Если бы поговорку про тихий омут и чертей в нем можно было воплотить в одном-единственном гопнике, этим гопником был бы Ди. Ди за славой не гонялся она сама гонялась за ним. Если он удосуживался открыть рот, слушатели либо ржали как не в себя, либо согласно кивали, либо спасались бегством. Все в южном Лондоне знали, что Ди и его мелкий брательник с милым имечком Резня (оба из брикстонской банды под названием С. П. Д) самые несветлокожие из всех светлокожих братьев, какие только появлялись на свет. Такое впечатление, что Young M. A.[2] кто-то убедил завести детей с Fredo[3], а потом специально нанял ученого, чтобы вывести из их ДНК все следы Криса Брауна[4]. Ди из двух братьев был поприземистее, но все равно насчитывал в длину не меньше шести футов и даже сидя заполнял собой класс целиком.
Блин, эта стрижка форменный отстой, изрек он. Ты только скажи, я пошлю ребят перетереть к твоему парикмахеру на дом. Никому нельзя так обращаться с моим одноклассником кроме меня.
Он откинулся на спинку стула и расхохотался над собственной шуткой, блестя золотым зубом. Мы выдержали небольшую паузу и последовали его примеру так оно всяко безопаснее.
Тут у меня в голове выскочила идея, как продолжить шутку. Нет, Эссо, сказала некая часть меня, не будь ублюдком. У Гидеона и так уже утро не задалось. Пусть его, иди своей дорогой.
Я таращился Надье в затылок, прекрасно сознавая, что она сказала бы мне то же самое, но оставшиеся девяносто девять процентов мозга уже радостно орали: Вперед, сынок! Дай людям, чего они просят. Господь смотрит на тебя!
Да это ж его мама стригла, громко выдал я. Ей не с кем трахаться, так она хочет, чтобы и Гидеону было не с кем вот и постаралась.
Класс снова грохнул и еще громче прежнего. Прямо-таки гром раскатился. Я этой остротой порядком рисковал учитывая, насколько запущен был мой собственный причесон, но даже Ди милостиво кивнул в ответ: мол, жги, чувак, так держать. Миссия, стало быть, выполнена.
До девятого класса я как-то толком и не понимал, насколько смешнее твои шутки делает власть. Нынче я был всего в паре футов от вершины пищевой пирамиды в Пенни-Хилл, так что моим шуткам смеялись все а уж если те и правда были смешные, так особенно.
А вот кто совсем не смеялся, так это Надья. Я наверняка тоже заработал изрядную дозу ее гнева, но основной заряд все равно достался Ди: ее взглядом сейчас можно было крошить вибраниум. Ди послал ей улыбку и воздушный поцелуй.
Меня всегда поражало, насколько эти двое ненавидят друг друга. До сих пор помню, как у Ди на уроке зазвонил телефон, и Надья, кинув взгляд на мисс Пёрди, которая явно ничего не могла с этим поделать, встала, выхватила у Ди этот чертов айфон и выкинула в окно второго этажа. И еще постояла, посмотрела, как он скачет по асфальту, будто галька по воде. Ди вел себя так, словно ему все на свете должны, а Надья словно она никому ничего не должна. Так что да молоко и апельсиновый сок. Не смешиваются. От слова «вообще».
Впрочем, не одна Надья отказалась веселиться. Мисс Пёрди стояла, скрестив руки на груди, а Гидеон так и сидел, свесив голову на грудь. Черт, вот ведь бедняга, подумал я, сам уже жалея о ляпнутом.
Но у Гидеона Ахенкроха были свои планы на конец урока. Он пружиной выстрелил из-за парты, а еще через долю секунды мне что-то крепко прилетело в лоб. Посмотрев вниз, я залюбовался, как славно катится по полу бело-оранжевый клеящий карандаш.
Гидеон что, правда запустил мне в голову клеящим карандашом?
Я вскочил и прогнал его цельных три круга по классной комнате. Дальше Гидеон сделал ложный левый выпад, а сам прыгнул в другую сторону. К тому времени, когда я провернулся до начальной точки, его уже след простыл в коридор.
Я с тобой говорить не буду, кореш. Я тебя бить буду! крикнул я ему вслед (по каким-то непонятным причинам «разборочный язык» у меня всегда выходил на верхах, почти писком, и с сильным американским акцентом). Куда ты смылся-то! Ползи назад и давай перетрем, бро!
Позади кудахтали со смеху Роб и Като. Уж они-то лучше всех знали, что ничего я Гидеону не сделаю: во мне толщины с твой карандаш. Да любой семиклассник в Пенни-Хилл мог меня запросто на стенку намазать.
Быстро в класс и сядь на место, Эссо! Сейчас же! скомандовала мисс Пёрди, чье лицо было интересного неоново-розового цвета.
Так я схлопотал первое замечание.
И так началась самая безумная неделя моей жизни.
Среда (два дня назад)
Пенни-Хилл слишком бедна, чтобы покупать почтовые марки получше максимум для отправлений второго класса. Так что, получив в понедельник выговор, я уже знал, что извещение доберется до дому не раньше среды, да и то в лучшем случае.
И верно, только настало утро среды, как через щель для писем и газет в двери проскользнул тот самый конверт. Естественно, я его сцапал, не успел он и пола коснуться. Открывать не позаботился, просто сунул на самое дно мусорки на улице и продолжил заниматься своими делами. Еще одна миссия выполнена.
Ну почти. Почтальон пришел на час позже, так что я уже на час опаздывал в школу.
Так я получил второе замечание.
Но и оно не сломало мне жизнь. Система наше все: извещение Пенни-Хилл отправит в среду после обеда, а придет оно в пятницу утром. Остается надеяться, что чертов почтовик явится вовремя, то есть еще до того, как мне пора будет в школу. Но даже если и нет, ма к концу недели будет работать в ночь, так что можно рвануть домой в обед и слямзить письмо, пока она еще не встала.
Мы с ма довольно неплохо ладили в последнее время. Она даже начала рассказывать про всякие свои проделки, которые творила в моем примерно возрасте; видеть свою ма с вот такой, малость придурочной стороны это, братва, реально круто. Еще того лучше, она доверяла мне содержать квартиру в чистоте в течение дня и запирать на два замка на ночь, а еще вопросы перестала задавать, когда я поздненько заваливался домой на выхах. Зачем все портить, когда оно вот только-только, а? Тем более время доставки я уже вычислил как и отсутствие рисков, что она узнает. Вечером в среду я решил отпраздновать новообретенную непобедимость, отправившись в Вест-Энд на шопинг со Спарком. Новые эйрмаксы у него были совершенно чумовые. Если вдуматься, я вообще не помнил, чтобы видел Спарка в старых кроссовках или в чем-то другом, кроме черного спортивного костюма, его он носил круглый год, видимо, в порядке униформы.
Так вот, Спарк как раз протягивал только что померенные кроссы восьмого размера кассиру в NikeTown; тот чин чинарем пробил ему сто шестьдесят фунтов. Спарк выудил карту из штанов, которые, даже в подтянутом до нужной отметки виде, все равно были слишком длинны на его короткие ножки.
После пятой карты и восьмой попытки картридер сдался. Спарку наверняка нелегко было держать в голове все эти ПИНы тем более что большинство из них были не его.
Кассир хихикнул и повернулся ко мне.
Видать, тебе придется взять своего маленького дружка на поруки, изрек он.
На слове «маленький» у меня а) отвалилась челюсть, б) сделалось сердцебиение.
Спарк был кореш. И хороший человек со мной, во всяком случае. Мы с ним жили в одном доме с шести лет, так что знал я его хорошо. Настолько, что, если бы ма столько раз не запрещала мне с ним тусоваться, мы бы уже стали двоюродными. Есть такая типа поговорка, что все мы таскаем ведро на голове, а окружающие, знают они о том или нет, каждый день выгружают нам туда своего говна. Большинство от рождения носят ведра большие, широкие, так что, даже выходя из себя, мы не обязательно сами все в говне не переливается. Но бывают такие, вроде Кайла Спарка Редмонда, которых судьба одарила ну, чайной ложкой вместо ведра.
Я тусовался с ним где-то раз в пару месяцев и обычно недалеко от дома вот сейчас-то и вспомнил почему.
Спарк сграбастал у кассира из рук открытую коробку и запустил через весь магаз. Я быстренько ввинтился, зная, что выводить парня сейчас придется силой, оттащил от кассы и вон из лавки, пока он не пустил вечер псу под хвост для нас обоих.
К тому времени, как мы добрались до Тоттенхем-Корт-роуд, к нам присоединились еще пятнадцать человек Спарковых друзей все с головы до пят в черном, напрочь запрудив и без того многолюдный тротуар. Он мне еще до NikeTown говорил, что сейчас подойдет «ну, пара человек», но не что вся банда подвалит. И они все были пекхэмские Восточный Пекхэм, если точно, и все еще буйнее, чем С. П. Д., с которыми мутил Ди. С некоторыми мы кивались при встрече, но я точно не произвел на них достаточно сильного впечатления, чтобы кто-то еще и имя запомнил. Один, косоглазый и с пластырем на подбородке, все пялился на меня чего это, типа, шкет тут делает. Я пихнул Спарка локтем, тот шепнул ему словечко, и с этой отметки меня стали игнорить, как и вся остальная банда.
Те, кто вообще не с лондонских окраин, они как на все это дело смотрят? Либо у них со страху глаза велики, и, типа, стоит тебе выйти из метро на Брикстоне, как тут же попадешь под пулеметный огонь. Но я реально знаю людей, которые всю жизнь прожили в Южном Лондоне и ни разу не видели настоящего преступления. Тут уж скорее не бандита встретишь, а чувака с библией, с дипломатом или с пакетами бананов, которые для жарки, а никак не с огнестрелом потому-то мама сюда и переехала в свое время. Либо же люди почему-то думают, что английские гангстеры они совсем не такие серьезные, как те, которых показывают в видео с той стороны пруда у американских рэперов. Может, это потому, что убивают у нас обычно пятнадцатилетние пацаны в трениках (как будто мышца и седина хоть кому-то остановила нож или пулю!). Или потому, что ребята тут предпочитают холодное огнестрелу, а люди склонны забывать, каково это оказаться на дистанции обнимашек от мальца, а потом чик-чик и Или есть еще такая ловушка думать будто никто, у кого от рождения английский акцент, не может вдруг взять и пойти вразнос (хотя, казалось бы, вся британская история должна была их чему-то научить, но нет).
Короче, не важно, кто тут прав, кто виноват, но правило для выживания в наших краях одно: с гопотой не путайся. Или, если ты типа меня и не путаться не выходит, раз уж ты с ними рос и периодически выходишь на проспект, то так: знай точно, что такое нарушение и не нарушай.
Не знаю на самом деле, что я думаю про Спарка и его парней. Часть меня видит только продолбанный потенциал. Зато другая сокровища слова, истории, такие настоящие, неподдельные, что всякий раз, как кто-то из них кидает в Сеть песню, тысячи ребят по всему Ланкаширу логинятся, чтобы послушать. Большинство рассекавших тем вечером по проспекту сверкали недавлеными прыщами на лбу и даже еще не выросли до окончательной высоты и все же промеж себя они уже за одну эту неделю напродавали в Пекхэме больше крепкой наркоты, чем твоя аптека за цельный год. Это были не мальчишки и даже не мужчины. Это были легенды местной гопоты, вот так вот.
У каждого за плечами развевалась гордая история: ордер на арест; обчищенный наркопритон; публичное «спасибо» в вечерних новостях. Мир списал их на свалку годы назад, так и не поняв, что при таком количестве железного лома вокруг кто-нибудь непременно дотумкает, как сделать из него копье потом пушку а потом и целую крепость. И, должен признать, держать осаду в форте вот с этим полком солдат, одним из суровейших в Лондоне это было круто. Безопасно и чертовски опасно в одно и то же долбаное время.
Однако мне срочно нужен был предлог, чтобы свалить прямо сейчас. Надо, надо было взять паузу и подумать хорошенько, как эта гоп-компания может испортить мне вечер, неделю, а то и всю жизнь! Надо было вскочить на двенадцатый автобус в обратном направлении и ехать, мать его, домой! Но я ничего этого не сделал. Потому что, шагая сейчас вдоль по улице, сквозь весь этот дым, я только о том и думал, только о том и мечтал, чтобы Спарк не решил вдруг, будто я нюня какая. Даже когда мы с ним были еще очень молоды и лупили, бывало, сдутым мячом об стену парковки, даже тогда не было на свете ничего важнее. И, как и все остальные вокруг, я знал совершенно точно, что Спарк отдаст за меня жизнь, запросто, безо всяких спасибо-пожалуйста. И не важно, что он был самый малорослый и миловидный из нас, я оставался с ним, потому что Спарк, при всех своих недостатках, был как раз тот парень, с которым хочется остаться.
Бро, как только Финн поймет, как пользоваться Силой, мой человек обратится прямиком на темную сторону. Ждать недолго, донеслось из авангарда.
Чтобы кадр типа Бойеги [5] захотел в «Звездные войны»! выразился кто-то рядом.
Блин, прикинь, да? отозвался первый, ухмыляясь во весь рот. Пользоваться Силой, чтобы красть куриные крылья с тарелок в «Канторе».
Толпа захихикала.
Джедайские примочки чтобы заставлять девок давать ему свои телефоны, встрял еще один.
Световой меч чтобы облить кого-нить из шланга.
Это будет крутейший фильм полюбас. Люди будут в очереди стоять, чтобы увидеть его, заключил тот, что начал разговор.
Тут его ухмылка погасла, как задули, а рука шлагбаумом тормознула идущего рядом в фулл-стоп.
Я вон того кекса знаю. Он еще пару секунд пощурился вдаль. Это Резня, из С. П. Д. Он с этим говнюком Вексом на днях отметелили моего малого, Джи.
Паренек, обеспечивавший шествию музыкальное сопровождение через истошно орущую мини-колонку, прикрутил звук. Через крутящуюся дверь «Макдоналдса» провернуло высокую фигуру. Тощую. И светлокожую.
Господи, пусть это будет не Резня, безмолвно взмолился я.
Резня над таким прозвищем ты ржешь, только пока не узнаешь, как герой его получил.
А покамест мы шли, татуировки на пальцах уже все нам сказали сами за себя.
Резня, кто ж еще собственной персоной.
При виде нас глаза у него сделались с пол-лица от паники.
Дьявол. Думай, Эссо, думай. Я живенько прокрутил все имеющиеся опции у себя в голове. Можно, конечно, дать деру. И жить дальше. А все будут шептаться и кидать полные омерзения взгляды, стоит тебе только высунуть нос за дверь. Можно сдрейфовать на зады компании, пригнуться и молиться, чтобы здравый смысл, сострадание или еще какое чудо не дали парням сделать, что они там собирались сейчас сделать.
Ну, или можно еще начать врать промелькнула последняя отчаянная мысль.
Да ну, это точно не он, бросил я, прикрутив голос на пару тонов. Может, пойдем обратно на Лестер-сквер, а?
Но команда жала вперед, словно это я их так, по спине похлопал. Им-то что! Небось никому не придется завтра иметь разборки с Ди в школе и объяснять, почему и кто отмордовал его брательника. Они, блин, для этого созданы, но я-то нет. У меня не было ни боевых шрамов, ни полковых нашивок и ни малейшего желания бегать до конца жизни со скоростью света.
Ты че! гавкнул первый, поравнявшись с Резней, и тут же вся стая принялась наперебой лаять то же самое.
Ты че!
Ты че!!
Ты че!!!
Парень справа от меня состроил из пальцев лого, не узнать которое Резня ну никак не мог. Возвышаясь над нами на добрый фут, он выглядел сейчас как грейхаунд, которого осадила свора голодных питбулей. Нет, Резня, конечно, был достаточно стукнутый, чтобы одному ввязаться в драку против пятерых, но не против пятнадцати.
Спарк был на задах и самое начало месилова проморгал. На физиономии у него отразилось натуральное «щас я все на хрен пропущу!». Он рывком кинулся в самую гущу и, проткнув ее на полной скорости, не замедлился, а, наоборот, хорошо оттолкнулся и аж взмыл у всех над головами с кулаком, нацеленным ровнехонько Резне куда надо.
Эхо от удара отдалось у меня в костях. Последовала минута молчания, пока вся улица оценивала степень позора, которым Спарк только что покрыл свою жертву.