О! Не за королевича ли свою землячку замуж прочишь?
Не за королевича Какой тут королевич! А просто нехорошо безобразные речи говорить.
А чем они безобразные? Уж коли голь, коли в поденщину за пятиалтынный пошла
Ну, молчи, а то ведь я и глаза выцарапаю!
Ого! Ну что ж, выцарапать-то мы и сами тебе сумеем.
Домна вскочила с корточек на ноги и даже подбоченилась, стоя около парника. Акулина тоже приготовилась сцепиться с товаркой.
Брысь! Чего вы, долгогривые! махнул на них рукой Спиридон. Вишь, что выдумали: царапаться! У нас хозяин драки не любит.
Перебранка умолкла. Акулина отошла с Ариной в сторону и стала шушукаться.
Я боюсь, Акулинушка, теперь в избу идти, начала Арина. Он там опять начнет приставать. Он там один.
Да и не ходи. Что это, в самом деле! отвечала Акулина.
А вдруг он звать начнет? Ведь он хозяин.
Акулина сначала растерялась, но потом нашлась:
Хозяин, да не на это. Не на целованье он хозяин.
Деньги-то он дал мне на посылку в деревню, а теперь попрекает.
Отдай, отдай ему деньги. Коли заживешь их, тогда у него и возьмешь, а теперь отдай. Не нужно брать вперед, коли он озорник такой.
Да ведь у тятеньки-то с маменькой в деревне теперь очень нудно, Акулинушка.
Мало ли, что нудно! Как-нибудь перебьются. Потом пошлешь.
Очень ведь просили, Акулинушка, когда я уезжала.
Да что ты, матка, какие слова! Нешто это можно! крикнула на Арину Акулина. Отдай, отдай, а то иначе нехорошо. Ведь он в этих смыслах и дал, чтобы ты вот от него не артачилась.
А может быть, и обойдется? Может быть, и забудет? Ведь это он потому сегодня ко мне приставать стал, что вот я в стряпках и при нем была, а завтра в стряпках другая будет, так, может быть, он и ничего
Ой, лучше отдать!
Тятенька-то с маменькой Я вот что Ежели он спросит, то отдам. Привязываться будет опять тоже отдам.
Пока Арина и Акулина шушукались, двери избы распахнулись, из нее вышел Ардальон Сергеев и незаметно подошел к ним.
А вы чего же лодырничаете и пустопорожними разговорами занимаетесь! крикнул он. Нешто я вашу сестру для разговоров нанял, да чтоб зобы ваши харчами набивать? Нет, брат, я нанял для работы. Вишь, ведьма! Чуть хозяин отвернется сейчас уж и от парников прочь! Арина! Иди в избу и ставь самовар для рабочих! Да согреешь воду, так принимайся стирать! отдал он приказ и прибавил: А вы, мужики, кому перемыться надо, отдайте ей свои рубахи и что у вас там есть в стирку. Нечего ей, сложа-то руки, с землячками язык чесать да от дела их отрывать.
Арина поплелась в избу.
XI
И опять Арина ставит ведерный самовар, опять гремит в избе железной трубой, сует в самовар уголья и зажженные лучины. На этот раз в избе хозяина не было, но Арина все время со страхом смотрела на дверь, ожидая, что вот-вот он опять войдет Через полчаса, однако, пришли рабочие пить чай. У баб опять зашел разговор про Арину. Новоладожские доказывали, что Арине вовсе не нужно было артачиться перед хозяином.
Экая важность, что хозяин хотел пошутить с девкой! Другая бы за честь сочла, говорила Домна.
Боровичские бабы и девки стояли на стороне своей землячки Арины. Мужики держались середины и не присоединялись ни к той ни к другой стороне. Наконец Акулина крикнула на новоладожских баб:
Да вам-то какое дело до девки, как она себя повела! Как хотела, так и сделала. Что такое, в самом деле! В батрачки на огород поступила, так ведь не в крепостные к хозяину закабалилась!
Однако деньги-то три рубля вперед взяла, леденцы грызла, чай с хозяином пила. За что он ей три рубля вперед дал и угощал? Неужто задарма? Как же, дожидайся! Таковский он. А деньги взяла, стало быть, и потрафляй хозяину, стояли на своем новоладожские бабы.
Вскоре чай отпили, и рабочие стали уходить из избы к парникам. Уходя, мужики дали Арине свои грязные рубахи и подвертки в постирушку и просили их приготовить к завтрашней бане.
По уходе рабочих Арина снова поставила самовар, нагрела воды, вылила ее в корыто и принялась стирать рубахи работников, все еще боязливо посматривая на дверь в ожидании прихода хозяина. Ардальон Сергеев вернулся в избу только под вечер. Начинало уже смеркаться. Арина, полоскавшая уже начисто в том же корыте рубахи, пригнулась к корыту и старалась не смотреть на хозяина. Он был мрачен, сел на лавку и, закурив трубку, сказал Арине:
Все еще с рубахами копаешься! Эка фря ленивая! Ну, брат, так на месте не много наслужишь. Здесь в людях жить, так надо работать, а не почесываться. Протопи печь-то скорей да разогрей щи. Ведь рабочие покончат на огороде, так придут ужинать.
Арина засуетилась, вылила воду из корыта, развесила выполосканные рубахи на веревке около печи и принялась топить печь.
Чего ты дров-то валишь зря, толстопятая! Ведь тут не варить, а разогревать хлебово надо. Топи кочерыжками. Для этого и кочерыжек прошлогодних надергали! крикнул хозяин на Арину.
Да сыры они, кочерыжки-то, не горят робко пробовала оправдаться Арина. Я давеча утром пробовала их жечь, но они не высохли еще.
Не высохли! У вас все не высохли. Постараться лень. Не жалеете хозяйского добра, черти окаянные! Здесь ведь дрова-то не в Боровичском уезде, здесь они четыре с полтиной за сажень. Сажень-то дороже тебя самой.
Вообще, обращение хозяина с Ариной резко изменилось. Речи были уже совсем не те. Впрочем, Арину это радовало. Она уже смелее пробежала мимо него на огород за кочерыжками, вернулась оттуда с целой охапкой и стала их валить в печь. Кочерыжки, однако, только шипели. Хозяин сидел и смотрел в печь.
Прикрой печку-то заслонкой Сделай поддувальце вот и разгорится тогда настоящим образом, проговорил он и прибавил: Эх, руки-то что крюки неумелые! Мало, должно быть, тебя родители за косу таскали. Даже поддувало сделать не умеешь. Загороди топку-то всю заслонкой, да щель и оставь вот тебе и поддувало будет. Вот уродина-то! Ничего не понимает.
Ардальон Сергеев вырвал из рук Арины железную заслонку и приладил ее к печке, но сырые кочерыжки горели плохо.
Нет, в людях так жить нельзя. Не того ты фасону, продолжал он. За такой фасон откуда угодно по шеям прогонят, даже и не в безработицу. А я еще тебя, толстопятую, леденцами баловал, три рубля дал. За что, спрашивается, я тебе три рубля дал, коли ты ни на какую работу не годна? Даже печи истопить настоящим манером не умеешь. Нет, не лафа так Давай три рубля обратно вот что Не желаю я лентяйкам потакать.
Арина вздохнула и ответила:
Что ж, возьмите, хозяин.
И возьму! Зачем же задарма давать! Почем я знаю, может быть, завтра же тебя, неумелую дуру, придется по шеям с огорода спровадить, проговорил Ардальон Сергеев.
Арина сняла с шеи бумажный платок, развязала узелок, сделанный в кончике платка, вынула оттуда трехрублевую бумажку и положила ее перед хозяином на стол. Хозяин достал из-за голенища бумажник из синей сахарной бумаги и спрятал туда трехрублевку.
Кабы ты для нас, были бы и мы для вас, злобно подмигнул он Арине. Я вот и паспорт твой взял из прописки. Посмотрю завтрашний денек, какова ты в работе на огороде будешь, а не ладна так и с Богом по морозцу. Нам белоручек не требуется. Да хорошо еще, что паспорт-то отдали обратно, а то пропиши тебя на свои деньги, внеси рубль больничный да и корми даром, пока рубль тридцать копеек заживешь. Помолчав с минуту, он спросил: Леденцы-то все сожрала, что я тебе давеча дал?
Да ведь и сами же вы давеча чай с ними пили. Нет у меня больше леденцов.
Вишь, утроба! Прорва
Чего ж вы, хозяин, лаетесь? Ведь сами же вы дали.
Глуп был. Думал, что ты девка понимающая. Да и вообще глуп. Ну, кто об эту пору, когда еще гряды копать рано, столько баб и девок на огород нанимает?!
Воля ваша.
Конечно, моя. А ошибка сделана, так поправка нужна. Сгонять надо лишних.
Ардальон Сергеев подождал и через минуту произнес:
Ты вот что Ты мне больше не нужна. Сегодня отработаешь, переночуешь здесь, а завтра иди с Богом. Пятиалтынный за день тебе расчету, паспорт в зубы и марш.
Услышав эти слова, Арина не выдержала и заплакала.
Ставь котел-то в печь, ставь. Печь уж вытопилась. Нечего тут реветь! Нареветься-то и завтра на свободе успеешь, прибавил Ардальон Сергеев и, взяв картуз, вышел из избы.
Когда работа на огороде покончилась и рабочие пришли ужинать, Арина сейчас же объявила Акулине, что ей, Арине, хозяин отказал от работы. Акулина даже изменилась в лице.
Ну не подлец ли человек! воскликнула она. Не захотела девушка быть к нему склонна, так он и вон гнать. Тогда и я с тобой вместе уйду. Не хочу я тебя оставить. Ну как ты, молоденькая девушка, будешь одна? Ну куда ты пойдешь? Как одна будешь искать работу? Нет, я с тобой Я тебя одну не оставлю. Будем вместе искать местов, по другим огородам пойдем и поспросим. Нельзя тебя оставить. Я и твоим отцу с матерью сказала, что не оставлю тебя и буду за тобой смотреть.
Когда к ужину явился в избу хозяин, Акулина объявила ему, чтобы он и ее уволил и выдал ей паспорт.
Ну вот С какой же стати я твой паспорт в прописку отдал! Ах, ведьма, ведьма! Вот черти-то! Спервоначалу нанимаются, а потом пятятся. Ну как уж и рублевую больничную марку налепили на паспорт? Тогда как хочешь, тогда я тебя ни за что не отпущу, пока рубля тридцати копеек ты не заживешь. Ладно, я завтра утречком схожу в участок и узнаю, можно ли паспорт без прописки взять, закончил он и стал молиться в угол на икону, приготовляясь ужинать.
XII
Рабочие, отужинав, по обыкновению, начали укладываться спать кто под лавку, кто на лавку, подкладывая под головы мешки или котомки со своим немудрым имуществом, но четыре боровичские женщины вышли из избы на огород потолковать об Арине и Акулине.
Чего ты-то, дура, уходишь с огорода?! Тебя ведь хозяин не отказывал, говорили две землячки Акулине.
Не могу я, милые, Арину одну оставить, отвечала Акулина. Как я ее одну по Питеру пущу слоняться, место искать, коли я выбожилась и выклялась ейным отцу с матерью, что до тех пор при ней буду, пока ее на место не предоставлю. Да и что за радость здесь за пятиалтынный служить! Авось найдем что-нибудь получше. А найдем получше, так, может быть, и вас переманим отсюда, может быть, и вам что-нибудь хорошее найдем. Ведь хлеба ищут, матери мои, хлеб хороший так, зря, не дается. Ведь мы, как пришли в Питер, то только на три огорода и сунулись, на двух нам отказали, а на третьем мы и остались. Поищем еще где-нибудь. Вы оставайтесь покуда, заживайте прописку паспорта и больничные, вам нет расчета уходить, а мы побродим.
Да конечно же, поживем, согласились две другие женщины. При месте ли или без места! Здесь все-таки харчи и пятиалтынный в день, а бродить по городу, так ведь проедаться надо. Вот заживем прописку и больничные, тогда другое дело.
Порешив таким образом, землячки отправились в избу укладываться спать. Арине следовало еще до спанья убраться с посудой, ополоскать чашки, ложки и котел. Лишь только они вошли в избу, как Ардальон Сергеев, лежавший уже на койке за перегородкой, заслыша их шаги, крикнул Арине:
А ты что ж это, красавица толстопятая, посуду зря бросила! Или уж хозяин протурил с места, так хочешь сложа руки сидеть? Протурил с завтрого, а сегодня-то ты все-таки служишь, поденную плату получаешь, хозяйские харчи до отвалу ела.
Уберу, уберу, хозяин, отвечала Арина. Будь покоен.
Ну, то-то. Барышню из себя не разыгрывай.
Не беспокойся, хозяин. Я ей помогу, и вдвоем живо все уберем, сказала Акулина.
Уберем!.. Раньше следовало убрать, а уж потом идти на огород язык чесать, продолжал Ардальон Сергеев. Ведь керосин-то в лампе горит да ее ждет, пока она уберется. Керосин денег стоит. Зачем ему зря гореть!
Арина и Акулина начали греметь посудой, прибирая ее, смели со стола крошки и вынесли их за двери, припрятали оставшиеся объедки хлеба. Когда кончили уборку, вся изба уже спала, не исключая и хозяина, всхрапывающего за перегородкой. Только работник Спиридон сидел у стола, позевывая, и при свете жестяной лампочки читал десятикопеечные святцы московского изделия.
Любопытная книжка, сказал он Акулине и Арине, когда они покончили с уборкой, и хлопнул рукой по книжке. Все имена здесь обозначены, как есть все. Также показано, на какой день тепло, на какой холод, когда дождь, снег или ветер. И как явственно. Вот на сегодня сказано, что утренник, утренник и был. Вам огонь гасить и спать укладываться, что ли? спросил он. Постой, я в мешок книжку уберу, потому зря валяться ей не след, книжка правильная.
Он вынул из-под лавки свой мешок, сунул туда книжку и стал укладываться на полу около стола.
Тушить, что ли? спросил Спиридон.
Туши, отвечала Акулина.
Лампа погасла, и вся изба погрузилась в сон.
Наутро, когда встали рабочие, за стряпушество принялась уже одна из новоладожских баб, назначенная Ардальоном Сергеевым в стряпки с вечера. Она и воду таскала, и дрова принесла для печи, охапку кочерыжек притащила и начала громыхать железной трубой, ставя самовар. Рабочие принялись пить чай, но уж Арина и Акулина не присоединялись к ним. С сегодня они уже не состояли в числе рабочих огорода, стало быть, не могли пользоваться и хозяйскими харчами. У Акулины осталась еще в котомке горбушка черствого хлеба, купленного в дороге. Она поделилась им с Ариной; вдвоем они вышли из избы, подошли к колодцу и здесь, около колодца, принялись есть хлеб, размачивая его в воде и запивая водой, черпая ее из ведра ковшом, который захватили из кадки, стоявшей около крыльца избы.
Как бы хозяин не заругался за ковш-то, заметила Арина.
Ну вот Не лютый зверь. Да и что ковшу сделается?! отвечала Акулина.
Позавтракав, Арина и Акулина пошли просить у хозяина расчет и паспорты, дабы идти странствовать по Петербургу для поисков мест. Рабочих уже не было в избе. Они работали на огороде. Хозяин один сидел за самоваром, курил трубку и приказывал стряпухе. Арина и Акулина, войдя в избу, остановились у дверей и низко поклонились хозяину. Хозяин сделал вид, что не замечает их, и продолжал разговаривать со стряпухой. Акулина поклонилась еще раз и проговорила:
За паспортами, милостивец. Рассчитай нас, выдай паспорты и отпусти.
Девке могу отдать паспорт, а что до тебя, то про это старуха еще надвое сказала, отвечал Ардальон Сергеев. Твой паспорт в участке и, может статься, уже прописан, и на него больничная марка налеплена. Коли ежели что, то я тебе паспорта не отдам, пока не заработаешь рубля с двумя пятиалтынными.
Да как же это так, голубчик?..
Очень просто. Чего ж ты в батрачки лезла!.. Я паспорт в прописку отдал. Может быть, мне его теперь из участка и не выдадут. Погоди до десяти часов. Я схожу в участок и справлюсь. Не прописан, так какой мне расчет тебя держать?! Вашей голодной шкуры ноне в Питере не оберешься. Из одних харчей будут работать.
Господи Иисусе, как же это так
Нечего было рядиться на место, коли ты такая сума переметная. Тебя по шеям не гнали. Я только белоручку, маменькину дочку согнал.
Да не могу же я, милый человек, девушку оставить, ежели она мне от родителей препоручена.
Да отпущу я тебя, ежели не прописанный паспорт из участка отдадут. Вчера вон Аришкин выручил.
А ежели мой прописан?
Фу ты, пропасть! Вот беспонятливая-то! А прописан, так отдавай мне рубль с тремя гривенниками за прописку и больничные.
Да откуда же у меня такие деньги, коли из голодного места мы пришли?
Ну, заживай у меня эти деньги, вот тебе и весь сказ. Эй, Арина! На, получай твой паспорт и расчет обратился хозяин к Арине и подал ей паспорт и три медных пятака заработной платы.
Акулина совсем растерялась. Выйдя из избы, она в ожидании, пока хозяин сходит в участок за паспортом и решит ее участь, бродила по огороду, уныло опустя руки.