Город расположен на вершине возвышенности, череда спусков это нормально, но такие очертания не характерны
Юфим не дослушивает, а подхватывает ее руку, целует костяшки пальцев и перебивает уважительным:
О-о! Да вы, как я смотрю, специалист?
А? Ну Верочка моргает, краснеет и мямлит: Немножко
Это чудесно, умиляется Юфим. Относитесь к подобному проще, Вера Петровна. В конце концов, вы раньше не бывали здесь, а земля часто преподносит сюрпризы.
Верочка согласно кивает и бормочет что-то еще, но уже неразборчиво, а потом замолкает. Серый хочет уточнить, что именно ей кажется странным, но она уже отходит в сторону, а Юфим
Раскинув руки, точь-в-точь шаловливый подросток, Юфим пробегает по уцелевшей улице и щедро предлагает:
Выбирайте любой!
И Серый послушно обращает внимание на дома.
Видимо, когда-то здесь жили зажиточные люди. Вся улица построена из кирпича, белого, крепкого, красивого. Дома разнятся формами, пристройками, цветами крыш и заборами: встречаются как обычные деревянные частоколы, так и каменные монолиты. Тот дом, который стоит ближе к приусадебной роще, нравится Серому особенно сильно. Он сделан под терем: на окнах стоят затейливые наличники и ставни, есть красивое парадное крыльцо и птица Сирин над чердачным окном. Забор у него низкий, и позади виднеется огород с хозяйственными пристройками. Полностью рассмотреть их невозможно вид на двор закрывают ворота.
Мам, Прапор, как вам этот? Серый легко сжимает мамину ладонь, но внимания не получает и оглядывается.
Мама смотрит назад: на вершину холма, где в глубине рощи прячется пруд. Плечи у мамы напряженно выпрямлены, пальцы перебирают лепестки тюльпана, а брови хмурятся.
Туда смотрит не только она все. Верочка вздыхает, складывает руки на животе. Олеся икает, Тимур чешет в затылке, а Михась оборачивается к Юфиму с немым вопросом в глазах. Спокойным кажется только Прапор, но и у него на лицо наползает тень.
Серый прекрасно понимает причину такого поведения. Странный щит укрывает деревню самым краем, зацепив всего лишь одну улицу и ту не полностью. А вот кладбище лежит почти в его центре. Целиком. Оно старательно радует глаз свежими цветами на могилах, ухоженными дорожками и любовно протертыми от пыли и грязи надгробиями. Красиво, но глаз упорно не радуется. Оно большое, старая часть так заросла деревьями, что не видно конца. И оно полностью защищено, в отличие от деревни. Это, мягко говоря, настораживает.
А, это Юфим беззаботно машет рукавом своей кружевной и возмутительно глаженой рубашки. Не обращайте внимания. Трагическая случайность.
Серый не понимает, что за трагическую случайность он имеет в виду. Мама и остальные тоже. Но хозяин имения светится добродушием, и никто больше не задает вопросов. Даже обычно язвительный Тимур. Прапор с Михасем лишь остолбенело кивают Юфиму и отворачиваются.
Все настолько выбиты из колеи ухоженным видом кладбища, что просто молча соглашаются с выбором Серого.
Дом большой, в нем два этажа и много комнат, есть отдельная столовая. Все старинное, крепкое и надежное. Юфим порхает по нему, распахивая дверцы шкафов. Посуда, полотенца и прочие нужные для жизни вещи лежат спрятанными. Это сильно отличается от тех домов, в которые обычно заходила их группа. Там сразу было видно, кто жил и чем занимался. Там в каждой комнате витали призраки жильцов, а здесь ничего и никого. Серому приятно, что близнецы позаботились о такой мелочи.
Выбор оказывается хорошим. Туалетов в доме три. Места достаточно для всех. Конечно, Тимуру и Серому приходится занять одну комнату с двухъярусной кроватью, но зато у каждого отдельное место и отличный вид из окна, который, с точки зрения Серого, кладбище совершенно не портит. Олеся и мама выбирают другую комнату, с плотными шторами, роскошным косметическим столиком и двумя раскладными диванчиками. Михась и Верочка, конечно же, забирают себе бывшую хозяйскую спальню, где стоит огромная двуспальная кровать и есть свой санузел. Прапору же вообще достается бывший рабочий кабинет на первом этаже. Там нет кровати, но диван по мягкости ничуть ей не уступает, есть куча книг, рабочий стол и даже электрический камин. Тимур завистливо сопит и заявляет, что все надо переиграть, но Прапор только хмыкает и сворачивает пальцы в кукиш:
Ты хотел комнату с кроватью ты получил комнату с кроватью. Всё, распределение окончено. Идите разбирать вещи.
Да, Прапор верно говорит, замечает Михась и растягивает рот в ухмылке. Впрочем, почему бы и не поменяться?
Мы меняться не будем! сразу же хором заявляют Олеся и мама.
Вас я и не трогаю, отвечает Михась. Тимур, давай переселим Верочку в отдельную комнату, а вас с Серым я, так и быть, к себе заберу?
Звучит как шутка, но Тимур сразу же передумывает:
А знаете, я тут подумал, что у нас с Серым комната очень классная и никому мы ее не отдадим! говорит он и, схватив Серого под локоть, бежит разбирать вещи из рюкзаков.
Их немного, но этот процесс приносит невероятное удовольствие. По мере того, как одежда и всякие мелочи занимают полки и ящики, спальня приобретает жилой вид, становится своей. Ну и что, что ее половина принадлежит не Серому? Зато Тимур не храпит, как Прапор, и не повернут на порядке, как Михась. Серый как увидел, как они с Верочкой с радостными улыбками расставляют баночки по росту, а одежду развешивают на плечики по цветам, так его сразу передернуло. Серый так не может.
На фоне собственной комнаты кладбище за окном меркнет. В самом деле, оно ведь есть у каждой старинной деревни. А то, что полностью лежит под защитой, так оно просто выше по холму, почти на самой вершине.
Учебник по географии оказывается слишком тонким, чтобы стоять. Он соскальзывает с полки, падает на пол и открывается. Серый невольно скользит взглядом по строчкам, узнает, что рудные полезные ископаемые связаны со складчатыми областями, и от неожиданной мысли замирает. В лесу, со стороны ворот имения, это было незаметно, но усадьба и кладбище стоят на холме, а видимая часть границы проходит по его подножию, буквально перечеркивая улицу пополам. А ведь целые дома тоже стоят на холме, да, на пологой части, но сам факт Неужели хмарь отпугивает какая-то руда?
Серый настолько захвачен этой мыслью, что почти не слышит маму, когда они находят ванную комнату и восторженно пищат, получив из крана струю воды. Обустройство дома тоже проходит мимо. Серый возвращается в реальность, когда Юфим собирает их в гостиной и, усевшись на покрытый простыней диван, говорит:
Что ж, полагаю, знакомство с вашим новым домом можно считать состоявшимся. Жаль, что время основных посевов уже миновало. Впрочем, с бобовыми вы успеваете Полагаю, когда кладовка опустеет, вы не промолчите и придете к нам. Если возникнет надобность, мы поможем и всё дадим. Любая надобность.
Что, прям любая? недоверчиво тянет Тимур. А если у меня надобность в ну, скажем, виолончели?
Юфим закидывает ногу на ногу, наклоняет голову набок и смотрит. Взгляд у него пристальный, буравящий, острый настолько, что Тимур отшатывается. Серый делает шаг, бессознательно желая закрыть его, но Юфим вновь лучится радушием. Серый растерянно трет лоб и решает, что угроза в глазах хозяина ему показалась.
Что ж, если у вас такая надобность, то достаточно лишь просьбы, говорит Юфим.
Тимур криво ухмыляется, в глазах блестит нечто разудалое и несерьезное:
А почему бы и нет? Юфим Ксеньевич, если это в ваших силах, верните мне мою виолончель. Сил нет, как играть хочу!
В отличие от Тимура, Юфим предельно серьезен:
Я исполню вашу просьбу. Сегодня перед ужином вы получите свою виолончель. Не забудьте о благодарности.
От этого серьезного, уверенного тона Тимур даже слегка теряется.
Э-э ну раз так, то спасибо, конечно, я скажу
Еще какие-либо просьбы имеются? Юфим обводит взглядом остальных. Все растерянно молчат, и он с улыбкой поднимается, хлопнув рукой по подлокотнику. Что ж, засим откланиваюсь. Осматривайтесь, обживайтесь и ждите сегодня нас к ужину. Мы принесем подарки к новоселью!
С этим добрым обещанием Юфим уходит. Ощущение страшной сказки скользит за ним, будто шлейф, а затем с хлопком двери рассеивается.
Серому кажется, будто он вынырнул из глубины. В голове проясняется, пропадает тонкий, почти неощутимый звон в ушах, краски теряют яркость, становятся четче, реальнее. Трезвеет не только он Прапор трясет головой, Михась с Верочкой ошарашенно оглядывают дом, Олеся опускается на диван, приложив руки к вискам, а глаза Тимура становятся почти идеально круглыми.
Это что такое было?! выдыхает он.
И Серого, словно обухом по макушке, бьет осознание они связались с кем-то или чем-то непонятным, необъяснимым и оттого жутким.
Мама цепляется за его руку почти до боли, осматривается вокруг, но молчит и ничего не говорит.
Мамочка моя! ахает Верочка. Во что я вас втянула?
Олеся сгибается на диване с задушенным всхлипом и дергает платье за воротник:
Я же терпеть не могу юбки! Почему я это надела?!
Надо уходить! гаркает Михась.
Нарастающую панику прерывает жесткий голос Прапора:
Отставить вопли!
Все подскакивают и послушно затыкаются. Прапор смотрит каждому в глаза и, убедившись, что внимание сосредоточено на нем, говорит:
А теперь слушаем сюда. За эти сутки они нас приютили, накормили, дали нормально поспать и предоставили убежище. Все помнят, что они говорили во время ужина?
О мирных намерениях и дружбе, вспоминает Серый.
Воспоминания о прошлом вечере очень светлые и смутные, словно из счастливого детства. Слова размазываются, сливаются, но суть помнится ясно.
Ага, поддакивает Тимур. Типа «да будет совместная трапеза клятвой в дружбе».
И они дали нам дом на ерундовых условиях, продолжает Прапор, обводя рукой дом.
Тебе напомнить, где бывает бесплатный сыр? очень сдержанно говорит мама. Взвившиеся нервы выдает только ее рука, которая сжимает пальцы Серого так, что они белеют.
Марина, человечество сожрала рыжая дрянь. Мы все уже одной ногой в могиле. Боишься, что будет хуже? Там, Прапор мотнул головой в сторону границы, нет ничего. Если мы сейчас уйдем, то вряд ли сможем собрать еды на зиму. Про убежище для зимовки я вообще молчу.
Вот об этом я и говорю, не отступает мама. На фоне всего остального здесь слишком хорошо.
Я слышал тебя за завтраком, перебивает ее Прапор, спокойный, словно скала. Ты думаешь, что они создали хмарь. Возможно, ты права. А возможно, что нет. Ты как хочешь, а я между двух зол выберу то, с которым можно договориться. С хмарью однозначно нельзя. С хозяевами можно. Тем более что они тоже испугались.
Да? удивляется мама.
Конечно, уверенно говорит Прапор. Зет Геркевич хотел выставить нас отсюда. Стал бы он это делать, если бы не боялся? и, не видя понимания, добавляет, показав на шею: Шрам на шее Юфима. Его пытались убить.
Серый чувствует подвох, как и мама, но больше склоняется к разуму, как Прапор. Так делает не только он.
Если бы эти двое хотели что-то с нами сделать, то уже сделали бы, подхватывает Михась. И вообще, это мы первые захотели остаться, они нас не заставляли.
Ага, поддакивает Верочка.
Олеся и Тимур задумчиво кивают. Мама переводит взгляд на Серого.
Мам Я же тебе говорил, нерешительно бормочет Серый. И пока еще ничего не случилось.
Этого тебе не достаточно? мама машет в сторону Олеси, которая с отвращением разглядывает вышитый жасмин на подоле своего платья.
Если честно, Олеся оставляет ткань в покое и вскидывает на них взгляд, юбка это фигня. Джинсы надеть не проблема.
Можешь, соглашается мама и говорит Серому: Сережа, ты обещал меня слушаться. Пойдем отсюда немедленно!
Серого коробит. Изнутри поднимается протест. Она не должна была говорить с ним так! Он не маленький мальчик, чтобы ему указывать подобным тоном! Да еще при всех!
Мам, Серый глубоко вздыхает и прикрывает глаза. Ему нестерпимо хочется сказать в ответ что-нибудь грубое. Но он уже мужчина, а мужчина не должен срываться на женщину, когда она от испуга готова наделать глупостей. Тем более на мать. Отец никогда так не делал, Прапор так не делает, и он тоже не будет. Ты прости, но я никуда не пойду. И тебя не отпущу.
Мама отшатывается и недовольно хмурится, смотрит так, словно он ее предал.
Прапор прав. Мы не переживем эту зиму, если уйдем в хмарь, торопливо продолжает Серый. Я думаю, дело не в хозяевах, а в самом холме. Точнее, в том, что лежит под ним. Наверное, это какая-то руда, и рассказывает о своих размышлениях.
А что? Логично, кивает Верочка. В природе существуют радиоактивные и редкоземельные руды. В холмах могут выходить к поверхности даже самые глубокие и древние жилы. Это возможно, я вам как геолог говорю. Сереж, как ты до этого додумался?
Она уважительно смотрит на него, и на Серого накатывает непередаваемое чувство гордости за себя.
Да так Прочитал кое-что, скромно отвечает он, стараясь улыбаться не слишком широко.
Вот, слушайся сына, Марина, удовлетворенно говорит Прапор. Вон он у тебя какой взрослый. Да и как я вас отпущу? Одних? Пожалей меня, пожалуйста, я уже не мальчик марафоны бегать.
Мама еще секунду смотрит на него, потом на Серого и неохотно кивает.
От всеобщего признания Серого так и подмывает подскочить и торжествующе выкинуть руку вверх с криком: «Да!» Пусть и нарушил обещание, но он все сделал правильно, а это куда важнее.
Но что тогда за способности у близнецов? поднимает руку Олеся. Платье на меня надели, жути нагнали Про девочек у Верочки сказали а откуда они знают, что родятся именно девочки?
Они и не знают. Это все обычный цыганский гипноз. Техника стара как мир, никакой мистики в ней нет. При должном уровне самоконтроля ей можно сопротивляться, просто нас застали врасплох. Некоторые вообще не поддаются, как ты, Марин, отвечает Прапор. И я на их месте поступил бы так же, если не хуже. Нас семеро, четверо мужчины. При желании мы могли бы с ними легко справиться. Вот они и перестраховались.
Все переглядываются. Тимур и Михась растерянно смотрят на свои руки. Серый вспоминает, что он с Юфимом одного роста и телосложения. Да, они могли бы завоевать усадьбу. Но мысль о драке кажется ужасной и противоестественной. Сознание противится ей с брезгливостью хозяйки, увидавшей на своей кухне таракана.
Вот, чувствуете? Нам это даже в голову не пришло, а сейчас о нападении и думать не хочется, усмехается Прапор. Психологическое программирование. Красиво обработали. Я даже не заметил.
Смелые парни, качает головой Тимур. С такими приемчиками могли на пороге развернуть и остановить прямо в хмари, а они в баню завели и еще накрыли стол.
Добрые, томно вздыхает Олеся. Верочку пожалели вот и впустили, накормили, дали новый дом И имена у них такие загадочные, почти сказочные, и она замирает, глядя в окно мечтательным взглядом.
Олеся, вряд ли это настоящие имена, замечает мама. Получив внятное объяснение, она заметно успокаивается. Отчества так точно. У близнецов и разные отчества? Это же абсурд.
Олеся безразлично отмахивается.
Погодите, говорит Тимур. Я попросил виолончель, и Юфим Ксеньевич пообещал
Раз обещал, значит, у него есть виолончель. Они же музыканты, не смущается Прапор и подытоживает: Решено. Остаемся здесь и живем. Дальше война план покажет.
А с хозяевами что, ничего делать не будем? Так и оставим этот их гипноз безнаказанным? спрашивает Михась.
За что, по-твоему, мы должны их наказывать, Миш? устало спрашивает Прапор. Мальчики испугались и защищались. Они же еще дети, не старше Серого.