Давид всегда обедал в общей столовой, но предпочитал делать это в одиночестве. Разговоры во время еды раздражали его, не позволяя сосредоточиться на тщательном пережёвывании пищи.
Однако в этот день он то и дело обводил взглядом просторное светлое помещение, ожидая увидеть хихикающих коллег или шепчущихся за его спиной лаборантов. Давид считал, что Лотти могла рассказать кому-то в «Нейме», как обманула его, и теперь ожидал издевательских взглядов в духе «вот простофиля».
Но за весь обед он так и не заметил ничего особенного, поэтому решил не паниковать раньше времени. В конце концов, его ввели в заблуждение. Его вины в случившемся не было.
А вот Лотти очень-очень-очень виновата перед ним.
После обеда, покончив с самыми важными делами, Давид отправился в экспериментальный корпус. Именно там его коллеги изучали химер, брали на анализ пробы, проводили измерения, другими словами взаимодействовали. Сам он заходил туда редко. Образцы забирали лаборанты, обследования проводили специалисты экспериментального центра. Давид лишь анализировал результаты.
Но теперь у него появился интерес.
Первая группа находилась в спортивном зале. Химеры делали кардиоупражнения, лаборанты фиксировали данные: давление, пульс, частота дыхания. Всё это стало настолько обыденным, что многие и объекты и исследователи были в наушниках, слушали музыку, смотрели сериалы на телефонах, переговаривались между собой о чём-то повседневном.
Сжав руки за спиной, Давид неторопливо прошёлся вдоль спортивного зала между тренажёрами. С ним здоровались, он кивал в ответ. Его появление никого не удивило, хотя он и был редким гостем. Поэтому Давид имел возможность спокойно рассмотреть каждую химеру. Те никак не реагировали на присутствие доктора Сезара, хотя он надеялся, что кто-нибудь выдаст себя испуганным взглядом или изумлённым всхлипом.
Давид чуть задержался рядом с юношей с обезьяньим хвостом, наблюдая, как ловко тот подтягивается на турнике. Казалось, это не требовало от него никаких усилий.
Возможно, чтобы немного развлечься и покрасоваться перед Давидом, паренёк ловко подтянул к турнику ноги, зацепился сперва ими, а потом хвостом, и начал раскачиваться.
Марк, не балуйся, пожурила его лаборантка, у тебя собьётся пульс.
Давид прошёл вперёд к беговой дорожке, там бежал трусцой мужчина лет сорока. Его голова то и дело пыталась трансформироваться в собачью, и даже в человеческом обличье язык у него был далеко высунут, а дыхание напоминало дыхание гончей во время охоты.
Трудности с контролем трансформации? уточнил Давид у лаборанта.
Тот кивнул.
Возникают только во время бега?
Мужчина-пёс внимательно посмотрел на Давида и, с явным усилием сохраняя человеческое лицо, ответил:
При любых физических нагрузках.
Давно?
С возрастом началось.
Лаборант с укоризной взглянул на Давида:
Доктор Сезар Оскару нельзя разговаривать. Мы измеряем пульс и дыхание.
Давид кивнул и пошёл дальше. На одной из дорожек бежало создание из семейства кошачьих: то ли пума, то ли львица. К её лапам были подключены датчики.
Почему в таком облике? уточнил Давид у сидевшей рядом девушки в белом халате.
Мы уже всё измерили в человеческом, отозвалась она. Проверили режим полутрансформации. Сейчас собираем данные о звериной форме.
Давид кивнул и пошёл дальше. В гимнастической зоне измеряли размах крыла человека-птицы. Вокруг него суетились сразу двое лаборантов. Оказалось, изучали последствия травмы.
Вторая группа химер плавала в бассейне. Здесь были те, чья трансформация касалась водной стихии. Люди-рыбы и люди-дельфины играли в волейбол, девушка-акула неторопливо плавала вдоль бортиков. Человек-амфибия с жабрами и ластами сидел на трамплине, болтая ногами в воде. С четверть часа Давид ходил по влажным резиновым дорожкам, пытаясь разглядеть каждую химеру, но никто не напомнил ему Лотти. Как ему удалось выяснить, некоторые объекты и вовсе находились на личных консультациях. Визит в экспериментальный корпус оказался пустой тратой времени.
Злой, Давид вернулся в лабораторию. Однако к вечеру у него появился хоть и не слишком выдающийся, но план.
На следующий день он, как и всегда, пришёл в лабораторию раньше других и, убедившись, что в помещении не было никого, немного «поработал» с гематологическим анализатором.
Чуть позже, когда пришла кровь химер и коллеги начали изучать её, Давид стал внимательно наблюдать за происходящим.
Вскоре у анализатора собрались трое: Марта, Ирма Томуш, женщина-инженер лет пятидесяти, чьи собранные в пучок волосы всегда казались грязными, и Михельсон, молодая лаборантка, похожая на Гарри Поттера в женском обличье. Её короткие вьющиеся волосы были взъерошены, а круглые очки держались на самом кончике носа.
Что за консилиум? поинтересовался Давид у Марты, выходя из своего кабинета.
Троица вздрогнула.
Сбился гематологический аппарат, и мы решаем, надо ли его калибровать и по какой контрольной крови проверить, отозвалась Марта. Ирма вот считает, что можно брать контрольную кровь, предназначенную даже для других анализаторов, не тех, что у нас.
Можно брать китайцев спокойно, они подходят и для «Адивы».
Давид хмуро взглянул на инженера.
А София считает, что проверка анализаторов контрольной кровью вообще не нужна, продолжила Марта, которая, судя по растерянному выражению лица, еще не определилась, на чьей была стороне.
Давид перевёл взгляд на девушку-Гарри-Поттера. Та смущённо опустила глаза, поправила очки и негромко произнесла:
Это лишь игра показателями. Мы пытаемся подогнать их, получить тот результат, который нужен Меняем реактивы, подстраиваем о какой достоверности тут можно говорить? Эта новенькая всегда казалась ему тихоней, однако сейчас своё непопулярное мнение высказывала довольно смело.
Но для проверки средних отклонений начала Марта.
Давид поднял ладонь:
Есть регламент. Действуйте по нему.
Все трое синхронно произнесли «но», однако Давид поднял ладонь ещё выше, и они замолчали. Он что, четыре месяца писал регламенты, описывая каждый чёртов шаг, чтобы они потом обсуждали базовые процессы?
Лучше скажите мне, что с сегодняшней кровью? Давид сложил руки на груди. Провести анализы не получится из-за неполадок?
Марта тяжело вздохнула. Бросила взгляд куда-то в сторону. Давид повернулся всем корпусом и увидел макушку Фантэ. Даже макушка выглядела виноватой.
Мы думали, что собранные утром образцы больше не понадобятся отозвалась Марта, но Давид всё понял.
Под «мы» вы имеете в виду «этот кретин»? уточнил он, кивая в сторону стажёра.
Нет, доктор Сезар, сердито отозвалась Марта, такого я не говорила. Да и неважно, в общем-то, кто виноват
Давид был счастлив. Он даже не надеялся, что бестолковость Фантэ однажды так сыграет ему на руку. Но для поддержания своего образа всё же ответил:
Нет, Марта, это очень важно, потому что в лаборатории я требую идеального порядка и строгого соблюдения всех регламентов, и я не припомню
Это я сказала, чтобы Томас переместил кровь в отходы, тихо, но уверенно заявила София, в очередной раз поправляя очки.
Давид стиснул зубы. Ему захотелось схватить скотч и приклеить оправу к её лбу.
Неважно, Михельсон, раздражённо ответил он. Есть регламент!
Да засу начала Марта, но быстро взяла себя в руки и как ни в чём не бывало продолжила: Бог с ним, с регламентом.
И Святая Марина, и Святая Анна тоже с ним, ответил Давид крайне язвительно, намекая на логотип «Нейма», отпечатанный на обложке: поверженный дракон, символ первой, и красный крест, символ второй.
Наконец Давид подвёл разговор к тому, ради чего всё это затевалось. Он оглядел всех долгим недовольным взглядом и сказал:
Нужно повторно собрать кровь. У всех. Сегодня же.
Время тестов окончено, растерянно подал голос Фантэ. Многие химеры ушли по своим делам, некоторые работают.
И будет не натощак, тихо добавила София, неуверенно разглядывая свои пальцы.
Пригласите тех, кто может прийти, к нам в третью комнату, возьмите кровь. Марта ответственная. Вы двое, Давид указал на Ирму и Софию, помогите организовать процесс. Фантэ
Он понизил голос до едва слышного угрожающего урчания:
Просто. Не. Мешайся.
Виноватый затылок склонился то ли в кивке, то ли в попытке спрятаться под столом. Давид ушёл к себе, нетерпеливо дожидаясь, когда начнут приходить химеры.
Первых было четверо. Пока они сидели на диванчике, ожидая своей очереди, Давид подошёл и по памяти зачитал верхнюю строчку личного дела одного из них.
Ян Грасс, двадцать семь лет. Трансформация частичная. Анималистическая форма птица, предположительно ястреб.
Нужно было сделать вид, что он намерен поговорить с каждым. Иначе коллеги могли заметить интерес к одной конкретной химере, а это было ни к чему.
Ян Грасс неторопливо кивнул. В его человеческом облике ничто не указывало на способность обращаться в хищника: он был довольно худым, невысок ростом, с взъерошенными волосами пшеничного оттенка и открытым взглядом светлых глаз. Если и можно было поверить в его способность превращаться в птицу, то скорее в кого-то вроде воробья.
Почему «предположительно» ястреб? уточнил Давид.
Потому что трансформация частичная, ответил Ян тоном, каким обычный человек мог бы объяснять происхождение имени или причину переезда в другой город. Меняется форма пальцев, они становятся похожими на птичьи когти, появляются крылья, и вместе с небольшим изменением черт лица перестраиваются глаза. Мы с зоологом почти сразу решили, что, раз зрение бинокулярное, птица должна быть хищная. У них глаза расположены фронтально, чтобы лучше оценивать расстояние до жертвы. Ясно, конечно, что у меня они такие не для удобной охоты, а потому что я получеловек, Ян рассмеялся. Но всё равно зоолог сказала, что, судя по зрению и форме глаз, я хищник. Поэтому мы с ней долго изучали рисунок оперения, форму и цвет лап. Судя по всему, я полосатый ястреб. У меня даже вот тут
Он вдруг начал преображаться, его глаза действительно сменили форму и цвет, кожа на пальцах превратилась в плотные чешуйки, ногти в острые когти. На плечах, куда он и указывал, появились перья.
видите, жёлтые перья, именно как у полосатого ястреба.
Ян, очевидно, остановил трансформацию, не дав крыльям разрастись под футболкой, и непринуждённо вернул себе прежний облик. Давид, до сих пор не привыкший к этому зрелищу, ощутил внутренний трепет. Всё-таки это невероятно Долгих бесед с химерами он не планировал, Ян определённо был не тем, кого он искал, но Давиду стало любопытно.
Обращение, как я понимаю, контролируемое? спросил он.
Ян кивнул и ничуть не удивился, когда доктор попросил продемонстрировать полноценную трансформацию. С готовностью стянул линялую футболку с надписью «ФЕЯ» и, лишь на мгновение сосредоточенно нахмурившись, легко обратился в получеловека-полуптицу.
Но вы не можете летать? уточнил Давид, вспоминая личное дело.
Господь всемогущий, он два года изучал листы анализов этих существ, знал об их существовании, видел трансформации, но никогда по-настоящему ими не интересовался. Сейчас его удивило собственное безразличие. Кажется, он так старался быть объективным, непредвзятым учёным, что совсем забыл, каково оставаться простым человеком, способным удивляться чуду.
Ян же зажмурил один глаз, выдавая свою досаду:
Нет. Кати, мой зоолог, говорит, что я физически не приспособлен для полётов, могу только планировать. Слишком слабые мышцы спины. И хоть при трансформации у меня и уменьшается объём костей, отчего я становлюсь легче, крылья всё равно маленькие, он развёл руками, синхронно с ними чуть поднимая крылья. Кажутся большими, но с моей анатомией для полётов они должны быть гора-а-аздо больше.
Давид удивлённо поднял брови: что он вообще знал об этих полулюдях, кроме состава крови и зон повышенной активности мозга?
Какая насмешка судьбы, задумчиво заметил он, подарить вам крылья, но не дать возможности летать.
Ничего, мою печаль разделяет целая популяция пингвинов, страусов, павлинов и куриц. С их поддержкой как-то полегче.
Ян лучезарно улыбнулся, возвращая себе человеческий облик.
Зато при трансформации моё зрение становится в два раза лучше обычного, добавил он.
Давид вообще не был заинтересован в этом ястребе, его ждали девушки, а он ждал их. Но любопытство исследователя взяло верх.
Два года назад, попав в «Нейм», подписав кучу бумаг о секретности и неразглашении информации и узнав, наконец, о химерах, он был в экстазе. Ничто из того, что он изучал прежде, не могло сравниться с этим. Невероятная загадка природы, чудо мироздания и он стал к нему причастен. Мог изучать! Но первый энтузиазм поутих, и Давид потонул в рутине. Даже видя метаморфозы собственными глазами, он воспринимал их лишь как некий объём информации. Химеры стали для него набором данных, цифрами в строке «лимфоциты» и «эритроциты», длинными графиками ЭЭГ, чёрно-голубыми снимками МРТ.
И вот, возможно впервые за последние два года, Давид вновь взглянул на исследуемого с желанием узнать больше.
Следующим был Урса Марич, огромный, угрюмый мужчина, способный обращаться в медведя.
Для всех химер оставался справедливым закон сохранения массы: как и любая система, закрытая для переносов материи и энергии, тело химеры трансформировало ткани, сохраняя при этом общую массу. В «Нейме» не нашлось ни одного полузверя, способного трансформироваться в насекомое или в маленькую белку. Человек-пёс обращался в крупное животное, размером с человека. Отращивающий крылья Ян терял при трансформации часть объёма спины, грудных мышц, его кости истончались.
Урса был способен полностью обратиться в медведя ростом два метра и пять сантиметров, весом двести десять килограммов. В человеческом облике он достигал двух метров и тридцати сантиметров, имел широкий размах плеча, мощную грудную клетку, огромного объёма бёдра и ягодицы. Его вес всё ещё был двести десять килограммов. Этот человек одним взмахом руки мог отправить в нокаут даже самого опытного бойца MMA.
Беседа с ним заняла куда меньше времени, так как Урса был не столь словоохотлив, как Ян. Хотя его метаморфозы оказались весьма любопытными: он мог менять внешность и в человеческом облике, перераспределять ткани усилием мысли. Без труда увеличивал щёки, уменьшив плечи, или отращивал невероятные ягодицы, пожертвовав бицепсом. Это Давид знал из записей просить Урсу продемонстрировать навык он не решился.
Облик, в котором пришли, вы считаете своим обычным состоянием? уточнил Давид, силясь сохранять нейтрально-скучающий тон.
Урса молча кивнул.
Неконтролируемые трансформации случаются?
Да проговорил он, чуть нахмурившись.
Давиду пришлось многозначительно поднять бровь, чтобы тот продолжил:
Если больно, или если на эмоциях.
Серьёзно кивнув, Давид подумал, что не хотел бы встретиться с Урсой, когда тот «на эмоциях».
Третьей химерой, наконец, оказалась женщина. Её особенности были самыми скромными: лишь жабры на шее, благодаря которым она могла дышать под водой, а на руках и ногах у Лоры так её звали сформировались тонкие, почти прозрачные перепонки. Она не трансформировалась, поэтому, по её словам, была рада попасть в «Нейм» это дало возможность спокойно общаться с людьми, не скрывая постоянно «проблемные участки тела».