Алиса предостерегающе подняла указательный палец:
Это точно, будешь тут жить, как под колпаком, я этого терпеть не могу, не знаю, как ты выдержишь.
Их голоса эхом разносились по столовой. Юго тоже отодвинул тарелку. За окном наступила ночь. Так же быстро, как наваливаются неприятности.
Честно говоря, я не слишком об этом задумывался.
Юго чувствовал на себе пристальный взгляд девушки. Он решил его выдержать. Очень обаятельная.
Зачем он сюда приехал? Приставать ко всему, что движется? Это на него не похоже. Особенно на него нынешнего. Лили кинулась к нему, едва он ступил на платформу, разбудила и растормошила его чувства, все еще задетые пощечиной, полученной почти три с половиной месяца назад. Вчера вечером он представлял себя наедине с Джиной, а теперь, выходит, настала очередь Алисы? Все три девушки красотки, это факт. Ну и что с того? Он только начал приходить в себя после жестокого, сокрушительного разрыва, собирался спрятаться на краю света, и, выходит, первым же его побуждением было соблазнить ее? До чего мерзко. Я человек. Я мужчина, во мне просыпаются инстинкты, а после того, через что я прошел, это хороший знак, разве не так? Смотреть и воображать не означает действовать.
Ты, наверное, совсем вымотался после первого дня? спросила девушка, а он не понимал, как интерпретировать ее вопрос.
Что он себе придумал? Это всего лишь вежливое и логичное замечание, без всяких намеков. Прекрати воспринимать все так, будто ты неотразим!
Разрыв, безусловно, нанес ущерб его самооценке. Неужели ему еще вдобавок не хватает зрелости? Может, поэтому он так тяжело приходит в себя после расставания? Неужели он запутался в собственных эмоциях и желаниях, потерял уверенность в себе? Разве нормально, чтобы тридцатичетырехлетний мужик впадал в подобные сомнения?
Юго сомневался, что даже позднее, лет в пятьдесят или шестьдесят, сможет спокойнее испытывать любовные страдания и мириться с уязвленным нарциссизмом. Любовь это первичное чувство, основа основ. Когда речь идет о любви, мы снова становимся детьми, ведь так?
Это еще слабо сказано, услышал он свой ответ Алисе.
Тебе бы сходить поплавать. Бассейн тут просто чумовой.
Ты уже второй человек, кто говорит мне это за последние сутки.
Для меня было таким кайфом отмокать в бассейне по вечерам, когда он закрыт для клиентов. Когда я совсем доходила, не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, я плавала сорок минут подряд и засыпала как младенец. Мне будет этого не хватать.
Когда она встала и пошла на кухню, чтобы вымыть посуду, Юго сделал усилие, чтобы не пялиться на нее. Рефлекс самца побуждал его проследить все изгибы ее тела, но слабый, почти неслышный внутренний голос нашептывал, что не стоит этого делать. Это неуважительно. Он чувствовал себя по-идиотски мучится, словно подросток, хотя уже давно вышел из этого возраста.
После убийственных слов, произнесенных Люси перед их разрывом, он словно потух. Его либидо растаяло, как мороженое на солнце. Прямо в пластиковой упаковке. Именно такой образ возник у него в голове. Многоцветный сок его желаний напоминал жидкую радугу; когда-то это было прекрасно, а теперь превратилось в обыкновенную жижу.
Но с тех пор как он вышел из вагона, его тело стало просыпаться, насыщая его сознание навсегда исчезнувшими, как ему казалось, непроизвольными реакциями.
Жаль, что Алиса уезжает, они могли бы поладить. Стать друзьями, а может, и любовниками? Нет, маловероятно. Пять месяцев безо всяких физических или романтических отношений многовато, но разве не это дорога к чистилищу, столь необходимому ему для возрождения? Нет, он не собирается снова попасться на эту удочку, а потому, убрав за собой, Юго отправился в корпус В, сосредоточившись на маршруте. Меньше всего ему хотелось снова заблудиться и орать во все горло, пока кто-нибудь не вызволит его из ловушки. Да ладно, не стоит преувеличивать это не лабиринт
Он дошел до поворота и увидел две двустворчатые двери, ведущие в два похожих коридора, вот где он ошибся накануне, он перепутал главный коридор с его коварным двойником. Его коварным двойником, усмехнулся он. На сей раз он не дал себя перехитрить и, не доходя до большой лестницы, свернул в нужном направлении. Было очень соблазнительно подняться на лифте. Не будь идиотом, Лили говорила тебе, что они не пользуются лифтами после конца сезона. Их два. Один исправный, другой нет. Я что, игрок?
Юго покачал головой и, скорчив гримасу, ухватился за перила.
Не сегодня, вслух произнес он.
На третьем этаже Юго свернул направо и, пройдя по коридору мимо ниши, ведущей в пустую комнату, которую, вероятно, использовали для зимних мероприятий, добрался до своей квартиры.
Он шарил в кармане в поисках ключа, когда у него возникло ощущение, что он не один. Это было неразумно, он чувствовал себя полным идиотом, но волосы на голове вдруг зашевелились. Юго огляделся: выцветшее ковровое покрытие, череда дверей, светильники на стене. Долгая, монотонная, утомительная для глаза перспектива. Никого. Только игра света и тени. Это всего лишь небольшой сквозняк, расслабься.
Юго понял, что не знает, живет ли еще кто-то в этом коридоре. Скорее всего, нет. Или дальше, за поворотом. А то и вообще, этажом ниже? Он вспомнил, что Лили сообщила ему, что можно врубать музыку на всю катушку или что-то в этом роде И кто же? Кто может быть его ближайшим соседом?
Свет в коридоре зажигался автоматически, и таймер должен был сработать в любую минуту, погрузив все во тьму. В полной тишине он слышал только собственное немного учащенное дыхание. Ладно тебе, прекрати.
Потолок слегка скрипнул, и, чтобы убедить себя, что совершенно успокоился, Юго чересчур резко поднял голову. Ничего.
Если окажется, что здесь крысы, прошептал он, попрошу переселить меня в другое здание.
Юго наконец нащупал ключ, вошел в квартиру.
После недолгого колебания он запер дверь изнутри на два оборота. В тишине коридора беспорядочно гасли лампочки.
Потом в старых стенах засвистел ветер, и они заскрипели, как кости человека, который слишком заспался и теперь потягивается.
8
Об одном круге ада Данте забыл. О десятом.
О круге ломоты усталого тела.
Юго вошел в него, едва проснулся. Эта боль так прочно, так неистово приковала к себе его душу, что он готов был поверить, что это навсегда.
Он потащился в магазин, чтобы запастись продуктами и заодно поближе познакомиться с Симоной Алиса мало что о ней рассказала: «здравствуй-спасибо-до свидания», разве что внешне та была грубовата, голова втянута в плечи, твердый, но ускользающий взгляд, на щеках угри. Юго, проглотив на ходу апельсиновый сок, со сдобной булочкой в кармане и завтраком в рюкзаке поспешил в подвал Материнского корабля, чтобы взять инструменты. Он потихоньку начинал ориентироваться и испытывал определенную гордость.
На второй день А. С. уже предоставил ему самостоятельность, доверив ответственное задание. Юго должен был пойти на лесное плато и пометить аэрозолем все деревья, которые, по его мнению, необходимо срубить: больные, мертвые, гниющие, готовые упасть Затем, прежде чем приступить к вырубке, А. С. должен был одобрить его выбор.
Чтобы избежать хождений вверх-вниз, Юго решил сразу забраться на гору и, перекинув бензопилу через плечо, отправился вверх по склону. Он двигался, стараясь не сбавлять темпа, как вдруг на самом верху одной из опор подъемника заметил какую-то фигуру. Он не был абсолютно уверен, но предположил, что это Людовик. Парень ловко тянул трос, пока тот не вырвался из колеса. На подъемниках уже не было ни кабинок, ни кресел, а скоро не будет и троса. Что за идиотская работа Каждую весну все снимать, потом проверять, а осенью устанавливать все заново.
Людовик тоже заметил Юго и провожал его взглядом, пока тот не свернул в сторону плато. Парижанин не знал, пытается ли тот что-то сказать ему или просто проверяет, что он делает, потому что на таком большом расстоянии лица было не различить, а звуки не долетали, и это его слегка раздражало. Но, оказавшись среди хвойных деревьев, он об этом забыл.
Юго не умел ориентироваться в этих зарослях, как старина Макс, поэтому решил подобраться к ним по насыпи, которая постепенно переходила во все более высокий и отвесный уступ. Начинающий лесоруб перешагивал через препятствия, огибал самые большие и старался не приближаться к краю тянущегося вверх обрывистого склона. Он вернулся на уже расчищенную накануне площадку, где бросил свое оборудование, включая пояс, и оставил себе только баллончик с краской.
А. С. велел ему продолжать работу, двигаясь по краю в направлении комплекса, ничего сложного. Внизу в лучах майского солнца возвышалась колокольня, которую здесь называли Маяком, убежище словно нанизанных на вертела галок, ждущих малейшей возможности как следует подкрепиться. Обнесенная колоннами узкая площадка, будто небесный наблюдательный пункт, венчала купол в самой верхней его части, почти на одном уровне с Юго. Должно быть, вид оттуда был захватывающим, не заслоненный зданиями и уходящий глубоко в долину Надо бы спросить, можно ли туда попасть.
Юго заметил, что не чувствует головокружения. Поначалу при приближении к пустоте ему становилось не по себе, но он быстро приспособился. Стоит только привыкнуть, и он тоже сможет забраться на один из пилонов или, если попросят, прогуляться по крышам.
Задумавшись, он не заметил, что ушел уже слишком далеко: Маяк остался у него за спиной. Инстинктивно он поднял голову и стал взглядом искать ее.
Скрытая среди листвы усадьба выдавала себя бревенчатой башней. Где-то наверху мелькнул голубой свет с оттенком зеленого и розового. Неужели витраж? Как розетка в церкви?
Это место интриговало его. Как и его обитатель. Что это за человек? спрашивал себя Юго. Миллионер семидесятых, решивший вложить деньги в горнолыжный курорт и построивший для себя имение, расположенное выше всех остальных построек? Не многовато ли амбиций? Насколько он понял, теперь этот тип на мели. Стал ли он жертвой финансового кризиса? Даже в те времена он не стал вкладываться, чтобы приспособить курорт к летнему сезону и поддерживать его эксплуатацию круглый год. Выходит, удача изменила ему довольно давно. А может, он болен, если больше не хочет спускаться?
Юго заметил, что, в отличие от предыдущих дней, не видно окон. Он закрыл все ставни. Он ушел из дома. Он их бросает. С каких это пор капитан покидает корабль раньше команды? Спокойно, мы не тонем
Хотя что мог Юго знать? Он просто надеялся, что первого числа следующего месяца зарплата поступит на его счет.
Повернув назад, он подумал, не находится ли он в той зоне, которой А. С. советовал избегать? Растительность здесь была гуще, чем в других местах, дремучие заросли с ягодами и колючками, поросшая мхом неровная почва и очень низкие ветви. Вполне возможно, он оказался там. Нужно развернуться, пройти вдоль края обрыва и постараться не оступиться причин чего-либо опасаться у него нет.
В памяти всплыл вчерашний эпизод как резко А. С. остановил его. Юго ощутил нечто более серьезное, чем простое предупреждение. И это его беспокоило. Нет, не так Это был страх? Может, все-таки не совсем: что-то среднее, решил он.
Еще один взгляд и он заметил беспорядочно свисающие серые лианы и множество cклоненных хвойных деревьев со спутанными ветвями. Юго уже начинал различать их виды А. С. учил его: ели, лиственницы, альпийские сосны; он запомнил их все и теперь гордился. Вроде пустяк, но для него важно все, что могло бы поднять его самооценку.
Он не осмелился осмотреть участок, чтобы отметить наиболее опасные стволы. Главное не переусердствовать. Он велел туда не соваться.
В поле его зрения что-то медленно шевельнулось, и Юго сразу заметил это движение. Что-то вроде гирлянды Чем дольше он смотрел, тем больше убеждался, что это не имеет отношения к природе. Оно создано руками человека. Веревка и кукольные головы? Он совершенно не был уверен, но по позвоночнику пробежал холодок. Что за хрень?
Юго продирался сквозь заросли, пока не подошел к какой-то штуковине, которая едва заметно раскачивалась на ветру. Это и правда оказалась привязанная к ветке веревка. Но вот насчет кукольных голов он ошибся.
Вместо них через каждые двадцать сантиметров на веревку, образуя ожерелье из «жемчуга», были нанизаны черепа животных. Кто мог смастерить такую жуть?
Грязное волокно веревки истлело, а черепа от времени приобрели серый оттенок. Юго опознал три птичьих и, похоже, один беличий в середине. Гирлянда провисела здесь довольно долго. Может, несколько лет. Или даже десятилетий? Юго понятия не имел, он же не археолог, однако не удивился бы, если она появилась здесь еще до его рождения. Похоже, поблизости разгуливает какой-то псих.
Первым делом он подумал об А. С. Тот ведь говорил, что это его регион, а плато его офис. У Юго тогда не возникло ни малейшего желания бродить рядом с А. С. по сосновой роще с бензопилой в руках
Он сам предупредил меня, чтобы я сюда не заходил, но он не успокоился.
Выражением лица его напарник не походил на психопата, который хочет сохранить свою тайну. Напротив.
Юго шумно сглотнул и подумал, что довольно нелепо так волноваться из-за какой-то старой поделки. Я один-одинешенек среди богом забытого леса, затерянного в самой заднице мира, и никто, кроме А. С., не знает, где я, а вокруг мертвая тишина При этой мысли Юго напрягся. А ведь и правда. Здесь и тишина тоже какая-то странная. Не такая гнетущая, как в корпусах: Юго окружал какой-то природный шум, но он не различал ни птиц, ни шелеста листвы, ни тем более отдаленных голосов, не ощущал ни малейшего присутствия человека на этом звуковом горизонте.
И тогда метрах в десяти от себя он увидел вторую гирлянду.
Она была длиннее первой, висела выше и была унизана большим количеством костей. После некоторого колебания Юго подошел поближе, соблюдая совет А. С.: избегать коварных нор, опасных для его ног; правда, никаких нор он не обнаружил. Повсюду лежали крупные и мелкие замшелые камни, вокруг которых росли деревья, порой обвивая корнями своих гостеприимных хозяев. Если только это не ловушка
Веревка, которой были обмотаны мелкие косточки пепельного цвета, образуя длинный траурный амулет, выглядела такой же истрепанной, как и первая.
Здесь было гораздо темнее, лишь несколько золотистых лучей стремительно прорезали полумрак, в котором танцевали пылинки. Юго пришлось подождать, чтобы глаза привыкли к окружающей обстановке.
Запахи природы становились все острее. Насыщенный влагой перегной, пряная кора, маслянистый, почти сладкий древесный сок И фоном что-то еще, более органическое, подумал Юго. Почти раздражающее ноздри. По крайней мере, неприятное. Не забывай, что, прежде чем стать парижанином, ты был нормандцем. Ты знаешь сельскую местность и Что за чушь, подумал Юго. Прежде чем попасть в столицу, он рос в центре Кана. Запахи животных знакомы ему не больше, чем древнегреческий язык, и он не чувствовал себя как дома в лесной чаще.
Тем более когда вокруг творятся такие ужасы.
Гроздья крошечных косточек напоминали звезды или солнца, которые смерть обратила в окаменелости. Юго дотронулся до одной. Холодная. Отполированная временем.
Растревожив растительность, проснулся ветерок, и вслед за ним эхом разнесся какой-то неясный звук. Пок, пок, пок, пок, пок, пок Полые вогнутые формы сталкивались и перекликались, от этого разногласья Юго охватило страшное подозрение, и, насторожившись, он принялся озираться по сторонам.