Магнифит
Артем Галустов
© Артем Галустов, 2024
ISBN 978-5-0062-5521-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1. Красный город
Глава 1
На углу улицы, там, где она заострилась, словно стрелка у женского глаза, в дружном кругу сидели григорианцы. Они расположились на тротуаре. Рядом с ними лежали кошки. Григорианцы хлопали в такт и подпевали парню с гитарой в руках. Вокруг него собрались мужчины с барабанами и били под его ритм. Молодой человек неистово крутился и после каждого своего маленького куплета подыгрывал на своем инструменте. Он плясал с поднятыми руками. Его музыка звучала воинственно: барабан властно гулял по задворкам улиц, а гитара сладкими нотами ласково привлекала людей.
О, любовь моя, ради которой я отдам свою душу.
Я напишу тебе её на лепестках.
Пусть лучше они пронесутся по ветру и упадут на твою щеку,
Чем польются слезы из полюбивших мне глаз.
Их неожиданным гостем стала Диана. Такая же григорианка, как и они. Она смотрела на них сверху из маленького и ветхого окна своей кухни. Открыв его нараспашку, она бедром прильнула к подоконнику и обняла свои белые голые плечи.
Песня звучала инородно для здешних улиц. Музыка выглядела заплаткой среди чужой культуры. Эта улица, как и все другие, принадлежала аспирийцам. Теперь принадлежала. Ещё год назад ни у кого бы и мысль не возникла, чьё это место. А музыкант всё плясал. Мужчины властно ударяли по барабану, а парень разыгрывал свою гитару. Чуть согбенно он щеголял в ночи в своей выжженной от солнца футболке.
О на-на на-а на на-на, о-о на-а на-на на-нинья
О люби-и-мая моя
Ты не плачь, ты не бойся
Ведь теперь бессмертна моя душа.
Диана улыбалась их беспечности. Смотря на них, все недавние беды забывались. Музыка и культура давали независимость от невзгод. Песня врывалась в квартиру, в которую она не так давно переехала со своими детьми и мужем.
Недавно всю страну потрясли беспорядки и погромы. Государство, проспав несколько десятилетий в ложной идеологии, распадалось на прежние маленькие государства согласно своим этническим группам. Диана и её семья оказались не на той территории. Её муж был вынужден спрятать свою семью в чужую квартиру, дабы переждать народную бурю. Но как бы мы ни прятались от бед, они всё же нас находят. Ибо жизнь всегда хочет доказать человеку, что без боя он не достигнет мира. Вот так испытания и пришли в семью Розари.
Их дочка Эля заболела менингитом. И как бы муж Дианы, его звали Александр, ни пытался обойти народную глупость и внезапное неуважение друг к другу, ни один врач не стал долго держать у себя ребёнка григорианцев. В конечном счёте, их девочка потеряла слух.
Родители обомлели от этой новости. Страх о невыполненном долге перед ребёнком и последующая боль не давали им спокойно жить. Они с ужасом понимали, что слух дочке уже не вернуть. Была затронута их красота и нежность. Самое прекрасное в их доме. В последнее время они с широко раскрытыми глазами да с потупленными головами сидели за своим столом на кухне. И только их дети, Лев и Эля, которые являлись двойняшками, невзирая вообще ни на что: ни на ситуацию в стране, ни на боль родителей, отважно и храбро вселяли в дом радость.
Александр должен был уже с минуты на минуту привести Элю домой. Диана искоса смотрела, как в углу улицы играла музыка. Весь сентябрьский вечер лоснился от духоты, от влажного ветра с моря, от шафранных огней, от бархатного голоса певца. У всех уже далеко не первым слоем пота были засалены кожа и одежда. Запах шёл вперемежку с духами. Исполнитель поднял высоко руку. Музыка остановилась. Он пропел последний раз припев. И затем со взмахом руки и последним аккордом они успокоились. Все захлопали ему и, улыбаясь, кричали: «Браво!».
И вдруг стук в дверь
Тук тук. Прозвучал он грубо ногой снизу. Диана побежала к двери и открыла её. На пороге стоял Александр, а на руках он держал спящую Элю.
Что такое? с тревогой в голосе спросила Диана.
Она сразу заметила, что муж не смотрит ей в глаза.
Она замоталась. Уснула, когда ехали обратно. Врач сказал, что её ещё где-то недели две следует держать в постельном режиме.
Он зашёл в квартиру, которая сразу же начиналась с большого пространства, разделённого на две условные части: слева кремовая кухня, а справа гостиная с бежевым диваном, телевизором и кофейным столиком. Далее шёл коридор, разделяясь на две комнаты. В левой спали дети, а в правой Александр с женой.
Александр и Диана ещё были очень молоды. У Александра темно-русые кудрявые волосы. Щетина выступала на исхудалых щеках. Он высок и дюж телом. На свою жену он всегда смотрел тоскливо-улыбающимися черными глазами, но на всех других они глядели строго и серьезно. Диана была в чёрном платье-карандаш, длинные и прямые волосы лежали на белых и сальных плечах, маленький носик и щеки испещрены родинками, умиляющие мужа. Она смотрела на него чистыми лазурными глазами.
Диана пыталась поймать его взгляд.
А потом?
Все. Это был наш последний визит к врачу. Пусть ещё недельку поспит у нас в спальне. они стояли, Диана гладила свою дочку по голове и поцеловала её в лоб. Ты не волнуйся, Дин, если на второй или третий день увижу, что она не поправляется, я этого доктора сам сюда за шкирку притащу. слегка успокоившись. В любом случае она сейчас очень слабая. Одна поездка её уже вымотала. Хотя сидела у меня спокойно, ничего не делала. Там я её тоже без очереди провёл. Не знаю даже.
Диана как-то непонятно на него посмотрела. Александр улыбнулся ей и поцеловал её. Она аккуратно обняла мужа, пытаясь не задеть дочь.
Пошли, положишь её, а я переодену. Только сразу не уходи, я её одна не подниму.
Они пошли к себе в спальню. Не включая свет, положили Элю на кровать и стали её переодевать.
Лев уже спит?
Да, давно уже лёг. Мы поужинали, не стали вас ждать.
Хорошо.
Тебе еду разогреть.
Нет. Кофе потом мне сваришь?
Да, конечно. Тоже с тобой попью. они уже почти переодели Элю, Александр одевал её в пижаму, а Диана складывала уличную одежду. Ты опять будешь на диване спать?
Да. Не хочу ей мешать.
Диана обхватила свои плечи.
Я даже не знаю. Надо бы тоже её оставить
Да спи здесь, если тебе со мной неудобно.
Просто если спать с тобой, то это на тебе всю ночь надо лежать, а у меня потом и грудь, и спина болят.
Александр устало и равнодушно пожал плечами.
Смотри сама, я тебе не запрещаю.
Диана заметно обиделась на безразличие мужа.
Ну не надо так, слышишь. Чего ты так со мной серьёзно? Если хочешь, чтобы с тобой была, так и скажи.
Но тебе же неудобно будет.
Ну тебе же тоже.
Александр ухмыльнулся ей своей задорной улыбкой. Даже когда казалось, что все плохо, Александр никогда не вешал нос.
Я всё равно не сплю ночами, так что будешь спать спокойно.
Они пошли на кухню, закрыв за собой дверь. Створка света сузилась по кровати и защемилась, оставив лёгкое свечение вокруг двери.
Естественно, если ты на ночь глядя решил кофе попить.
Меня, наоборот, от него через полчаса уже разморит.
Александр сел за стол, а Диана достала турку. Закинула в неё кофе. Ложку сахара. Добавила воды. И поставила на плиту.
Лучше бы чай попил.
В такую жару?
Какая разница?
Я где-то прочитал, или мне кто-то об этом сказал, что кофе лучше всего утоляет жажду. Не помню, где я это узнал.
Как по мне, это всё ерунда. Никто не станет пить кофе в этой маленькой чашечке в жаркую погоду. Лучше выпить что-то холодного. Да просто воды со льдом. Жидкости хотя бы больше. А тут надо делать маленькие глоточки из маленькой чашечки.
Ну вот видишь. Может, поэтому мы и пьём его сейчас на ночь, а не днём.
Диана разговаривала с мужем, краем глаза посматривая на кофейную пенку. Кофе в турке уже хотело подняться, но Диана вовремя сняла с газа и налила в две маленькие чашечки.
Тебе с пенкой или без? сказала Диана, заискивающе посмотрев на мужа.
Ну бери себе с пеной, мне без разницы.
Диана села рядом с мужем, повесила свои ноги на его и взяла за руку. В тишине они пили кофе. И своим бархатным голосом она напевала мотив: «О на-на на-а на-нинья».
Александр пристально смотрел, как жена, подперев подбородок рукой, пристально изучала свою чашку и напевала мелодию.
Ты ведь не сердишься на меня? резко вдруг спросил Александр.
Диана подняла на него глаза.
За что?
За Элю?
Диана приняла безучастное положение.
Ты сделал всё, что смог.
Это меня и раздражает. Что это всё, что можно было сделать. Она этого не заслужила. Кто угодно, но только не наши дети.
Диана взяла руку мужа и поближе придвинулась. Александру нравилось вот так сидеть со своей женой. Он готов был просидеть так все вечера своей жизни. В тишине. В интимной близости. Не смотря друг другу в глаза.
Александр, перестань. Тебе не нужно мне ничего доказывать, я всё понимаю.
Диан, обещаю, я смогу вас защитить. Скоро это всё закончится, надо лишь переждать.
Ты не можешь этого знать наверняка. Со страной происходит непонятное. Никто не знает, где и кто в итоге окажется.
Да ничего не будет. Всё это ерунда. И скоро их всех успокоят, если сами не успокоятся. Я знаю, что обещал нас здесь продержать только до осени, но придётся ещё немного подождать.
Я всё понимаю. Что ты мне хочешь доказать?
Да ничего. Я боюсь, что ты мне не веришь. Я очень люблю тебя. Ко всему остальному я стал как-то холоден.
Почему?
Наверное, на то есть причины. он задиристо улыбнулся. Мне кажется, я до сих пор пытаюсь тебя добиться.
Диана прильнула к его шее. Поцеловала. И так и осталась лежать на плече.
Говорила, чай надо пить. Взбодрился на ночь глядя.
Я уже буду ложиться.
Я полежу немного с Элей, а потом приду к тебе. Хорошо?
Хорошо.
Диана пошла к Эле. Александр снял туфли и носки. Расстегнул рубашку. Кинул её на спинку дивана. Остался в одних брюках. Выключил свет на кухне и приоткрыл дверь в комнату, где спал Лев. Ему захотелось посмотреть на лицо сына. За прошедший день он первый раз смотрел на него. Вернувшись на кухню, он включил телевизор. Убавил звук так, чтобы шло только изображение. Подошёл к открытому окну. На белом подоконнике лежали всякие вещи: рисунок Эли, икона Марии, машинка Льва, серьги и кольца жены, его часы, чья-то брошенная мелочь.
Александр закурил. Выпускал вензелями дым на встречу прохладному воздуху. Ветер пропах морем. Он бил ему слабо в грудь. Александр наслаждался и упивался вечером после душного дня. Город засветился огнями. Внизу, через бесконечные простыни он видел крылечки с включёнными фонарями. Их жители мирно сидели на стульчиках и занимались своими делами.
Сердце его в последнее время переносило тяжесть. Болело. Да как-то странно. Ныло от тоски. Гнёт имел немалый вес. Груз давил и держал равновесие на кромке его чувств, словно он балансировал на невидимых струнах, а внизу разверзлась пропасть, куда можно упасть во мрак собственного страха.
Александр говорил правду. Ему мало что стало интересно. Чувствовал он только нежность к жене и детям. Но пришло то страшное и неведомое для Александра, когда мужчина отвергает собственную любовь в пользу долга. Мгновение, в котором отвечаешь на самый главный вопрос трус ты или нет. И счастлив лишь тот, кто не знает ответа.
Ничто его более так не интересовало, как его долг. А всё дело в том, что Александр прекрасно знал, чем закончатся грядущие события. И дни его были сочтены. Он ощущал себя приговорённым к смерти. Ныне свобода ему дана, чтобы сохранить жизнь своим детям. Он понимал, что не уверен, сможет ли спасти свою любимую и себя. И потому его любовь и долг стали важными вещами в его жизни. И делали его во время тирании самым свободным человеком на земле.
Александр вернулся на диван и стал сидеть в темноте под мерцающим светом телевизора. Он поставил на столик пепельницу и пускал ажурный дым, плавающий в голубом свете. Он курил и посматривал на два ковра, свернутые в трубочку. Они стоймя были прислонены к углу у входной двери. Диана ругалась на него, что они просто так стоят и пылятся. Но Александр не хотел их трогать. Сам не знал почему, словно это богатство, к которому нельзя было прикасаться руками.
Глава 2
Чёрная ночь потихоньку голубела. Утро просыпалось и тянулось в своих сумерках. Свет еле проникал в расщелину меж двух гардин, прикасаясь пыльным лучом к кровати.
Веки Эли, дрожа, еле боролись с сошедшим с них сном. Ей повстречался темный и в то же время нежный образ образ Марии, которая была похожа на маму соседского мальчика. Икона стояла на маленькой угловатой дощечке. Рядом с ней находилась свечка. Огонёк оттенял черты лица Марии, изображённой на почерневшем дереве.
Сны Эли уходили от неё. Хотя ей спать и спать. Она проснулась очень рано, но ей ещё предстояло досматривать свои сны. Вся простыня промокла от пота, будто море пришло к ней ночью и рядышком улеглось.
Эля, не переставая, смотрела на красивое и в то же время уставшее лицо Марии. Богиня любовалась своим ребёнком, сидящим у неё на коленках. Маленькая Эля уже по-женски понимала выражение её лица. Ей казалось, что она видела её в череде своих снов, которые ей приснились ночью. Вот только Мария уже не помещалась на маленькой дощечке, а стояла во весь рост скалы. Девочке снились множество птиц, дома, поросшие розовыми цветами, цепи детей, огибающие горные перешейки, и среди всего этого был юноша со шпагой в руке.
Ночь выдалась тяжелой. Эле захотелось подняться с кровати и подойти к окну. Она аккуратно ступала босыми ногами по дощатому полу, чтобы сильно не скрипеть им, дабы не услышали родители. Стоило ей раздвинуть занавески, как утренняя красота раскрылась для неё всей целостностью.
В те минуты не спал и Александр. Он стоял у окна со своей терпкой чашечкой кофе, потихоньку потягивал её, перебивая вкус сигаретным дымом. В горле першило. Нос немного заложило. Прохладное, влажное, морское утро. Голубеющее. Ещё без разгулявшегося солнца.
Эля смотрела на кучевые облака, громоздившиеся на горизонте. Как они наливались дождливостью, заполнялись темно-синем цветом. Кучевые гиганты окрашивались рождающейся зарёй, а на самом верху ещё был виден чёрный купол со слабым мерцанием звёзд это было похоже на родничок новорождённого. Мерцание жизни.
Александр уже давно не спал, но огни города ещё не погасли. Этой ночью он дал Диане спокойно поспать. Она пришла к нему посреди ночи и улеглась прямо на него. Он почувствовал сальность и запах её кожи. Плеч. Нежной ключицы и груди. Ему даже нравилось иногда, что они спят вот так. Когда она приходила к нему и ложилась, он заключал её своими длинными руками и долгими поцелуями. Их ноги нежно соприкасались, выбравшись из под простыни, ловя хоть маленькое дуновение ветра.
Эля стала на цыпочках возвращаться к кровати. Она шла по дощатому полу. Хоть она не слышала, но доски зверски скрипели. Александр вернулся к жене, целуя её, но после умоляющих стонов, чтобы ей дали побольше поспать, он оставил её и включил телевизор. Чуть убавил звук. Стал листать каналы один за другим, ища новости, и наткнулся. Показывали протест. Аспирийцы кричали о возвращении собственного национального государства. Многие люди различных этносов требовали того же. В ту ночь началась война между аспирийцами и григорианцами.
В палатке, где вповалку на матрасах спали военные, один стал будить другого ногой. Молодой лейтенант спал в обнимку с автоматом, зажав приклад между ног и поджав колени. От толчков он резко встрепенулся, спрятал под себя снаряжение и посмотрел одним глазом на будившего его военного.