Елена Ворон
Волчонок
Господин контр-адмирал! раскатился по кораблю рык нашего командира. «Теймар» планетный разведчик, а не круизный лайнер!
Дим-Палыч так свирепо рычал, что я вытряхнулся из костюма противоперегрузки, метнулся из каюты в коридор и опрометью помчался в рубку. Происходило что-то из ряда вон выходящее иначе командир группы не препирался бы с начальством на повышенных тонах. И тем более не высказывал бы возражения по громкой связи. Случайно, что ли, ее включил? Иначе не объяснить.
Нет, сэр, это вы послушайте! гремело по всем палубам. Здесь не богадельня!
Мы летели на очередное задание исследовать захудалый каменный огрызок, на который обратила внимание космическая разведка. Чем-то каменюка заинтриговал косморазведчиков, и нас отправили его изучить. «Теймар» уже дважды нырял в подпространство и дважды из него выходил на перекрестьях несущих потоков, и вот задержался наверху, чтобы дать экипажу передышку.
Да, сэр. Я вас понял, услышал я, врываясь в рубку. Это командир не по громкой рявкнул, а сказал по дальсвязи лично Дракону Драгховеру, начальнику планеторазведки; экран дальней связи погас.
Дим-Палыч развернулся в кресле от пульта управления; вслед за ним точно так же развернулся Лёша старший пилот. Они уставились на меня, и во взглядах было что-то такое Я подавил трусливое желание исчезнуть за дверью. Кажется, влип, только непонятно, во что именно.
Наши мужики ошарашенно молчали, каждый в своей каюте. Дим-Палыч объявил:
Господа офицеры, нам изменили маршрут. Мы зайдем на базу «Гренландия»-четыре и возьмем на борт пассажира. Затем продолжим выполнять задание.
Пассажира? разочарованно протянул Медведь заместитель командира группы по безопасности, старший боец. Я уж было решил: пассажирку.
Или двух, подсказал планетолог Кыш, явно мечтая о женской компании.
Разведчики оживились; по громкой связи посыпались шуточки, одна другой рискованней.
Господа офицеры, уймитесь, вежливо попросил Лёша, а Дим-Палыч раздраженно приказал:
Отставить треп!
Я невольно поморщился. Чего мне сейчас не желалось, так это женского общества. Мы с Танитой только-только расстались, и я ещё не зализал раны.
Глупо вышло; глупей некуда. Я увлекся ею как не знаю кто понимая, что ничего у нас не получится, и все равно на что-то надеясь. Танита смотрела на меня восторженными глазами и откровенно гордилась, когда ее знакомые нас видели вместе.
Затем она меня представила родителям. Я заранее выяснил, что её отец важная шишка, крупный чиновник, а мать служит в дипломатическом корпусе. Что им скромный планеторазведчик? Тёплого приёма я не ожидал.
На удивление, родители казались довольны. Во время семейного обеда мать приветливо улыбалась, отец добродушно шутил, братья с упоением слушали байки из жизни планеторазведки, Танита лучилась от радости. И вдруг как гром среди ясного неба. Мамаша согнала с лица улыбку и поинтересовалась у дочки:
А что ты станешь делать, когда мода на этих медовых мальчиков пройдет?
Танита смутилась.
Мода продержится год-два
Простите, вмешался я, о чем речь?
Мамаша глянула беспощадно, затем обворожительно улыбнулась:
Когда говорят о собаках, их окрас называется мастью.
У тебя глаза и волосы золотисто-коричневые, медового цвета, пояснила Танита. Как у настоящего даммианина. Это сейчас очень модно.
Что?!
Настоящие даммиане в моде, повторила она простодушно. Мне знаешь как подружки завидуют!
Мой отец с Даммианы. Военный пилот. Он погиб, когда я был совсем несмышлёнышем, и не успел рассказать о своей семье, а мать пресекала мои расспросы, как будто с Даммианой было связано нечто постыдное или, ещё хуже, нечто скверное было связано с бегством отца с родной планеты. Я и докапываться не стал; отца я любил и уважал его память. Не хотелось раскопать какую-нибудь неприглядную историю.
Короче говоря, с Танитой я распрощался. Сам дурак. Понимал же, что ничего у нас с ней не выйдет.
Геныч, прозвучало по громкой связи; я уже шагал по второй, жилой, палубе, это и тебе развлечение будет. Судя по голосу, командир смирился с неприятностью.
Наш ксенопсихолог не откликнулся. Остальные мужики тоже помалкивали, и на «Теймаре» было тихо-тихо. Передо мной тянулся светлый пустой коридор. Всё как обычно: на дверях кают нумерация, имена членов экипажа, световая индикация. Желтые и зеленые светлячки показывают, у себя ли хозяин. Каюты номер один и два пусты Дим-Палыч с Лёшей в рубке. Мой номер четырнадцать тоже пустует я бегаю по кораблю.
Генка, снова позвал комгруппы. Он ко всем нам обращается по имени, одного Шайтана зовет Шайтаном или по отчеству Генычем, а изредка, в досаде, Генкой. Так у них с детства повелось. Ты спишь, что ли?
На моей памяти не случалось, чтобы наш ксенопсихолог проспал общее веселье. Забыв постучать, я вломился в каюту под номером четыре.
Шайтан лежал в кресле, во включенном костюме противоперегрузки. Я упёрся взглядом во встроенную панель системы жизнеобеспечения. Индикация пылала красным и немо орала: «Беда! На помощь!» А система, чёрт ее дери, молчала информация не шла ни в рубку, ни в медотсек, ни к Медведю начальнику нашей безопасности.
Врач в четвертую каюту, распорядился я по громкой связи.
Что с Шайтаном? Бешеный пульс, высоченная температура; это сообщает панель. Сквозь прозрачный шлем костюма видно горящее в жару лицо. Закрытые глаза, мокрая от пота белая шевелюра, запёкшиеся губы. Я испугался не на шутку. На заданиях моему другу часто приходится хуже всех, особенно в подпространстве, но чтобы такое
Что там у вас? спросил по громкой Дим-Палыч.
Ему же в рубке ни черта не понять, коли система информацию не отсылает. Впрочем, нет: она шлет дезу якобы всё в порядке.
Шайтану плохо, ответил я командиру.
Примчался Барс ксенобиолог, он же врач группы; следом ввалился Медведь. Барс бросился колдовать над системой жизнеобеспечения; в руках толкового врача она может заменить реанимационную капсулу.
Старший боец взглянул на Шайтана и повернулся ко мне. Его светлые волосы взъерошились, прозрачные зеленоватые глаза сделались злыми.
Это что значит? потребовал он.
Понятия не имею.
Серый! Медведь не поверил. Ты всегда с ним. Генка летал на Даммиану. Какую заразу он там подхватил?
Что? Шайтан между заданиями успел сгонять на родину моего отца и мне ни словом не обмолвился?!
Распахнулась дверь каюты, в дверном проеме вырос Дим-Палыч. Мы с Медведем прянули к переборкам, чтобы Дим-Палыч мог видеть нашего ксенопсихолога и склонившегося над ним Барса.
Арсений, что с ним? спросил комгруппы негромко.
Меня всякий раз озноб пробирает, когда я слышу не мощный командирский рык, а этот его тихий голос.
Луизианская лихорадка, ответил Барс, бегая лёгкими пальцами по панели системы жизнеобеспечения. Вторая волна.
Вторая? переспросил Дим-Палыч тише прежнего. Капитан Бархатов! Когда была первая волна, и почему я о ней узнаю только сейчас?
Барс промолчал, занятый Шайтаном. Я порылся в памяти. Луизианская лихорадка, если ее не лечить, смертельна в девяноста пяти случаях из ста. При грамотном лечении, приходит вторая, ослабленная, волна этой хвори, затем третья, и на том лихорадка заканчивается. Повторные волны накатывают строго по расписанию, и Барс не имел права молчать о том, что нашего ксенопсихолога скрутит во время полёта. Шайтан бы умер, кабы не канитель с нежданным пассажиром!
Капитан Бархатов, снова начал командир, сдерживаясь.
Ксенобиолог удовлетворенно кивнул и выпрямился.
Дим-Палыч, послушай. В первый раз Генку оттрепало тридцать семь дней назад, он как раз успел между заданиями отболеть и оклематься. Ты помнишь: в прошлый раз он чувствовал себя нормально, а до второй волны обычной второй волны остается ещё двадцать девять стандартных суток. Барс тщательно выговаривал слова. Сейчас лихорадку спровоцировали преждевременно и извне.
Пока мы с командиром это переваривали, Медведь придвинулся к Шайтану и прошелся пальцами по краю панели проверил, что не так с системой жизнеобеспечения и почему она не отсылает данные, как положено. С присвистом втянул воздух сквозь зубы. Подвел итог:
Генку хотели убить.
Да, согласился Барс, наблюдая за сменой данных; панические красные огоньки на панели сменялись тревожными желтыми. В следующем прыжке. Отлетался бы
За что? спросил Медведь у меня. Серый! Он был на твоей родной планете. Во что он там вляпался?
Не знаю. Я его до старта не видел.
Шайтан едва не опоздал к сроку. Примчался язык на плече. Чего ради моего друга понесло на Даммиану? И мне ни полслова
Дим-Палыч наконец покинул дверной проем и вошёл в каюту. Снаружи толпились мужики встревоженные техники с планетологами и обозленные Медведевы бойцы. За злостью скрывались растерянность и чувство вины: служба безопасности проворонила покушение на ксенопсихолога! Я внутренне содрогнулся. А если бы я опоздал?
Дим-Палыч постоял над Шайтаном. Считать устанешь, сколько раз они друг другу жизнью обязаны. Работа планеторазведки в целом довольно опасна, а нашей группе особенно везёт.
Вот только ты мне очнись, пробормотал командир, вот ужо я тебя. Наверно, его слова должны были звучать как угроза или хотя бы упрёк. А прозвучали как просьба: «Не умирай».
Дим-Палыч встряхнулся и отдал распоряжения:
Служба безопасности: выясните, кто перенастроил систему жизнеобеспечения в каюте. Арсений: реши, вызывать ли спасателей или ты справишься сам.
Справлюсь, заверил Барс. Надо лишь в медотсек перевезти. И Дим-Палыч, навскидку могу сказать: ему понадобится не меньше пяти дней на восстановление.
Иными словами, мы пять дней будем висеть в обычном космосе и не уйдём в подпространство, чтобы не навредить Шайтану. Он и здоровый-то подпространство с трудом переносит, а уж во время приступа луизианской лихорадки совсем никак. С тяжелобольным на борту выполнять задание нельзя, но передать Шайтана спасателям и лететь без ксенопсихолога невозможно. Устав не позволяет.
Густые брови Дим-Палыча сдвинулись.
Ясно. Будем ждать. Комгруппы огляделся; взгляд льдистых глаз остановился на мне. Пойдём, волчонок. Для тебя дело есть.
Мы зашагали к рубке управления.
Поспешная, топорная работа, заговорил командир, когда чужие уши остались далеко. Сейчас Михаил определится с перенастройкой и мы поймем, кто исполнитель.
Какой-нибудь техник из тех, кто проводил предполетный осмотр. Я поразмыслил. И был, вероятно, ещё один исполнитель. Который спровоцировал преждевременную вторую волну Как это можно сделать?
Дим-Палыч пожал плечами.
Мало ли способов ввести препарат. Оцарапали, укололи Заходи. Он открыл дверь рубки.
Когда мы вошли, старший пилот общался с пультом и одним из экранов; лицо было сосредоточенным и хмурым.
Дим-Палыч, либо систему переналадил кто-то шибко умный, так что не отследить, либо Шайтан это сделал сам. Вот погляди. Лёша указал на экран, с которым общался.
Все было очевидно: последнее вмешательство в работу Шайтановой системы жизнеобеспечения спустя тридцать одну минуту после того, как мой друг поднялся на борт. Использованный код доступа принадлежит ему самому.
Вот как, без удивления сказал комгруппы. Значит, гипноимпульс. Куда проще, чем вредителей-техников к нам засылать.
Я стиснул зубы. Короткий импульс психоизлучателя и человек превращается в марионетку. Он не то что собственную систему жизнеобеспечения отключит он и корабль свой взорвёт, и целую базу, и
Убийство, наспех замаскированное под случайное самоубийство, задумчиво произнес старший пилот и связался с Барсом. Сень, похоже, Шайтана из «психа» недавно полоснули; попробуй найти следы. Спасибо, родной. Лёша выключил связь. Когда только «психи» запретят? вопросил он безнадежно.
Никогда, подумал я. Следы психоизлучения полностью исчезают спустя двое суток, и после этого ни один эксперт доподлинно не выяснит, имело оно место или нет. До того удобное оружие его только шире применять станут. Шайтан бы умер в каюте, а сказали бы, что он думал скрыть недомогание и для этого выключил передачу реальных данных
Сергей, заговорил командир, «Теймар» останется здесь, а ты полетишь на «Гренландию»-четыре. Возьмёшь пассажира, за которого просил Драгховер. Алексей тебе проложит наиболее удобный маршрут
Дим-Палыч! вскинулся я. Шайтана чуть не убили. Куда нам ещё чужой на борту?
Наиболее удобный и безопасный маршрут, продолжил комгруппы, словно его не перебивали. Слетаешь и доставишь это сокровище на борт в целости и сохранности.
Заодно в пути познакомитесь и сойдетесь поближе, добавил Лёша.
Вспомнилось, как негодовал Дим-Палыч в ответ на просьбу хм приказ? Скажем так: распоряжение Дракона.
Серый, я серьёзно говорю, Лёшина усмешка противоречила словам о серьёзности, это очень ценный и нужный нам пассажир.
Кого Дракон нам подсудобил? Чью-то жену или дочку? Или сердце ёкнуло Таниту? У её родителей достанет влияния Вздор. Никаким чудом Танита не может оказаться на богом забытой базе.
Сергей, будь осторожен, произнес командир. С этим покушением, теперь не знаешь, чего ждать.
Маршрут мне Лёша проложил бывалым пилотам на зависть. Все сикось-накось. Я мог бы добраться до цели в три длинных прыжка через подпространство, но нет. Лёша выстроил такое путешествие, что я мысленно за голову схватился. Предстояло идти окольными путями, с огромной ненужной петлёй, в семь длинных прыжков и четыре коротких. Сколько бесполезной маеты! И пустой траты времени.
Не надо ворчать, указал старший пилот, хотя я благоразумно помалкивал. Ты выйдешь к «Гренландии» там, где никому в ум не придет тебя подкарауливать. Это секретная военная база, и ты к ней приближаться не станешь. Вынырнешь, доложишься, и они сами доставят пассажира.
И будь осторожен, настойчиво повторил Дим-Палыч. Действуй по обстоятельствам.
«По обстоятельствам»! Он дал мне карт-бланш. Кажется, я из волчонка превращаюсь в космического волка, равного всем остальным?
По пути на третью палубу, где стоит в ангаре наш катер, я хотел забежать в медотсек проведать Шайтана и был огорошен тем, что в доступе мне отказано.
Барс, ты чего заперся? спросил я через коммуникатор.
Тут Шайтан после загадочного покушения, откликнулся ксенобиолог. Отказ в доступе не я придумал, а Медведь. Он всему экипажу отказал.
Дверь медотсека открылась, и Барс вышел ко мне из тамбура; тамбур был освещен холодным голубоватым светом и походил на шлюзовую камеру разведкатера. Добрейший Барс был порядком расстроен.
Когда речь идет о «психах», самому себе верить перестаёшь, поделился он. Может, это как раз у меня было задание ликвидировать Генку. Я, можно сказать, почти справился. Но ты вмешался и не позволил довести дело до конца, а я уже позабыл, что я киллер.
Как Шайтан?
Лучше. Температуру я сбил, и он спит.
А следы излучения?
Я не нашел, но это ничего не значит. Барс печально покачал головой. С луизианской лихорадкой не шутят. До осложнений допрыгаться раз плюнуть, а ты Шайтана знаешь. Он себя не бережёт ничуть.
Это я знал преотлично.
Серый, пожалуйста, будь осторожен, повторил ксенобиолог напутствие командира.
До «Гренландии»-4 я добирался, будто экзамен на пилотирование сдавал: неспешно, аккуратно, со всеми положенными остановками и передышками, сберегая силы и здоровье. Вынырнув из подпространства в обычный космос, я включал маскировку и висел, затаившись и поглядывая вокруг, чтобы никто не споткнулся ненароком о мой катер. Разумеется, военные бы загодя меня обнаружили, и корабль хатти-катт издалека бы засек, а вот, к примеру, транспорт лашей запросто мог вывалиться из несущего потока и сослепу меня протаранить. Я следил, чтобы этого не случилось.