Родин, это хорошо, что ты зашёл. На тебя пришли документы, сказал майор и показал мне «отношение», в котором указывалось, что я рассматриваюсь к назначению на должность старшего лётчика в эскадрилью МиГ-23 в Камрань.
Блондинка Карина даже приподнялась со своего места, пытаясь заглянуть в этот документ. Вижу, что она по-прежнему предпочитает носить юбки покороче.
Так это ж хорошо, улыбнулся я. Что мне теперь? Писать рапорт?
Пфф! Не обижай старого кадровика! воскликнул Трефилович. Всё напечатали уже. Только роспись твоя нужна.
Теперь протянул он мне и напечатанный на машинке рапорт. Я быстро проверил орфографию, хотя это было ни к чему.
Родин, у меня хорошо с русским в школе было. Ошибки проверять не нужно, проворчал Балтин.
На автоматизме просто. Привык читать документы, улыбнулся я.
Это хорошая привычка. Давай подписывай и беги по командирам за визами.
Мы уже сегодня будем документы отправлять? удивился я.
Ничего себе скорость! Вот что значит, когда в полку грамотный начальник отдела кадров!
А чего тянуть?! Вон, и Кариночка уже на пляжи Южно-Китайского моря хочет, посмеялся Трефилович.
Карина застеснялась, но мне это даже понравилось. Стеснение на её лице смотрится очень притягательно. Но больше всего привлекают формы объёмных глаз.
Сватаете? спросил я.
Что, не нравится? Эх, вам красавцам-орденоносцам не угодишь, махнул рукой кадровик, пройдя к стойке со справками.
Вообще-то, я всё слышу, товарищи офицеры, громко возмутилась Карина.
Да мы знаем, Кариночка, замахал руками Трефилович и приобнял девушку за плечи. Эх, замуж выдам тебя и на пенсию пойду, подмигнул мне старый майор.
Обещать Балтину не буду. Пока к семейной я жизни не готов. Хотя, глядя на сегодняшнюю встречу прибывших из Афганистана, мне ненадолго, но захотелось быть семейным человеком и вообще иметь родных. Надо бы в отпуск съездить и бабу Надю повидать.
Процесс подписания рапорта затянулся до следующего дня. Утром пошёл к Буянову домой.
Родин, сегодня воскресенье. Забывай, Афган! Тут и выходные бывают, попивая рассол из банки, встретил он меня в дверях своей квартиры.
Рапорт бы надо быстрее подписать, сказал я. Чтобы процесс пошёл.
Ой, и ты думаешь, что всё так гладко будет? Командира ты ещё не видел нового? спросил Иван Гаврилович.
Нет. А он уже прибыл? поинтересовался я, убирая в папку подписанный комэска рапорт.
Назначен. Был здесь. Завтра будет на рабочем месте, кивал Буянов, прикрыв глаза. Непросто тебе с ним будет.
А вы?
У меня над ним власти нет. Да и не будет он слушать нас. Пойди поговори, но на хорошее не надейся, ответил комэска и попрощался со мной.
На следующий день, после быстрого подписания рапорта у Бажаняна, я с Трефиловичем отправился к командиру. Теперь так просто к нему не попасть.
Новый командир установил график подписания документов. Всё должно подаваться через делопроизводство и приносится только определёнными людьми. По личным вопросам были выделены специальные дни. Сегодня как раз такой день.
Вы прям подгадали момент, Трефилыч, сказал я, когда читал распорядок работы приёмной командира.
Да, вздыхал седой майор, перебирая бумаги на специальных полках.
В них оставляли документы на рассмотрение и подписание командиром. Потом забирали, не создавая при этом столпотворение в приёмной. Хотя, при Томине здесь «пробок» не было, а он старался принимать всех в любое время.
Заходите, позвал нас ефрейтор, вышедший из кабинета.
Ещё и адъютанта себе другого завёл командир, которого зовут Иванов Павел Егорович. Новый человек новые порядки!
Войдя в кабинет, я представился командиру.
В кабинете всё осталось так же, как и было при Валерии Алексеевиче. Появилось, правда, больше портретов. Да и фотография Томина в ряду командиров полка теперь заняла своё почётное место.
Сергей Трефилович, что у вас? спросил полковник.
Среднего роста, короткая стрижка и очень хитрый взгляд. Как с ним общаться, ума не приложу.
Товарищ полковник, на старшего лейтенанта Родина пришёл запрос на перевод в другую часть
Это как? Поясните, спокойно спросил полковник.
Трефилович объяснил всю ситуацию. Рассказал обо мне и моих стремлениях после Афганистана и показал полковнику пришедшее на меня «отношение».
И что я должен сделать? спросил Павел Егорович.
Вот рапорт, сказал я и протянул бумагу для подписания новому командиру.
Иванов читал, почёсывая подбородок, периодически поглядывая на меня и на Трефиловича.
И вы, Балтин, предлагаете мне его отпустить? спросил Павел Егорович у Балтина.
Так точно, громко сказал кадровик.
Я уже начинал нервничать. Пройдя этот барьер, мне придётся ещё выше идти. Но первый шаг очень важен.
Павел Егорович подумал, взял ручку и что-то написал на рапорте. В душе стало тепло. Подписывает, значит, даёт добро на перевод.
Держи. Свободны, сказал Иванов и вернулся к своим делам.
Улыбаясь, я взял рапорт и готовился убрать его в папку. Но вердикт на рапорт Иванова был не в мою пользу.
«Нецелесообразно. Полковник Иванов П. Е.» гласила надпись в левом углу.
Глава 4
Не такой развязки я ожидал в деле своего перевода. Что уж там говорить я уже во сне видел пальмы и белый песок Вьетнама, а тут споткнулся в самом начале пути перевода.
Товарищ полковник, на человека пришло отношение, сказал Балтин. При Валерии Алексеевиче вопрос о переводе был согласован.
При всём уважении к памяти героя полковника Томина, в данный момент разбрасываться кадрами мы с вами не можем, поднял на нас глаза Иванов.
Трефилович посмотрел на меня, намереваясь найти ещё какие-то законные аргументы для перевода в Камрань.
Направление Вьетнама весьма приоритетное. Люди там нужны очень сильно. Нас могут просто обязать его перевести, сказал кадровик и присел на стул, на который ему показал полковник.
Люди нужны везде. Наш полк не исключение. В период формирования Центра переводы невозможны, сказал Иванов.
Товарищ командир, часть в Камрани тоже формируется, сказал я.
Вот пускай флот сам и находит лётчиков себе в полки. Или у вас какие-то особые планы? спросил Иванов, убирая в сторону все бумаги. Вы прибыли из Афганистана недавно?
По лицу командира было видно, что он определённо знает, кто перед ним. Зачем тогда все эти расспросы?
Так точно, товарищ командир, громко ответил я.
Прекрасно. Получили боевой опыт. Награждён боевыми наградами? спросил Иванов у Трефиловича.
И не раз. Парень, со всех сторон положительный, начал хвалить меня кадровик.
Вот и хорошо. Тогда, товарищ Родин, объясните, зачем мне отпускать подготовленного лётчика? Ещё и с вашим уровнем подготовки, встал из стола Иванов.
Ну, что и требовалось доказать. Обо мне полковник слышал. Мой уровень ему известен. Значит, будет всеми силами брыкаться, чтобы не отпустить меня.
Товарищ командир, у меня в планах поступление в школу испытателей. Данный перевод
Не продолжайте, Родин, сказал Иванов и достал из нагрудного кармана лётного комбинезона серебряный портсигар с маленькой красной звездой. В испытатели хм, улыбнулся Иванов, открыл крышку портсигара и достал оттуда папиросу.
Вы сами в моём возрасте не хотели? не постеснялся спросить я и поймал недоумевающий взгляд Трефиловича на себе.
Командир пристально посмотрел на меня. В его взгляде читалось, что ему этот разговор начинает надоедать.
Вроде и нужно отказать мне в переводе, но кто его знает, насколько сильно за меня будет царапаться Граблин.
Мало ли что я хотел. Я, как и вы, между прочим, служу там, где прикажут, подкурил папиросу Иванов. Или вы думаете, что после Афганистана вольны выбирать дальнейшее место прохождения службы?
Вообще-то, Павел Егорович, есть указания по этому поводу из главного управления кадров. Там сказано, что подобная привилегия в выборе места службы у ветеранов Афганистана есть, заметил Трефилович, перебирая бумаги в портфеле. Вот и оно, кстати.
Сергей Трефилович, я читал этот документ. Там сказано, при наличии кадрового резерва и без снижения боеготовности части, верно? указал на документ Иванов.
Подтверждаю, смирительно произнёс Балтин.
С каждой минутой Камрань всё дальше от меня. А с ней и возможность поступить в школу испытателей. Спорить с новым командиром не стоит. Так «махнёт шашкой», что буду вечным дежурным по аэродрому.
Откуда ты родом? спросил у меня Иванов.
Владимирск, быстро ответил я, и полковник затушил папиросу в пепельнице, закрыв форточку.
Замечательно. С завтрашнего дня вы, старший лейтенант Родин, в отпуске. Давно же не отдыхали? спросил командир.
Так точно, ответил я, не понимая пока задумки Иванова.
Сходите в отпуск, выспитесь, отдохните. Через месяц увидимся и тогда решим, что с вами делать, сказал Иванов и сел на своё место. Я вас не задерживаю, указал на дверь полковник, и мы быстро покинули кабинет с Трефиловичем.
Интересное решение от нового командира. Дать мне возможность хорошенько всё обдумать. Хотя подумать действительно нужно!
В Осмоне оставаться не хочется, несмотря на расширение базы.
Пока я собирал свои вещи, в моей комнате сидел на кровати Марик и чавкал, поедая яблоко.
В отпуск? Это тебе повезло.
Как будто тебя не отпустили в отпуск, сказал я, намекнув, что Барсов, как и Гнётов и Мендель тоже убыли отдыхать.
Да мне это не особо нужно. Я бы лучше поучаствовал в распределении новых должностей, мечтательно сказал Марк, делая чуть тише музыку на кассетном магнитофоне Шарп.
Привёз же наш красавец каким-то образом в Союз из Афганистана презент, за который многие бы в Осмоне отдали огромные деньги.
Из динамиков играли Арабески вперемешку с Оттаван. Марк продолжал подвывать в такт этим песням в стиле диско на своём ломаном английском.
Ты так сказал, будто объявление висит на двери отдела кадров. Мол, записывайтесь в свободные клетки, чтобы заранее занять хорошую должность, сказал я, аккуратно складывая свою рубашку.
Ой, Серый! Я ж тебе так сказал, поскольку не жду чего-то хорошего от нового командования. Ты сегодня был в эскадрилье? Нет. А там мужики всё мне рассказали, кого и что ожидает, с набитым ртом проговорил Марк.
В принципе, об этих слухах я знал, но теперь есть подтверждение. Пускай и слабое, если учитывать репутацию Барсова.
Араратович уже не будет командиром полка. Это понятно, раз Иванов уже сидит в бывшем кабинете Томина. Комэска через три месяца уйдёт на пенсию. С Гнётовым непонятки. Ходил он общаться с начальством, но пришёл, как и я с отпускным билетом.
Про Менделя вообще странные разговоры. Он то на север переводится, то ли на Сахалин.
Карина с кадров сказала, что он к Трефиловичу приходил и просил найти ему место. Чем дальше, тем лучше, сказал Марк, просматривая книгу Лермонтова. Как ты это читаешь, если здесь даже картинок нет?!
Это слишком сильное чтиво для тебя. Начни с чего попроще, забрал я у него синий том с произведениями великого русского поэта.
С чего же начать? с интересом спросил Марик.
С «Родничка» начни, сказал я.
Ой-ой-ой! Смешно, что звездец! возмутился Барсов. У тебя когда отъезд?
Завтра в плане перелётов есть до Астрахани борт. С ними домчу, а там и до дома, ответил я, застегнув сумку и поставив её под кровать.
Марк вопросительно смотрел на меня, будто ждал от меня денег.
Что такое? спросил я, прикладываясь на кровать.
Ты издеваешься? Сколько нас дома не было? У тебя нигде не чешется? удивился Марик.
Пожалуй, с ним стоит согласиться. В кабинете Балтина я на Карину смотрел, как волк на зайца.
Ты если что-то предложить хочешь, то говори. А то издалека заходишь, сказал я, готовый к предложению весело провести время.
Родин, ты меня удивляешь. Я думал, ты после Вещевой ещё долго отходить будешь. На тебя это
Ты зубы не заговаривай. Предложения какие? громко сказал я, поднялся с кровати и выключил музыку.
И повёл меня Барсов в городской парк. Время для прогулок он нашёл просто идеальное. На улице плюс 5, и девушки уже давно не носят лёгкие платья. Музыка не играет. Деревья стоят голые, и народу нет совсем.
Странная получается прогулка, когда только мы вдвоём с Мариком, подложив газеты под задницу, восседаем на одной из лавочек.
Прекрасно, да? спросил он у меня.
Посмотрел я по сторонам и не увидел хоть что-то хорошее. Одинокие аллеи, покачивающийся от ветра фонарь на столбе, а народ даже рядом с детским кинотеатром «Антошка» не толпится.
У тебя странный юмор, Марк. Ты же собирался хорошенько погулять. Желательно, привлечь к этому противоположный пол, возмутился я, укутываясь в свою куртку.
Ты не понимаешь. Знакомиться нужно именно в таких местах. Неожиданных, я бы сказал, начал он выдавать мне свою теорию знакомства с девушками.
Пикапер хренов! Собрался заморозить меня на свежем воздухе. После таких посиделок на газетке в парке ничего не захочется, кроме чая горячего.
И только я об этом подумал, как в алее показались две девушки. Причёска аля высокий хвост, вязанные юбки, длинное цветастое пальто на каждой и аккуратная походка, чтобы не наступить лишний раз в лужу. Чем ближе они к нам, тем сильнее жмутся друг к другу.
Вышли красавицы на свет, и я их внимательно рассмотрел. Одна, рыженькая, закусила нижнюю губу и осмотрела нас сверху вниз. Другая, всем своим видом показывала равнодушие к нашей паре с Марком. Мол, парни ей сейчас неинтересны, а юбку покороче она надела, потому что ей нравится так одеваться зимой.
Так, смотри Родин и учись, сказал Марик и, вскочив с лавки, побежал за уходящими девчатами. Сейчас я тебе Ален Делона покажу.
Смотрю я на этого красавца, но от французского сердцееда вообще ничего не взял блондинчик. Что-то показывает руками, жестикулирует, изображает, что он лётчик и все девчата должны перед ним лежать.
Ну как? Пойдём с нами? радостно спросил он, на что получил лишь фырканье и отворот-поворот.
Озадаченный и хмурый, Марик вернулся ко мне. Чтобы снова занять свой пост на газетке.
Что скажешь? спросил я, ожидая какую-то отмазку от Барсова.
Не заморачивайся, отмахнулся он. Я на них посмотрел вообще не наш с тобой вариант. Некрасивые
Походу, ты не Делон, а Луи де Фюнес, отметил я и повёл Марика к нам в общагу.
Растерял своё обаяние наш красавец. Так может совсем неженатым остаться.
На следующий день я совершил долгий беспосадочный перелёт до каспийской столицы. Далее поезд, и вот он родной город.
В этот январский день он был по-настоящему зимним. Большие сугробы, едва очищенные тротуары и огромное количество детей на замёрзшем льду.
Ребятня выбирала для своих хоккейных баталий лужу побольше. Некоторые подражали Харламову, Михайлову и Петрову, а другие предпочитали обыкновенные салазки.
Это приспособление я ещё застал в своём детстве. Деревянная платформа с прибитыми коньками и подложенной небольшой подушкой или свёрнутым маленьким одеяльцем, чтобы сидеть на коленках. К этому транспорту ещё идут в комплекте два больших металлических прута-палки с заострёнными концами. Словно на лыжах ты отталкиваешься и кружишься на льду таким образом. Проводить так можно целый день, пока тебя домой не загонят. Мне везло у меня не было того, кто прерывал мои катания на салазках.
Реакция бабушки на мой приезд была ожидаемой. Распереживалась она, что не смогла должным образом подготовиться.
Ну что ж ты весточку не прислал? Я бы хоть приготовила что-нибудь поесть, расстроилась баб Надя, выставляя передо мной сковородку с жареной картошкой и маринованным лучком.
Бабуль, ну и этого хватит. Не есть же сюда приехал, улыбнулся я, взяв немного салатика из свежей морковки.
Помимо этих блюд, бабушка ограничилась консервами, соленьями разных овощей и ещё несколькими блюдами. Вот так не подготовилась к моему приезду бабуля. Не представляю, что было бы на столе, если б она знала о моём приезде.