Да? удивляется Тимур.
Серый удивляется вместе с ним. Юфим и Зет не показались ему ровесниками. Их возраст вообще как-то ускользнул от восприятия. Даже лица толком не запомнились лишь светлые и темные волосы да странная одежда. Видимо, еда занимала больше.
А если они опять нас обработают этим гипнозом? резонно спрашивает мама.
Будем вести себя как добрые соседи и у них не будет причин нас трогать, отвечает Прапор. И мы не будем их трогать, потому что во всём остальном они показали себя порядочными людьми. Все согласны?
Все согласны, в том числе и Михась. Прапор довольно потирает руки и командует:
Чудно. А теперь ноги в руки и марш на уборку территории!
Весь остальной день они тратят на то, чтобы привести дом в порядок. Пыли немного, мебель вся укрыта простынями, поэтому на уборку уходит немного времени. Остается только вкрутить лампочки в люстры и ополоснуть тарелки. Всё целое, словно почти новое. Электричество включается сразу же, стоит только щелкнуть пробками в щитке. И это не объясняет никакая руда. Прапор успокаивает всех словами, что, скорее всего, у близнецов есть свой электрогенератор, возможно, на ядерных батареях, к которому они подключили уцелевшие дома. Осмотреть толком огромный особняк ни у кого не было возможности, и версию охотно принимают.
Водонагреватель с насосом исправны. Плита и духовка работают они тоже питаются от электричества. В кладовке все разложено по стеклянным банкам и железным коробкам. Есть несколько видов крупы и даже нормальные макароны. Вместо сахара почти полная бочка меда. Вездесущие мыши ничего не погрызли и не наследили.
Запасы воодушевляют. Тимур помогает вскрыть банки, и мама встает к плите, беря на подхват Олесю с Верочкой.
Пока еда томится в духовке, Олеся находит в недрах дома спортивную форму и с удовольствием меняет жасминовое платье на нее. С точки зрения Серого, платье подходит ей гораздо больше. Судя по тому, как Тимур с сожалением и досадой косится на широкие темные штаны и бесформенную футболку, так думает не он один.
Обед они пропускают увлекаются уборкой, а привычка к трехразовому питанию за годы постоянных скитаний и жесткой экономии себя изжила. Стол накрывают лишь к ужину, когда солнце уже приближается к горизонту.
Рассаживаются, поглядывая в окно. Там видно границу и хмарь. Хмарь за все это время ни разу не залетает за черту, проведенную черной травой. Прапор строго пресекает все разговоры и перешептывания он не терпит этой темы за едой.
Стук в дверь раздается, когда подходит время чая, а Серый отлучается в уборную.
Я открою! кричит он, выходя в коридор.
Ручка послушно проворачивается от нажима, дверь чуть скрипит на петлях. Серый открывает рот для приветствия, поднимает взгляд
Корова.
Серый зажмуривается, трясет головой, открывает глаза
Корова. Огромная, рогатая, рыжая, с колокольчиком на шее. И она продолжает стоять у крыльца.
Серый невольно думает о том, что тушенка была испорченная.
Но корова все еще флегматично жует жвачку, обмахивает хвостом круглые бока, выглядит возмутительно настоящей и явно не собирается никуда исчезать.
Здравствуйте, Сергей.
Серый переводит обалдевший взгляд в сторону голоса и наконец-то замечает хозяев усадьбы. Рядом с ними стоят три клетки с курицами и пять пузатых мешков. Вид у близнецов скромный, благостный и вежливый. За спиной Юфима висит большой черный футляр, видимо, с обещанной виолончелью.
Зд-дравствуйте, заикаясь, бормочет Серый.
Корова притягивает его взгляд с мощностью промышленного магнита. Несколько секунд они смотрят друг на друга, а потом ей это надоедает.
Му-у-у!
От рева Серый вздрагивает. За его спиной тут же раздается топот. Группа высыпает в коридор, набивается в дверной проем и застывает с разинутыми ртами, прижав Серого к стене. Если бы к их дому высадился инопланетный десант, то изумления было бы меньше. После всего встреча с зелеными человечками даже как-то закономерна. Но корова?!
Верочка, Михась и Прапор первыми выходят из ступора и с радостными восклицаниями бесстрашно идут к скотине.
Коровушка! Настоящая! Ой, да ты моя хорошая! Да ты моя красавица! Верочка воркует над ней, словно над любимым ребенком, Михась по-хозяйски ощупывает, Прапор просто гладит короткую блестящую шерсть. Спустя пару секунд к ним присоединяется мама, неуверенно протягивая пару листочков.
Огромная! вразнобой тянут Олеся и Тимур. Вид у них абсолютно зачарованный.
Серый бессильно приваливается к косяку, чувствуя, что ноги его не держат, и понимая, что консервы были все-таки нормальными.
Корова губами собирает листочки с ладони, и на лице мамы разливается детский восторг.
Откуда? благоговейно выдыхает Верочка.
Юфим охотно отвечает:
Оттуда! и машет в сторону кладбища. С новосельем вас!
Желание уточнять сразу же пропадает.
Зет величественным жестом подзывает к себе Прапора, вручает ему веревку со словами:
Полагаю, вы отнесетесь к Глаше со всем почтением, и обмахивает руки кружевным платком.
Э-э Прапор приходит в себя, чешет в затылке, пытаясь сопоставить безупречный вид близнецов с коровой и пятью грязными мешками. Задача оказывается непосильной.
Михась отрывается от Глаши и с радостным криком «Куры!» обращает всеобщее внимание на птиц. Все воркуют над клетками, а Серый все еще смотрит на жующую корову. Птицы, с его точки зрения, не такие потрясающие. Их хмарь почти не трогает, а вот корова Корова это да!
Так, ребятки, давайте это добро на задний двор. Там, кажется, есть парочка подходящих сараев, командует Прапор.
Мешки желательно в погреб, любезно подсказывает Юфим. Там овощи.
При виде чехла на его спине у Тимура загораются глаза.
Ага, мы мигом!
Девочки, милые, гости подсказывает Михась, аккуратно отодвигая жену в сторону дома.
Да вы проходите! спохватывается Верочка. Чаю?
Хозяева не отказываются и проходят, а Серый, Тимур и Прапор с Михасем идут устраивать скотину. Курицы быстро отправляются в курятник, где тут же рассыпаются по жердочкам с громким кудахтаньем. Серый получает клювом в руку от белого петуха, Михась безжалостно и уверенно отпихивает обнаглевших птиц от двери, у Тимура откуда-то появляются перья в волосах, хотя он вообще не заходит внутрь. Глашу же с почтением определяют в пустой гараж, куда ее провожает сам Прапор.
Хорошая, послушная, смирная, ласково заключает он.
Когда они возвращаются, Юфим и Зет уже сидят за столом и допивают чай. Тимур, едва помыв руки, вцепляется в чехол, аккуратно приставленный к стене. Вжикает молния, в электрическом свете блестят лакированные бока. Виолончель красива, как всякий доведенный до совершенства инструмент. Тимур меняется в лице, дрожащими руками достает ее из чехла, оглаживает, словно любимую женщину. На обороте мелькает золотистая надпись кто-то поставил автограф лаковым маркером. Тимур неверяще обводит его кончиками пальцев и потрясенно выдыхает, вскинув на Юфима благоговейный взгляд:
Это же Не может быть!
Юфим улыбается. Тимур смотрит на него так, словно видит самого Всевышнего.
Отблагодари нас, сыграй. Мы очень давно не слышали пения виолончели, предлагает Юфим.
Тимур судорожно кивает, хватает смычок и первым бежит в гостиную.
Поначалу он долго примеривается, разминает отвыкшие пальцы, проверяет, что-то настраивает и подкручивает. Зет и Юфим не торопят, любуются восторгом человека, получившего вожделенный инструмент. Серый их понимает Тимур в этот момент очень красив. Олеся, которая всегда относилась к нему со снисхождением принцессы, так и замирает на краешке дивана с распахнутыми глазами. Она смотрит так, словно лягушонок вдруг обратился в прекрасного принца. Наконец, Тимур вскидывает голову и с шальной улыбкой взмахивает смычком.
Виолончель издает пьянящий стон, ахает, взвивается соловьиной трелью. Дом наполняется густыми сладкими звуками, и Серый, далекий от классического искусства, замирает в кресле.
О, Гаспар Кассадо, сюита для виолончели соло, узнает Зет Геркевич. Юфим Геркевич, а юноша-то талантлив сверх меры!
Иначе я бы не смог вернуть ее, улыбается Юфим. Вы только послушайте, как они истосковались друг по другу.
Тимуру побоку их разговоры. Он весь растворен в музыке. Смычок порхает по струнам, пальцы страстно перебирают гриф. За три года он ничего не забыл, звуки уверенные, математически точные. Серый вспоминает, что в минуту отдыха тот часто шевелил пальцами в воздухе бережно хранил в памяти любимые мелодии.
Музыка стекает с виолончели, стирая временные границы. Никто не устает от нее Тимур играет волшебно. Последний аккорд он выводит, задыхаясь. По его лбу скользит пот, волосы липнут к вискам, правая рука трясется, а на отвыкших пальцах красные следы от струн. Но Тимур счастлив и пьян.
Близнецы хлопают, все подхватывают аплодисменты и долго хвалят виолончелиста.
Тот обнимает инструмент и кланяется Юфиму.
Это была прекрасная благодарность, отвечают близнецы хором и, витиевато попрощавшись, уходят, вместе с собой унося ощущение сказки.
И уже потом, когда приходит время сна, Тимур подходит к Серому и кивком приглашает в комнату.
Пойдем, перетрем.
Пойдем, удивляется Серый.
В комнате Тимур включает свет, снова расчехляет виолончель и поворачивает к Серому задником, где стоит автограф.
Видишь? блеск в его глазах отдает лихорадочным оттенком.
Вижу, соглашается Серый.
Что написано? не успокаивается Тимур.
М-м Любимому внуку на память от прадедушки, читает Серый красивую вязь.
Я думал, глюк, выдыхает Тимур. Но ты тоже ее видишь, а я никому о ней не рассказывал! Как? Как они ее достали? Как узнали? Четыреста километров туда, столько же обратно За день вообще нереально! Как?!
Серый вскидывается:
Что ты говоришь?
Я говорю, виолончель! возбужденно шипит Тимур. Я не знаю, что это за гипноз такой, но Юфим реально вернул мне мою виолончель! Она моя, родная, та самая, которую мне дедушка подарил к последнему году учебы!
Ноги подкашиваются и Серый садится прямо на пол, недоверчиво прикасается к инструменту. Тот гладкий, а надпись чуть выпуклая. Виолончель настоящая, невозможно внушить что-то настолько сложное, никакой гипноз на это не способен. Серый и Тимур смотрят друг на друга и понимают, что все их предположения и объяснения Прапора насчет хозяев пустышка.
Ты только остальным этого не говори, шепчет Серый. Особенно моей маме.
Он все равно не хочет уходить. Это место слишком прекрасно.
Глава 5
Нет ничего, кроме рыжих клубов и золотистых искр. Они танцуют перед глазами, проникают в легкие, оседают на кончике языка сладковатым медовым привкусом. Не видно даже дороги. Серый бредет сквозь хмарь почти вслепую, вытянув руки. Идти в одиночку так тяжело, словно он тащит за собой грехи всего мира. По лицу текут слезы, дышать все труднее хмари слишком много. Серый всхлипывает ему не на кого опереться, никого рядом нет, никто не поможет.
Если никого рядом нет, то куда и зачем ему идти?
Стоит только замереть на середине пути, обессилев от страха, не видя цели, и его руки тут же рассыпаются золотистой пылью. Всё сразу же встает на место. Всё становится правильным. Ведь исчезло вовсе не человечество, а
Серый садится рывком, удивляясь тому, что еще может дышать.
В комнате стоят предрассветные сумерки. В окно видно кладбище. Небо над ним уже сизое, догорают звезды, алеет горизонт на востоке. Скоро выкатится солнце. Серый оглядывает комнату, натыкаясь взглядом на безмятежно сопящего Тимура, и с облегченным вздохом падает на подушку. Раскинуть руки мешает одеяло оно завернуло в себя, словно кокон. Серый осознает, почему во сне не мог дышать и идти, и с нервным смешком выпутывается из хлопкового плена. Одеяло летит на пол, руки и ноги обретают свободу и на душе сразу же становится легче.
За окном занимаются предрассветные сумерки. Это время самых сладких снов, но Серому больше не хочется их видеть. Он встает, подтягивает пижамные штаны, набрасывает футболку и после посещения уборной идет вниз.
В доме тихо, сонно. Даже полы не скрипят. Серый бросает взгляд вниз и потирает лоб, осознавая, что под ногами лежит ламинат и скрипеть нечему. Он толкает дверь на кухню и с головой окунается в восхитительный аромат медовой выпечки и кофе.
С добрым утром! улыбается Верочка и ловко шлепает один румяный корж на другой, покрытый белым кремом. А я тут вот тортиками балуюсь. Ты чего вскочил?
На ней простое домашнее платье и симпатичный кружевной фартук. Длинная коса перехвачена на затылке заколкой.
С добрым утром, Серый опускается на ближайший стул и зевает, прикрывая рот ладонью. В одеяле запутался, вот и приснился дурацкий кошмар. А ты чего вскочила так рано?
Дети выпнули, Верочка гладит живот. Ничего, днем посплю. Зато я уже и курочек накормила, и Глашу подоила, и завтрак с обедом на всех приготовила! Хочешь капучино или латте? Я нашла кофемолку и зерна. Или тебе просто черный?
Она кивает на плиту, где уже исходит паром пузатая турка.
Ты умеешь доить корову? удивляется Серый и, услышав про кофе, кивает. Давай капучино.
Я выросла в деревне. У нас многие держали скотину, а бабушка гоняла только так! Так что если нам дадут овцу, я смогу сделать пряжу и связать свитерок! Вообще, мы с Михасем всегда хотели жить за городом пчелами заниматься. Ну, до хмари. Михась вчера посмотрел все соседские ульи. Для пчеловодства всё нашел, а вот роя нет. Жалко. Я думаю, может, пчелы перебрались в рощу? Там много цветов. Наверное, нашлось и подходящее дупло, отвечает Верочка, взбивая молоко и тонкой струйкой наливая его в кружку к кофе. Вот, пожалуйста!
Серый пробует и жмурится от удовольствия. Прохладное летнее утро и кофе он уже забыл, как это здорово.
А ты? спохватывается он.
Верочка качает головой.
Мне вредно.
Она садится напротив, подпирает голову рукой и смотрит с улыбкой, как мама. От светлых глаз разбегаются тонкие лучики морщинок, ароматы окутывают ее вкусным облаком. Верочка уже чувствует себя хозяйкой на этой кухне. Она цветет тихим счастьем и уютом. Серый пьет кофе и остро завидует Михасю.
Что смотришь? спрашивает Верочка. Сахара мало?
Ты красивая. Повезло Михасю, что ты уже беременная. Я бы тебя отбил, невпопад говорит Серый и смущенно краснеет.
Верочка польщенно смеется.
Я для тебя старая мне уже двадцать восемь.
Серый не спорит, хотя полагает, что одиннадцать лет не такая уж и большая разница. Да и выбора-то нет. Не за Олесей же ухлестывать? Серому она не нравится, несмотря на красоту. Красоты в ней много, характера тоже, а вот уюта и покоя нет. Олеся принцесса, и ей нужен принц. Серый же ни разу не принц, а другого Олеся ровней считать не будет. Он знает, в прошлой группе насмотрелся на такую. Чего уж скрывать, еще и сам волочился, за что был жестоко бит. Нет, такие девочки, как Олеся, совсем ему не подходят. Да и Тимур к ней цепляется как-то подозрительно часто А у Верочки есть Михась. Больше девчонок в группе нет. Мама не считается.
Серый тяжело вздыхает, понимая, что его ждет судьба вечного одиночки, и запивает горе остатками капучино. Взгляд падает на гору посуды в раковине.
Я помою! говорит Верочка, когда Серый молча встает и берет щетку.
Сиди. Ты все утро скакала, отвечает Серый и пускает воду.
Они вдвоем убирают кухню и перебираются в гостиную, где стоит телевизор. Конечно, каналы ничего не показывают, но зато в приставку воткнута флешка с целой кучей фильмов. Есть даже сериал, три сезона. Когда просыпаются остальные, Серый с Верочкой досматривают пятую серию «Сверхъестественного» про братьев, которые охотятся на нечисть.