Реджинальд
Реджинальд вступает в отряд гражданской обороны, объясняя Милли, что ему необходимо быть полезным.
То, чем я занимаюсь на заводе, очень важно, наверное, говорит он. Но мне нужно больше. Нет никакого смысла сидеть дома по вечерам и выходным. Я вполне мог бы проводить это время в городе и помогать людям.
Правда в том, что Редж готов на что угодно, лишь бы сбежать из дома. Частенько после работы он заходит пропустить пинту, лишь бы вернуться попозже, он никогда не знает, что ждет его за дверью. Иногда все в порядке, и он узнаёт в Милли девушку, в которую влюбился много лет назад. Но иногда ее злит буквально все. Он все делает не так. И слишком простое объяснение, что жизнь разделилась на «с Беатрис» и «без Беатрис». Нет, это все чертова война, проклятые бомбежки. Все изменилось.
Редж жалеет, что не пошел на фронт еще тогда, в самом начале, в 39-м. Он был на год старше призывного возраста, и опыт брата на первой войне заставлял колебаться, хотя, конечно, он был готов сражаться за правое дело. Но когда не пришлось поступать на службу, Редж испытал огромное облегчение. Он не хотел разлучаться с Беатрис и Милли, а ведь именно это и произошло: его дочь на другом берегу Атлантики, а жена закуклилась в собственных тревогах.
И Милли не одна такая. Парни на работе жалуются на своих жен, как те с ума сходят, только и думая про детей, которых отослали из города. Но никто из знакомых не отправил детей в Америку. Однако Редж все равно считает, что это было правильным решением. Да, вступление Америки в эту войну кажется все более вероятным. Но за океаном все равно безопаснее. Если бы Беатрис осталась в деревне, где сейчас живет множество ребятишек, он бы места себе не находил. Его вполне устраивает, что больше не нужно волноваться. Девочка хорошо питается, отлично успевает в школе, живет в семье, где о ней заботятся.
В субботу, когда он возвращается с учений, Милли сидит на диване и машет ему письмом.
Новое, улыбается она. Прочесть тебе вслух?
Но голос у нее резкий, и, еще не видя бутылки, Редж чувствует запах алкоголя. По субботам такое теперь частенько.
Валяй, говорит он, опускаясь на стул, расшнуровывая и сбрасывая башмаки. Учения оказались тяжелее, чем он представлял, но ему нравится, что голова и тело несколько часов кряду заняты делом. Некогда думать о чем-то еще.
Дорогие мамочка и папочка, читает Милли, сегодня я поймала макрель! Мы выходили в море на большом соседском катере. Я сама поймала, а потом миссис Джи приготовила ее с лимоном и сливочным маслом. Было вкусно.
Милли прерывает чтение и смотрит на потолок, где еще с начала войны трещина по штукатурке, с востока на запад.
Я никогда не пробовала макрель, говорит она, произнося «макрель» с американским акцентом, растягивая слово, будто в нем гораздо больше слогов. Интересно, на что она похожа.
Редж наливает себе выпить из бутылки, стоящей на кофейном столике.
На рыбу, наверное, замечает он, и Милли смеется.
Точно, соглашается она. Конечно же, на рыбу.
Смех у нее трескучий. Она продолжает читать письмо, в котором полно подробностей о летней жизни в Америке: еда, прогулки, теннис, закаты. Реджу нравятся все эти мелкие детали, они помогают точнее представить дочь в далеком незнакомом месте. Пес поранил лапу. Беатрис плавала наперегонки с Джеральдом и обогнала его. Она научила мальчиков делать бумажные кораблики, как ее саму когда-то научил Редж.
Как ты думаешь, спрашивает Милли, эти люди вообще в курсе, что идет война? Что каждый день погибают люди?
Господи Иисусе, вздыхает Редж, она счастлива. Разве не этого мы хотели?
Я хотела, чтобы она осталась здесь!
Редж устал от этих разговоров.
Хватит толочь воду в ступе, Мил. У нее должно быть детство. Алкоголь начинает действовать, он чувствует, что заводится. Давай расскажу тебе, что слышал на днях. В деревне детей заставляют спать в амбарах. Мальчика побили за разбитую тарелку. Редж замолкает, прикидывая, рассказывать ли самое страшное. Я слышал, что девочку возраста Беатрис изнасиловал отец семейства.
Милли как будто не удивлена. Может, ее сарафанное радио уже донесло эти слухи.
А откуда нам знать, что то же самое не происходит с нашей дочерью? говорит она. Мы же не знаем этого человека. И двух его сыновей. Ты не задумывался, что может скрываться за картинкой этой идиллической жизни? За всеми этими, она машет письмом у него перед глазами, красивыми словами? Мы понятия не имеем. Она рисует для нас тот мир, который ей хочется, чтобы мы увидели. Мы то же самое делаем ради нее. Она тоже понятия не имеет, что мы преодолеваем, как я страдаю. Никто не знает, что происходит за закрытыми дверями.
Реджинальд откидывается в кресле, прикрывает глаза. Он понимает, что Милли сама не верит в то, что говорит. Она просто пьяна и пытается его провоцировать. В глубине души он уверен, что Беатрис в безопасности. Он верит ее рассказам. Они его радуют. Он словно видит, как она улыбается, выбираясь из воды на причал, видит, как мокрые волосы струятся по спине. И сам улыбается этим мыслям.
А ты, шипит Милли, подлизываешься к этим америкашкам. А они такие же гадкие, как и мы.
Нэнси
Нэнси, лежа на животе на газоне и делая вид, что читает, размышляет, следует ли на этих выходных устроить праздничный ужин в городе. Исполняется ровно год, как Беа живет в их семье. Она уверена, что девочка помнит дату, и точно так же убеждена, что ее рассеянные мальчишки напрочь забыли. Нэнси переворачивается на спину и, прикрыв ладонью глаза от солнца, смотрит на трех детей на плавучем причале.
Джеральд учит Беа нырять. В начале лета девочка даже плавать не умела. Для всех них эта новость стала настоящим потрясением. Нэнси знала, конечно, что Беа выросла в Лондоне и все такое, но, право слово, научить своего ребенка плавать элементарная необходимость. Как родители вообще могли посадить ее на корабль, не научив плавать? Итан больше недели занимался с ней каждое утро, а потом они устроили целое представление: Беа с Кингом плыли вместе до плавучего причала, впереди Уильям, а Джеральд замыкал процессию. Итан раздувался от гордости, махая детям с берега. Когда Уильям захотел научить ее нырять, Беа отказалась, вполне довольная тем, что просто соскальзывает в темную воду с причала ногами вперед. Но она плавает все увереннее, и Нэнси знает, что теперь девочка хочет научиться нырять, чтобы обогнать Уильяма. Победить она, разумеется, не сможет, но противником будет серьезным. И Нэнси подозревает. что гораздо более серьезным, чем кажется Уильяму.
Уильям валяется на причале, а Беа ныряет раз за разом, и Джеральд придерживает ее плотик для плавания. Нэнси не хотела бы, чтобы ее чему-нибудь учил Уильям, из них двоих терпением обладает только Джеральд. Нэнси не слышно, о чем говорят дети, но время от времени оттуда доносятся взрывы смеха.
Как изменила их жизнь эта девочка. Особенно на острове. Прежде к этому времени Уильям и Джеральд уже готовы были вцепиться друг другу в горло, изнемогая от общества друг друга. Невозможно представить двух более разных братьев. Она постоянно говорит Итану, что если бы можно было сложить вместе этих двоих, у них был бы один идеальный ребенок. То, что в одном сила, в другом слабость. В раннем детстве они отлично ладили, хотя Уильям быстро уставал от неуемной энергии и шуток Джеральда. Но с возрастом, с грустью наблюдала Нэнси, они все больше отдалялись друг от друга, по мере того как у Уильяма появлялся свой собственный мир. Не на это она надеялась. Она подозревает нет, знает, она спрашивала, что Джеральду трудно заводить друзей в школе. Он слишком чувствительный, ему неловко с другими детьми. Уж очень тесно у него связаны голова и сердце. А вот Уильям, тот всегда в окружении оравы друзей и всегда предпочитает их общество любому члену семьи. Сейчас ему часто не по себе, он как будто не находит себе места. Вспыхивает из-за чего угодно. Средняя школа, которая начнется всего через несколько недель, когда они вернутся домой, тревожит Нэнси.
Но Беа перетряхнула все, не отдавая себе в этом отчета. Само ее присутствие изменило расстановку сил в семье. Даже Итан к ней привязался. В самом начале Нэнси не была уверена, что он вообще с ней поладит. И вот вчера после ужина Беа стояла рядом с ним на крыльце, любуясь закатом. Они не сказали ни слова друг другу, просто стояли не шелохнувшись, пока не погасло яркое небо.
Да, ужин в ресторане в субботу, решает Нэнси. Отпраздновать не только годовщину, но заодно и все три августовских детских дня рождения. Просто не верится, что им уже десять, двенадцать и четырнадцать. Лобстер, жареная кукуруза и чудный шоколадный торт, и может, еще мятное мороженое, уж праздник так праздник.
Беа
Беа хотелось бы, чтобы лето длилось вечно. Они в Мэне уже почти три месяца, и она с ужасом ждет отъезда, который назначен на послезавтра. У мальчишек отросли космы. Спать все ложатся когда захотят. Обеды больше не похожи на продолжение школьных занятий дома-то мистер Джи норовит пичкать их знаниями и во время еды и превращаются в веселую неразбериху. Беа ходит исключительно в комбинезонах обноски Уильяма прямо поверх купальника. Каждый день новое приключение, даже если они занимаются ровно тем же, что и накануне, и днем раньше, и еще раньше, и еще.
Дни раскрываются и разматываются непрерывной лентой. Одно запросто перетекает в другое. Прогулка в лесу может закончиться прыжками бомбочкой в воду с высокой скалы. А полные диких ягод ведерки означают полдня возни с выпечкой маффины или пироги и отмывание кухни от муки, яиц и сахара. Они собирают коллекции всякой всячины: шишки, ракушки, птичьи перья. Даже дождливые дни великолепны. Дом полон книг. Беа любит читать на выцветшем зеленом диване в гостиной, время от времени опуская книжку, чтобы посмотреть на туман, поднимающийся от воды и сливающийся с белесым небом.
Грегори тоже расслаблены и умиротворены. Миссис Джи работает в саду, каждый день перед обедом отважно купается в холодной воде, а после обеда загорает на солнце, приспустив бретельки купальника с веснушчатых плеч. Здесь даже мистер Джи совсем другой. Не только за обедом. Он научил Беа плавать, но еще научил грести веслами, жарить пончики, пускать «блинчики» по воде. Он частенько пропадает на полдня ловить макрель с лодки, бродить по лесу или рисовать акварелью за старым амбаром, а когда возвращается, сидит на террасе со стаканом виски в одной руке и трубкой в другой и смотрит, как розовеет небо.
Сегодня Беа поплывет в город. Она уже дважды плавала вокруг острова, а это больше, чем расстояние до городка, но легче, потому что берег всегда рядом. По пути в город могут попадаться яхты, а еще волны и течение. Мальчики поплывут на лодке рядом с ней, а мистер и миссис Джи отправятся в город заранее, будут встречать ее с полотенцами и сухой одеждой. Уильям сказал, что он доплывает за сорок пять минут, так что она рассчитывает справиться примерно за час.
Перед отъездом в город мистер Джи отводит ее в сторонку.
Ты справишься, говорит он. Я знаю, ты сможешь. Ты отличный пловец, и я ужасно горжусь тобой. Ни за что бы не поверил, что такое возможно, ведь ты только в начале лета научилась плавать.
Беа теребит прядь волос, молча кивает и смотрит на него.
Но если вдруг что-то пойдет не так, просто остановись, замри в воде, пока мальчики не подплывут к тебе. Обещай, что так и сделаешь.
Он коротко обнимает ее, и, кажется, это впервые.
Я остановлюсь, если будет нужно, отвечает она, глядя ему в глаза. Но это не потребуется. Я справлюсь.
Он подмигивает ей:
Молодчина.
Море сегодня спокойное голубая гладь, расстилающаяся между островом и городом. Она различает шпиль церкви, в которую они ходят каждое воскресенье, и башенку библиотеки, где она провела множество часов, уютно устроившись с книжкой прямо на полу. Беа машет мальчикам, стоящим около лодки, застегивает под подбородком купальную шапочку и вступает в воду, как будто отправляется в город пешком; холодная вода поднимается вверх по телу, по мере того как Беа заходит все дальше. Потом каменистое дно под ногами пропадает, она вытягивается в воде и начинает медленно, размеренно двигать руками, гребок за гребком, шумно выдыхая в воду, как научил мистер Джи, чувствуя, как согревается по мере движения. Время от времени она оборачивается назад, проверяя, что плывет в нужном направлении, но в основном концентрируется на дыхании и гребках, иногда напоминая себе не забывать работать ногами. Беа знает, что мальчики рядом, а взрослые Грегори в городе, невидимая линия соединяет их всех, а в середине этой линии она, Беа.
Она переворачивается на спину немного отдохнуть, приподнимает голову и машет мальчикам. Джеральд встает на ноги и бешено машет в ответ, едва не вываливаясь за борт. Уильям приветственно салютует и усаживает на место Джеральда. Она сдерживает смех, глядя на них, какие же они предсказуемые, как близки ей они оба, и как ей спокойно рядом с ними. Она вновь переворачивается, немножко плывет брассом, а потом опять переходит на кроль.
Что бы сказала мама, если б увидела? Папа был бы рад, это точно, а вот насчет мамы она не уверена. Этот океан, в котором она сейчас плывет, океан, разделяющий их, он стал шире за минувший год. Та жизнь и та девочка постепенно растворяются. Она по-прежнему пишет домой каждое воскресенье, но теперь ей все труднее заполнять страницу словами. Письма родителей тоже становятся все более краткими и все менее связными. Как будто они не знают, о чем ей написать. Задают много вопросов. Папа больше не пересказывает шутки. Беа рада была узнать из их последних писем, что бомбежки Лондона почти прекратились. Гитлер отступает. Но все еще не безопасно, а папа с самого начала сказал, что она не вернется домой до окончания войны.
В очередной раз поднимая голову, она чувствует, как потяжелели руки и ноги. Каждый гребок дается с большим усилием, чем предыдущий. Но она уже близко к цели. Мистер и миссис Джи уплыли на голубой лодке, и она видит ее, пришвартованную у причала, и знает, что они тоже где-то рядом. Беа проплывает мимо лодок, стоящих на якоре чуть дальше, ее замечают люди с яхты, выходят на палубу и машут ей.
Почти на месте! кричит какой-то мужчина. Осталось чуть-чуть!
Она переживала, каково будет плыть мимо яхт и чужих людей, но ей приятно внимание, и Беа машет им в ответ, когда получается. А потом она видит миссис Джи, радостно подпрыгивающую на причале, и думает, не в первый уже раз, что Джеральд и миссис Джи вылитые копии друг друга. Беа не видит сейчас Джеральда, но не сомневается, что в эту минуту он ведет себя точно так же.
Наконец она начинает задевать телом мягкие водоросли и чувствует ногами дно. Она больше не плывет, а просто идет к берегу. Там ее встречают Грегори, и миссис Джи заворачивает ее в громадное желтое полотенце, прежде чем расцеловать в обе щеки, еще и еще.
Ты справилась, я знала, что ты сможешь, тараторит она.
А мистер Джи улыбается.
Молодчина, вновь говорит он, и ей хочется, чтобы он опять ее обнял, но еще больше ей хочется услышать, как эти слова произносит ее отец.
Уходя с пляжа, она оборачивается и смотрит на восток, туда, где остров, а дальше море.
Милли
Расставание, понимает наконец Милли, сродни переживанию горя. Печаль накатывает волнами, бывают приливы и отливы, но сейчас, когда прошло больше года, приливы ощущаются реже. В каком-то смысле Беатрис уехала навсегда. Милли слышала, что некоторые матери навещали своих детей за границей, но знает, что у нее нет такой возможности. Редж ясно дал это понять, особенно после того, как узнал, что одно судно с детьми на борту было торпедировано. В следующий раз она увидит Беатрис, когда та вернется в Лондон, после окончания войны. Странным образом это знание помогает жить дальше. Временами Милли даже кажется, что все это произошло давным-давно, а материнство нечто, случившееся не с ней, а с кем-то другим. Американка, похоже, отлично справляется со своей ролью. Однако время от времени Милли позволяет дать волю зависти. Возможно, Нэнси как мать гораздо лучше, чем была она сама. Очевидно же, что там Беатрис счастливее, чем здесь, но Милли никогда не зацикливается на этом. Легче всего, когда удается совсем прекратить думать. Но хватает ее ненадолго.