, весь мир замер, словно карусель, которую отключили от электричества; Водов с ужасом заметил, что не может шевелиться, говорить и даже думать, но что-то тёмное, мутное, холодное накапливалось за плотиной, как талая вода весной, давило всей своей массой, пока вдруг с оглушительным треском не прорвало её:
Чертовы спички! Чертовы спички!
На всей земле вряд ли бы нашёлся хоть один человек, способный не вздрогнуть от крика, вырвавшегося из утробы Дмитрия Дмитриевича Дорогина; Водов вздрогнул так, что обязательно бы упал со стула, если бы сидел на нём, а не в массивном глубоком кресле; сотрудники службы безопасности за кулисами вздрогнули так, что на мгновение забыли, кто они, где и какая обязанность на них возложена; волхв вздрогнул так, что чуть не плюхнулся на попу, потому что его могучие колени предательски подогнулись, и только Высшие силы, в которые он беззаветно верил, поддержали его, не позволив так опозориться, и всем, кто вздрогнул, почему-то показалось, что этот кошмарный крик теперь никогда не закончится, будет длиться бесконечно, вызывая всё новые и новые их вздрагивания, будет постепенно усиливаться, пока не заполнит собой всё, пока не превратится во всё, но как вода, которая прорвала дамбу, бурно вырвалась за её пределы, утекла и затихла крик иссяк, не найдя источника для своего продолжения. Дальше президент заговорил обычным голосом, словно перед этим и не извергал из своей утробы страшный крик:
Просто выполните одну нашу маленькую просьбу: обратитесь к своим богам, ко всем сразу или к какому-нибудь одному. Не спрашивайте у них, можно ли к ним обратиться, не ходите вокруг да около, а просто возьмите и сразу обратитесь честно и прямо, как вам и положено по должности. Помолитесь, попросите помочь, если это вообще возможно, в поиске поджигателя чертовых спичек это же, как вы, наверное, уже поняли, не наша прихоть, а насущная потребность всей Тартарии. Нам необходимо выяснить, кто и зачем сжег их и подкинул обугленные остовы мне под ноги во время инаугурации. Вот единственное условие: помолитесь об этом своим богам или хотя бы одному из них, и я гарантирую, что ваша баталия с патриархом состоится, вы получите равный с ним шанс победить в честном споре, и в случае благополучного исхода для вас Тартария примет родноверие, как основную государственную религию, а христианство запретит, как вредоносную секту.
Дмитрий Дмитриевич повернулся к Радомиру спиной; и в этот момент Водов увидел лицо президента, лукаво улыбающееся и подмигивающее, вот же блин, а он было решил, что тот всерьёз рассердился, или даже взбесился, раз изверг из себя такой душераздирающий крик, хотя, кто его знает, может, и взбесился, да только потом решил скрыть это, Водов всегда был убеждён, что чужая душа потемки, а президентская потемки вдвойне, возможно, она самое тёмное место во вселенной, и оттуда в любой момент может вырваться всё что угодно без границ от чего-то самого хорошего, полезного и приятного до самого отвратительного, опасного и вредного; волхв ждал, понимая, что попал в паутину, он дальновидно не спешил дергаться, чтобы не запутаться в ней ещё больше, а Дорогин медленно, намеренно притормаживая каждое своё движение, подошёл к столу, склонился над ним, полистал блокнот и ткнул в одну из страниц пальцем:
Вот! Не зря я всё-таки делаю записи всегда могут пригодиться на память надейся, а в блокнот всё записывай Вы перечислили много языческих богов и духов, имена, краткие характеристики: из всех я отметил для себя одну богиню, с которой, скорее всего, можно будет договориться. Её зовут Мокошь богиня торговли в древней Тартарии, наподобие древнеримского Меркурия, распоряжается собранным урожаем и его продажей, управляет человеческими судьбами, слово мокошь по-старотартарски означает полный кошель это же замечательно! Обратитесь к ней, помолитесь, попросите помочь в решении нашей маленькой проблемки, а уж мы в долгу не останемся битком набьём её кошель деньгами, в которых у нас нет ограничения, и вам, дорогой Радомир, с того польза будет огромная ведь кошель Мокоши, по сути, это ваш кошель вы же будете им распоряжаться: сможете обновить идолов на капище, провести туда через лес асфальтированную дорогу, электричество, газ, построить современное святилище, большой дом со всеми удобствами для жрецов и гостиницу для молящихся. Как вам такой вариант? Согласны на такое условие?
Опять Водов увидел, как Дорогин лукаво ему подмигнул и очень коротко, почти незаметно, улыбнулся, после чего сел в своё огромное кресло обтянутое неокрашенной телячьей кожей, от которого за версту пахло этой самой кожей, таково было требование президента: входя в зал, он всегда принюхивался, и если издалека не чувствовал запаха своего кресла, то делал замечание, поэтому кресло обязательно один раз в месяц меняли, всего их существовало три абсолютно одинаковых, два основных и одно запасное, кресло с подсохшей кожей и ослабевшим запахом убирали, на его место ставили новое свежеобтянутое, эксперименты с подменой сорта кожи или ароматизаторами, идентичными натуральному, проводить было некому, кожа подходила только телячья, президент её гладил, словно живого телёнка, который в этом кресле продолжил своё существование, не просто ходил-бродил бессмысленно в полях, жуя траву, а служил государству, подпирая зад президента. Водов с трудом сдержал себя, чтобы не одарить своего начальника аплодисментами: высший пилотаж! не зря этот человек из миллионов и миллионов стал главой Великой Тартарии не было ещё ситуации, которую бы он не обратил в свою пользу, вот и волхва-зазнайку в два счёта поставил на место, так опутал его своей паутиной и отравил словесами, что тот, находясь в ступоре, двигал только глазами, ярко демонстрирующими отчаянную работу мозга, пытающегося найти достойный выход из ситуации для своего хозяина; Водову даже жалко того стало, да и себя, и своего времени, дел невпроворот, наверняка можно было уйти сейчас, а вернуться завтра, может, к тому времени волхв разморозится, вновь обретёт способность двигаться и говорить и, наконец, примет решение, но Водов недооценил жреца, по телу которого пробежала мелкая судорога, так кожа лошади вздрагивает, отгоняя насекомых, наверняка, у лошади научился, это ему помогло, волхв расправил плечи и заговорил громко на непонятном языке. Было ясно, что это не тарабарщина, не пустой набор выдуманных слов, единственная цель которых произвести впечатление, в их звучании чувствовалась стройность и гармония, выработанная речевым аппаратом многих поколений, передаваемая из уст в уста, но ни Дорогин, ни Водов не могли определить, что это за язык или, хотя бы, к какой языковой группе он относится. Долго говорил Радомир Дорогин и Водов, не понимая слов, просто с большим удовольствием слушали красивую музыку его голоса, так что когда он вдруг, без паузы, перешёл на современный тартарский, не сразу это поняли и, продолжая воспринимать его голос, как музыку, многое пропустили, но когда он умолк, не потребовали повторения и без того было ясно, что волхв принял условие, сначала обратился на свой страх и риск к Мокоши, не имея на то её дозволения, а потом объяснил, насколько рискованным было это действие, ведь богиня торговли древних тартар, управляющая, к тому же, людскими судьбами, могла разгневаться, так что мало никому не показалось бы ни ему, ни тем, за кого он ходатайствовал, но, кажется, она выслушала его обращение к ней без гнева, лишь потому, что это сулило большую выгоду для всего тартарского язычества; ответить ничего не ответила, обещать ничего не обещала. Надо понимать, что Мокошь, как и всех остальных богов и духов, подкупить и запугать ничем невозможно, ни деньгами, ни репрессиями, единственное, что им по-настоящему нужно от человека это искренняя любовь по отношению к ним и беспрекословная вера в них, только в этом случае они готовы помогать своим приверженцам и вредить их недругам, так что на особую поддержку со стороны Мокоши надеяться пока рано, сперва необходимо заслужить её доверие, продемонстрировать своё желание встать, так сказать, под её крыло и под крылья всех остальных богов, сделать первые шаги в правильном направлении: пожертвовать значительную сумму из государственного бюджета на восстановление имиджа, престижа тартарского язычества, выделить хотя бы минутку эфирного времени на телевидении для того, чтобы Радомир смог начать обращаться к душе народа, глубоко изуродованной и поруганной чужеродной религией, что требовало большого внимания, осторожности и времени от слова к слову, от минуты к минуте, глядишь, постепенно исцелится народ и вернётся к родноверию теперь уже навсегда. Президент Тартарии возражений против этого не имел, поэтому доверил обсуждение всех деталей предстоящей баталии между главами православия и язычества своему помощнику, а также решение вопроса финансовой и информационной поддержки родноверия, ничего Дорогин не умел так хорошо делать, как вовремя делегировать полномочия, договариваться, ставить задачи, назначать исполнителей, а самому уходить в сторону, после чего вовремя возвращаться, чтобы проконтролировать исполнение. Так что, оставив Водова за главного, он с чувством глубокого удовлетворения и душевного покоя, уверенный в справедливости принятого решения свести православие и язычество в финальной битве, и увидеть собственными глазами исторический момент победу одного и поражение другого, в сопровождении нескольких телохранителей, которые ждали его на выходе из зала, направился к лифтам, чтобы спуститься в подземный город с Паноптикумом.
Глава 3
Лангобард
Курт подошёл вплотную к письменному столу, за которым сидел я, просматривая записанное с его слов: ни разу моя рука не сбилась и не отстала от его рассказа, и шариковая ручка не подвела; теперь мне предстояло разобрать свои каракули, отредактировать и аккуратно переписать в чистовую тетрадь.
Джон Лауд, Джордж Паркер, Ласло Биро и, наконец, Марсель Бик перечислил Курт какие-то имена, стоя надо мной.
К чему это он? Не просто же для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать свою эрудицию.
Что за имена вы насыпали, как будто это овощи, из которых собираетесь приготовить ужин? спросил я.
Банка на вашем письменном столе заполнена шариковыми ручками разных конструкций Поэтому я решил, что вы являетесь приверженцем именно этого продукта цивилизации А раз так, то перечислил основные имена изобретателей, благодаря которым это устройство появилось на свет Перьевых ручек, которыми человечество пользовалось до изобретения шариковых, у вас нет Так же нет и более современных средств набора и распечатки текста Вряд ли кто-то насильно лишил вас возможности ими пользоваться Ведь практически все свидетели, которых я знаю, её не лишены А ваша соседка Петра так вообще продвинута в этом смысле настолько, что просто диву даешься
Курт не ошибся. Не просто так на моем письменном столе стояла банка, полная шариковых ручек это был мой сознательный выбор. Помнится, когда-то давным-давно, почти на самом дне памяти, под нагромождением дней, похожих друг на друга, как две капли воды, я вышел, кажется, из Реки, но полной уверенности нет может быть, я изначально, всегда, сидел на берегу этой Реки, мокрый до нитки, обнимая колени, пытаясь согреться и понять, кто я и где. Но сколько я ни метался по кажущейся бескрайней пустыне памяти, не мог найти ничего, что помогло бы понять, что со мной происходит: в голове сплошной песок, который слежался и почти превратился в камень. А ветер, крутящийся повсюду в виде маленьких волчков и поднимающий мелкую пыль, тщетно пытался вдохнуть в неё жизнь и предать ей хоть какую-то форму, которой она лишилась неизвестно когда и где. Кем или чем она был когда-то теперь никак не понять, поднятая с поверхности ветром, она просыпалась сквозь него обратно на землю, чтобы вновь стать самим собой то есть тем, что когда-то было кем-то или чем-то, но совершенно об этом забыло. Я метался по пустыне, пока были силы, преследовал заполненный пылью волчок, хватал его руками, но ничего не мог поймать, он растворялся в воздухе как призрак я отряхивал ладони от праха и бросался следом за другим волчком, потому что мне чудилось, что внутри него есть что-то плотное, за что я могу ухватиться и вспомнить хоть что-то.