Проси и получишь.
Я просто хотел предупредить, чтобы ты в ответ дом не поджигал. Бумаг это не вернёт, а брату и матери ещё жить где-то надо.
Юкио посмотрел с подозрением. Но зажигалку спрятал.
А Кимитакэ понял, что надо говорить дальше:
Не в том беда, что бумаги сгорели, Кимитакэ ощутил, как слюна во рту сделалась горькой. А в том, что они напомнили о том, о чём я не хотел бы вспоминать. Есть какая-то страшная тоска во всём этом, и он указал в окно, где на фоне бледного пасмурного неба чернели крыши богатого района. Какая-то тоска, неисчерпаемая, как река, и такая же неотделимая от самой жизни. Я ещё в детстве её заметил. И сколько ни набивал я голову фактами, эта тоска не проходит. Она течёт не через голову, а сквозь печень, и разум не в силах с ней совладать, потому что она дёргает сразу за ниточки чувств. И ничего с этим не поделаешь. Есть некоторая непреклонность в неизменном небе и вязкой земле. В жизни нас окружают десять тысяч обстоятельств, и лишь с малой долей мы можем справиться, пока добиваемся своего. А между тем эти обстоятельства не враги нам. Им нет до нас никакого дела. При одном взгляде на этот рой гудящих мух ты уже заранее чувствуешь, как сильно устал.
Не похоже, чтобы ты жаловался, заметил Юкио.
Я точно так же не жалуюсь на смерть и войну. Они неизбежны. И до этого я дошёл сам. Когда ты осознаёшь эту неизбежность, страх не просто отступает ты перестаёшь даже понимать, как ты вообще мог чего-то в этом бояться.
А между тем очень многие люди пытаются найти способ избежать смерти или избежать войны. Но не находят ничего, кроме страха.
На самом деле эта река из горькой тоски через всех течёт, наверное, заметил Кимитакэ. Просто не все её замечают. Ладно, я готов предположить, что где-то в горах прямо сейчас медитирует просветлённый монах, и вот к нему это не относится. Но он от нас бесконечно далёк. Поэтому, наверное, монахи часто говорят, что просветление это смешно. Только когда эта тоска отпускает, человек способен смеяться по-настоящему.
Как говорится, «смеяться грешно нож в полости брюшной».
Похоже, ты тоже неплохо её чувствуешь.
Эта одна из тех вещей, что наполняют меня яростью, ответил Юкио, захлопывая второй чемодан. А из ярости рождаются отвага и точностью. Легко идти вперёд, когда за спиной огонь.
Когда они дошли до ворот и оказались на улице (Юкио клятвенно пообещал старому чиновнику, что проследит за приятелем и тот обязательно пришлёт родным открытку с обратным адресом засекреченного военного завода), Кимитакэ вдруг ощутил на щеках холодную влагу.
Он потрогал её, посмотрел на небо, потом под ноги хоть над головой и было пасмурно, но нигде на асфальте не было тёмных следов от капель дождя. И только потом сообразил, что это просто слёзы.
Юкио тоже это заметил. Подхватил зонтик под мышку, вцепился в руку приятеля и потащил его к трамвайной остановке. Кимитакэ послушно шёл, удивлённо глядя по сторонам, слёзы катились у него по лицу, но он продолжал идти как ни в чём не бывало, с широко распахнутыми глазами.
6. Эффект адмирала
Они снова ехали в битком набитом трамвае. За грязными стёклами проплывали деревянные кварталы усталого старого Токио. Давно было пора снести эту одноэтажную самодеятельность и сделать современные, сейсмоустойчивые многоэтажки но помешала война. Впрочем, достаточно одной бомбардировки и их и так не останется.
Но сама мысль о том, что Токио тоже могут бомбить, была настолько неприятна, что Кимитакэ решил подумать о чём-то другом. К сожалению, если в чемоданах и были какие-то книги, он не знал, куда Юкио их засунул. Поэтому приходилось просто подыскать другую тему.
Например, то, что отец рассказал про схватку двух группировок в армейском руководстве. Конечно, старый чиновник сделал вид, что забыл, как они называются. Но когда ты учишься в Гакусюине с сыновьями тех, кто эти группировки основал, скрыть что-то всерьёз уже невозможно.
Как только он задумался об этой теме достаточно глубоко, слёзы высохли как-то сами собой.
Под победителем отец, очевидно, имел в виду «Группу Контроля» (она же Тосэйха), а под проигравшими «Фракцию Императорского Пути» (она же Кодоха).
Интересно, за какую из группировок были директор школы и Окава Сюмэй? Судя по тому, как открыто они действуют, как раз из «Группы Контроля». Возможно, «Группа Контроля» достаточно сильна, чтобы поставить своего человека во главе самой престижной школы страны. Но в то же время несомненно, что «Фракция Императорского Пути» достаточно сильна, чтобы отрезать этому человеку голову.
Хотя это могли сделать просто какие-то буйные радикалы с их ностальгией по тридцатым годам. Или кто-то из младших учеников на выговор обиделся
Всякое возможно в наше время.
Тем временем они доехали до школы. И потащили чемоданы, которые оказались вдруг очень тяжёлыми.
Кимитакэ не очень хорошо представлял, где они будут ночевать, прежде чем отправиться в новую школу. Так что он положился на то, что Юкио уже что-то придумал.
День был пасмурным, и шары на воротах Гакусюина казались грязно-серыми.
Юкио сходу направился к общежитию. Кимитакэ припомнил, что Юкио должен был жить здесь, но предпочёл жить у него дома, и даже отец ничего не смог с этим поделать.
На ступеньках общежития они наткнулись на заместителя директора Гакусюина по хозяйственной части с огромной папкой под мышкой. Сейчас, не за столом грозной приёмной комиссии, а под тусклым солнцем, он казался почему-то ниже и глупее.
Отлично, что вы тут, ребята. Раз вы прошли надо анкеты заполнить.
А зачем их заполнять? поинтересовался Юкио. Мы и так прошли.
Разумеется, для порядка.
Чтобы заполнить анкету, они уселись прямо возле стены, а страницы положили на чемоданы, словно на церемониальные столики.
Анкета занимала два листа. Судя по странным вопросам, её составил сам Окава Сюмэй. Разобраться в них было трудно, поэтому оставалось только отвечать максимально честно.
В графу «Ваши дополнительные увлечения» Кимитакэ вписал «Поэзия и каллиграфия», а в «Почему ваше увлечение кажется вам важным» «Скромная попытка сохранить имперскую литературную традицию».
Писать про магию было неудобно, к тому же Окава Сюмэй и так уже видел, что он умеет. А от классической каллиграфии в его деле было на самом деле очень мало пользы. В стране можно было отыскать десятки тысяч людей, которые, при должном усердии, напишут те же самые иероглифы лучше и выразительней. Кимитакэ двигался совсем в другую сторону: он добивался, чтобы они оживали.
Юкио тоже что-то писал. Было бы любопытно узнать, что он там творит, и Кимитакэ специально повернул голову в другую сторону, чтобы не увидеть случайно.
Показался завхоз. Он шёл мимо, по каким-то своим делам или умело делал вид, что идёт. Кимитакэ протянул ему листки завхоз принял их, а потом на этом месте у школьника к горлу подступила горькая желчь принялся их изучать.
Иногда жалеешь, что слишком хорошо овладел каллиграфией. Каждый может прочитать то, что ты написал, не прилагая особых усилий. Иногда неразборчивые каракули могут быть спасительны.
Поэзия! произнёс заместитель директора своим противнейшим голосом. Сейчас во время войны, когда напряжены все силы нации, время ли заниматься поэзией?
В поэзии тоже есть определённая сила, ответил Кимитакэ с искренней надеждой, что его не поймут. Например, у Сидзуо Ито:
Кто, узнав свою судьбу,
Смог бы жить под обжигающим светом
Летнего солнца?
Да кто угодно, отозвался Юкио. Куда он денется из-под солнца-то. Некуда деваться ему!
Заместитель директора посмотрел на них подозрительно, но листки в папку спрятал. Теперь он должен был уйти.
Но почему-то не уходил. И это раздражало ещё сильнее.
Нам, наверное, теперь непросто будет, без прежнего господина директора, робко заговорил Кимитакэ. Без его руководства всё что угодно может случиться.
Под руководством адмиралов тоже всякое может случиться. Когда я работал на токийской верфи, у этого было специальное название: адмиральский эффект.
Мы и не подозревали, что вы на верфях работали, осторожно произнёс Кимитакэ.
В плане работы там примерно то же самое, произнёс заместитель. Подростки и пролетарии это примерно одно и то же, и по поведению, и по уму. Подростки даже умнее в среднем, потому что в школу ходят и пьют меньше. Не просто так и те и другие коммунизмом увлекаются. Но тяжело там работать. Цех этот огромный, люди суетятся, дышать трудно, и постоянно гул, звон, лязг. Давит даже не сам этот шум, а то, что он ни на мгновение не прекращается. Будь моя воля, я бы водил наших ребят на верфи. Это не остров Эносима, никуда ехать не надо, под Токио тоже верфи есть. Что им предстоит работать в канцелярии, а там очень скучно от этого ещё Ли Бо страдал. Пусть молодёжь лучше посмотрит, в каких условиях, благодаря образованию, им не придётся работать.
А всё-таки, что такое этот «адмиральский эффект»? Кимитакэ попытался вернуть разговор с поучений на точные знания.
Всё очень просто. Вот строится огромный корабль, линкор какой-нибудь. Каждый день что-то идёт не так, но в целом нормально и даже в сроки укладываются. Но вот приезжает комиссия из адмиралтейства и всё, кошмар неописуем. Балки падают на работников и калечат их, а то и насмерть. Оборудование выходит из строя и даже загорается. А потом вдруг и само судно начинает куда-то двигаться, ломая всё на своём пути. Откуда такой кошмар? Комиссия приехала. Адмиральский эффект. Когда на верфь приезжает адмирал, катастрофы не избежать.
Похоже, за годы работы вы узнали много тайн, заметил Кимитакэ.
В Гакусюине без этого никак.
А может, вы и про общество Зелёного Дракона слышали?
Слышал и скажу сразу: не надо таким увлекаться. Тем более в вашем возрасте.
Они настолько опасны?
Они настолько древние! Это наша, стариковская тема. Вы бы ещё стрельбой из лука увлекаться начали! К тому же странные они какие-то были а может, и сейчас есть, если политическая полиция ещё не прикрыла их лавочку. Иностранцев даже принимали, там европейцев не меньше, чем японцев состояло. Хаусхофер этот, ещё какие-то немцы. Экспедиции какие-то постоянно устраивали. И вообще ходили слухи, что они с американцами как-то связаны. Была же в Бостоне эта кофейня «Зелёный Дракон», где собирались эти их отцы-основатели, когда они были ещё просто молодыми дерзкими сепаратистами. Я думаю, в честь неё и назвались, а все эти Хаусхоферы просто для маскировки.
Заместитель директора Гакусюина по хозяйственной части сделал паузу, убедился, что ребята ещё не сбежали, и продолжил путешествие в мир воспоминаний юности.
Я считаю, что правильно у нас в Гакусюине запрещены не только тайные общества, но и даже членство учеников в тайных обществах. В вашем возрасте учиться надо, а не по Тибетам лазить. И это одно из тех правил, заместитель зыркнул на непозволительную причёску Юкио, которые соблюдаются строго. Хочешь быть в тайном обществе так и учись в Англии. У нас такого нет, в этом можете быть уверены. Потому что такое заметно всегда. Такие ребята вроде бы кланяются с уважением, но всё равно предательски стреляют глазами
На этом месте голос заместителя директора угас, словно кто-то невидимый выкрутил ему ручку громкости. А его взгляд замер, словно зацепившись за что-то, что с левой стороны, где кусты аккуратно подстрижены.
Там стояли двое, в малозаметных штатских пальто и с настолько стандартными лицами, что ты их не запомнишь, даже если начнёшь в них хорошенько вглядываться. Такие люди легко затеряются даже в европейской толпе а в толпе они как рыбы в океане, их просто не замечаешь.
Думаете, это те самые злодеи, которые убили господина директора? шёпотом спросил Кимитакэ.
Ничего подобного, произнёс заместитель директора таким тоном, что в груди прошибло холодом. Слишком незаметны. Я что, людей из общества Чёрного Дракона не видел? Они когда идут на всей улице вывески трясутся А эти явно из полиции. Причём могут даже не прятаться. Прекрасно знают, что прогнать не смогу.
А зачем они пришли в Гакусюин? У вас есть какие-то соображения?
Это уж вы мне, ребята, должны сказать, что вы такого наделали, что за вами теперь тайная полиция наблюдает.
Обвинение было настолько неожиданным, что Кимитакэ подался назад, но не смог даже сдвинуться, упёршись в стену.
Пришлось искать другое решение.
Мы ничего не делали, произнёс Кимитакэ. И ничего не знаем. Я думаю, ваш опыт должен вам подсказать.
Мой опыт тут не поможет. Это первое такое дело за всю историю Гакусюина. Какой позор! Какой позор!
Я думаю, будет лучше всё-таки спросить у них, за кем они ведут наблюдение, вдруг вступил Юкио. Вдруг это не мы! Вдруг они не могут их найти! Вдруг вы им поможете и окажете большую услугу нашей политической полиции.
Я предупреждал адмирала, что добром эта затея со школой разведчиков не кончится! произнёс заместитель директора. Но к полицейским всё же отправился.
Что делать будем? спросил Кимитакэ у приятеля.
Есть вариант сбежать.
У нас чемоданы тяжёлые.
Есть вариант сбежать без чемоданов.
Как же мы будем учиться без наших вещей?
Если нас посадят в тюрьму, вещи у нас и вовсе будут только казённые.
Но нас всё равно могут поймать и спросить, почему мы убегали от агентов полиции.
Так и ответим: мы никуда не убегали, а просто ушли по своим делам. В то время, как агенты полиции настолько великолепно работали, что мы просто их не заметили. И я повторю мой вопрос, Юкио поднялся, Кимитакэ тоже невольно встал, с чего ты взял, что они пришли за нами?
Тем временем общение заместителя директора Гакусюина (пусть он был и по хозяйственной части) с незаметными людьми вошло в горячую фазу. Сначала агенты просто отмалчивались. Когда отмолчаться не получилось, начали отвечать и лучше бы они этого не делали.
ДА ЧТО ВЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ, ОЛУХИ? завопил заместитель директора.
Пора! шепнул Юкио и бросился почему-то к главному входу в общежитие. Кимитакэ последовал за ним.
В главном коридоре первого этажа было пусто. Юкио пролетел через него пулей, и его волосы вздымались, как оперение, и выскочил через пожарный выход. Кимитакэ выскочил следом, а зонтик его приятеля уже мелькал среди кустов возле второй калитки в школьной ограде. Кимитакэ поспешил за ним, изображая непринуждённый шаг и попутно прикидывая, как так вышло, что он оказался на самой границе, что отделяет решительность от преступления.
Самое главное: пенал с кистью и плиткой чернил остался при нём, во внутреннем кармане его школьной формы, вместе с заветным письмом.
Они оказались в глухом переулке, тоже подозрительно пустынном и тихом. Но Юкио тащил его куда-то дальше и дальше поворотами, пролазами, какими-то чужими огородами. Про эти места в двух шагах от школы не знали даже самые непоседливые ученики, не говоря о заместителе директора по хозяйственной части сколько бы лет они тут ни учились или работали.
Наконец послышался знакомый стук трамвайных колёс. Ещё поворот и они оказались на знакомой остановке возле Гакусюина.
Как самочувствие? поинтересовался Юкио.
Всё отлично, Кимитакэ перевёл дыхание. Только за багаж беспокоюсь.
Да кому он нужен? Никто не будет наши чемоданы потрошить и досматривать. Тем более что там явно какой-то другой повод для распри. Скорее всего, мы тут вообще ни при чём.