Взаимно, дружище Гоззо. От рукопожатия Гюнтер воздержался, а Гоззо и не настаивал. Думаю, ты кое-что понял, но пока боишься сказать это мне в лицо, продолжил он. Отвечу сразу на все вопросы: да, я из них. Из Фрайкрига.
Это слово, пускай и произнесённое очень тихо повисло между собеседниками точно камень. Или скорее петля. Та самая, в которой будет качаться Гоззо, за одно то, что не донёс контрразведке о своих подозрениях сразу, как они только возникли.
Страшно, в голосе Шютца не было и намёка на вопросительную интонацию. Гоззо перед ним просто трясся от ужаса. И в этом их сила, дружище.
Их?
Тех, кто довёл Кригмарк до такого состояния, просто ответил Гюнтер. Посмотри вокруг, друг мой, разве не видишь, куда катится королевство? Вечная война со всем Весторном, раскол внутри целые города отказываются выполнять военные поставки и перестают слать рекрутов. Хуже того, они сговариваются с соседями, ведут переговоры о капитуляции. Ещё немного и весь Кригмарк полетит к Отрааксу в пасть. И его ведёт туда наш доблестный Высший военный совет по главе с королём.
Он помолчал в полминуты, и добавил.
Вот теперь, дружище Гоззо, я у тебя в руках. Я наговорил достаточно, чтобы меня живьём превратили в возвращённого.
Не раз работавший на фабрике смерти Гоззо знал, что эта казнь всего лишь миф Истязатели смерти работают только с покойниками. Однако после виселицы все преступники отправлялись к ним, конечно же.
Зачем? спросил осипшим голосом Гоззо, и даже пара хороших глотков не помогли ему. Пиво в кружке отдавало тухлятиной или кровью, так показалось Гоззо.
Затем, что ты нужен нам, Гоззо Херцог, ответил Гюнтер, и от этих слов у инженера по спине поползли ледяные змейки пота.
Для чего?
Для дел, которые, как мы верим, изменят Кригмарк. Изменят настолько, что здесь снова можно будет жить, а не выживать, как сейчас.
Гоззо окинул взглядом полную народа пивную. Закрытые ставни, чадящие лампы, спешащих поскорее захлопнуть за собой дверь посетителей. Снова пошёл дождь противный, кислотный дождь, и по улицам можно передвигаться лишь короткими перебежками из одного укрытия в другое, как под обстрелом. Да и жалили капли ничуть не хуже стрел ангельнских лучников, легко находя малейшие прорехи в защитных плащах и накидках.
Мы не сможем прекратить вот это вот всё, понимающе кивнул Гюнтер. Кригмарку и в будущем нужна военная промышленность. Но будем бороться за то, чтобы будущее стало лучше настоящего, а не как сейчас.
Как? едва сумел выдавить из себя Гоззо, и тут же уточнил: Как бороться?
Лично тебе, дружище, нужно будет выполнять мои просьбы, как прежде, ответил Гюнтер, а там посмотрим Ах да, ещё одно. На колено Гоззо лёг увесистый свёрток. У нас, во Фрайкриге, есть своего рода касса взаимопомощи. Раз ты помогаешь нам, можешь рассчитывать на он замолчал на мгновение, словно подбирая слово, скажем так, пенсию. И у нас всё будет без обмана, поверь мне, друг мой. Вовсе не так, как на заводе.
И в этом он Гоззо не обманул. Деньги инженеру перепадали не то, чтобы большие, однако и они пришлись весьма кстати. Благодаря этой «пенсии», которую получал в конце каждой недели, Гоззо смог-таки нанять прислугу симпатичную вдовушку немного моложе ему самого. А через пару недель набрался храбрости залезть ей под юбку. Вдовушка не сопротивлялась, однако после сразу заявила, что за это дело придётся доплатить или ни-ни. Но и эти расходы Гоззо теперь вполне мог себе позволить.
Жизнь налаживалась, и инженер, который, как ему самому казалось, не улыбался с детства, стал делать это куда чаще. Коллеги обращали внимание, однако списывали на связь со вдовой-прислугой скрывать её Гоззо не считал нужным. Обществом такого рода связь не осуждалась, и даже поощрялась, ведь плоды её внебрачные дети попадали в приюты, где из них ковали новых солдат для Кригмарка.Всё изменилось снова, когда в руки Гоззо попал дорожный бювар.4
И здесь история Гоззо Херцога начинается по-настоящему.
Ледяной пот струился по спине, по лицу, заливал глаза. Гоззо и хотел бы смахнуть его, но не решался выпустить проклятущий бювар. Будь он неладен этот кожаный уродец! Вся жизнь из-за него полетела к Деспису дальше уже некуда. А ведь неплохо же было всё, неплохо. Да, Гоззо отлично понимал кому помогает тем, кого на обязательных лекциях в заводской столовой клеймили врагами, называли исключительно подонками и ублюдками, недостойными жить в Кригмарке. Но ведь Гюнтер был прав, во всём прав так дальше жить нельзя. И Гоззо помогал Фрайкригу как мог, а точнее делал то, что просили.
Помощь была мелкая, с основном курьерская работа, но иногда приходилось кое-что брать на заводе или фабрике смерти, а это уже тянуло на виселицу. Вот только он подписал себе приговор, когда не выдал друга Гюнтера после первых подозрений, а теперь уже всё равно. Снявши голову глупо плакать по волосам. Да и за опасные задания Гоззо получал вполне приличную плату, куда больше обычной еженедельной «пенсии».
Но сегодня днём изменилось всё. Абсолютно всё. Вся прошлая жизнь Гоззо полетела к Деспису или даже Отрааксу, что вернее.
Когда Гюнтер сказал, что требуется от Гоззо, тот опешил настолько, что просидел несколько минут, наверное, с разинутым ртом. Друг встретил инженера в заводской столовой, он вообще легко проникал на завод, наверное, работал здесь. Столовая на заводе была не одна и если не было нужды встретиться с Гоззо, он обедал в другой. Так думал сам инженер другого объяснения найти он не мог.
Ты с ума сошёл? наконец, сумел выдавить из себя Гоззо.
Отнюдь, дружище, покачал головой Гюнтер. Ты пойми это наш билет отсюда. Прямиком в свободный Галиат. Это станет нашим пропуском во Фрайкриг. Уберёмся, наконец, из Кригмарка и заживём как люди. Заживём, понимаешь?
А как же наша борьба и всё такое? не понимающе уставился на него Гоззо. Не то чтобы он всерьёз верил всему, что лил ему в уши друг, однако как-то нынешние слова Гюнтера совсем не вязались с прежними речами.
Не будь ребёнком, дружище, насел на него Гюнтер. Фрайкриг ведь не просто группа наёмников. Они собирают силы, вербуют людей, и всё для одной цели вернуться на родину, и всё здесь изменить. Скинуть в Бездну к Отрааксу Высший военный совет, всех этих замшелых лордов-генералов с гроссмаршалами, вернуть власть королю, закончить бессмысленную войну со всем миром. Для этого Фрайкриг держит здесь агентов, вроде нас с тобой, и никогда не скупится. Ты ведь никогда не был в обиде, верно? Гоззо не мог ничего возразить и только кивнул в ответ. А теперь от нас с тобой требуется сделать настоящее дело. Не мелочь, как прежде, а настоящее понимаешь, дружище, настоящее дело!
Несмотря на то, что говорил Гюнтер запальчиво и даже немного повысил голос, в столовой никто не услышал его. В обеденный перерыв здесь стоял постоянный гул нескольких десятков голосов, переговаривающихся порой куда громче него с Гоззо.
И в первую очередь им нужны технологии, продолжил Гюнтер. Наши, кригмаркские, технологии, которыми они там не обладают. Будет война, понимаешь же? Гроссмаршалы так запросто власть не отдадут, и Фрайкригу придётся воевать с теми, кому они достаточно задурили голову. И без передовых технологий им не победить. Теперь-то ты понимаешь, что поставлено на карту, дружище Гоззо?
Гоззо отлично понимал какие ставки в той игре, куда втянул его Гюнтер. А жизнь его, инженера Гоззо Херцога, станет в ней не более чем разменной монетой. Выходит, он как был так и остался неудачником Анэ, божество Заботы, лишь на краткий миг взглянула на него, а теперь прекрасный лик её обернулся зловещей ухмылкой Фрауута, божества Обмана. Прежде Гоззо, как и почти все в Кригмарке, редко поминал божеств, кроме Десписа, вечного спутника Истязателей смерти на их мрачных фабриках, да изредка Абота, когда скорее хотел отправиться в объятия божества Забвения, напиваясь после особенно тяжёлой рабочей недели.
Бювар передал ему Гюнтер. Тогда же в столовой. Просто оставил его под столом, взяв вместо него принадлежащий Гоззо. От обычного инженерского бювара, утверждённого артикулом королевского министерства снабжения, этот отличался наличием потайных отделений. Именно туда Гоззо должен был сложить то, о чём рассказал ему друг. Копии чертежей новой модели боевой машины с условным обозначением NcKpfwAusf.15«Куница». В отличие от предыдущей модели, названной «Крысой», эта мобильная боевая платформа имела на вооружении самое современное артиллерийское орудие эфирную пушку. Сами «Куницы» ещё не поступили в армию, однако испытание на полигоне прошли на «отлично» и комиссия, включавшая сразу двух гроссмаршалов и генерал-кригскомиссара,6так впечатлилась результатами, что тут же единогласно вынесла резолюцию «немедленно начать производство» и как будто слова «немедленно» тут же добавили «в кратчайшие сроки». Именно поэтому военные заводы получили сразу несколько копий чертежей «Куницы». Одну из которых Гюнтер поручил Гоззо выкрасть.
Сделать это оказалось до смешного просто. Гоззо ничего не стоило оказаться одному в помещении с чертежами. Несмотря на строжайшую дисциплину на оборонном заводе, его попросту никто не воспринимал всерьёз. Ну как угроза может исходить от несчастного неудачника Гоззо, в самом-то деле. Свяжись он с Фрайкригом или ангельнской разведкой, тут же засыпется с его-то «везением». В первый же день к нему нагрянут копфъягеры.
С присущей ему аккуратностью, Гоззо сложил в потайное отделение бювара чертежи, выполненные на тонкой бумаге. Такую не купить ни за какие деньги вся она идёт на нужды промышленности, в основном, военной и поставляется исключительно на заводы и фабрики. Гоззо очень любил её, наверное, это была единственная настоящая радость в его жизни и работе инженером на оборонном заводе. Пивные не в счёт там он просто забывался, падая в объятья Абота. Когда он расстилал на столе перед собой чистый лист чертёжной бумаги, в нём Гоззо нравилось абсолютно всё. Он любил проводить по ней ладонью и пальцами, прямо как по женской коже, почти лаская её. Любил хрустящий звук, с которым она складывалась. Он всегда делал очень аккуратные складки, и не только потому, что боялся повредить собственный чертёж, но и потому, что не хотел портить совершенство бумаги.
Но в этот раз бумага как будто жгла ему пальцы, пока он складывал чертежи в потайное отделение. Гоззо боролся с желанием скомкать их и затолкать как придётся, чего никогда бы не позволил себе прежде. Он злился на всё вокруг, а на самом деле, конечно же, на себя. В первую очередь за то, что позволил втянуть себя в такое.
Гоззо отлично понимал, что сейчас запахло уже не виселицей, а четвертованием. Медленным расчленением. Разрыванием конями. Гоззо не был любителем подобного рода зрелищ, но на паре казней в месяц присутствовал, иначе контрразведчики с завода, у которых были глаза и уши всюду, взяли бы его на заметку. И сейчас воображение ярко рисовало ему картину медленно шагающих некронконструктов, которые, подчиняясь командам погонщика, делают один неторопливый шаг за другим. А крепкие верёвки, привязанные к рукам и ногам Гоззо, натягиваются всё сильнее. Его кости трещат, мышцы разрываются от нестерпимой боли. Он словно наяву почувствовал её, и его затрясло.
Гоззо едва не выронил последние листы, но справился с собой. Даже сумел невероятным усилием воли, какого просто не ожидал от себя, вернуться на рабочее место и даже что-то сделать до конца дня.
И вот теперь он шагал к проходной, обливаясь ледяным потом, а кожаный бювар жёг ему пальцы.
Гоззо содрогался от каждого брошенного на него взгляда. Ему казалось, что все вокруг знают о содержимом бювара, и на проходной его обязательно схватят. А может там уже ждут копфъягеры. Ему хотелось выкинуть проклятый бювар и бежать, бежать без оглядки. И то, что он находится на отгороженной от города высокой кирпичной стеной территории завода, Гоззо ничуть не смущало.
Однако на проходной дежурил знакомый Гоззо, немолодой ландверьер7с говорящим прозвищем Думкопф8. Он тщательно проверил документы Гоззо, хотя знал того в лицо, попросил открыть бювар. В тот момент, когда Думкопф сунул в его кожаное нутро свой длинный нос, Гоззо едва удар не хватил. Однако часовой удовлетворился осмотром, и вернул инженеру бювар и документы. Гоззо тут же поспешил покинуть проходную.
Он почти бегом добрался до станции омнибуса,9 который покатил его к конспиративной квартире, где он должен был передать бювар Гюнтеру. Казалось бы, ничего сложного главное сделано, он покинул завод. Осталась сущая мелочь, но человек предполагает, а Фрауут располагает.
Божество Обмана легко играет судьбами людей, и ему нет никакой разницы кто это -гроссмаршалили такой вот маленький человек, как Гоззо. Все они для него лишь фишки на игральной доске. Пожелает, смахнёт в корзину, захочет двинет на клетку, где тот вознесётся так, как и не мечтал. И всё же мало кто в Весторне желал, чтобы коварный и изменчивый Фрауут обратил на него своё внимание.
Готфрид фон Криглихинген ненавидел Остфалл. Всей душой настоящего военного ненавидел. За его чисто выметенные мостовые, за выглядевшие новенькими дома, на ремонт их явно не жалели денег, за запрет на лошадей, за носилки, в которых таскали особенно ленивых господ. Но больше всего он ненавидел воздух тот самый, какого не найти больше нигде в Кригмарке. Чистейший, лишённый малейшего намёка на трупную гниль, к которой за годы войны привыкли жители абсолютно всех городов королевства. Даже в шумном порту Хофэна воняло трупами, ведь там возвратившиеся таскали грузы с кораблей на берег и наоборот, давно уже заменив живых грузчиков. Большая часть докеров, лишившись работы вынуждена была завербоваться в армию и многие вскоре вернулись к прежней работе, но уже поднятыми некро-алхимиками мертвецами.
Ненавидел Криглихинген и здешнюю публику. Ей лучше всего подходило слово «чистая». Все эти эдлеры, риттеры, фрайхеры, графы и прочие шенки. За пределами Остфалла их титулы не значили ровным счётом ничего, но здесь ими гордились, при любом удобном случае чинясь друг перед другом местом в «Кригальманахе» справочнике по генеалогии старинных родов, который издавался ежегодно. Завидев кого-то вроде Готфрида, они демонстративно подносили к лицу надушенные платки (даже мужчины, да что там даже военные!) и столь же демонстративно переходили на другую сторону улицы. Они чувствовали трупную вонь, впитавшуюся даже не в одежду, но в кожу и волосы Криглихингена или кого бы то ни было другого, прибывшего из-за пределов королевского домена. Ведь в землях, принадлежащих, пускай и формально, королю Кригмарка, действует полный и абсолютный запрет на некро-алхимию.
Однако по вызову Георга фон Кригсберга он не прибыть не мог. Гроссмаршал, член Высшего военного совета, очень редко вызывает простого бригадира именно таким был чин Криглихингена, и тот в ответ может только взять под козырёк. Поэтому Готфрид оставил своих людей в Брокке, где квартировал его отряд, и поспешил в столицу. Теперь же у него была одна мысль как можно скорее убраться отсюда. Он очень надеялся, что его парней не переведут в Остфалл. Многие да почти все в Кригмарке! наоборот мечтали о таком переводе, и в самом отряде Криглихингена бы этому обрадовались. Но он-то лучше них знал, что ждёт в столице, и потому про себя молился Деспису, чтобы этого не случилось.
Примечания
1
Гоззо хороший или бог