Между тем, оставшиеся впятером наследники решили не покидать замок до приезда госпожи Уилсон. Нотариус взял подписку со всех господ, что они в его отсутствие не начнут делить наследства, оставив всё имущество в неприкосновенности. После этой процедуры он покинул гостиную. У лестницы он встретил заплаканную Наталью Всеволодовну, которая, подбежав, ухватилась за его рукав и заговорила дрожащим голосом:
Умоляю, Никита Ильич, скажите мне, как он умер? шептала она, еле сдерживая слёзы.
Его сердце остановилось Ни один врач не смог бы ему помочь отвечал он, отводя взгляд в сторону.
Ах, почему, почему он оставил меня одну без всякой защиты, всхлипывая, произнесла она. Но кто же теперь будет моим опекуном до совершеннолетия?
Возможно, госпожа Клара Уилсон, как старшая в семье, тихо ответил он.
Нет, нет, только не она, скажите, что это не так, ведь эта женщина меня ненавидит, зашептала она с мольбой в голосе, глядя прямо в лицо нотариусу, и из глаз её вот-вот должны были покатиться слёзы.
Я не могу нарушать установленные законом порядки и обманывать вас, начал Каингольц, да и госпожа Уилсон влиятельная и мудрая леди, так что её опека будет для вас наилучшим вариантом
Нет, она не успокоится, пока не сведёт меня в могилу, прошу вас, защитите меня, со слезами в голосе говорила Наталья.
Я ничем не могу вам в этом деле помочь, сударыня, я бессилен перед законом говорил Никита Ильич, по-прежнему глядя куда-то в сторону.
Но, но начала Наталья, затем выпустила из рук рукав нотариуса и убежала прочь, обливаясь горькими слезами отчаянья.
Каингольц постоял немного, глядя на пёструю ковровую дорожку и раздумывая о чём-то тяжёлом, что его томило и рвалось наружу, но о чём говорить ему было нельзя, и тяжело вдохнул. Он повернулся и увидел прямо перед собой Александра Ивановича, который всё это время стоял за углом, являясь невольным свидетелем этого разговора.
Неужели и вправду ничего нельзя сделать? спросил Александр у нотариуса, который слегка вздрогнул от неожиданности.
Простите, но тут уже решит суд, если в нём будет необходимость, а пока что опекой над Натальей Всеволодовной должна заниматься жена покойного.
Но вы же знаете, что такая опека для неё будет невыносима.
Знаю, но ничего лучшего, к сожалению, предложить не могу, резко ответил Каингольц, краснея. Единственная возможность избавиться от опеки для неё это выйти замуж, но брак возможен только при согласии опекуна. Ну, или сама госпожа Уилсон передаст опеку кому-либо другому.
Но вы же нотариус, я прошу вас сделать всё возможное, чтобы эта девушка получила лучшую долю начал Александр.
Знаете что, вскрикнул нотариус, совершенно покраснев, это уже не ваше дело, я искренне желаю блага этой девочке, но закон в данном случае предельно ясен, больше никаких обсуждений быть не может! Я попрошу вас подписать бумаги, и далее мне надо покинуть этот дом. Меня ждут безотлагательные дела, молодой человек!
Не ожидавший такого ответа, Александр Иванович подписал ту же бумагу, что и все его родственники, и учтиво раскланялся с нотариусом.
Всего хорошего, буркнул Никита Ильич и торопливо спустился по лестнице к выходу, бормоча что-то невнятное.
Александру показалось странным поведения нотариуса, словно бы тот был чем-то особенно обеспокоен, чем-то, что было его тайной. Он побрёл по коридору сам не свой, вспоминая каждое услышанное в замке слово. Роскошь и великолепие не вдохновляли его пышность старинных покоев казалась неуместной в такой день. Кроме того, что случилось в столь короткое время, он думал ещё и о Наталье Всеволодовне, убитой горем. Порой предмет наших мыслей склонен являться нам неожиданно, и отворив дверь в маленькую проходную комнату, молодой офицер вдруг увидел её сидевшей на софе и тихо плакавшей наедине с собой.
Примите мои глубочайшие соболезнования, негромко произнёс он, подойдя ближе.
Ваши слова ничего не значат, сквозь слёзы ответила она. Вы так же, как и все эти стервятники, хотите оторвать себе кусочек побольше. Вам нужны только деньги
О нет, я нахожусь на государственной службе, и, поверьте, ни в чём не нуждаюсь, ответил Александр, смутившись.
Вам он дед, другим он дядя, третьим ещё кто-то, все вы хотите получить его состояние. Ведь резвее вы не примчались сюда, оставив службу, из-за письма, в котором он упоминал о завещании? Ведь, насколько я знаю, такие письма получили все, говорила она, стараясь казаться как можно смелее и независимей, хотя раньше она ни с кем так не заговаривала.
Мой дедушка писал мне, что хочет сказать что-то важное перед смертью, начал Александр.
И вы решили, что бедный дедушка перед смертью наделит вас жирным состоянием, которое можно будет спустить в первом же игорном доме? воскликнула она.
Никак нет, дедушка просил только
Что, только? Вы всё лжёте!
Позаботиться о вас, тихо сказал Александр Иванович.
Наталья отвернулась, и плечи её задрожали. Она тихо всхлипывала, и Александру было безумно жаль её.
Вот письмо, продолжил он.
Оставьте же меня, проговорила слабым голосом Наталья, встала и вышла прочь.
Молодой поручик остался стоять неподвижно с письмом в руках, слыша удаляющиеся тихие шаги. Трудно вообразить, сколь неловко он чувствовал себя в эту минуту. На душе у него было так тяжело и совестно, словно бы это он был виноват во всех случившихся несчастьях. Так простоял он минут пятнадцать, потом повернулся, спрятал письмо в карман и тихо пошёл, сам не разбирая, куда. В своей жизни он видел много крови и беспощадной жестокости, бесстрашно, почти безрассудно ходил в атаки, и чуть не был убит, но этот короткий разговор поразил молодого человека сильнее всех прошлых переживаний. Александра не смутили упрёки и обвинения в его адрес, наоборот, он ещё больше жалел несчастную сироту, искренне желая ей только блага, самого высшего, из всех, что были возможны, и он готов был бы совершить любой подвиг для Натальи Всеволодовны, если бы она только попросила его об этом.
В одном из длинных коридоров Александр Иванович встретил своих родственников, которые гурьбой следовали за дворецким, показывавшим им их комнаты.
Что-то вы уж больно бледны, заметил Карл Феликсович, уж ли не дедушкиного призрака встретили?
Александр вспыхнул неутолимой злобой, услышав такие слова. Однако он понимал, что не в силах исправить невежество кузена. Он был готов сурово ответить ему и вразумить наглеца, но в этот момент его отвлекла госпожа Симпли.
Я продам любой замок, в котором будет хоть одно приведение, сказала она.
Драгунский офицер бросил на неё огненный взор, полный негодования и отвернулся. Вступать в словесную дуэль с дамой было ниже его достоинства, да и время было неподходящее. К тому же он, как военный понимал, что находится в меньшинстве, а значит, обречён на поражение.
Скорее бы наша старая вдовушка приехала, сказал Алексей Николаевич, а то меня казённая служба ждёт.
На что вам эта казённая служба, кузен? Скоро заживёте как настоящий помещик, на балах целые дни проводить будите, с улыбкой заметил Павел Егорович.
Вот я вижу, Алексей Николаевич, что у нас с вами телосложение особенно бальное, вмешался господин Симпли, который был мужчиной весьма внушительных размеров. А вот, сударь вы мой, добрый пир это как раз по нам!
Деньги нужны, чтобы делать деньги! упрямо возразил Алексей Николаевич.
Совершенно с вами согласна, поддержала госпожа Симпли, если бы не я, то мой бездарный муж уже прокутил бы всё на свете! Уж в моих руках деньги не пропадут!
Да вы, душенька, уморили бы и меня и себя голодом, кабы могли, обиженно сказал господин Симпли.
Состояние нужно, чтобы жить, ни в чём себе не отказывая, заметил Карл Феликсович.
С такими разговорами дворецкий водил гостей по комнатам, которые по каким-либо таинственным причинам не нравились им. То стены были не того цвета, то кровать стояла не в том месте, то вид из окна был слишком мрачен. Первым комнату себе выбрал Карл Феликсович, потом, не желавший ни в чём отставать, Алексей Николаевич, Павел Егорович поселился в соседней комнате, хотя она и совершенно ему не понравилась. Дольше всех комнату выбирали супруги Симпли, словно бы вся привередливость мира скопилась исключительно в них, но, наконец, и они устроились, выбрав шикарные апартаменты в левом крыле замка.
Александр Иванович же ходил рядом со всеми. Он говорил, что просто гуляет, но на самом деле пытался найти хоть одного порядочного на его взгляд человека и понять, насколько он похож на своих родственников. Как ни странно, самым порядочным он выбрал Павла Егоровича, хотя тот и показался слишком мягкотелым. Когда они остались вдвоём с дворецким, то Альфред спросил:
Какую комнату вы предпочтёте, Александр Иванович?
Мне всё равно, какую, с грустью ответил он.
Позвольте спросить, ваша милость, отчего вы так смущены, я, признаюсь, смел полагать, что для вас смерть дело обычное, сказал Альфред.
Смерть на поле боя и вправду случается чаще, чем хотелось бы, но на этот раз умер мой дедушка, умер, так и не сказав мне чего-то важного. Кроме того, я разговаривал с Натальей Всеволодовной Она считает меня охотником за наследством, бездушным эгоистом, помышляющим лишь о богатстве, ответил молодой человек.
Разве столь юное и кроткое создание могло смутить боевого офицера? Я помню её с того момента, как Михаил Эдуардович, светлая ему память, привёл эту сироту в наш дом маленькой девочкой, она была, и, поверьте мне, осталась сущим ангелом, сказал дворецкий.
Конечно, конечно она ангел, задумчиво ответил Александр. Однако скажи, Альфред, ты ведь знаешь меня всю мою жизнь, я помню, как мы вместе с тобой играли в солдатиков, в этом замке прошло моё детство, так неужели я так сильно изменился за эти годы, что стал чужим? Я помню, как вы с Натальей, тогда ещё совсем крошкой, провожали меня, когда я уезжал десятилетним мальчишкой в кадетский корпус, разве я уже не тот, что прежде? горячо говорил Александр Иванович.
Много воды утекло с тех пор, сказал Альфред.
Неужели ты думаешь, что я за эти годы стал лицемерным лжецом, ищущим лёгкие деньги?
Время портит хороших людей
Нет, Альфред, время показывает недостатки плохих. Что ж, думай, как хочешь, мне ничего не надо. Я приехал выполнить просьбу дедушки позаботиться о Неважно, я уеду, но боюсь, что не смогу жить с чувством невыполненного долга, прости, с горечью произнёс Александр.
Нет, нет, простите, я верю вам, ваша милость. Простите, я ошибся насчёт вас, вы и в самом деле не такой, как ваши родные, смущённо проговорил Альфред. Голос его дрогнул.
Я не смею винить тебя, Альфред, среди всей этой кутерьмы и вправду сложно разобраться, кто есть кто, ласково ответил Александр. Но раз уж мы примирились, расскажите мне о Наталье Всеволодовне, как она выросла и изменилась за столько лет!
Да, у неё были лучшие гувернёры, мой хозяин не жалел денег на её образование, она была отрадой его сердца. Его гордостью, настоящей юной леди! Сама она только вчера возвратилась из пансиона, даже второй год обучения не успела начать. Господин Уилсон был для неё всем, и я не знаю, как она сможет перенести такую утрату, с грустью сказал Альфред.
Что с ней теперь будет? произнёс Александр, чувствуя нарастающее волнение.
Бедная девочка, она слишком хрупка для такой потери, прошептал дворецкий. Однако я прошу меня извинить, скоро обед, мне надо проследить, чтобы стол был накрыт вовремя и как подобает, добавил он, опустив глаза.
Да, да, не стану тебя задерживать, сказал Александр Иванович и тихо пошёл по коридору.
Вы помните вашу прежнюю комнату? спросил дворецкий.
Молодой человек лишь кивнул головой в ответ. Альфред учтиво поклонился и отправился по своим делам. Драгунский же поручик дошёл до угла коридора и остановился около одной из дверей. Он достал из кармана старый ключ, который всегда носил с собой, и отпер её. Дверь, которую давно никто не открывал, со скрипом распахнулась. В комнате всё было чинно, хотя повсюду скопился изрядный слой пыли. Александр сам когда-то очень просил, чтобы, пока его нет в замке, комнату никто не трогал. Как ни странно, просьба была выполнена буквально, и за много лет ничего не изменилось. Пол покрывал изящный ковёр, на стенах висели батальные полотна, у стены стоял пузатый комод, а рядом с ним письменный стол, к которому были придвинуты два стула с резными ножками, на столе возвышался старинный глобус, а рядом лежали пожелтевшие листы бумаги, кровать была аккуратно застелена бордовым покрывалом. Александр Иванович прошёлся по комнате, оставляя следы на слое скопившейся пыли. Он вспомнил своё счастливое детство, дедушку и всех милых ему людей, и ему стало горько от мысли, что всё, к чему он испытывал привязанность, исчезнет для него навсегда, перейдя в чужие руки. Так в раздумье просидел он более часа. Потом горничная сообщила, что обед подан. Есть он не хотел, не смотря на то, что последняя трапеза была только вчера утром, но пошёл, так как считал своим долгом присутствовать на этом обеде.
В большой столовой был накрыт длинный дубовый стол, за которым уже сидели недавно прибывшие господа. Альфред уже подавал вторые блюда. Всё в этой комнате говорило о солидности её прежнего хозяина, любившего окружить себя самыми прекрасными вещами. Так время отсчитывали в ней гигантские часы с боем работы одного известного немецкого мастера, на стенах висели зеркала в рамах ажурного литья, а в больших ореховых витринах стоял китайский фарфор. Много лет назад в большом резном кресле сидел здесь сам господин Уилсон, и Александр, будучи совсем ребёнком, вбегал в высокие распахнутые двери с криком «Я рыцарь круглого стола», и всех это забавляло. А теперь здесь сидели чужие люди, чужие не по крови, а по духу. Все зеркала были плотно занавешены, и столовая казалась тесной и мрачной. Александру стало совсем грустно, он сел поодаль на стул у стены и задумался.
Почему вы не идёте к нам? спросил господин Симпли. Жаркое нынче удалось на славу!
Благодарю, но я не голоден, ответил он.
Господа не возражали и продолжили есть с немалым аппетитом, ведь они проделали долгий путь и изрядно устали от переживаний первой половины дня. Супруги Симпли, Павел Егорович, Алексей Николаевич и Карл Феликсович сидели на одном конце стола, на другом же конце сидела бледная Наталья Всеволодовна. Альфред и ещё двое слуг подавали на стол новые и новые кушанья, исчезавшие с завидной скоростью. Пара графинов испанского вина из господского погреба была уже почти пуста. После того, как всё было съедено, подали чай, и началась беседа.
Какое же несчастье всё-таки, что тётушка не приехала, заявил Алексей Николаевич.
Вот уж наговоритесь вы с ней, когда она приедет, мало не покажется, ещё пожалеете о своих мечтах, ведь такой сварливой тётушки в целом свете нет ни у кого, кроме нас, заметил Карл Феликсович.
А для меня, вставил своё слово господин Симпли, самым большим несчастьем, после того, как меня изволил обмануть господин Симовский, будет съесть на меньшую сумму, чем стоила сюда дорога.
Ты, муженёк, съешь в сотню раз больше, а проку всё равно нуль, возразила его жена.
Мне совершенно нет дела до характера тётушки, я хочу скорее отсюда уехать, ведь служба не ждёт, сказал Алексей Николаевич.