Графиня смотрела на меня расширившимися, напуганными глазами.
Да, да, мам. Я не буду говорить словами то, что и так ясно, продолжил я. Поэтому расслабься, получай от жизни удовольствие. И помни о том, что твой сын взрослый. Теперь ему не нужно так много внимания, как раньше. Лучше потрать свою огромную энергию лично на себя.
Я поцеловал ее в щеку и, пока она пыталась яснее понять мои слова, добавил: Было бы очень хорошо, если бы ты очень осторожно донесла до Евклида Ивановича мысль, что его дочь уже взрослая. Но при этом не говори ничего лишнего.
Сбежав вниз на несколько ступенек, я обернулся и добавил:
Да, кстати, если детям что-то запрещают, то им это лишь больше хочется. Помнишь, я об этому уже говорил? Не делайте их бедных деток маньяков своими запретами!
У выхода я поздоровался с Антоном Максимовичем, которого еще не видел сегодня, открыл дверь, выпуская госпожу Евстафьеву. Эмримобиль нам пришлось ждать минут пятнадцать наверное, не стоило его вызывать, ведь до Старолужской всего минут двадцать пешком. Наконец подкатил старый «Енисей-ПС» с зелеными пятнами на тусклой бронзе пузатого корпуса, мы устроились на заднем сидении. Баронесса, сказала извозчику адрес и, когда он тронул машину, положила мою ладонь себе на лобок.
Я сжал его нагло, беспощадно. Талия закрыла от блаженств глаза и произнесла:
Трахаться! Хочу четко трахаться!
Да, моя «сестренка» немного сумасшедшая. Но мне, Астерию, иногда хочется такую. Меня пьянит ее энергия и чертовщинка.
Аид дери! Уже?.. баронесса была разочарована, что поездка закончилась так быстро.
Расплатившись, мы покинули эрмик и прошли шагов триста вдоль решетчатой ограды, свернули к реке и там, за святилищем Асклепия имелся малозаметный проход. Госпожа Евстафьева явно знала это место и уверенно повела меня к среднему двухэтажному корпусу, но не к центральному входу, а к двери с северной стороны.
Где-то здесь, сказала она. Нужно искать двенадцатую палату.
В коридоре людей находилось немного: пара стариков беседовали, сидя на диване; какая-то дама лет сорока в сопровождении робота-поводыря, поддерживающего ее под руку и жрица Асклепия, в серой рясе со змеей, вышитой на груди.
На нас никто не обратил внимания. Мы прошли до середины коридора, остановились у двери с цифрой «12» на керамическом диске. Я приоткрыл дверь и впустил Талию. Палата, к счастью, оказалась одноместной. С единственной койки на меня гневно смотрели глаза виконта Ковальского.
Доброго здоровья! сказал я. Зашел и плотно закрыл дверь. Как-то нехорошо вышло, да, Густав?
Глава 2. «Инквизитор» в действии
Он молчал. Царапнул ногтями по простыне, сверкнул глазами и ни слова. Лишь когда перевел взгляд на Талию, пробормотал что-то короткое и неразборчивое.
Хотел меня убить, а теперь сам лежишь едва живой. Как же так, хитрый Лис, сам себя перехитрил? я ногой пододвинул табуретку и сел напротив него. А чего глаза такие злые? Не рад что ли нам?
Видно, от множества моих вопросов виконт Ковальский растерялся. Он всполошился еще больше: жадно хватал ртом воздух, пытаясь ответить то на один заковыристый вопрос, то на другой, но вместо этого слышались лишь натужные вздохи. А потом и вовсе случился неприятный казус: послышался рычащий звук, источником которого была его задница.
Фу!.. Аид тебя дери! баронесса поморщилась и подбежала к окну, приоткрыв одну створку.
Эй, хватит пердеть. Отвечай, давай: рад нам или нет? напомнил я. Вопрос был отчасти бесполезный, но он вполне мог настроить беседу на эмоционально-нужный лад.
Нет, злобно проговорил Густав и дернул головой, пытаясь оторвать ее от подушки. Темно-рыжая прядь волос упала ему на глаза.
Вот скажи, ты дебил? Если не рад, зачем тогда приглашал? Зачем изливался в сердечных сообщениях госпоже Евстафьевой? я сделал вид, что не понимаю его. Наверное следовало перейти к серьезному разговору, но комичность сложившейся ситуации, продолжала забавлять меня.
Вместо ответа Лис зарычал и привстал, вцепившись побелевшими пальцами в край кровати.
Лежите, больной, несильным толчком я вернул его на место. Вам еще рано вставать с постели. Ладно, оставим пока в сторонке ваше умственное состояние и поговорим о более серьезных вещах. Нам не понравилась ваша манера общения с Талией Евклидовой: это хамство, угрозы Вы вообще дворянин или как? Нужно объяснять вам, что если еще раз, хоть одним неосторожным словом вы заденете ее, то ваше телесное и душевное состояние станет намного печальнее того, что есть сейчас? Я уж не говорю, что будет с вами, если вы ее заденете физически.
Я тебя задушу, дрянь! он снова попытался встать, гневно глядя на Талию. Очень скоро!..
Эх, Лис, ты точно не хитрый и вовсе не умный. Раз ты не понимаешь добрых слов, придется объяснять недобрыми поступками. Хочешь прямо сейчас твои кокушки поджарю? И тогда не будет для тебя девушек уже никогда, раз ты так груб с ними, пальцы правой руки я сложил пучком и направил их так, чтобы фокус магического воздействия оказался возле причинного места виконта. В данном случае магическим воздействием стала обычная температурная магия: взращивать «Огненный Лотос» я не собирался. А вот поднять температуру до крайне неприятной для больного, было именно то, что доктор прописал.
Сначала глаза Лиса расширились, потом налились кровью, и он заорал, одновременно от невыносимого жжения и страха. Страха от непонимания происходящего под одеялом.
Заткни его подушкой, попросил я Талию, по-прежнему не снимая неприятного воздействия.
Хотя в коридоре возле 12 палаты никого не находилось в момент нашего визита, все равно имелись опасения, что на вопли виконта сбегутся сестры милосердия, доктора или жрецы. Баронесса рывком выдернула подушку из-под головы Ковальского, прижала к его лицу, навалившись всем весом. Крик тут же оборвался, превращаясь в хрип. Виконт завозился, пытаясь то вывернуться, то оттолкнуть Талию Евклидовна, но для этого сейчас он был слишком слаб и мешали бинты.
Хватит, дорогая, он нам нужен живым, сказал я.
И зловеще добавил: Пока
Талия нехотя оторвала подушку от его лица и точно змея прошипела:
Было бы спокойнее, если бы он больше нам не был нужен живым, после чего баронесса хохотнула, подошла ко мне, положила свои мягкие ладошки мне на плечи.
Я обещаю прохрипел Густав. Не жгите яйца! Пожалуйста!
Я убрал руку, снимая магическое воздействие.
Вот, хорошо. Значит даже в твоей голове иногда случаются проблески здравомыслия. Теперь подкрепи свое обещание словом дворянина и поклянись перед я задумался: хотя у него на шее болтался медальон Морены, знак темной богини мог быть лишь данью моде.
Мореной! подсказала баронесса.
Ладно, можно и перед Темной. В общем, давай слово дворянина и клятву перед Мореной, что ни лично ты и никто иной по твоему научению не причинит вреда госпоже Евстафьевой ни словом, ни делом, строго сказал я.
Судя по выражению лица и напряженному голосу виконт серьезно отнесся к клятве. Не берусь утверждать, что теперь я был спокоен за Талию Евклидовну, но совершенно точно можно сказать, что для Лиса его яйца имели огромное значение. И демонстрация моих возможностей стала для него штукой гораздо более серьезной, чем запугивание полицией и прочие расплывчатые увещания. Теперь оставалось перейти к главным для меня вопросам, и я спросил:
Ну-ка, рыжий мерзавец, поведай нам, кто и зачем из вашей блохастой стаи пытается меня убить?
Никто не пытается, ваше сиятельство! Густав приподнял голову и, старясь как можно честнее смотреть на меня, мотнул ей так отчаянно, что мне послышалось как хрустнули его позвонки.
Так врешь же, сволочь! рассмеялся я. Ты хочешь сказать, что уговаривал Талию заманить меня в «Ржавку» лишь для того, чтоб со мной пивка попить?
Вот тут Ковальский снова рот открыл, но сразу произнести ничего не смог. Разумеется, он не дурак: догадался, что его очень замысел с «Ржавым Парижем» я сразу раскусил. Но придумать ранее, заготовить какие-либо объяснения он не счел нужным и сейчас лишь открывал рот точно пойманная рыба. Лишь через секунд десять он родил:
Хотел поставить тебя на место, что ты вертишь с моей девушкой. Злой был, ему почудилось, что эта версия вполне сносна и тогда он принялся развивать ее с большим усердием. Ведь, пойми, граф, Талия мне очень дорога. Талия для меня так много значит! Люблю я ее, а тут узнаю, что вы там семьями дружите, и она к тебе излишне расположена. Злился мучила уже давно. Потом придумал, как тебе начистить физиономию.
Ах, какая беда! я покачал головой. А твой дружок, который Варга, он мне нож в живот сунул по каким причинам? Тоже на почве твоей личной ревности?
Это я не знаю, Лис стушевался и принялся жевать губу. Варгу самого надо спросить. Хочешь, сообщение ему на эйхос скину?
Послушай, Лисенок, я тебе с самого начала задал очень правильный вопрос. Не помнишь? Я спросил тебя: дебил ты или нет. Ладно, если не хочешь говорить правду, придется применить другие методы, решил я.
В том, что в беседе с ним придется задействовать шаблон «Инквизитор» было ясно с самого начала. Дело вовсе не в стойкости глупого поляка, а в том, что у меня нет времени и желании разбираться, где он врет, а где осмеливается лить правду.
Подушку готовить? баронесса с веселым вдохновением подошла к кровати.
Не надо! Густав отчаянно замотал головой, размахивая рыжим чубом.
Не надо подушку, согласился я. Его рот должен быть открытым. Ведь сейчас произойдет чудо: через него польется истина.
Реакция на «Гарад Тар Ом Хаур» у каждого своя: некоторые принимают это воздействие спокойно и почти не чувствуют ничего особо неприятного, другие испытывают сильный дискомфорт и даже боль. При чем эта боль имеет не физическую основу, а скорее душевную. Но поскольку тело наше крепко зависимо от состояния души, то оно так же реагирует, иногда очень непредсказуемо. Вот таких непредсказуемых, излишне бурных реакций сейчас я и опасался. В идеале Лиса следовало бы привязать к кровати, но, увы, нечем. И, на всякий случай встав с табурета, я начал: простер руки над виконтом, сканируя энергетические узлы его тонкого тела, мысленно отметил точки для самого эффективного внедрения шаблона, не открывая глаз, выждал минуту.
Ну что там? неугомонная баронесса вертелась где-то за моей спиной.
Ее вмешательство не слишком отвлекло меня. Я промолчал, доводя подготовительные процедуры до конца и активировал «Инквизитора».
А-а-а! Лис заскулил негромко, но жалобно.
Заткнись, сволочь! сердито произнес я. Сейчас будешь отвечать на вопросы предельно честно. И постарайся не дергаться, иначе будет очень неприятно.
Он закивал головой, ловя ртом воздух и глядя куда-то мимо меня лихорадочно блестящими глазами, будто за мной ему открылись жуткие потусторонние видения.
Как твое настоящее имя? спросил я.
Только на первый взгляд этот вопрос был бессмысленным, на самом деле именно обращение к простому, всем очевидному позволяло запустить данную процедуру правильно.
Ковальский Густав Борисович! выпалил Лис, судорожно приподнявшись. Виконт я! Клянусь! Четыре тысячи триста двадцать пятого года рождения! От Перунова Торжества! Славься Перун! Перун Громовержец! Молния и Гром Истины да покарает всякого!..
Заткнись, оборвал я его. Отвечай только о чем спрашивают, прежде, чем перейти к основным вопросам, я решил спросить еще о чем-то отвлеченном, чтобы «Инквизитор» успел войти в его тонкое тело основательнее.
Как ты относишься лично ко мне, граф Елецкому? я прищурился, изобразив почти добрую улыбку.
Ненавижу вас! Если бы мог, убил бы не задумываясь! сверкая глазами, произнес Ковальский.
Это хорошо, сказал я, едва слышно, видя по его реакциям, что «Инквизитор» работает правильно. А как сильно любишь ты баронессу Талию Евстафьеву? поинтересовался я и в следующий миг пожалел о выборе именно такого вопроса.
Дрянь она, ваше сиятельство! Не люблю ее! Толстая, глупая, похотливая девка! Только жопа у нее хороша! Но только лишь из-за одной жопы
О-о-о! баронесса замерла на миг, побледнела, затем схватила с подоконника стеклянный кувшин с водой и обрушила его на голову бывшего любовника.
Стекло оказалось тонким разлетелось на куски. Одновременно с пол-литра воды освежило голову виконта. Он фыркнул, выплевывая влагу и дико глядя на баронессу.
Не орать! я угрожающе вытянул в его сторону указательный палец и повернувшись к Талии сказал: Дорогая, вот это ты зря. Понимаю, сказанное обидно и несправедливо, но держи себя в руках. И вытри ему лицо, вон полотенце, я кивнул на вешалку на соседнем простенке.
Итак, виконт, для каких целей вы уговаривали Талию, привести меня в клуб «Ржавый Париж»? я перешел к главным вопросам.
М-м-м! он поморщился, когда госпожа Евстафьева начала не слишком аккуратно обтирать его лицо на нем проступили мелкие порезы и капельки крови. Хотел ее дрыгнуть в задницу. Соскучился за ней. Вас надо было убить. Как раз такой хороший случай. М-м-м!.. он снова застонал.
Следующий вопрос я задать не успел: дверь распахнулась и в палату вошли трое. Сестра милосердия с красным сердечком на чепчике и на халате, за ней двое солидно одетых мужчин. Первый выделялся сединой и аккуратными, крашеными усиками. Второй был шатеном, тоже тронутым сединой, очки на его носу делали взгляд цепким.
Граф Захаров, канцелярия Надзора Чести и Права Его императорского величества, представился он, небрежно предъявив золотой служебный жетон.
Вот это было очень некстати. Никак Гера подсуетилась.
Божественного здравия вас, ваше сиятельство. Граф Елецкий Александр Петрович, я тоже предъявил жетон, личный. Мы сейчас уходим не смеем тратить ваше драгоценное время. Но я вас очень попрошу Господин Ковальский полон желания сделать несколько важных признаний. Собственно, поэтому я с баронессой Евстафьевой с визитом здесь. Расспросите его, я кивнул на жалко лежащего на кровати виконта, о цели его визита в клуб «Ржавый Париж» в ночь с субботы на воскресенье. Полагаю, вы именно по этому вопросу? Расспросите о его связях с бандой «Стальные Волки» и мотивах покушения на меня, графа Елецкого. Сейчас он готов осветить все эти вопросы. Истина так и льется из него.
Граф, вы нам также нужны и у нас к вам будет много вопросов, Захаров нахмурился.
Ваше сиятельство, но не здесь же. В любое удобное вам время жду вас у себя дома, отвесив учтивый поклон, я направился к двери.
Сволочь! Чтоб Аид съел твое сердце! произнесла баронесса, глядя на измученное лицо Лиса и, звонко рассмеявшись, поспешила за мной.
Не вовремя они, да? спросила Талия, когда мы свернули к входной двери.
Очень невовремя, согласился я, подумав, что кое-какая польза от визита сановников из канцелярии все-таки есть: в ближайшие минут пять-десять Ковальский будет отвечать на их вопросы честно. И если граф Захаров задаст вопросы правильные, особенно те, что я ему подсказал, то у виконта Ковальского возникнут большие проблемы, а мои проблемы пропорционально уменьшатся все-таки в Имперской канцелярии служат серьезные люди.
Ты чего такой серьезный? Талия распахнула дверь, оглядев лечебный сад и втянув носиком ароматы курений, струившихся с алтаря Асклепия. Ой, дай, кстати сигарету.
Выйдя на ступеньки, я полез в карман за «Никольскими».
Когда уже папа разрешит мне курить, чтоб я не пряталась как сыкуха, баронесса сама достала сигарету из коробочки и переспросила: Серьезный чего? Ведь все так круто получилось! Как я его кувшином?!